Тебя я некогда любил, И ты любить не запрещала; Но я дитя в то время был — Ты в утро дней едва вступала. Тогда любим я был тобой, И в дни невинности беспечной Алине с детской простотой Я клятву дал уж в страсти вечной.
Тебя ль, Алина, вижу вновь? Твой голос стал еще приятней; Сильнее взор волнует кровь; Улыбка, ласки сердцу внятней; Блестящих на груди лилей Все прелести соединились, И чувства прежние живей В душе моей возобновились.
Алина! чрез двенадцать лет Всё тот же сердцем, ныне снова Я повторяю свой обет. Ужель не скажешь ты полслова? Прелестный друг! чему ни быть, Обет сей будет свято чтимым. Ах! я могу еще любить, Хотя не льщусь уж быть любимым.
«Страшно воет, завывает…»
Страшно воет, завывает Ветр осенний; По поднебесью далече Тучи гонит.
На часах стоит печален Юный ратник; Он уносится за ними Грустной думой.
О, куда, куда вас, тучи, Ветер гонит? О, куда ведет судьбина Горемыку?
Тошно жить мне: мать родную Я покинул! Тошно жить мне: с милой сердцу Я расстался!
«Не грусти! – душа-девица Мне сказала. — За тебя молиться будет Друг твой верный».
Что в молитвах? я в чужбине Дни скончаю. Возвращусь ли? взор твой друга Не признает.
Не видать в лицо мне счастья; Жить на что мне? Дай приют, земля сырая, Расступися!
Он поет, никто не слышит Слов печальных… Их разносит, заглушает Ветер бурный.
