Евгений Александрович Козлов
Я пацифист, девственник, трезвенник, вегетарианец
Нужно ли природе разнообразие? Что касаемо половых отношений, и возвращаясь к тому моему эксперименту под названием свидание, я заметил в себе такую мысль, природную по своему посылу, что мне якобы следует изменить свою индивидуальность, чтобы понравится девушке. Дескать, вот я весь такой протестный, выступаю против общества и против его давно прогнивших духовных скреп, вот я пацифист, девственник, трезвенник, вегетарианец, и природа, словно мне намекает – зачем тебе так выделяться, ты же должен понимать, что девушкам это не нравится, поэтому не говори о том, скрывай, умалчивай. Это не природный призыв ко лжи, это скорее недосказанность, так частенько поступают женщины, когда не показывают свои нынешние свежие фото, чтобы не показывать свою полноту или процессы старения. Удивляться этому не стоит, так как женщины любят приукрашивать, особенно самих себя, используя макияж, подкладки в одежде, ароматы, наложение фильтров на фото, удачные ракурсы при съемке, всё это похоже на обман. Я помнится, даже устраивал проверку одной девушки, я сделал фото ее лица, портрет, кожа ее лица была покрыта красными точками, но с помощью программы я сделал кожу ее лица идеальной. И что же? Ей эта отретушированная фотография очень даже понравилась, но она не могла не понимать, что это неправда, что ее лицо, которое она видит в зеркале, не такое гладкое. Но ей было всё равно. Женщины склонны на небольшие уловки, вполне прощают себе крохотный обман. Природа также и мне намекала кое-что приукрасить, ведь я горжусь своим нравственным выбором, когда многие считают мой выбор ущербным и неудачным, дескать, за мой выбор меня лишают мужского пола, а я выставляю свой выбор на показ, всем рассказываю о нем. Природа хочет чтобы я стал таким как все, чтобы я сгладил неровности своего мировоззрения, отредактировал свою личность до такой степени, чтобы я стал похож на других, почти неотличимо. Так верно ли то, что природа подразумевает разнообразие? Или всё же для размножения ей нужны одинаковые люди, исключительно природно-ориентированные. Я на себе ощутил этот призыв быть скрытным для выгоды своего пола. Нужно ли сопротивляться этому или всё же исполнять и быть успешным в природной среде? Ответ прост, нужно всегда быть собой, даже если это совершенно невыгодно. Честность – вот что важно.
Почему я к природе и к разуму обращаюсь как к живым существам? Всё просто, я уже говорил о том, что я склонен к религиозно-мистическому мышлению, поэтому нередко прибегаю к одушевлению неодушевленного. Таким образом, в моих книгах можно встретить одушевление девственности, миролюбия, и много чего еще. Религиозно-мистическое устройство своего мозга трудно изменить, практически невозможно, и даже ставши атеистом, всё равно из глубин моего сознания будут появляться различные мифологемы и другие бредни. Впрочем, я и не пишу научные труды, все мои сочинения являются художественными, и даже в автобиографических произведениях, бывает, проскальзывает мифотворчество. В мыслях своих и в своих воспоминаниях я правдив, но философское обоснование вполне может иметь экстраординарное значение.
Одно из самых прекрасных поступков при моей любви к девушке, было то, что я однажды в переписке искренно поблагодарил ее за то, что она бережет мою девственность, ведь она единственная девушка на всей планете, которая могла бы лишить меня девственности. Но она это не сделала, впрочем, она не хотела, и за это я ей благодарен и по сей день. Резюмируя всё написанное в этой главе, могу сказать, что любовь это уверенность. В нелюбви есть страх половых отношений, в то время как в любви не боишься половых отношений, о них, любя, вообще не помышляешь и потому живешь девственно. Я девственник, потому что я любил и может быть, до сих пор люблю, но не только ту девушку, но и люблю самого себя. Помню, как я помещал на странице соцсети такую свою фразу – я девственник и я тем горжусь. Людей это мое высказывание шокировало, ведь они не хотели бы, чтобы я так думал, а наоборот, они хотели бы, чтобы я себя унижал, страдал и стремился бы стать таким, как все они, дорос бы до их сакрального уровня половой реализации. Мне вообще нравится провоцировать своими мыслями. Так, например, в переписке с девушкой, я утверждал ей, что деньги это зло и нужно, чтобы их было как можно меньше. Она в ответ молчала, но я-то знаю, что она была с моей антимеркантильностью не согласна, она привыкла к противоположному мнению, к обыденному, к распространенному. Помню, как я вел себя рядом с любимой девушкой максимально честно, я плакал перед ней, когда хотел плакать, молчал, когда не знал что говорить, и видел, как ее прекрасное личико искажалось гримасой отвращения ко мне, оттого что я не веду себя мужественно. Смешно читать, как все эти люди пытаются бороться против стереотипов, против архаики, тогда как архаичная природа в них как была госпожой, такой и остается. Они борются с иллюзиями, активно и бескомпромиссно, вот только природу не трогают, поэтому я могу назвать весь их пафос очередной ролевой игрой. Я же в свой черед отказываюсь от каких-либо ролевых моделей. Я знаю, что меня хотят видеть в разных ипостасях, и каждый раз, выходя за рамки их представлений, я всех разочаровываю. Является ли гениальность видом ролевой игры? Это скорее мой протест, когда меня унижают, я себя возвышаю, причем возвышение мое сугубо словесное, от этого самовнушения я ничего не получаю, окромя самоподдержки. Что есть творчество? Оно вопрос или ответ? Одни видят постановку вопроса, другие видят данность ответа. Для меня творчество – это вопросительный ответ. Поэтому я отвечаю – да, я девственник, а кто ты? Да я пацифист, а ты? Меня всегда удивляло то, что читатели моих сочинений, задаваясь этим вопросом, и приходя к неутешительному ответу, за это, мягко говоря, недолюбливали мои тексты, когда я в первую очередь категорично писал только о самом себе, рассказывал о своем мировоззрении. На этом я думаю пора окончить данную главу, чтобы перейти к следующей.
Трезвенник
Сила в нравственности.
Многие не понимают то, что я пишу, по одной причине. Им всем хочется жить сложно, всем хочется приключений, которые часто приводят к печальным последствиям. Вот я пишу о пацифизме, о мирной жизни, при которой хочется покоя, когда всем доволен. Но другим почему-то нужна борьба, завоевания, насильственные действия. Движухи им хочется, просто выражаясь. Вот только эта движуха приводит к боли и страданиям. Также и мои речи о девственности не понимают, ведь девственность это половой покой, когда не нужно двигаться к наслаждению, удовлетворению, размножению. Но другим почему-то хочется полового раздрая, отсюда неверность, принуждение, изнасилования. Так и трезвенность это, прежде всего, покой, это постоянная трезвенность разума, когда никакие вещества не влияют на поступки человека. Но ведь движение это жизнь! – восклицают они. Ну, так всё о чем я говорю, это также является движением, только это правильное движение. Не брать в руки оружие это движение, сказать нет армии и в нее не пойти, для этого нужно много движений сделать, отказ от насилия это также серьезнейшее противодействие. Пацифист разжимает кулаки, или не сжимает их вовсе, мозг пацифиста дает органам соответствующие сигналы. Девственник отвергает половые отношения, убегание от женских приставаний это довольно храброе движение. И когда другие пьют алкоголь, а трезвенник тем временем пьет безалкогольный чай или сок, это его правильное движение. Я точно знаю сколько нужно всем отказывать, за все эти пятнадцать лет трезвенности. Впрочем, это как посмотреть, ведь я, отказываясь от одного, соглашаюсь с другим. Иначе говоря, все мужланы отказываются от девственной жизни, у них не будет опыта взрослой девственной жизни, а все пьющие алкоголь отказываются от трезвой жизни.
К сожалению, я могу совершенно чисто говорить только о своей девственной жизни, так как я до сих пор не целовался с девушкой и не видел ее голой, вживую, а не на картинке, я также не прикасался к интимным женским местам. А что касаемо пацифизма, то я уже писал о том, что я совершал насилие в своем детстве. Также до восемнадцати лет я употреблял алкоголь и курил сигареты, и до восемнадцати лет я ел мясо животных и птиц. Свою жизнь я точно не могу назвать совершенно чистой.
Каков смысл жизни? Мне думается смысл жизни в совершенной нравственности. Что есть совершенная нравственность? Это победа над природой. Победа над природой заключается в преодолении ее безнравственных законов посредством технического и морального прогресса. Уже сейчас, технический прогресс дает возможность женщинам, которые не могут по тем или иным причинам зачать ребенка, лабораторным способом это поправить. И я представляю, что в будущем детей вообще никому не нужно будет рожать по законам природы, а значит, страдая, но люди будут воспроизводиться искусственно, и тем самым прекратятся страдания связанные с зачатием, вынашиванием плода, родами. Преодоление боли и страданий, этим заняты все добрые умы человечества, над этим трудятся добрые ученые, философы, врачи. Потому что жизнь имеет смысл только в безболезненности. Покой это не отсутствие чувств, покой это безмятежность чувств. Покой чувствуется. Все мы желаем покоя, мы движемся к покою. Весь человеческий протест и мой, в том числе устроен так, что мы видим некие препятствия к достижению покоя и мы хотим их устранить. Протест делается не для большего хаоса, протест осуществляется ради покоя. Многие назовут покой смертью, упокоение, так обычно говорят. Однако это не покой, ведь покой должен кем-то ощущаться, покой это не пустота. Умерший не может чувствовать успокоение, так как он уже ничего не чувствует. Покоем может наслаждаться только живой человек, который преодолел свою природу, в том числе и природу смерти. Но выбирая между благим покоем и небытием смерти, люди часто выбирают третье – одурманивание. Они отвергают спокойствие жизни и не хотят думать о смерти, потому употребляют различные дурманные вещества, чтобы на время забыть обо всем, чтобы отупить свой разум или как часто бывает, они тем самым вручают себя природе, ослабляя свой разум. Поэтому стоит ли удивляться тому, что при опьянении люди вступают в половые связи, дерутся, высвобождая свою агрессию, у них появляется тяга к разрушению, а также желание совершить экстремальный поступок или просто глупый, что говорит о том, что и природа в таком состоянии становится гипертрофированной, насилие злее, глупость дурнее, похоть развратней. Они употребляют данные вещества, в частности алкоголь, ради опьяняющего эффекта, который не бывает при трезвой жизни. Если бы у алкоголя не было бы этого эффекта, то его и не пили бы, разве только ради вкуса, впрочем, и вкус алкоголя по большей части отвратительный, отчего его и пьют залпом. Но не вкус людям интересен, а само одурманивание. Конечно, есть степени опьянения, но ту грань мало кто соблюдает. Один глоток подобен одному взгляду. Мало кому достаточно одного взгляда, одной секунды, обычно за первым следует второй, а затем они выбирают смотреть, не отрываясь покуда глаза, не устанут и не закроются. Трезвенник в свой черед всё видит трезво и потому ведет себя трезво, разумно, тогда как отрезвление всегда болезненно для одурманенного человека. Трезвенник никогда не испытывает болезненность переходного состояния от дурмана к трезвости, так как трезвенник всегда трезв, он прибывает всегда в одном нравственном состоянии.
Но многие безнравственные мыслители хотят свое понимание нормы приписать всем, словно судьи, судящие кто, есть кто. И вот такой судья сидит в военкомате и судит, кто нормален, а кто нет. Он не понимает, что вся эта ситуация уже ненормальна, это место где он заседает ненормально, как и он сам ненормален, раз служит этой безнравственной системе. Или такие же судьи, взирающие на половые отношения и на потерю девственности с одобрением, не понимающие суть таких отношений, также не понимающие безнравственность любого вида насилия. Они все просто живут по государственным законам и отступление от них они считают ересью, ненормальностью. Ересь в их понимании это не безумие, это скорее другой ум, который может быть во множестве раз умнее их всех вместе взятых, ум который может поколебать всё их ничтожное представление о мире. Глупость молодости заключается в мысли, будто можно быть частью какой-либо системы и при этом быть индивидуальностью. Система всех еретиков изгоняет, система превращает людей в кирпичики, такие одинаковые и с виду крепкие. Тот, кто становится ячейкой системы (культа, организации, группы) уже не рассуждает, но всему слепо доверяет. Они все могут только симулировать умственные способности, они симулякры, способные только делать вид, подражая друг другу. В то время как свободен и индивидуален и может претендовать на уникальность только одинокий мыслитель. Потому трезвенник всегда один, он не может за другого человека не делать глоток, единственное, что он может, так только самому не делать это зло. Пацифист волен только над своими руками. Девственник может руководить только своим половым органом. Стоит заметить, что для свершения зла почти всегда нужен второй человек, вторая личность. Так для утраты девственности, для полового акта нужен второй человек, партнер. Для драки также нужен соперник, конечно человек может наносить увечья самому себе, однако это не менее безнравственно, чем насилие над другим. Но нужно понимать, что я сейчас рассматриваю самые распространенные случаи. Так поедание мяса животных и птиц начинается с того, что родители кормят им своих детей, или даже если один из родителей занимается этим, всё равно это уже двое. Как и в пьянстве участвует компания или пара собутыльников, хотя бывают и исключения. Думаю, моя мысль понятна, всё против чего я здесь пишу, во всем этом, как правило, требуется второй человек. Значит в одиночестве гораздо меньше соблазна, и это, несомненно, религиозная банальность. Однако, зная эту банальную истину, люди нередко собираются в пары, группы, толпы, думая, что одолеют все соблазны и останутся индивидуальностями, прибывая в толпе. Но как показывает жизнь, многие вступая в межличностные отношения. Меняются не в лучшую сторону.
Главное оружие природы это давление толпы. Именно под давлением сверстников, уговариванием, запугиванием, молодые люди обычно ломаются, и их былая индивидуальность превращается в волю толпы. Одурманенность толпы, в этом есть нечто древнее. Обряды, концерты, танцы, это похоже на транс, уход от реальности. Пьянство находится в том же ряду, однако оно деструктивно.
Мне думается, те немногие кто прочел Агнозис моего авторства, задались вопросом – для чего быть хорошим человеком и стремиться к нравственному совершенству. Ответ кроется в слове – протест. Протестные чувства против зла и безнравственности могут сподвигнуть человека к изменению своей жизни. Молодые люди (в том числе и я) ошибочно полагали, будто если они будут вести себя аморально, подобно безнравственным взрослым, а значит пьянствовать, вступать в половые связи, драться (по-взрослому) и совершать тому подобное зло, то тем самым они якобы будут выражать свой протест. На самом же деле никакого протеста в их действиях нет, ведь если они ведут себя столь же безнравственно, как и многие взрослые, то они просто становятся такими же, как они, нисколько не лучше, нисколько не хуже. Это тупое подражание и не более того. Подражание руководит любой толпой. Толпа не протестует, она подражает определенному образу жизни. Молодые тем и занимаются, что подражают взрослым, когда настоящий протест должен заключаться в практической реализации другой жизни, нравственной жизни, ведь только нравственная жизнь протестует против природы. Если, к примеру, взрослые пьют алкоголь и это доставляет людям страдания, то вывод всякого молодого человека должен быть таким – я не буду как они, это будет моим протестом, я буду лучше, чем мои родители и мои сверстники. Вот это и есть настоящий протест.
Несомненно, то, что драка, половой акт, питье вина, это всё познание. Но хотят ли люди познавать последствия таких действий? Нередко познание сулит страдания, боль и даже смерть. Все кто употребляют алкоголь или другие дурманные вещества, испытывают до или после телесные страдания, а алкоголизм вообще приводит к кончине. Это ли вы хотите познавать? – спрашиваю я у молодых людей. Я видел своими глазами насколько это познание опасно для жизни. Про драки и любое насилие и говорить не нужно, насколько оно опасно, насколько деструктивно, разрушительно. Как и половые отношения изобилуют болью и страданиями. Но люди почему-то продолжают стремиться к этому познанию. Словно не представляя, к чему оно ведет. А все, потому что это простейший вид познания, это движение руки или ноги, это движение гениталий. Тогда как занятие науками и самообразованием куда как сложнее.
Реклама совершила эту подмену, показывая в безобидном свете драки, пьянство и половые акты, транслируя так, будто во всем этом нет ничего опасного, будто насилие это мужество, будто совокупления это романтика, и будто употребление дурманных веществ это веселье. Создается поверхностное представление, и не показывается суть и последствия. И что интересно, в самой природе есть дурман, который человек использует не для обезболивания, а для одурманивания своего ума. Они ослабляют разум. Но как именно возник разум? Мне думается, разум явился путем протеста. Разум это и есть в чистом виде протест. Когда в человеке образовалась мысль сопротивляться природе, тогда и расцвел разум в человеке. Ошибочно полагать, что орудия убийства создает разум, нет, это не так, истинный плод разума мысль – не делать оружие и жить мирно, не творя насилие ни людям, ни животным. Первый человек подумавший, что убивать животных и поедать их трупы неправильно, именно такой человек первым ощутил в себе дуновение разума, живя в кровожадной толпе. Он непременно стал изгоем их племени, ибо разум всегда гонится отовсюду. Даже носителя зачатка разума, скорей всего умертвили, либо он умер, отказываясь исполнять природные законы. Однако разум не умирает вместе со смертью носителя разума. Мысль может жить в виде слова, изображения, в памяти другого индивида. И если даже всего этого не будет, разум однажды проснется в другом человеке. Могу привести собственный пример, ведь мои родители не воспитывали меня пацифистом, девственником, трезвенником, вегетарианцем. Они вели другой образ жизни, они поддерживали войны, не были девственны, употребляли алкоголь и курили сигареты, а также ели мясо. Но я стал их противоположностью, я сделал такой нравственный выбор, о котором они и не помышляли. Если бы все дети были копиями своих родителей, то тогда их жизненный выбор можно было бы с легкостью предугадать. Вот каковы родители, значит, ребенок будет таков. Но я оказался другим, я делал другой выбор, вся моя жизнь другая. Поэтому ребенок может оказаться лучше своих родителей, либо хуже. Деторождение исполнено разочарованием.
Сопротивление данному проявлению разума оказывается сильнейшее. Так в стародавние времена никто никого не спрашивал, хотят ли они вступать в половые отношения или нет, всех заставляли, используя общественное давление, отголоски которого слышны и сегодня. Также обстоит дело и с мужланством (армией), разговор у общества по этому поводу короткий, должен и всё тут, впрочем, сегодня есть послабления в виде альтернативной службы. Так и насчет одурманивания общество по-прежнему заинтересовано в этом, а о поедании мяса и говорить нечего, всё как было, таким и осталось, за некоторыми исключениями. Будто для разума оставляют узкие врата, и даже это хорошо, ведь в ветхие времена и этого не было.
Собрание в толпу ради общего одурманивания это распространенное явление. Точно также люди, вступившие в половые отношения, думают, что их всех теперь нечто такое объединяет, и потому они думают, что так делают все. И видя всё это, я могу точно сказать, что индивидуализм только в пацифизме, девственности, трезвенности и в вегетарианстве. Только самодостаточная личность способна сделать нравственный выбор, для которого необходимо самоуважение. Человека без самоуважения и самолюбия быстро поглотит и переварит толпа, движущей силой которой является природное одурманивание. Я говорю об одиночном протесте, эту книгу можно использовать в виде плаката, на котором будет написан протест всему ныне существующему миру, протест против любой деструктивной толпы. Поэтому мои тексты и не пользуются каким-либо спросом, потому что мало кто способен на протест, и потому что это исключительно мой протест, мой плакат и моя надпись на нем. Не будет меня, и тогда некому будет стоять в этом одиночном пикете, потому что он одиночный. Одиночный протест.
И это правда, что нужно вовремя уходить. Я пишу тексты, создаю книги вот уже пятнадцать лет, и за это время я успел многое сказать, однако в данный момент я чувствую, что пора уходить. Но как оказалось людям не нужны просто слова, им нужны волшебные слова. Так однажды мне задал вопрос один человек – как же ему перестать пьянствовать. Он хотел, чтобы я написал ему волшебное слово, которое сделало бы его трезвенником, либо я придумаю волшебное решение его проблемы. На что я скажу – волшебство в собственном нравственном выборе. Не употребляй дурман и всё тут, других решений нет. Никто не поможет, окромя самого человека, ни тексты, ни примеры, иначе достаточно было бы одного моего примера. Но здесь важно только одно собственное решение, но вопрошающий хотел бы, чтобы я всё решил за него. Это и есть перекладывание решения на других, вот в чем состоит вся глупость человечества. Они считают меня незрелым, когда сами не могут решиться жить нравственно. Насчет насилия они возлагают ответственность на государство, которое милитаризовано и оно отвергает пацифизм, притом, что они хотят жить в мире. Сами живите мирно, и будет мир. Подобно сему и решение полового вопроса возлагают на тупую толпу сверстников, на массовую культуру или родственников, и страдают потом. Нет, делать выбор нужно самому. Свое решение я сделал, книга им озаглавлена. Другим только предстоит сделать свой личный выбор.
Конечно, возвратившись в прошлое, я бы не стал пить алкоголь, ни глотка, никогда, не стал бы ударять сверстников и многое другое не стал бы делать. Но в прошлое не возвратиться, поэтому я могу только в настоящем времени быть нравственным человеком. А кого я считаю нравственным человеком, а кого безнравственным, легко понять, читая мои книги. Несомненно, то, что под действием цензуры я буду смягчать данный текст, даже рукопись будет мятежней, нежели чем сама опубликованная книга. Однако мои мысли без цензурной туманности может каждый себе представить. Например, чтобы представить мое отношение ко всем милитаристским теоретикам и практикам, нужно лишь вспомнить все оскорбительные эпитеты которые существуют и это будет мое настоящее мнение. Если бы я всё это озвучил, то эта книга не была бы опубликована, как и моя книга Пацифисты. Цензура может осудить любой протестный текст, но проникнуть в мысли читателя она не может. Цензура меня сильно огорчает, ведь я хочу открытости мнения. Это одна из тех причин, почему я хочу покончить с литературой. Я желаю писать правду, которую бы не считали мыслепреступлением. Но тогда кому она будет нужна? Впрочем, я пишу правдивые книги, но они мало кому нужны. И это даже хорошо, бесславие уберегает меня от страданий.
