Евгения Высоковская
Странная школа в городе дождя

Глава 6. Из дневника Елены

Дорогой дневник, добралась я до тебя. Столько надо рассказать, что у меня мысли разбегаются. Те краткие записи не в счет. Мне хочется как можно подробнее описать все, что со мной происходит сейчас, эту новую странную жизнь в мире магии, где царствует стихия дождя. Хочется поделиться обидами: может быть, написав об этом, я облегчу душу. А возможно, смогу что-то понять. Я замечала, что мысли, которые бушуют в голове, кажутся набором или бессмысленных фраз, или сложных умозаключений. А когда напишешь весь этот бред на бумаге, сразу все раскладывается по полочкам.

А мне уже очень нужно все рассортировать.

Эта странная школа, в которой мне волей судьбы выпало оказаться, очень сильно усложнила мне жизнь. Я узнала, что на свете есть магия, которую все мы считали принадлежностью глупых сказок. Оказалось, что магия не просто существует, а еще и влияет на жизнь людей. А самое интересное, я со всем этим очень тесно связана.

И иногда от этих мыслей у меня мурашки по коже и какая-то нездоровая бодрость, ведь это же даже не с чужих слов. Я видела собственными глазами пусть совсем немногое, но зато столь невообразимое, что сразу поверила в магию. Как же приятно осознавать, что ты к этому причастна и умеешь делать то, на что не способны другие. Омрачают все лишь редкие мысли о несбывшихся мечтах и планах. Мой институт, в котором я должна была постигать азы журналистики. Который я знала изнутри буквально вдоль и поперек, потому что очень тщательно рассматривала на фото его аудитории, коридоры, корпуса. И в который так и не поступила.

Зато я учусь управлять дождем, да. Равноценная замена?

Позже

В прошлый раз меня прервали. Точнее, раздалась трель, наверное, на всю округу, возвещающая, что начинается следующее занятие, и мне пришлось оставить свой любимый уютный балкончик. А теперь уроки подошли к концу, я очень хочу продолжить и рассказать все, что накопилось. Правда, делать это у всех на виду я не люблю. Я нашла еще один укромный уголок – одинокую лавочку на территории школы. В этом месте за основным зданием мало кто бывает, тут все заросло травой, которая пробивается даже сквозь мощеную камнями небольшую площадку. Впрочем, камни уже почти не видно: под нескончаемыми дождями зелень очень хорошо и буйно растет.

Эта лавочка с навесом, как и все остальные, ведь потоки воды с неба не прекращаются, а далеко не все умеют отводить их от себя, поэтому вокруг школы очень много таких укрытий и беседок. Я все чаще ловлю себя на мысли, что начинаю проникаться этим местом. Мне тут уютно. Если не считать нескольких страшных ночей, которые мне довелось пережить. Кошмары неожиданно прекратились, и я наслаждаюсь крепким сном. Наверное, мне показалось, что кровать была повернута, видимо, я еще не отошла от жуткого сновидения. Сейчас же я даже не помню, что мне снится, и надеюсь, так будет и дальше. Еще меня держала в напряжении непонятная неприязнь Беллы, но вот уже несколько дней она меня не трогает и как будто не замечает, и думаю, я уже могу вздохнуть спокойно. Может, она нашла новый объект для издевательств, а может, ей просто все это надоело. Наверное, у нее появились новые друзья и подруги. Ведь когда у человека все хорошо, ему не хочется вредить другим. Так пусть же у нее будет все хорошо.

Главное, о чем я так спешу рассказать, это о своих внезапных чувствах, которых никогда раньше не испытывала. Его зовут Элайджа, и он красив как бог. Я, конечно, не знаю, как выглядят боги, и до определенного момента я в них не верила, хотя теперь не удивлюсь, что и они существуют. Может быть, они просто иначе называются. Может быть, даже мы уже на одну ступень ближе к ним, чем обычные люди. Возможно, те самые боги и создали наши города стихий. Здесь их называют магами-творцами. Думаю, это почти то же самое.

Элайджа.

Какое прекрасное имя. Нежное, звенящее. Мне нравится повторять это слово и чувствовать его вкус на языке. Я почти не позволяю себе смотреть на него, по крайней мере, подолгу, но я очень хорошо помню его лицо, и мне не составляет труда вызывать его в своем воображении. Как жаль, что я не умею рисовать. Мне удается красиво излагать мысли, но я не могу запечатлеть любимый образ. Конечно, он никогда не узнает о моих чувствах. Когда он проходит мимо, то смотрит сквозь меня, будто я не существую. Но мне нравится закрывать глаза и любоваться его красотой. Меня почти не обижает его равнодушие, я никогда и не надеялась на взаимный интерес.

Думаю, я еще много буду о нем писать, потому что его присутствие здесь почему-то делает это место еще более значимым. Мне так бы хотелось увидеть его в магическом действии, посмотреть, как он меняет погоду, как управляет дождем. Но все мы пока еще в самом начале пути, и мало у кого это получается. А уж тем более то, что на первом же занятии продемонстрировал нам учитель Джейкоб. К сожалению, он не будет моим наставником, вместо него мне назначили совсем другого учителя, который у нас пока ничего не вел. Не знаю, как я смогу открываться ему, ведь роль наставника именно в том, чтобы поддерживать и выслушивать своих подопечных. А я своего почему-то побаиваюсь. Это не стеснение, а именно какой-то подсознательный страх, словно я чувствую опасность, исходящую от него. Может быть, это из-за его внешности: у него черные как смоль волосы и глаза как уголья, такие же жгучие. Мне даже взглядом с ним страшно встречаться, не говоря уж о том, чтобы доверить какие-то переживания. Но, увы, это не мне решать и не самому наставнику. Надеюсь, мне просто не потребуется его помощь.

Ох, кажется, сюда кто-то идет. Я уж была уверена, что в эту сторону никто не забредает, но ошиблась. Может быть, кто-то такой же тихоня, как я? Не забыть написать про Мику и про Кейру. Все, пока.

Глава 7. У позорного столба

Субботнее утро встретило Елену тихим шелестом мелкого дождика за окном. Этот дождь походил, скорее, на крошечную водяную пыль, а не на струи или крупные капли, на которые были так щедры извечные серые тучи над городом. Эти мелкие брызги приятно холодили лицо, и от них не хотелось прятаться под навес. Елена это знала, так как уже один раз застала такой дождик. Ей хотелось думать, что его «настроил» Джейкоб, чтобы в субботу можно было погулять, не таская в руках громоздкий зонт.

Девушка поднялась с кровати в хорошем настроении и отправилась в умывальню. Уже три учебных недели остались позади, и наступили очередные выходные. За этот небольшой промежуток времени, что ученики осваивали магические премудрости стихии дождя, они поднялись на одну маленькую ступеньку из почти бесконечной лестницы умений и даже могли продемонстрировать простые фокусы с водой. Кто-то ненадолго мог отвести от себя небольшой дождь, лившийся сверху. У кого-то стало получаться вызывать воду из ниоткуда, как когда-то это нечаянно натворила Белла на первом интервикис. Некоторые новоиспеченные маги, взявшись за руки и объединив свои силы, пытались управлять дождем, усиливая его или, наоборот, заставляя затихать, и иногда это получалось. Со многими заданиями отлично справлялась Белладонна, но от нее этого и ждали, зная об особенном даре. У Елены пока не выходило ничего. Она продолжала делать то, что умела намного лучше всего остального: делиться с дневником своими сокровенными мыслями, описывать события, легко управляя словами и соединяя их в красивые и элегантные предложения.

Дурное предчувствие кольнуло девушку еще в умывальне, когда она, набрав в сложенные ладони ледяной воды, опустила туда лицо, чтобы быстрее проснуться. Острая игла страха вошла в сердце и тут же вышла, оставив томящее, неприятное чувство нараставшей тревоги, разливавшейся в груди.

Умывшись, переодевшись и застелив кровать, Елена отправилась вслед за остальными ученицами на завтрак в просторную столовую, где длинными рядами стояли обеденные столы. Кормили здесь вкусно, и школа уже меньше напоминала Елене сиротский приют для девочек, который она видела в старом фильме. Сегодня кусок не лез в горло из-за смутного беспокойства на ровном месте, но девушка заставила себя через силу прожевать блестящие масляные блины, к которым было подано на выбор несколько начинок: сметана, красная рыба, мед и варенье. Она постоянно чувствовала на себе чей-то взгляд, и это не давало ей покоя.

«Неужели опять Белла?» – тоскливо думала Елена. Она поискала обидчицу глазами и увидела ту, уже выходящую из столовой в компании нескольких девчонок, в том числе и Хлои с разноцветными глазами, которые она уже с утра успела оттенить своим потрясающим, мастерским «смоки айс». Девчонка повсюду таскалась за Беллой, как ниточка за иголочкой, и Елене даже отчего-то было неловко за нее. Хлоя была такая яркая и необычная, зачем ей нужна такая странная, снисходительная дружба?

На выходе Белла вдруг резко обернулась и вперила свои черные глазищи прямо в лицо Елене, хотя та сидела в самой глубине зала. Значит, она знала, где расположилась ненавистная ей девушка, и это именно Белла следила за ней. Обидчица что-то сказала подругам, и те нарочито громко захохотали, привлекая внимание остальных. В их сторону стали поворачиваться ученики, сидевшие за завтраком, и девчонки наконец скрылись из виду.

Елена сегодня пришла на завтрак совсем одна. Иногда ей составляла компанию Кейра – та самая угрюмая девушка, что дважды вытаскивала ее из страшных снов, как она сама это называла. Кейра была крупной девицей с довольно грубыми чертами лица. При желании она, наверное, могла бы выглядеть привлекательно, но, казалось, ей было все равно. Елена никогда не видела, чтобы та улыбалась, хотя и поставила себе целью растормошить новую знакомую. Этим утром Кейра завтрак пропустила.

– Нет аппетита, – коротко бросила она позвавшей ее Елене, и та ушла одна.

С Микой тоже удалось пообщаться несколько раз, но он каждый раз куда-то торопился. Оказывается, он набрал еще кучу каких-то факультативов, даже не касающихся магии. Потом умудрился-таки сколотить небольшой коллектив из мало-мальски умеющих музицировать ребят и все свободное время пропадал на репетициях.

– Приходи к нам, послушаешь! – позвал он как-то раз Елену во время очередной короткой встречи. Они остановились в школьном коридоре, и Мика, выставив перед собой черный кофр, облокотился на него. Девушка вспыхнула, представив угрюмый подвал с низкими потолками и запахом сырости, где, по ее представлению, должны были играть молодые музыканты. Она один раз в жизни попала на такую репетицию еще в обычном мире, ее затащил туда одноклассник. Наверное, единственный из мальчишек, с которым она общалась в школе, потому что они дружили с самого детства. Их подростковая группа играла «ну очень тяжелый металл», как она его сама потом окрестила, не зная ни единого термина. Мероприятие ей жутко не понравилось: затхлый и грязный подвал, какофония звуков, состоящих из железного грохота и немузыкального ора. Прошмыгнувшая под ногами крыса завершила живописную картину, после чего Елена с репетиции сбежала.

– Там, наверное, очень шумно, – пробормотала девушка, вспоминая свой неудачный поход в подвал, – да я ничего и не понимаю в такой музыке.

– В какой такой? – рассмеялся Мика, тряхнув головой, и красные патлы взметнулись, как огненный ореол, вокруг его лица. – Ты же даже не слышала!

Пока смущенная Елена что-то мычала, он сказал:

– Пока, конечно, не приходи. Мы только начали, нам показать особо нечего, позориться не хочется перед девчонкой. А как только будет что-то ладное, я тебя сразу позову. Думаю, тебе понравится. Кстати! А ты поешь?

– Что? – Елена вытаращилась на Мику.

– Ну, петь умеешь?

– Нет, – замотала та головой, – и не умею, и очень стесняюсь.

– Жаль, жаль, – он с досадой прищелкнул языком. – Я-то сам пою, конечно. Но разнообразить иногда не помешает. Будем искать, значит. Ну ладно, я побежал, увидимся!

Он подхватил гитару и быстро умчался куда-то по коридору, а Елена, продолжив путь, вдруг заулыбалась сама с собой. Надо же, ее уже позвали на встречу! Да еще он сказал, что пока стыдно перед девчонкой, значит, не хочет упасть в грязь лицом. Значит, ему не все равно! Нет, конечно, он просто друг и другом останется. Он смешной и добрый, но ее сердце занято Элайджей. Но все равно очень-очень приятно!

* * *

Пытаясь отвлечься мыслями о Мике и о том, что ей бы тоже стоило найти себе немагический факультатив, Елена отправилась в комнату девочек, чтобы забрать дневник и ручку. Впереди был целый день, дождик так и оставался влажной пылью, можно было бы погулять, а потом опять куда-нибудь засесть с тетрадкой, чтобы поразмышлять в ней и рассказать о последних событиях, пусть даже незначительных.

Поднимаясь по лестнице на свой этаж, Елена столкнулась с хихикающей стайкой девчонок, среди которых была и Белла. Взглянув на нее и ничего не сказав, девчонки снова как по команде грохнули хохотом и побежали вниз по лестнице. Пожав плечами, Елена продолжила путь.

В спальне почти никого не было, все уже разбрелись кто на прогулку, кто в библиотеку. Мрачная Кейра сидела у себя на кровати неподалеку от каморки Елены и массивными спицами вязала что-то длинное. Несколько девчонок в противоположном конце спальни что-то обсуждали, поминутно выглядывая в окно.

Елена с тяжелым сердцем зашла в свой закуток, присела на кровать и прислушалась к своему состоянию. Эта тревога, что продолжала понемногу расти, не на пустом же месте возникла! Девушка попыталась вспомнить хоть какой-то эпизод, что мог привести к волнению, но ничего не пришло в голову. Ну, что ж. Может быть, сейчас она заберется в свой укромный уголок за школой, примется писать в дневник и отвлечется, – решила Елена и запустила руку под матрас, под которым теперь прятала дневник.

Сдвинув в недоумении брови, она шарила по деревянным ламелям, сунувшись уже чуть ли не по плечо, и не могла найти свою тетрадь. Вытащив руку, Елена приподняла, насколько смогла, тяжелый матрас и заглянула под него. Дневника не было. Может быть, она его с другой стороны сегодня сунула?

Вначале девушка прятала свои записи под подушку, но очень быстро поняла, что ее нет-нет да видят уединившуюся с тетрадкой. Вдруг кто-то заинтересуется, если случайно увидит краешек дневника, торчащий из-под подушки? А под матрас вряд ли кому-то придет в голову заглядывать, хотя, конечно, лучше придумать еще более надежное место. Но для этого нужно сначала найти тетрадь, а ее, кажется, действительно, нет!

Сердце Елены заколотилось часто-часто. Сначала она подумала, что горничная, убираясь в их комнате, нашла ее записи. Вдруг они провалились между ламелей? Но вряд ли бы она стала их выбрасывать, скорее всего, просто положила бы на кровать. А что, если тогда-то их и увидели?

Для верности еще раз подняв матрас, обыскав всю постель и даже заглянув под кровать, расстроенная и напуганная Елена вышла из своей каморки. Кейра угрюмо взглянула на нее, не отрываясь от вязания, и снова уткнулась в свое занятие, шевеля губами и подсчитывая петли.

– Кейра, ты во время завтрака здесь была? – робко спросила Елена. Та в ответ пожала плечами.

– Да, я никуда не выходила, а что?

– А к нам никто не заходил? Может быть, у нас убирались? – девушка все еще надеялась, что это была горничная, а может быть, все еще проще? Вдруг дневник лежит сейчас в ее сумке, а она просто об этом забыла. Она уже хотела чуть ли не бежать обратно в свою комнатушку, чтобы поискать в сумке, но тут Кейра пробубнила:

– Горничной не было, а так все девочки перед прогулкой сюда возвращались. И ты знаешь, тут, с нашей стороны, Хлоя зачем-то терлась, но я не придала этому значения и не следила за ней. У тебя что-то пропало?

– Кажется, да, – упавшим голосом ответила Елена, еще не желая поверить в случившееся. Если тут была Хлоя, приспешница Беллы, то вдруг она и забрала ее секретные записи? Боже мой, неужели они все прочтут?

Она пока даже не сильно волновалась, еще не осознав масштабы происшествия. Прислонившись к стенке возле кровати Кейры, девушка стала вспоминать все, что успела написать, и ее замутило.

– Тебе что, плохо? – вдруг забеспокоилась Кейра. – У тебя лицо серое. Что она у тебя взяла? Что-то дорогое, важное?

Елена зажмурилась и покачала головой. Дорогое. Важное. Сокровенное. Нужно было срочно бежать искать девчонок, но ноги словно одеревенели и не слушались. Может быть, они еще ничего не успели прочесть? Она их совсем недавно видела, вот чего они хохотали, у них уже был ее дневник! Собрав всю волю в кулак, она наконец заставила себя сдвинуться с места.

– Да, это важное. Спасибо, что сказала, кто тут был, – поблагодарила она Кейру и побежала на поиски обидчиц.

* * *

Беллу с подпевалами она застала в центральном дворе школы, где сейчас по случаю выходного собралось довольно много народу: и девушки, и парни. В стороне от всех стояло двое взрослых: Айгор и незнакомый Елене учитель, который еще не преподавал на ее занятиях. Даже Элайджа с друзьями был во дворе.

Елена сбежала по широкому крыльцу главного входа во двор и в нерешительности остановилась. Кто-то из девчонок заметил ее и тут же сказал Белле, вся шайка-лейка как по команде повернулись к Елене, и та с ужасом увидела свою тетрадь в руках у главной обидчицы. Если она еще лелеяла крохотную надежду в сердце, что дневник сама засунула куда-то, то теперь надежда умерла. Белла держала тетрадь раскрытой, перелистывая то вперед, то назад. До Елены долетали только обрывки ее речи, и она стала подходить ближе, вся внутренне сжимаясь от страха и унижения. Почему эта черноволосая заводила так ее ненавидит?

– Вот тут очень интересное, – услышала бедная девушка, а Белла принялась зачитывать куски из ее откровений, которые доверить можно было только бумаге.

– Белла, не надо, пожалуйста! – отчаянно крикнула Елена. – Это личное, как тебе не стыдно?

– Ой, жидкие волосенки пришли, – бросила Белладонна, усмехаясь. – Во всех смыслах этих слов.

Девчонки опять громко и почти неприлично засмеялись, и на них стали оборачиваться. Елена с несчастным видом оглядывала присутствующих, почти не надеясь, что кто-то вступится. Разве только Мика мог бы ее поддержать, но он, скорее всего, все выходные будет пропадать в своем музыкальном кружке. Взгляд девушки остановился на Элайдже, который тоже с интересом наблюдал за происходящим. «Он настолько благороден, как и красив, – промелькнуло в голове у Елены. – Может, он заступится за меня?» Учителя, на помощь которых она тоже надеялась, оказывается, уже куда-то ушли.

Елена подошла еще ближе к ненавистной компании.

– Белла, отдай мне тетрадь, пожалуйста.

Та в ответ замотала головой, а подруги преградили Елене дорогу.

– Я отдам, очень скоро, только дочитаю, – со смехом сказала Белла и продолжила озвучивать то, что Елена переносила на бумагу буквально из души. – Ой, тут даже про меня есть! Девчонки, вы только послушайте, я стала героиней романа!

Елена стояла, застыв как каменное изваяние, и ощущала, что все взгляды то и дело косятся в ее сторону. По лицу текли слезы, застя глаза. Белла, дочитав вслух размышления о том, почему же она сама так ненавидит Елену, и сдобрив все ехидными комментариями, перешла к дальнейшим записям. Девушке хотелось убежать и скрыться, но уже было поздно. По ее искренним чувствам прошлись грязными ботинками, топча саму душу.

– Девчонки, вы не поверите, тут про любовь есть!

– Где, где? – наперебой завизжали «прихлебалы», а у Елены замерло сердце. Неужели она посмеет озвучить даже это?

– Вот, я дочитала до самой интересной главы. Про меня еще не так интересно. А вот про… Нет, вы сейчас ушам не поверите! – Белла сделала картинную паузу, сверкнула черными глазами и процитировала: – «Элайджа. Какое прекрасное имя. Нежное, звенящее. Мне нравится повторять это слово и чувствовать его вкус на языке».

Тут уже над двором повисла тишина, и все до единого ученика обернулись на Елену, которая стояла, ощущая себя привязанной к позорному столбу. Тут, конечно, собралась не вся школа, но скоро эти истории донесут и до остальных. Все будут показывать на нее пальцем и смеяться. Перед внутренним взором Елены вдруг на миг развернулась длинная каменная лестница, залитая водой, на которой она споткнулась в день приезда. Тогда она подумала, что пусть это будет экстренным выходом. Неужели так скоро? А она только распробовала немного эту жизнь…

Сам же Элайджа тоже обратился в слух, и, к удивлению Елены, на его лице не было ни закономерного возмущения, ни неприязни к Белле, ни нетерпеливого желания подойти и остановить творящееся безобразие. Он как будто даже слегка улыбнулся, продолжая слушать. Может быть, ему было приятны эти слова? Ведь не каждый день узнаешь, что думает о тебе тайный воздыхатель.

– А слог-то какой, зачитаешься! – красовалась тем временем Белла, выворачивая наизнанку все оголенные чувства несчастной Елены. – И чего тебя сюда занесло, тебе книги надо писать, да о любви! Тем более, что тебя устраивает быть на задворках истории. Ах, я люблю его образ в воображении. Ха, ты и поцелуи, небось, в воображении там вовсю рисуешь, а может, там даже все серьезно у вас? С воображаемым другом?

В панике Елена снова взглянула на Элайджу и не поверила глазам. Он смеялся. Не в голос, как девчонки, но рот его был растянут в улыбке, плечи тряслись от смеха, и никаких попыток прервать представление он не делал.

Записей было в тетради не так уж и много, поэтому издевательство закончилось довольно быстро, хоть и показалось Елене растянувшимся на несколько часов. Белла, еще немного покривлявшись перед публикой и вопрошая, вернуть ли тетрадку хозяйке или нет, наконец сунула оскверненный дневник в руки Хлое.

– Верни, пусть пишет дальше, очень познавательно, – бросила она и, казалось, потеряла к Елене всякий интерес. А Хлоя, не поднимая глаз, протянула девушке тетрадь и тут же ушла. Елена еще какое-то время стояла под любопытными и сочувствующими взглядами учеников, а потом медленно пошла прочь, за школу, в свое укромное место или еще дальше. С каждым шагом она ускоряла движение и скоро уже бежала, не разбирая дороги, далеко за свою любимую лавочку, куда-то вглубь лесных зарослей, между деревьями, вниз, вниз с горы. От слез девушка почти не видела ничего перед собой и, чудом лавируя между стволами деревьев, почти неслась вниз. Она даже где-то надеялась, что споткнется о корень и расшибется или врежется в дерево, но вместо этого вылетела на открытое место к высокой круглой башенке с узкими стрельчатыми окнами, в которых не было стекол. Здесь лес словно раздвигался, а пологий склон горы заканчивался обрывом, на котором и стояло это очень старое и явно заброшенное здание из красного кирпича.