Евгения Высоковская
Странная школа в городе дождя
Пролог
Елена
Я прохожу под гулкой каменной аркой и поднимаюсь по крутой и очень длинной лестнице, истоптанной множеством ног. Отшлифованные подошвами края старинных ступеней лоснятся и блестят от дождя.
Потоки воды льются с неба, потоки воды текут по выщербленным ступеням вниз. Мне уже все равно, вперед идти или назад: ноги мокрые насквозь. Мои единственные новые туфли, которым я так радовалась, теперь можно будет выкинуть. Они дешевые, и одного дождя им хватит, чтобы полностью расклеиться.
Я с трудом держу над головой массивный и тяжелый черный зонт, который вручил мне охранник на входе. Кажется, он меня пожалел. Когда пройдет ливень, нужно будет вернуться и отдать ему вещь, только я не уверена, что дождь вообще когда-то закончится. Да и зонт не особо меня спасает. Какая радость от того, что у меня сухие волосы, если ноги промокли и длинная юбка – влажная по колено?
Зачем я вообще туда иду? Для чего с таким трудом преодолеваю эту бесконечную лестницу, рискуя поскользнуться на мокрых каменных ступенях? На секунду остановившись, я оборачиваюсь и бросаю взгляд на пройденный путь.
Кажется, большая часть лестницы позади. Только какая разница? Мне все равно придется подниматься до самого верха. Для меня нет обратного пути. Даже если я спущусь и выйду за широкие кованые ворота, изогнутые прутья которых изображают, как мне показалось, деревья под дождем, то мне некуда идти. В прямом смысле слова. Это не значит, что у меня не осталось родных и я потеряла дом. Что вы! Все это у меня есть. Правда, не знаю, можно ли считать своим домом тот, в котором ты жила с не родными тебе людьми. Только об этом я вообще сейчас думать не готова. Фактически и дом, и семья у меня есть. Но теперь я не знаю, где они. Так странно распорядилась судьба, что я нахожусь в том месте, откуда нет выхода в прошлую жизнь. Это словно на другой планете. Но я лучше потом поразмышляю об этом. Пока сама не до конца понимаю, как тут все устроено.
Там, за недоступным моему пониманию незримым пределом, остались мои мечты и надежды. Надежды поступить в один из самых престижных вузов родного города на факультет журналистики. Обычный факультет простого, реального вуза, где преподают науку, а не… Я даже не знаю, что мне предстоит здесь изучать, но точно не то, что я всегда хотела. И в Лету канули мечты, что на меня когда-нибудь обратит внимание парень из соседнего подъезда нашего дома. Мальчишка, который так давно уже мне нравится, еще с детских лет.
Я настолько невзрачная и блеклая, что за мной в школе никогда не бегали мальчишки. Это длится уже так долго, что я к этому привыкла и смирилась. Но пришла юность, и я понадеялась, что родители скоро разрешат мне сменить эти отвратительные, уродливые очки с толстыми стеклами на незаметные линзы. А может быть, даже на цветные. Тогда мои глаза из тусклых серых преобразятся в жгуче-карие! А какая-нибудь новая институтская подруга научит меня тому, чему моя так называемая мать до сих пор не сподобилась научить: я ведь практически не умею краситься! И если в мои руки попадает тюбик туши или кисточка для теней, то я безвкусно и неумело творю такое, что стыдно потом выйти на улицу.
Задумавшись о несбывшихся желаниях и планах, я чувствую влагу на своем лице. Машинально поднимаю глаза и утыкаюсь взглядом в черный купол зонта. Это не дождь, это слезы. От этих потоков зонту меня не спасти. К мыслям о заплаканном лице и покрасневшим глазам тут же примешивается еще одно расстройство: если здесь почти всегда идет дождь, мне точно можно будет забыть свои надежды выглядеть хоть немного красивее. Под дождем мои намокшие русые волосы кажутся слишком жидкими, и я выгляжу будто облезлая. У многих девушек от влаги волосы почему-то становятся объемнее или завиваются в очаровательные кудряшки. А я…
Тяжело вздохнув, я продолжаю подъем. Погрузившись в свои беды и перестав смотреть под ноги, я нечаянно наступаю на скользкий скошенный край ступени. Нога съезжает, и мне только чудом удается не упасть. Меня спасает зонт, который парит надо мной как мрачный черный парашют, при этом позволяя мне не скатиться вниз, унесенной стремительными потоками дождевой воды. Качнувшись на ступенях, я останавливаюсь, и меня обдает липкой, жаркой волной страха. Колени дрожат, сердце заходится. Я смотрю вниз и ужасаюсь тому, что могло произойти, не удержись я на ногах. Наверное, тело, докатившись донизу, уже навсегда останется просто телом. Мертвым. Этот убийственный скоростной спуск не под силу выдержать никому. Что ж, надо запомнить. Как запасной выход, когда станет совсем невмоготу. Мне кажется, я не смогу долго прожить без единого солнечного лучика.
Глава 1. Белла
Вы даже не представляете, на чем держится этот мир. Вы думаете, что знаете, как все устроено, и что для понимания жизни вам достаточно скудных школьных знаний. Тех самых, что дают в ваших обычных, приземленных школах. Вас учат там писать и считать, чертить и рисовать, петь и отжиматься. Заставляют читать скучную классическую литературу, изучать историю своей страны и зарождения мира. Как будто они сами знают, как появился и развивался этот свет. Что еще? Ах, да. На школьных уроках вы якобы познаете законы физики, проводите какие-то примитивные опыты, тупо пялитесь в микроскоп, рассматриваете географические карты в то время, как учитель втирает вам что-то о неживой природе и погодных явлениях.
А вот с этого места поподробнее. Да что он понимает в погодных явлениях? Глупые люди уверены, что разбираются в том, как восходит солнце, как зарождается туман, как выпадает роса. Они считают, что знают, почему на свете не бывает ни единой похожей снежинки, почему иссыхают водоемы или льется дождь. Как бы не так!
В их бестолковые головы даже прийти не может, что все природные явления на самом деле контролируются магическими силами. И, чтобы сдержать эти силы в узде, созданы несколько городов стихий, в каждом из которых обязательно есть магическая школа. Там избранных обучают всему, что связано с конкретной стихией, в город которой он попал. Вот я другого слова даже не подберу. Вот так попала я! Это же надо было случиться такому везению в обратном смысле, что меня отправили в город одной из самых ненавистных мне стихий!
Никто из обычных людей, живущих на земле, не знает о существовании этих мест и не догадывается, что, если бы не города, каждый из которых сосредоточил в себе целиком одно погодное явление, на Земле давно был бы хаос. Там бы случился конец света, все бы смешалось, потому что все стихии бились бы друг с другом за царствие на планете. И лишь эти города, созданные давным-давно великими магами, способны сдержать буйство разгулявшейся природы.
В этих городах живут люди, но не простые. Их отбирают по всей планете, ищут, определяют город стихии, для которого они могут быть наиболее полезны, и отправляют в магическую школу. Вот так вот, обратите внимание: не в ту школу, куда хочется, и не к тем знаниям, к которым тянется сам ученик, а туда, где он может пригодиться. Очень несправедливо.
Нет, я слышала, конечно, что можно выбрать себе стихию, но если ты не принесешь пользу своим трудом там, куда тебя изначально распределили, то тебе придется вложиться как-то иначе. Моя семейка такими средствами не обладает, поэтому я следую за своим предназначением. Только никто не знает заранее, к чему у него откроются способности, поэтому выбор стихийного совета часто оказывается как снег на голову. Как и в этот раз.
Так куда же засунули именно меня? Ну, конечно, в город моего самого нелюбимого погодного явления: дождя. Я ненавижу дождь. Я предпочла бы сидеть в засухе или даже пыли! Хотя… насчет пыли я погорячилась. Она вездесущая и забивается во все щели. И, наверное, пыльный воздух очень сухой, значит, моя кожа быстро испортится и я рано состарюсь. А вот если бы меня отправили в город Солнца… Интересно, все мечтают туда попасть, или все-таки есть извращенцы, которым не хочется жить, постоянно греясь в солнечных лучах? Но мои мечты никого не интересуют. Как выяснилось, мои способности лучше всего помогут укрощать дождь, поэтому я здесь. И это ужасно.
* * *
Примерно такие мысли теснились в голове юной Беллы, пока та сидела под дверью директора магической школы, ожидая разрешения вопроса с ее устройством. Какая-то вышла накладка, и то ли для нее не была выделена квота на обучение, то ли на ее место уже взяли кого-то еще. Белла беззвучно молилась древним хранителям всех стихий, которые могла сейчас вспомнить, чтобы ее распределение действительно оказалось ошибкой. Гулкий бас директора становился все громче, а затем неожиданно голос понижался, словно его обладатель сообщал собеседнику какую-то очень секретную информацию, и тут же снова нарастал и усиливался, и Белле казалось, что от его раскатов вибрируют стены. Странные звуковые эффекты дополнялись бесперебойной дробью дождя по окнам, которыми с двух сторон заканчивался школьный коридор. Дождь тарахтел по стеклам, тяжелые капли со звоном отскакивали от металлических подоконников. Непрекращающийся ритмичный шум дождя с врывающимся в него то и дело директорским басом действовал на Беллу гипнотически, и она стала клевать носом. Ей даже начал сниться сон, и она видела, словно наяву, что распахивается дверь кабинета и выходит директор, который своим неповторимым низким голосом объявляет, что набор закрыт и ей тут делать нечего. Он говорит, грозно хмуря брови, но его безжалостный вердикт не огорчает, а напротив, радует Беллу. Она вскакивает, делает зачем-то неуклюжий реверанс и сбивчиво благодарит пожилого мужчину, с недоумением смотрящего на нее водянистыми глазками из-под кустистых седых бровей. Его белая окладистая борода достает до круглого пуза, и сам он похож на доброго волшебника, который для виду старается казаться грозным и строгим.
Белла все еще улыбалась во сне, разглядывая высокого седого старика, когда в ее грезы ворвался скрип двери директорского кабинета.
– Белладонна! – окликнул ее тихий, но очень резкий женский голос. Его неприятный тембр сквозь дождевую дробь ввинтился в мозг, словно жужжанье бормашины стоматолога, и девушка, подскочив на скамье, принялась испуганно тереть глаза.
Как? Она все еще здесь? Разве ей не отказали в приеме?
– Вы заснули, что ли? – резкий голос продолжил сверлить ее слух. – Белладонна, войдите в кабинет, директор вас ждет!
Ничего не понимая, Белла поднялась на ноги, тут же ставшие ватными. Избавление от школы ей всего лишь привиделось. Несколько мгновений счастья – и вот она опять на грешной земле. В дверном проеме, нетерпеливо постукивая тонкими пальцами по деревянному косяку, стояла очень стройная блондинка, упакованная в узкий футляр безликого серого платья. На ее лице отражалась легкая неприязнь, но, по всей видимости, она была адресована не конкретно Белле, а всем ученикам, пересекающим порог магической школы города дождя. Увидев, что девушка наконец встала, женщина оторвалась от двери и вернулась в кабинет. Белла проследовала за ней.
Она была уверена, что сейчас увидит за директорским столом старика-волшебника с длинной бородой, и поэтому от изумления застыла на пороге, когда перед ее взором предстал человек, сидевший напротив в массивном вертящемся кресле. Белла даже для верности еще раз потерла глаза, но неожиданный образ никуда не делся. На нее с едва заметной снисходительной улыбкой смотрел мужчина лет тридцати пяти, с синими, как утреннее небо, глазами и довольно смуглой кожей. Семнадцатилетней девушке он чуть ли не в отцы годился, и, встречая взрослых мужчин на улице, она даже не замечала их, предпочитая ровесников, но от этого не могла оторвать глаз. Блондинка тем временем прошагала через кабинет, остановилась возле стола и, скрестив на груди руки, тоже уставилась на новую ученицу.
– С вашей учебой все в порядке, – с ходу объявил директор. – И, насколько я знаю, вы в курсе наших правил, ведь вас к этому готовили с детства. Поэтому не вижу смысла задерживать вас, подсовывая читать талмуды положений и распорядков.
Он взглядом показал на край стола, где примостилась солидная стопочка бумаг. Верхняя была исписана незнакомой Белле вязью с причудливыми заглавными буквами. Ее украшал герб школы в виде старинного здания, перечеркнутого множеством косых линий, по всей видимости, изображающих дождь. Белла еле сдержалась, чтобы не буркнуть, что она с детства мечтала не попасть в город дождя, и сдержанно кивнула.
– Вы немного задержались, – холодно добавила блондинка, – поэтому вам придется вливаться в коллектив, в котором все уже перезнакомились между собой. Надеюсь, с этим не будет проблем.
– Не будет, – эхом откликнулась Белла, которая все еще никак не могла оторвать взгляда от синих глаз, в глубине которых она вдруг прочла нескрываемое высокомерие.
– Ну и замечательно, – с облегчением произнес директор, переводя взгляд на блондинку. – Мелисса вас проводит и по дороге все расскажет.
Белла растерянно попрощалась и вместе с блондинкой вышла из кабинета. Синеглазый, казалось, уже забыл о ней, отвернувшись на кресле к окну и внимательно вглядываясь в потоки дождя за стеклом. Девушка с запоздалым удивлением подумала, что ей даже не представили хозяина школы, словно ей незачем знать, как его зовут. Она всегда считала, что учеников, поступающих на обучение в школы городов стихий, очень ценят и уважают, ведь они избранные – те, кто скоро встанет на смену уставших магов, много лет несущих свою вахту на страже погодного равновесия. Здесь же пренебрежение сквозило, казалось, из каждого взгляда, каждого жеста тех, с кем ей уже удалось повстречаться. Даже стены старинного здания словно излучали безразличие и неприязнь, и те просачивались через каждую щель, сквозили, протекали отовсюду, обволакивая сознание и делая новичка беспомощным и потерянным среди незнакомых пустынных коридоров.
– Завтра у вас выходной, – тем временем равнодушно сообщила Мелисса, чеканя шаг рядом с Беллой по пустынному коридору. – Послезавтра приступите к учебе. Вы владеете эсперанто?
– Что? – девушка непроизвольно замедлила шаг, удивившись вопросу. Зачем здесь эсперанто? Это же какой-то искусственный язык, изобретенный обычными людьми. При чем здесь он, в школе магии, практически в междумирье?
– Все понятно, вы не в курсе, – на ходу пожала плечами блондинка. – Я ожидала, что уж вы-то будете более подготовлены.
– Я подготовлена, – не выдержав, огрызнулась Белла, – но что вы тут эсперанто используете, слышу впервые.
– Ну, не эсперанто из обычного мира, разумеется, – язвительно прошипела Мелисса. – Но в стихийные школы попадают ученики со всей земли, и, конечно же, им нужен некий международный язык. Вам потребуется его выучить, и очень быстро, поэтому я поставлю вам дополнительные занятия, иначе вы ничего не будете понимать на уроках и это затруднит ваше общение в остальное время. Значит, ваши занятия начнутся не в девять утра, а в семь, потрудитесь не опаздывать.
С этими словами она остановилась перед широкой двустворчатой дверью почти в два человеческих роста. У порога стоял громоздкий Беллин чемодан. В огромном пустом коридоре этот чемодан смотрелся странно и одиноко, и даже почему-то фантасмагорично.
– Здесь находится ваша спальня, – сказала Мелисса. – Можете располагаться. И не забудьте, что послезавтра в семь утра вас ждут на уроке по эсперанто. Остальное расписание сможете посмотреть на стойке, одноклассницы все вам покажут. Ваши занятия, в основном, должны совпадать.
Она резко развернулась и тут же, не прощаясь, ушла, оставив растерянную Беллу возле массивной двери, больше похожей на ворота в древний замок. Взявшись за ручку тяжеленного чемодана, девушка потянулась было к одной из створок, но замерла, прислушиваясь. В спальне царила полнейшая тишина. «Может, там сейчас никого нет? А где тогда все, если нет занятий, а за окнами вечный дождь? Странная эта Мелисса. Все так сухо сообщила. Ну да ладно, – решила Белла, внутренне подбираясь и настраиваясь. – Разберемся». В общении она никогда не испытывала проблем, поэтому наконец почти без волнения потянула тяжелую дверь на себя. «Будем знакомиться».
Глава 2. Елена
Когда я вошла в комнату, в которой мне предстояло теперь жить на протяжении нескольких лет учебы, я еле сдержалась, чтобы не расплакаться. Я сразу поняла, что слез пролью еще немало, но надо было хоть какое-то время потерпеть. Мне и так всегда трудно удавалось сходиться с людьми, не стоило позориться перед всеми в первый же день.
Передо мной предстала длинная спальня с очень высокими полукруглыми сводами потолков, от чего над головами, высоко вверху гуляло несмолкающее эхо. Интересно, оно хотя бы ночью стихает? Вдоль окон и противоположной им стены протянулись ряды одинаковых узких кроватей, разделенных приземистыми тумбочками. Между ними шел еще один ряд. Я застыла на пороге, не в силах сделать шаг в комнату. Неужели мне придется жить здесь? В общей комнате, где, помимо меня, наверное, находится еще человек двадцать? Двадцать шестнадцати– и семнадцатилетних девиц, практически взрослых уже людей, которым так нужно свое собственное пространство!
Глаза защипало, я часто заморгала и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Главное, продержаться и не разреветься прямо на пороге. Увиденное выглядело ужасно. Я любила одиночество. Я привыкла к нему с детства, и моя комната в родительском доме всегда являлась для меня надежным укрытием от всех бед. Там я могла уединиться и мечтать или плакать и страдать, но самое важное – меня никто в этом месте не трогал. Я засыпала в полной тишине, что так важно было для моего нервного и чуткого сна. А теперь мне предстоит ночами напролет слушать вздохи, сопение и, может быть, даже храп.
О боже, как так произошло, что я, стоявшая почти на пороге исполнения своей детской мечты, была вдруг безжалостно вырвана из рук невидимого проводника, который терпеливо вел меня к цели, и заброшена в непонятное, чужое место в некомфортную обстановку? Да еще с совершенно неясными мне задачами! Я вообще не успела ничего понять, пока родители (как они себя раньше называли) сами складывали вещи, собирая меня в дальний путь, и бормотали сбивчиво что-то про мои невероятные способности к управлению дождем. В тот момент мне казалось, что я попала в какой-то жуткий триллер, ведь мои самые близкие люди будто сошли с ума. И, объявив мне о том, что я не родная их дочь, еще подливали масла в огонь, фантазируя о каких-то магических обрядах погоды и стихий.
Когда я точно уверилась, что мои родители не шутят, а всерьез планируют отправить меня невесть куда прямо перед экзаменами в университет мечты, я попросту попыталась сбежать. Не знаю, куда я бы помчалась первым делом: в полицию или в клинику, чтобы сообщить о сумасшедших, но меня опередили. Так называемый отец запер входную дверь, забрав себе ключ, а так называемая мать со слезами на глазах принялась куда-то звонить. А потом, очень скоро, к нам явился незнакомый мужчина с тусклым лицом, и все остальное я помню уже как сквозь туман. Я точно знаю, что силком меня никто не тащил, я сама шла, куда мне приказывали, едва передвигая ноги. Может быть, меня чем-то накачали, а может быть, и впрямь здесь действовали магические чары, и пусть в это очень трудно поверить, но каким-то образом я оказалась в странном месте, от которого веет чем-то неземным. Не потому, что это старинный замок на холме, куда надо подниматься по бесконечно длинной лестнице. А потому, что его каменные стены словно шепчут заклинания, и я действительно их слышу. Скорее всего, это какой-то наркотик, но он до сих пор не выветривается, а я тем временем уже на новом месте.
Это место живо напомнило мне детский сиротский приют из позапрошлого века. Я видела такой в каком-то старом фильме о несчастной девочке. Как могло случиться, что я сейчас, в наше время, оказалась почти в таком же приюте? В голову ударилась страшная мысль: что, если меня под таким соусом просто запихнули в какую-то секту?
Единственное, что не вписывалось в картину моего кошмара, это обитательницы комнаты: девчонки моего возраста расположились на кроватях, приводя себя в порядок. Кто-то расчесывался, кто-то красился. Некоторые уселись парами, помогая друг другу прихорашиваться. Но сейчас все они, как одна, бросили свои занятия и уставились на меня: кто с любопытством, кто с досадой. Может быть, еще один член коллектива казался им перебором?
Сама поразившись, что я это делаю – заговариваю первая, когда вокруг столько внимательных глаз на меня смотрит, – я произнесла:
– Привет. Меня зовут Елена. Я новенькая. Кажется, я теперь ваша соседка. – Голос предательски задребезжал и показался мне чужим и противным. Но вроде никто не обратил на это внимания. Девчонки завертели головами, поглядывая в угол у окна, и я, к своему удивлению и радости, заметила там заправленную кровать. Она была настолько аккуратно застелена, что становилось понятно: здесь никто не спит. Чтобы убедиться, я кивнула в ее сторону, и кто-то из девчонок откликнулся.
– Да, располагайся. Пусть будет твое место, нам уже лень переезжать.
Я поняла, что она имела в виду. Место у стены, да еще и у окна, по всей видимости, было одним из самых престижных и удобных, и даже странно, что никто его не занял. Но, наверное, девчонки уже привыкли на своих местах, рядом с подругами. Так что мне несказанно повезло. Хоть с одной стороны будет не храпящее или сопящее создание, а гладкая прохладная стена. Я благодарно улыбнулась, прикрыла за собой дверь и подкатила к своему новому домику сумку на колесиках.
На соседней кровати сидела, поджав под себя ноги, щуплая рыжеволосая девчонка с разноцветными глазами: карим и зеленым. Периодически косясь на меня из-за круглого ручного зеркальца, она рисовала на своем лице «смоки айс», накладывая на веки разные тени: вокруг карего глаза – изумрудные, а вокруг зеленого – фиолетовые. Каким бы нелепым ни казался этот макияж, на самом деле у нее получалось потрясающе красиво, и от ее волшебных глаз трудно было оторвать взгляд.
Поставив большую сумку в изножье кровати, я стащила со спины небольшой рюкзачок и опустила его на свое новое ложе. Улыбки некоторых учениц, с которыми мне предстояло существовать теперь бок о бок, пусть совсем немного, но утешили меня. Я вытащила вещи, наконец узрев, что же запихнули мне в дорогу мои приемные родители, и слегка озадаченно попыталась их рассортировать, выложив на кровати. Половину вещей можно было убирать обратно, чтобы не доставать их больше никогда. У мамы, по всей видимости, совершенно отличные от меня понятия о современной моде. У меня и так с красивыми вещами всегда были трудности, – мы жили довольно бедно, – но тут она расстаралась. Как нарочно напихала в сумку убожества и старомодных отрепьев. А может, вовсе не нарочно. Я теперь не знаю, что и думать о своих родителях. Столько лет притворства и обмана. Неужели они с самого моего детства знали, куда меня отдадут? А я так надеялась на развитие в журналистике, занималась дома самостоятельно, постоянно писала какие-то истории, даже пыталась делать вручную газеты в единственном экземпляре. Все оказалось напрасно.
Сморгнув слезинку, я продолжила разбирать вещи. Когда более-менее приличные были отобраны, я обернулась на комнату, выискивая глазами шкаф, куда можно было бы пристроить одежду из сумки, и в тот же момент дверь снова распахнулась. Ее широкие створки словно рванули с неким вызовом, и все головы – светлые, темные, причесанные, лохматые – как по команде повернулись на вновь прибывшую.
На пороге возникла стройная черноволосая девушка с бледной кожей, за ее спиной громоздился чемодан. Она вошла внутрь, подтягивая его за собой, и дверь за ней сама закрылась. Черными, чуть прищуренными глазами девушка быстро обшарила нашу просторную спальню, и ее пронзительный взгляд вдруг остановился на мне. Она усмехнулась краешком рта и двинулась к моей кровати. Я почему-то оторопела и мяла в руках блузку, которую определила к более-менее приличным вещам, но не успела уложить поверх аккуратной стопки.
– Ты заняла мое место, – довольно грубо сказала новенькая, и по спальне пронесся гул недовольных голосов. Я же сразу потерялась и оробела перед этой недружелюбной гостьей и, хоть и чувствовала молчаливую поддержку будущих одноклассниц, сердце все равно заколотилось от волнения и напряжения. Неужели она сможет меня согнать? Она что, полезет со мной драться? Просто в голове не укладывалось.
Докрасившая наконец свои разноцветные глаза девчонка на соседской кровати, свесив на пол длинные босые ноги, наклонила голову вбок и язвительно произнесла:
– Елена пришла первой, это ее кровать. Мы уже почти подруги!
Кто-то из девочек хихикнул.
– Я битый час проторчала у директора, – с вызовом ответила новенькая. – А так бы появилась тут явно раньше, чем она. Я же вижу, что она даже вещи еще не успела разобрать.
Пока я придумывала, что ответить, девушка сказала еще более обидно:
– Да и кто такая эта Елена? – И она презрительным взглядом окинула меня с ног до головы, от чего я почувствовала себя голой в огромном супермаркете. Я сразу вспомнила, какая на мне старая и немодная одежда, к тому же туфли были насквозь мокрые, и юбка неприятно холодила ноги влажным подолом. Наверное, я представляла собой жалкое зрелище. Воодушевленная теплым приемом, я словно забыла об этих неудобствах, а тут сразу же все снова почувствовала, и меня зазнобило. Тем не менее я не двинулась с места, продолжая нервно сминать несчастную блузку, сейчас уже напоминающую тряпку.
– А ты кто такая? – подал голос кто-то из учениц. Черноволосая повернулась на звук.
– А я Белла.
Удивленный шепот теперь пополз по спальне. Кажется, это имя что-то значило для них, и только я продолжала ничего не понимать.
– Та самая? – раздавалось с разных концов комнаты.
– Ты Белладонна?
– Да, – ответила Белла и раздраженно добавила: – Только я не хочу даже слышать это несуразное имя. И Донной тоже меня не сметь называть. Я – Белла.
До меня не сразу дошел смысл слов девчонки с разноцветными глазами. Она что-то мне говорила, а я затравленно оглядывала изменившиеся лица и ничего не понимала.
– Тебе придется освободить место, раз Белла хочет спать здесь, – наконец расслышала я. Ее голос звучал равнодушно, словно теперь ее уже не волновала моя дальнейшая судьба. Впрочем, что такого? Я же даже не успела разложить вещи. Подумаешь, возьму да перееду. Если эта Белла в таком почете здесь, да пожалуйста! Не ссориться же со всеми, да еще в первый день.
Я принялась молча запихивать вещи обратно в сумку. Белла наблюдала за мной с наглой усмешкой, явно упиваясь победой. Девчонки по всей спальне переговаривались вполголоса, но то тут, то там вдруг раздавались восклицания. Кажется, почти все обитательницы спальни знали, кто такая Белла. Она тем временем подкатила свой чемодан совсем близко к моей уже бывшей кровати, почти загородив мне дорогу. Я, запихнув последнюю рубашку в сумку, кое-как протиснулась мимо нее, вышла в проход между рядами и растерянно оглядела комнату: кажется, здесь больше не было свободных кроватей.
Девчонки сочувственно таращились на меня. Одна из них подошла ко мне.
– Пойдем, я покажу, у нас еще одно спальное место осталось. Правда, не очень удобное.
Она пошла вперед. Кто-то из девчонок снова захихикал. Мы прошли в самый конец комнаты, где в торцевой стене справа, оказывается, находилось некое подобие узкой ниши, куда даже не попадал свет. Там, ногами к общей спальне, стояла еще одна кровать, и она была свободна.
– Вот, только здесь, – извиняющимся тоном пробормотала девчонка. – Располагайся.
Она тут же ушла, а меня вдруг неожиданно окатило волной радости. Кровать стояла в нише, и пусть там было тесно и темно, но с обеих сторон находились стены, а не сопящие во сне соседки. Этот аппендикс в стене мог сойти за крошечную, зато собственную комнату! Странно только, что здесь никто до сих пор не разместился, ведь это так удобно. Да и отсутствие света не всегда плохо. Все-таки это спальня, а спится лучше всего в темноте.
Понадеявшись, что выбрать это место добровольно считалось среди девчонок дурным тоном – ведь это фактически отстраненность от коллектива! – я шагнула в маленькое, темное помещение.
