Евгения Усачева
В темнице Кибелы
3
В тот день камень в руках Джеффри ожил снова. Парень протирал пыль на полке с книгами и просто схватился за него, чтобы передвинуть, но тут же почувствовал под своей ладонью какое-то шевеление. Оно длилось всего мгновение, но Джефф от неожиданности тут же отдёрнул руку, будто схватился за что-то горячее, и внимательно посмотрел на камень. Ему показалось, что он снова поменял форму – стал более приплюснутым, но опять же, парень не мог быть уверен в этом на сто процентов, потому как не помнил его изначального облика. Однако же прожилок блестящих минералов стало гораздо больше. Теперь камень красиво блестел при искусственном освещении. Но Джефф списал всё на свою невнимательность. Он пытался успокоить себя мыслью, что раньше этого просто не замечал, и, отдышавшись от маленького шока, продолжил протирать пыль. Джеффри старался в корне душить мысль о том, что он, возможно, начал сходить с ума.
– Это всё К. – Твердил он. – Мне надо найти себе девушку, и наконец, забыть её! Просто вычеркнуть её из своего сердца, как это делают все нормальные люди!
***
Примерно в то же время капитан Урана спокойно сидел в столовой и обедал со своими друзьями. Корабль прошёл большую часть нового пути и уже через неделю должен был прибыть на К04-04. Её блёклый бирюзовый серп уже можно было различить невооружённым глазом. Уран вышел из сжатого пространства и продолжал приближаться к планете за счёт тяги обычных атомных двигателей.
Именно в тот момент, когда ничего не предвещало беды, вся лавина необратимости, давившая на Кристофера с детства, наконец, прорвала последний барьер и устремилась вниз оглушительным воем сирены, разнёсшимся по кораблю. Все мгновенно вскочили со своих мест, и, не сговариваясь, побежали на капитанский мостик.
Изображение ужасающего нечто, застывшего на главном экране, ввергло всех в состояние шока. Прямо по курсу корабля находилась жуткая космическая пропасть, похожая на область сингулярности, но её края, в отличие от чёрной дыры, были неровными, рваными. Территория абсолютной тьмы разрасталась, охватывая нетронутые участки пространства. По нему, в буквальном смысле, ползли трещины, как по чёрной стене, растягиваясь на сотни тысяч километров. Они мерцали грязно-серым ионизирующим туманом, и сначала их ломаные линии можно было принять за молнии в открытом космосе, чего, конечно же, не могло быть. Хотя и эта странная аномалия, возникшая на пути Урана, перечёркивала собою все познания человека о природе пространства.
Мгновенно, на уровне инстинктов, только осознав, что находится перед ним, капитан бросился в рубку ручного управления, и по очереди надавив на два красных рычага, заставил корабль начать экстренное торможение. Уран сильно тряхнуло. Многие члены экипажа не смогли вовремя ухватиться за что-нибудь и повалились на пол. С потолка, обрывая провода под всплеск оранжевых искр, упало две информационных панели. Все незакреплённые предметы, лежавшие на столах, подпрыгнули и раскатились в стороны.
Торможение длилось примерно минуты три, и всё это время экипаж, не успевший подготовиться, испытывал колоссальные перегрузки. Кристоферу стало дурно и показалось, что он вот-вот потеряет сознание, но он вцепился в аварийные рычаги мёртвой хваткой, не давая им принять прежнее положение, практически повиснув на них. Его лицо налилось кровью, она стучала в висках, а сердце заходилось где-то в горле. Ушные перепонки, казалось, вот-вот лопнут от оглушительного воя сирены. Но капитан справился. Ещё пару раз Уран тряхнуло, а затем он замер во мгле, будто бросив массивный якорь среди бескрайнего ночного океана. Сирена смолкла. Капитан отпустил рычаги и, отдышавшись, вышел из рубки на мостик, оценивая окружающую обстановку.
Люди медленно приходили в себя. Кристофер помогал подчинённым подняться. К счастью, серьёзных травм удалось избежать. Но ушибы и царапины получили практически все. Какой кавардак творился в личных каютах, оставалось лишь догадываться.
Кристофер обратился по внутренней связи к экипажу, сообщив, что Уран совершил аварийное торможение, а также успокоил тех, кого не было на мостике, сказав, что ситуация под контролем.
«Интересно, под чьим? – Въедливо поинтересовался внутренний голос. – Уж точно не под твоим, а под контролем той штуки, расположившейся впереди».
Когда люди более-менее пришли в себя и оправились от такой неожиданной встряски, Кристофер собрал всех, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Если кто и мог дать ответ на вопрос, что находится ТАМ, то только учёные, но они, все, как один, разводили руками.
Неожиданную гипотезу высказал Хэнк, который, как и Кристофер, был весьма далёк от науки, закончив Академию, как астролётчик.
Как нельзя кстати, замком припомнил одну занимательную статью какого-то астрофизика, прочитанную им год или два назад в научно-популярном журнале, и тогда показавшуюся ему совершенной выдумкой. В той статье автор, явно повредившийся рассудком, утверждал, что технология сжатия пространства, которую используют сверхдальние звездолёты, опасна, и неминуемо ведёт к тяжёлым последствиям таких манипуляций. В частности, он утверждал, что при одновременном параллельном прохождении двух и более кораблей, в вакууме между ними могут образовываться разрывы. Астрофизик сравнил космическое пространство с тканью, которая при сильном сжатии в одном месте, соответственно, натягивается в другом, и в итоге рвётся. Ничего, кроме скептической улыбки, тогда эта статья не вызвала, но теперь замком вспоминал её с содроганием. Возможно, перед ними и предстал такой вот разрыв, обнаружить который раньше никому не доводилось.
– И? Что дальше? Его можно как-то обойти? – Спросил капитан.
– Можно, но двигаться нужно очень быстро, а мы не сможем снова включить нейтронные двигатели и сжать пространство, иначе, оно вообще рассыпется, как стекло. Трещины уже вот-вот достигнут корабля. – Взволнованно сообщил Хэнк.
Учёные замерли от его слов, а затем бросились к компьютерам делать расчёты, хотя, с этой аномалией они сталкивались впервые и не представляли, какие здесь можно применить формулы и как, вообще, действовать.
Нечто на экранах выглядело устрашающе. Оно закрыло собой обзор на К04-04 и большинство звёзд, и на сколько километров простирался край абсолютной пустоты, никак не удавалось выяснить из-за его неравномерной плавающей структуры. Если б корабль попал в центр этой сингулярности, это в любом случае означало бы лишь одно – неминуемую смерть, потому как ни один объект не может существовать в условиях отсутствия пространства. А внутри аномалии дела обстояли именно там. Огромная трещина расползалась в стороны, обнажая… Что, собственно? Какое-то подпространственное измерение? Может, иную вселенную? Или абсолютную пустоту? Учёные давно доказали невозможность существования последней. Даже в самом пустом пространстве всё равно каждое мгновение появлялись и исчезали виртуальные частицы, да и само оно было пронизано флуктуационными полями, которые делили его на неоднородности. Но что, если отсутствовало само пространство, как в случае с зоной сингулярности? Похожие условия наблюдались за горизонтом событий чёрных дыр – самых загадочных объектов во вселенной, в полной мере изучить которые человечеству до сих пор так и не удалось, даже учитывая его технологическое могущество. Разрыв, наблюдаемый экипажем Урана, отличался от чёрной дыры лишь тем, что образовался искусственно, если верить тому астрофизику, из-за разрушительной деятельности людей, а также не имел гравитационных сил. Понятное дело, что механизмы образования сингулярности в обоих случаях были разными. В чёрных дырах структура пространства разрушалась из-за того, что происходил гравитационный коллапс некой области. Пространство не могло вмещать в себя такую колоссальную массу и попросту рвалось. Здесь же эффект был тот же, только происходил подобный разрыв не из-за скопления огромного количества вещества, а из-за натяжения тонкой «ткани» пространства, вызванной большим скоплением кораблей, использующих эффект сжатия и двигающихся по определённой траектории.
Хэнк также сообщил, что в статье говорилось, что подобные разрывы способны затягиваться сами собой, но вот сколько примерно времени займёт этот процесс, учёному вычислить так и не удалось. Это была лишь теория. Возможно, тот учёный и не думал, что она верна прямо в точности, на сто процентов, но откуда-то же появились у него мысли насчёт подобных аномалий!
Единственное, что можно было предпринять в сложившейся ситуации, это развернуть корабль в противоположную сторону и уйти от эпицентра разрыва. Капитан так и сделал, но из-за невозможности включения нейтронных двигателей, приходилось довольствоваться лишь атомными, а они не могли развить необходимую скорость. Пропасть за спиной разрасталась катастрофически быстро, грозясь поглотить корабль вместе с окружающим пространством. Визуально бегство Урана можно было сравнить с попыткой машины или автобуса проехать по дороге, разрушающейся от землетрясения. В космических масштабах это зрелище выглядело ещё более ужасающе. Чтобы не слышать жуткого треска, Кристофер велел выключить динамики. Теперь экипаж корабля мог наблюдать лишь безмолвные сероватые молнии трещин, рассекающие бархатную гладь пространства. Пара из них уже обогнала корабль, устремляясь вдаль. Теперь Уран шёл на медленном атомном ходу в своеобразном коридоре, не смея отклониться ни на градус, дабы не вызвать непредвиденные колебания в шатком вакууме и новые трещины.
– Сколько это будет продолжаться? Вы можете произвести хоть какие-нибудь расчёты? – Раздражённо спрашивал он у астрофизиков.
Андроника, открывательница К04-04, к которой неожиданно пришла слава, поблёкшая теперь в свете последних событий, пыталась напрячь весь свой великий ум для разрешения смертельной проблемы, но чтоб хоть как-то разобраться в происходящем, требовались месяцы наблюдений и кропотливой работы, а Кристофер требовал ответ немедленно. Конечно, никто из учёных не мог его дать.
К концу того ужасного дня мелкая трещина, внезапно расползшаяся прямо на пути Урана, едва не погубила корабль. От столкновения спасли какие-то несчастные пара сотен метров. Во время прохождения мимо неё датчики зафиксировали невероятную волну, прошедшуюся по титановой обшивке корабля. Эта волна не была излучением. Уран будто наткнулся на своеобразную рябь пространства, как на небольшой шрам, оставшийся после рубцевания. Одни трещины затягивались, но в другом месте образовывались новые. Учёные не знали, как остановить этот процесс. После встречи с той маленькой трещиной вопрос встал ребром. Нужно было что-то немедленно предпринимать, иначе Уран рисковал не дожить до следующего утра.
Ядерщики предложили безумную идею сбросить в центр разлома нейтринную бомбу. По их подсчётам суммарная сила кинетической энергии, высвобожденной таким взрывом, должна была затянуть обратно все трещины и восстановить целостность пространства. Идея была ужасной. И способ её осуществления тоже. Но она оказалась единственной. Хотя проведённые впопыхах расчёты не гарантировали стопроцентного успеха.
– Но есть одна проблема. – Напряжённо сообщил Лео, главный ядерщик. – Такую бомбу можно доставить лишь на челноке, а так как трещины позади нас образуются в хаотичном порядке, просчитать траекторию его полёта заранее будет невозможно. Если он столкнётся с такой трещиной и заряд сдетонирует, не достигнув эпицентра, это повлечёт за собой ещё большие разрушения. Тогда Уран точно не уцелеет. Взрыной волной его может отбросить куда угодно, прямиком на трещину… Челноком придётся управлять вручную… – Закончил наконец учёный и опустил голову, будто сообщив неизлечимо больному страшный диагноз.
– То есть, кому-то из нас придётся… – Начал Хэнк.
– Но это же билет в один конец! – Возразила Эльза.
– Да, но другого выхода нет. – Подтвердил ядерщик.
– Ясно. – Коротко сказал капитан. – Что ж, готовьте всё необходимое. – Без тени колебания приказал он.
Его шокированные друзья и подчинённые не знали, что ответить.
Никто всерьёз не думал, что это возможно, что капитан вот так запросто, меньше, чем за минуту, решится. Никто не думал, что нет другого выхода.
Кристофер повторил приказ. И только после этого его подчинённые зашевелились, начав что-то делать, а сам он быстрым шагом направился к отсеку, где хранились спасательные капсулы и челноки.
Эльза, Хэнк и Эндрю побежали за ним.
– Крис, подожди! Крис, стой! – Тараторила Эльза. – Так нельзя! Мы найдём другое решение! Да остановись же ты, наконец!
Капитан замер посреди коридора и резко обернулся к девушке.
– Какое другое решение, Эльза? Каждая минута для Урана может стать последней. Мы больше не можем ждать. Пришло время действовать.
– Но ты же… Ты же погибнешь… там… – Сквозь наворачивающиеся слёзы озвучила она мысль, мучившую всех.
– Я знаю. Пойми меня, Эльза, и прости… – Смягчившись, ответил Кристофер. – Я капитан, помнишь об этом?
– Но это не значит, что ты должен принимать весь удар на себя! Мы же команда!
– И именно поэтому я не могу допустить, чтобы кто-то из вас пострадал. Я обязан сохранить свою команду в целости и сохранности.
Слёзы уже полностью заливали лицо несчастной девушки. Эльза не могла сдержаться. Хэнк ободряюще обнимал её за плечи, пока они вчетвером шли к нужному отсеку.
Там уже суетились люди, подготавливая челнок.
Хэнк и Эндрю не проронили ни слезинки. Их сосредоточенные побледневшие лица не выражали ничего из-за стресса. Каково это, провожать на неизбежную смерть друга? Все трое находились в состоянии глубокого шока. Да и Кристофер, наверное, тоже. Он действовал на автомате. Проверял исправность систем, придирчиво осматривал груз в виде нейтринной бомбы и раздавал указания рабочим.
Прощание было коротким и сбитым. На счету была каждая минута. Корабль периодически трясло, вызывая у экипажа приступы паники.
Капитан, наверное, не в полной мере осознавал, что отправляется в свой последний полёт. Он был необычайно спокоен, будто собирался совершить одиночный облёт вокруг планеты.
Он выскользнул из последних объятий Эльзы слишком легко. Эта девушка была влюблена в него ещё со времён обучения в Академии, но они с капитаном оказались совершенно разными людьми, поэтому у них и не получилось создать семью. Но это не мешало Эльзе любить Кристофера, к тому же, они и так постоянно были рядом, много лет вместе неся службу на Уране.
Времени обращаться с прощальной речью к экипажу не оказалось. На счету была каждая минута. Да и этого прощания не выдержали б ничьи нервы.
Капитан по очереди взглянул на своих друзей. Эльза к тому времени спрятала лицо где-то в объятиях Хэнка и беззвучно плакала. Кристофер пожал руку своему замкому и Эндрю. Махнул на прощание техникам, готовившим челнок, и поднялся на его борт. Через минуту шлюз был открыт. Маленькая ракета сорвалась с места, унося сердце корабля – его капитана – всё дальше и дальше, в необозримую глубь исковерканного, больного пространства, которое ценой собственной жизни следовало излечить командиру Урана. Излечить, чтобы оно в неведении своей болезни не причинило вреда людям.
Кристофер был хорошим пилотом. Он ловко маневрировал, уходя от трещин, перерезающих ему путь к эпицентру пустоты. Уран остался далеко позади, но капитан продолжал поддерживать с ним связь, сообщая о своём состоянии и этапах выполнения задания. Спустя примерно час связь оборвалась, видно, мешали помехи, вызванные аномалией. Край пустоты, быстро разрастающийся впереди, двигался навстречу челноку, благодаря чему потребовалось совсем немного времени, чтобы достигнуть границы космической пропасти. Она выглядела впечатляюще, лишь наводила ужас из-за осознания того, что несёт только смерть и разрушения. Её рваные края, мерцающие серым жемчужным светом, расширялись с бешеной скоростью, захватывая здоровые территории пространства. Кристофер скорее по наитию понял, когда следовало выпустить бомбу и активировать детонацию. Ведь иначе она бы просто не взорвалась, потому что ей не с чем было сталкиваться. Кромешная пустота поглотила бы её без остатка, а за нею и крошечный челнок капитана. Интуиция сама подсказала, когда следовало провести манипуляцию. На самой границе вечной тьмы Кристофер осторожно передвинул рычаг, выпускающий бомбу из специального гнезда под днищем челнока, и активирующий её мини-двигатель. А ещё через полминуты капитан нажал красную кнопку, дистанционно активируя смертельный заряд. Всё разрушающееся пространство вокруг заволокло голубым ионизирующим светом. Кристофер предварительно отключил динамики, чтобы не слышать ни с чем несравнимого грохота от взрыва, но камеры отключать не стал. Однако никакие фильтры не могли спасти от волн ярчайшего света, вызванного реакцией от расщепления микрочастиц нейтрино. Глаза на мгновение обожгло болью, заставив капитана зажмуриться. Челнока уже не должно было существовать. Он должен был попросту испариться в чудовищных энергиях взрыва нейринной бомбы, но Кристофер ощущал, что по-прежнему сидит в кресле перед экраном бортового компьютера, мало того, вся электроника продолжает работать исправно. До конца не веря в окружающую реальность, он осторожно разлепил веки. На экране, выводящем изображение с камер, застыла непроглядная тьма. Что она значила? Что Кристоферу каким-то образом удалось избежать гибели и углубиться ещё дальше в абсолютную пустоту разрушенного пространства? Но как он мог существовать там, где ничего нет? А может, взрывной волной его отбросило так далеко, что он оказался в привычном нормальном космосе, а камеры повредились, и ему просто не видно звёзд? Что бы это ни значило, но ясно было лишь одно: что он жив! Что каким-то чудом он остался жив! Что, конечно же, ставило под сомнение эффект от взрыва бомбы. Что, если выбранный ядерщиками способ не сработал? Что, если Уран по-прежнему в опасности? Нужно было немедленно определить своё местоположение и попытаться связаться с кораблём.
Электронный радар показал абсолютную пустоту. То есть, на нём не отображалось ничего, даже звёзд! Кристофер много раз перепроверял данные, даже пытался отыскать поломки, но навигационная система челнока была в полном порядке и показывала правдивые результаты. Камеры тоже оказались исправны.
Когда Кристофер попытался связаться с Ураном, то ожидаемо, потерпел неудачу. Молчание распространялось на все частоты, используемые Звёздным Флотом. В голову капитана стали лезть ужасные мысли о глобальной катастрофе, вызванной взрывом. Хотя, не могло же случиться так, чтоб эта космическая пропасть за считанные секунды расширилась так, что поглотила весь Млечный Путь! Почему тогда он сам выжил, и кроме того, его челнок не получил никаких повреждений? На эти вопросы не было никакого, даже предполагаемого ответа. В любом случае, требовалось больше времени, чтобы провести наблюдения. Но Кристофер уже был не в состоянии даже мыслить. Он не спал больше сорока восьми часов. Его перегруженный событиями и стрессом разум в какой-то момент просто отключился. Капитан заснул прямо в кресле за столом, проваливаясь в глубокий сон без сновидений. Ему показалось, его кто-то настойчиво звал.
4
Кристофер проспал четырнадцать часов. После его пробуждения ничего не изменилось. Челнок продолжал мчаться в неизведанную глубину пространства на максимальной скорости. Все частоты молчали, хотя всё это время каждые полчаса система посылала автоматический сигнал SOS.
После сна капитан чувствовал себя гораздо лучше, но разобраться в происходящем у него всё равно не получалось. Навигационная система не могла определить его местоположение из-за полного отсутствия звёзд и излучений. Само состояние вакуума за бортом противоречило законам природы, известным науке. Учёные утверждали, что вселенная всеми силами избегает образования абсолютной пустоты, то есть истинного вакуума, но действительность, которую рисовали Кристоферу данные приборов, невозможно было трактовать иначе. Челнок окружал самый настоящий первозданный вакуум, лишённый полей, флуктуаций и виртуальных частиц – состояние пространства, близкое по свойствам к сингулярности, только в колоссальных масштабах. Но как тогда крошечный корабль умудрялся двигаться в этой кромешной пустоте, и куда в итоге его мог привести этот путь? Может, и самого пространства уже не существовало? Если предположить, что каким-то образом Кристоферу удалось «пролететь» сквозь ту космическую пропасть, то… Где, теоретически, он мог оказаться?
Страшная догадка пронзила разум капитана. Если он остался жив, то, скорее всего, его выбросило за пределы вселенной, если таковые, вообще, имелись. А это было равносильно смерти. Путей к возвращению не осталось. А чего он ждал? Ведь он и шёл на смерть. Но… Всё-таки в глубине души, как и любое живое существо, надеялся, что ещё сможет вырваться из её цепких лап. Не вырвался. Лишь растянул свою агонию, которая теперь будет длиться несколько месяцев вместо пары секунд, пока не кончатся запасы кислорода и пищи в челноке.
В таком страшном смятении и апатии прошло несколько дней, на протяжении которых капитан только сидел на полу у большого иллюминатора на мостике, бесцельно вглядываясь в бесконечный мрак. Говорят, во всём можно найти положительные моменты. Что ж, позитивным в сложившейся ситуации было то, что оставшееся время Кристофер мог использовать для наблюдений за этой загадочной областью пространства, находившейся за пределами вселенной. Ему выпал уникальный шанс! Да только какой смысл в нём? Ведь Крис ни с кем бы уже не смог поделиться результатами своих наблюдений и собранными данными.
В отчаянии капитан горько пожалел, что не умер сразу, в момент взрыва. Но если судьба действительно существует, значит, для чего-то она привела его в царство этого бесконечного мрака.
***
Джеффри попросил о переводе в лабораторию, находящуюся в песках Палилия, чтобы быть к скалам ещё ближе. Его просьбу удовлетворили, хотя начальник посмотрел на него с недоумением. Кто по доброй воле согласился бы променять развивающийся город колонистов на эту глушь? Но Джефф объяснил свой поступок тем, что у него сейчас трудный период в жизни и ему нужно уединение. На самом деле, возможно, в необходимости переезда парня убедил камень на его полке с книгами. Этот артефакт, а по-другому язык не поворачивался его называть после двух вышеописанных странных случаев с его участием, общался с Джеффри на подсознательном уровне, будто программируя его, незаметно для самого человека. Джеффри думал, что мыслит самостоятельно, на самом же деле каждое решение, принятое им, было продиктовано загадочным Камнем. Это не являлось общением в привычном понимании слова. Связь, установившаяся между ними, походила на обмен мыслеформами, первичными архетипами, самими понятиями и пониманием вещей и явлений окружающего мира. Только так можно было общаться двум в корне различным по своей физиологической и психической структуре созданиям, если они хотели друг друга понять.
Но произошло ещё кое-что, прежде чем смутное осознание того, что он общается с живым разумным существом, начало проявляться в голове Джеффри.
Примерно спустя месяц после переезда в лабораторию, однажды, исследуя скалы, землянин обнаружил пещеру.
Она располагалась посреди двух закруглённых отрогов скал и внешне, и по своей форме ничем не отличалась от тысяч земных пещер. Её высокие, в два человеческих роста стены явно были природного происхождения. Они мерцали светом минералов, которые днём накапливали в своих частицах лучи Альдебарана, а по ночам излучали их. Причём, этот накопленный свет мог передаваться от минералов, находящихся у самого входа, в более дальние участки пещеры, куда не могло проникнуть алое сияние звезды. Джеффри убедился в своей догадке, как только несколько раз русло пещеры сделало крутые повороты на девяносто градусов, но по-прежнему внутри оставалось светло, как днём. Бронзовые и тёмно-медные камни, с серебряными прожилками источали невероятный свет. Описать красоту пещеры не хватало слов. Джеффри пожалел, что не захватил с собой на прогулку камеру, но зато он зачем-то взял Камень, который лежал у него в кармане. Возможно, на уровне подсознания, он и указал своему другу-человеку путь к необычной пещере.
Пройдя ещё дальше и свернув пару раз налево, Джеффри оказался в просторном зале, которым оканчивалась короткая, но невероятно красивая пещера.
Зал имел форму трапеции, но тоже не был рукотворным. Его потолок вздымался метров на десять в высоту и сужался к центру. Мерцающие светом минералов стены хранили молчание. Вообще, на Ирридиуме было очень тихо. На планете почти отсутствовал ветер, а движение воздушных масс было минимальным и осуществлялось за счёт замещения массивных более лёгкими. Именно поэтому многие колонисты жаловались на духоту, которую возможно было разогнать лишь сплитами и доисторическими вентиляторами. Открывать окна хоть ночью, хоть днём не имело никакого смысла.
Джеффри с интересом разглядывал зал, касался шероховатых стен, водя по ним руками, и будто познавал чуждую ему реальность через тактильный контакт. Миллионы образов вспыхивали в его сознании, которым он пока не мог дать словесного определения. Ведь как можно назвать явления, не встречающиеся и даже не известные в человеческой реальности, ещё и при этом не зная языка представителей мира, которому эти явления принадлежат? Джеффри видел в своём воображении тысячи разноцветных вспышек. Вернее то, что отдалённо можно было назвать вспышками. Они закручивались в неразборчивое месиво, в спиральный вихрь, а затем Джеффри, будто отдаляясь от его эпицентра, замечал, что этот вихрь из вспышек, наряду с другими, находится в составе более масштабного вихря, а тот в ещё более крупном подобном образовании. Таким образом, создавалось некое подобие фрактала – формы, более-менее знакомой разуму Джеффри.
Когда он оторвал руки от стены, то почувствовал шевеление Камня в своём кармане. Джеффри немедленно вынул его наружу и заметил, что вся его масса пришла в движение и теперь похожа на видимые Джеффри миниатюрные вспышки, объединённые в вихри, а затем в фракталы. Парень изумился странному процессу, творящемуся на его ладони, но он длился совсем недолго: около минуты, а затем артефакт в его руке снова замер. Но то, что последовало за этим, удивило Джеффри больше всего. Маленький камень в его ладони будто послал невидимый импульс стенам пещеры. Прожилки минералов в них тоже пришли в движение. Они складывались в удивительные узоры и многомерные геометрические фигуры, не виденные ранее Джеффри ни в одном из учебников и компьютерных симуляций. Описать их, используя человеческие языки, было невозможно. Землянин вглядывался в невиданные узоры на стенах, даже не понимая, как его ограниченный трёхмерный разум, вообще, может их воспринимать, а затем они в мгновение ока рассыпались сотнями искр, и через несколько секунд на их месте замерцали серебристым светом буквы. Настоящие человеческие буквы! Две фразы – одна на латинице, вторая на кириллице – значили одно. «Добро пожаловать, Джеффри!» – Говорилось в коротком сообщении.
Парень аж ахнул от изумления.
Они выучили его язык! Но кто – они?
Он поднёс артефакт к глазам и повертел его в руках. Он оставался спокоен и недвижим, но видимо, как-то передал информацию о Джеффри и языке, на котором он говорил, минералам в стенах, чтобы те вывели необходимое изображение. Может, загадочные они общались через камень? А может, они и были камнем? Вот почему никому до сих пор не удавалось обнаружить жизнь на Ирридиуме! Да потому, что она была повсюду, только её никто не замечал! Жизнь на Ирридиуме, загадочной планете Альдебарана с благоприятным тёплым климатом, была представлена соединениями кремния, а не углерода, как на Земле! Джеффри не был уверен, что додумался до этого сам, а не подвергся внушению нужной информации со стороны Камня.
Новое знание поразило его до глубины души, вместе с тем вызвав страх. Точнее, какое-то естественное природное отторжение от настолько чужеродного по своей структуре биоматериала, называть который разумной жизнью мозг отказывался. Но эта жизнь, без сомнения, была разумной, и, по всей видимости, по своему развитию намного превзошла человеческую цивилизацию, вышедшую к звёздам и покорившую космическое пространство. Эта жизнь не летала к звёздам, может, вообще, не догадывалась об их существовании, потому что ей это просто было не нужно. Вместе с тем, используя квантовую запутанность частиц, она могла сообщаться с такими же микрочастицами кремния, где бы они ни находились: хоть на любой планете, астероиде, комете, обшивке человеческого корабля, мчащегося в космосе, или в ядре угасающей звезды. Мало того, каждая частица могла мгновенно перемещаться туда, где находилась её пара, меняясь с ней местами, при этом оставаясь частью единого целого и не теряя своего самосознания.
– Так ты – один организм или… – спросил вслух Джеффри, нарушая мёртвую тишину пещеры.
На её стенах отображался постоянно сменяющийся текст на человеческом языке землянина, рассказывающий об особенностях строения и жизнедеятельности кремнитов. По крайней мере, в той, возможно, сильно упрощённой форме, в которой Джеффри способен был понять чуждое ему существо.
Возникла долгая пауза. Возможно, кремнит или кремниты пытались подобрать нужные слова, чтобы корректнее объяснить гостю особенности своего состояния.
Наконец, на стене возник новый текст. В нём говорилось, что у кремнитов нет понятия числа. И как это было понимать? Джеффри решил, что, скорее всего, эти существа имеют коллективное сознание, которое в определённых случаях может расщепляться на сколько угодно частей. При этом они располагают одним телом, рассеянным по всей необъятной вселенной мелкими частицами. Таким образом, кремний, как вещество в космосе, является телом этого существа или существ, независимо от того, свободны ли его атомы или пребывают в составе других живых организмов, включая углеродных на Земле.
Эта несколько абсурдная, но вместе с тем грандиозная идея, в который раз поразила разум молодого человека, потому как в тот момент он понял всю масштабность и величие открывшейся перед ним жизни. Жизни с большой буквы. Истинной жизни в самом широком её проявлении. Но как само вещество смогло обрести разум? С чего всё началось? И где именно его эпицентр находится теперь? На Ирридиуме? Или Ирридиум – лишь одна из планет, охватываемых им?
Следующий текст на стене гласил, что на сегодня информации достаточно, и кремниты продолжат рассказывать о себе, когда Джеффри посетит пещеру в следующий раз. На прощанье парню пожелали удачи, а затем буквы погасли. На стенах вновь заблестели бесформенные вкрапления минералов.
