Евгения Пастернак
Закон сохранения кота
Элина прищелкнула языком. Такой бредовый подход даже ей в голову не пришел бы.
– Мне кажется, – продолжил приободрившийся Зонтег, – что при правильной визуализации картинки должны получиться… красивыми… Или не очень красивыми, но осмысленными. Если найти подходящий алгоритм. Вот для этого мне и нужна ты.
«Пойди туда, не знаю куда, – вспомнила Элина детскую сказку, – нарисуй то, не знаю что».
– Раз плюнуть, – сказала она. – Я могу подключиться к вашему компьютеру?
Анатоль ни разу не был на настоящей читке и ожидал, конечно, большего. Он думал, что это действо, что будет сцена и атмосфера. На деле все собрались в обычной аудитории, актеры сели верхом на самые банальные стулья, Санья вышла с бутылкой дешевого вина и сказала:
– Погнали.
После чего остальные начали читать реплики. И отхлебывать из своих бутылок. А поскольку Анатоль попытался забиться в угол, Санья легла прямо у его ног у стенки. И закрыла глаза.
Анатолю сложно было сосредоточиться на тексте, он все время смотрел на девушку, которая лежит так близко. Тем более что актеры, как назло, читали максимально безжизненно.
– Они специально не играют, – сказала Санья и легонько пнула его ногой, – сосредоточься на тексте.
– Я высшая раса! – прочитала актриса. – Но мне жаль вас! И я не дам вам погибнуть в своей дремучести!
Оказывается, спектакль был про девушку-магичку. Анатоль постарался сосредоточиться.
Действие происходило в выдуманной стране, где маги свободно шлялись по городу вместе с нормальными людьми. Как все маги, девушка считала себя высшей расой, но мозгов, как у всех магов, у нее не было. Поэтому сначала она погубила женщину с переломом руки, которая шла к врачу, но ведьма отговорила ее туда ходить и шарахнула по ней молнией, чтоб рука быстрее срасталась, потом опоила приворотным зельем бедного юношу, который стал зомби и ходил за ней как тень, а потом прыгнул со скалы, и, наконец, устроила землетрясение и угробила половину города. Потому что ей, видите ли, было лень идти пешком и она решила перенестись по воздуху.
После каждого поступка душа девушки становилась все чернее, а когда горожане ее наконец поймали и убили, над их несчастным городом первый раз за месяц взошло солнце, потому что черная душа ведьмы это солнце перекрывала.
На последних словах монолога неравнодушного горожанина, который жалеет только о том, что не убил эту гадину ребенком, Санья вскочила и присоединилась к актеру. Кланялись они вместе.
Грянули дружные аплодисменты. Анатоль с удовольствием присоединился, хоть ему и показалось, что со смертью девушки немного перебор.
Потом все по очереди начали высказываться. Анатоль понял, что ему тоже нужно будет что-то сказать, и жутко занервничал. Актеры сыпали сложными словами, говорили про психологическую достоверность и про фабулу. Рассуждали о том, как лучше: оставить два акта или сделать три.
Анатоль пытался вспомнить хоть что-то из теории, но мозги, как назло, заклинило.
– Смерть магички – это очень мощная метафора, – только и смог сказать он, когда до него дошла очередь.
Стало тихо.
– Это не метафора, дурачок, – сказала Санья и почему-то поцеловала его в губы.
Анатоль оцепенел.
Анатоль много раз читал: «Он пребывал в смешанных чувствах». Или: «Она открывала дверь в смешанных чувствах». Но только сегодня понял, что это такое. Чувства в нем сейчас были очень смешанные. Некоторые он даже назвать не мог. Или боялся. Например, то екающее чувство, которое появлялось каждый раз, когда вспоминался поцелуй Саньи.
Остальные чувства были вполне называемые. Радость, что нашел людей, которые воспринимают его всерьез. Гордость, потому что о нем знают и говорят с уважением. Небольшой страх: «А вдруг я самозванец?» Нетерпение: «Скорее бы наступило завтра, чтобы пойти в театральный».
И сомнение: «Неужели Элина такая же сволочь, как в пьесе?» Почему-то Анатоль в это не верил, но та вздорная девчонка из постановки – она местами сильно напоминала Элину.
Они столкнулись прямо на пороге дома. Вернее, Анатоль натолкнулся на Элину, которая стояла у двери и смотрела в пространство.
– Привет, – сказал Анатоль. – Ты чего такая… неподвижная?
– А? – отозвалась девушка. – Подвижность? Да это мысль. Аденин быстрый, тимин медленный… Нет, чушь…
И снова замолчала.
– Может, зайдем в дом? – предложил Анатоль.
Поскольку ответа не последовало, он приложил чип к замку, открыл дверь и слегка подтолкнул Элину. Словно зомби, она прошла в прихожую и автоматически стащила кроссовки.
– А чего ты не в ведьминском прикиде? – спросил Анатоль, расшнуровывая туфли.
– Неудобно, – безжизненно ответила Элина.
Анатолю иррационально стало страшно. Вдруг она колдует?
– Случилось чего? – не выдержал он. – Алё! Проснись!
Ему очень захотелось ткнуть ее в бок пальцем, но этого не потребовалось. Из глубины квартиры появился черный кот, вышел на центр прихожей и трагически повалился на бок.
– Ммммяу! – поделился он с миром неизбывной болью.
Элина вздрогнула, вернулась в этот мир и подхватила кота на руки.
– Ты мой Чёртик! Голодненький! Никто не кормит маленького котика!
Анатоль скептически оценил пузико, которое наел за эти недели «маленький котик», но решил не начинать. Он направился на кухню. Элина потащила своего Чёрта туда же.
– Понимаешь! – объявила она Анатолю, как будто продолжая беседу. – Ни один тип визуализации не работает! Я все критерии перебрала! Пыталась комбинировать размер с цветом, прозрачность с размером – все время ерунда получается!
Анатоль намазывал тост джемом и кивал. Он понимал только, что Элина занимается какой-то наукой, а не магией, – и это его вполне устраивало.
– А все потому, – продолжала девушка, щедрой рукой отсыпая корм вечно голодному коту, – что выборка маленькая. Шесть сотен наборов! Что на них посчитаешь?
Элина требовательно посмотрела на Анатоля. Он понял, что вопрос не совсем риторический.
– Ну… возьми другую выборку. – Анатоль решил оперировать теми словами, которые хотя бы смутно понимал. – Где больше наборов.
– Другую! – Элина трагически закатила глаза. – Так она одна! Потому что…
Неожиданно она застыла с приоткрытым ртом.
– А почему одна? – спросила она шепотом.
– Почему? – тоже шепотом спросил Анатоль.
Но этот вопрос как раз оказался риторическим. Элина щелкнула по запястью и почти сразу заговорила в пространство:
– Да, это я, профессор… Скажите, а у вас есть генетический срез какой-нибудь другой особой группы… Да, генетические заболевания – самое то… Восемнадцать тысяч? Шикарно!
Она направилась к выходу из кухни, продолжая говорить на ходу.
– Скинете мне?.. А, ну да, конечно, они же не влезут… Да, облачный доступ вполне устроит… Нет, я из дому попробую… Появилась тут одна идея… Спасибо!
Элина почти дошла до двери в коридор, но вдруг развернулась, метнулась к Анатолю и чмокнула его в щеку.
– Ты гений! – сказала она и скрылась.
Анатоль откусил тост, но вкуса не почувствовал.
Мама опять позвонила на центральный коммуникатор, пришлось подключаться в кухне.
– Мама, ты не могла бы звонить мне лично? – попросила Элина.
– Я бы хотела, чтобы Себастьен знал, что у нас нет никаких секретов, – Катрин характерно поджала губы.
Элина все усилия потратила на то, чтобы не закатывать глаза, потому что знала, что за этим последует.
– Итак, – сказала Катрин, – я бы хотела, чтобы ты отчиталась за первую учебную неделю.
Элине захотелось вскочить и заорать. Или, наоборот, встать по стойке смирно и отчеканить, что «все поставленные задачи решаются в надлежащем порядке». Она всего пару недель жила не дома и уже ужасно отвыкла от маминой манеры общения. Элина вздохнула и поймала сочувственный взгляд Себастьена.
– У меня все хорошо, – сказала она, – мой руководитель поставил очень интересную задачу, я должна просчитать геном магика, чтобы…
– Елена, – трагически произнесла Катрин, – я тебя отправила в город, чтобы ты прекратила заниматься этой ерундой! Я была против! Я не разрешала…
У Элины на глаза навернулись слезы.
– Мама, это не ерунда! И профессор Зонтег сам нашел меня! И дал мне задание. Я вообще единственная первокурсница, кто уже по-настоящему работает.
– А если бы ты пошла на химию, а не в эти твои игрульки, то могла бы работать еще и там, – гнула свою линию Катрин.
– Катрин, у тебя крайне работоспособная и умная дочь, – встрял Себастьен, – позволь выразить тебе благодарность за ее воспитание!
Катрин поправила высокую прическу и приосанилась.
– Вы ее забалуете, – чопорно сказала Кат-рин.
На этой оптимистичной ноте Элина собиралась быстренько отключить связь, но опять вмешался кот. Он влез в кадр, повернулся эээ… задней частью к камере и принялся демонстративно вылизываться.
– Ты еще не избавилась от животного? – возмутилась Катрин. – Ты злоупотребляешь! Мне стыдно за тебя! Немедленно выкинь этого кота! Почему он на столе? Это же сплошные бактерии! Пшёл, мерзкое животное!
Элина сгребла кота в охапку и, пока Себастьен объяснял, что кота отдадут в приют прямо сейчас, и заканчивал разговор, боролась со слезами, прижимая Чёрта к себе. Теперь точно придется с ним расстаться.
Себастьен тоже был раздражен.
– Коту не место на столе! – сказал он.
Элина всхлипнула, а Чёрт выкрутился у нее из рук и убежал, по дороге просвистев когтями по полу, шуганувшись от Анатоля.
– А ты где был? – рыкнул на сына отец. – Почему трубку не берешь?
– Пил водку с падшими женщинами, – огрызнулся Анатоль.
– Где брелок от машины? Почему я утром должен ехать на метро из-за того, что ты опять забыл выложить из кармана брелок?
– Я выложил! – возмутился Анатоль. – Я его вот сюда положил.
Анатоль ткнул пальцем в полочку, на которой валялась куча всякой ерунды. Но брелка-иммобилайзера там не было.
– Я клал! – не сдавался Анатоль. – У меня в карманах пусто!
Себастьен скрестил руки на груди.
– Да нет у меня брелка, ты его сам куда-то засунул! – Анатоль окончательно разозлился.
– Мяу! – сказал кот.
Все синхронно оглянулись. Чёрт сидел над плитой, его хвост болтался над свежеприготовленной мясной запеканкой.
– Кыш! – заорал Анатоль.
– А вот и брелок, – сказал Себастьен, – кот на нем сидел.
– Точно! – обрадовался Анатоль. – Я с утра кофе себе наливал и тут его оставил. Видишь, нашелся!
Кот опять с диким мявом унесся прочь, и Анатоль, дождавшись, пока Элина выбежала за ним, мрачно констатировал:
– Этот кот понял, о чем мы говорили.
– Это же кот, – отмахнулся отец.
– И в прошлый раз. Тут кофе… Кружка… улетела! Папа, этот кот – колдун.
Себастьен устало вздохнул.
– Этот кот – кот, – сказал он.
Но Анатоль уже выскочил из комнаты и через минуту притащил на вытянутых руках шипящее и извивающееся животное. За ними примчалась Элина.
– Его надо уничтожить! – кричал Анатоль. – Ай!
– Не трогай его, меня уничтожай, – кинулась спасать кота Элина.
– Всем молчать! – рявкнул Себастьен. И как настоящий джедай выхватил из кармана портативный сканер. Провел им вокруг кота – прибор ровно светился зеленым. – Это кот, – объяснил Себастьен, – он не может быть магиком.
– Укуси его! – мрачно сказала Элина.
Кот извернулся и цапнул Анатоля за руку.
– Она ведьма! – заорал Анатоль.
– Была бы я ведьма… – сказала Элина, но вовремя прикусила язык, перехватив взгляд Себастьена.
Его лицо было непроницаемо.
– Коту на стол нельзя, – ровно сказал Себастьен, – его хвост не должен быть в моей еде. Все расходы – на тебе. Элина, мы договорились?
– Папа! – возмутился Анатоль. – Ты же всегда говорил, что не потерпишь зверей в этом доме!
У Элины от счастья перехватило дыхание.
Впрочем, у нее хватало и других поводов для счастья. Получив доступ к нормальным массивам данных, она наконец поняла, как сделать картинку наглядной и понятной. Правда, даже Зонтег не сразу уловил все детали, когда она пыталась ему объяснить – но это сама виновата. Как только профессор уловил суть, то изложил ее в одной фразе:
– То есть форма фигуры определяется отклонением от медианного значения?
– Ага, – кивнула Элина. – Вот смотрите: это люди с Дауном… это с Паркинсоном… это диабет первого типа… это эпилепсия…
Она показывала визуализации и тихо гордилась: модели получались простые и ясные, любой дурак смог бы увидеть, что у диабетиков вот тут ложбинка, а у эпилептиков три вмятины и два бугра.
– Отлично, – сказал Зонтег. – А где магики?
Элина закусила губу. Она, как могла, оттягивала этот момент, но дальше тянуть было нельзя.
– Хм, – сказал профессор, рассматривая два цилиндра: идеально ровный и… тоже ровный, только словно побитый оспой.
Элина покрутила модели. Цилиндры в целом были очень похожи.
– То есть, – сказал Зонтег, – первый цилиндр – это контрольная группа, а второй – магики?
– Ну да.
– А эти… шероховатости?
– Потому что выборка маленькая. Статистическая погрешность. Если сгладить сплайнами…
Элина сделала жест, и два цилиндра стали совершенно неотличимы.
– Ты молодец, – Зонтег попытался улыбнуться еще шире, чем обычно.
– Я старалась, – жалобно сказала Элина.
– Ты не просто старалась. Ты сделала очень полезный инструмент. Теперь будущим родителям можно быстро и наглядно показать, какие генетические дефекты могут быть у их потенциальных детей. И для диагностики…
– Но про магиков мы так ничего и не поняли!
– Почему? – удивился профессор. – Очень даже поняли. Теперь мы знаем, что генетически они от нас не слишком отличаются. Значит, причины нужно искать не в наследственности, а в другом месте…
Он еще долго вещал про «отрицательный результат – тоже результат», «в науке не бывает напрасных усилий», «ты и так молодец».
Элине не хотелось быть «и так молодцом». Ей нужно было разгадать главную загадку своей жизни.
Почему она не магичка.
Когда Анатоль говорил папе про водку и падших женщин, то не совсем врал. Только в роли водки было столовое вино, а вместо падших женщин – Санья.
После занятий – а иногда и вместо – он отправлялся в каморку, которую Санья чудом выцыганила в деканате для своих «театральных экспериментов». Места тут хватало только на пару подушек, разбросанных по полу. Сама Санья, кажется, вообще забила на занятия – хотя и числилась в творческой лаборатории у какого-то мэтра. Когда бы Анатоль ни появлялся, она была тут. Обычно строчила что-то на видимой только ей клавиатуре. Результат показывала редко, но Анатолю радовалась всегда.
Но сегодня она на него злилась.
– Побольше ярости! Не воплей, а настоящей злости! Ну как тогда, когда ты монолог из «Костра» читал! Перед тобой ведьма! Отродье! Ненавидь ее, а не глаза выпучивай.
Анатоль вздохнул:
– Слушай, может, ты другого на эту роль поставишь?
Санья посмотрела на него с прищуром:
– Еще чего! Ты идеальный Староста. Надо просто тебя растормошить!
Она принялась расхаживать туда-сюда.
– Может, подружку твою позвать? – предложила Санья. – Она на тебя… хорошо влияла.
– Элина занята, – сказал Анатоль. – У нее какой-то сложный эксперимент на биофаке.
Санья кивнула, как ему показалось, с довольной улыбкой.
– Ну, попробуй вспомнить кого-нибудь, кто тебя бесит! Отец?
Анатоль пожал плечами:
– Нет, ну бывает иногда… Но чтобы его ненавидеть…
– Брат? Сестра? Мать?
Что-то дернулось в лице Анатоля, Санья уловила и схватила его за руки:
– Мать, да? Ты ее терпеть не можешь?
– У меня нет мамы, – сказал Анатоль. – Она умерла, когда меня рожала.
Санья испуганно отступила:
– Ой… Прости… Я не знала… Ты, наверное, скучаешь?
– Я же не видел ее никогда. Только фотографии и видео. Но это… Просто чужой человек. Нет, не скучаю… разве что…
Анатоль сам не понял, как это произошло, но через полчаса пришел в себя с мокрыми от слез глазами. Он сидел на подушке. Рядом примостилась Санья, которая гладила его по голове.
– Извини, – сказал Анатоль, – я что, отключился?
– Нет, – ответила Санья. – Ты рассказывал. Как у всех были мамы, а у тебя нет. И… что ты про это думал.
«Да, – сообразил Анатоль, – точно. Я же никому не рассказывал раньше. Только папе… когда совсем соплёй был… Чего это меня расплющило?»
– Пойду я, – сказал он, – сегодня я тут тебе нарепетирую.
Анатоль пришел домой, но его все не отпускало. Давно с ним такого не было. А если уж было, то в день рождения, но он давно знал, что это у него наведенное. От папы. Потому что отец в этот день становился малоадекватен, особенно пока Анатоль был маленький. Бывало, отец плакал, бывало, на полдня уезжал, один раз даже напился. Когда Анатоль подрос, он многое понял. Для отца его день рождения всегда был еще и днем смерти любимой жены. И ему нужно было время, чтобы с этим смириться. Поэтому Анатоль свой день рождения тоже не любил и никогда не отмечал, старался беречь папу. И с расспросами про маму тоже не лез. Но вот сегодня почему-то нестерпимо захотелось.
До дня рождения Анатоля было далеко, папа пришел с работы в нормальном настроении, и Анатоль решился. Поймал отца в кабинете, когда он уже переоделся, но еще не засел смотреть кино за ужином.
– Расскажи мне про маму, – попросил Анатоль.
Себастьен вздохнул и даже не стал сопротивляться.
– Она была упертая, – сказал он, – если чего хотела, ее было не остановить.
Анатоль улыбнулся.
– Как я? – спросил он.
– Ты по сравнению с ней ангел, – сказал Себастьен и попытался сбежать на кухню. Но сын перегородил ему дорогу.
Анатолю почему-то стало обидно, хотя папа, очевидно, ничего плохого сказать не хотел.
– А чего она хотела больше всего? – спросил Анатоль.
– Тебя, – вздохнул отец, – больше всего она хотела тебя.
– Это общие слова, – обиделся Анатоль. – А что она любила?
Себастьен задумался. Прошло почти восемнадцать лет, но говорить о Виоле все еще было сложно.
– Она любила бутерброды с сыром, – сказал он, – любила море, любила цветы. Котов любила.
– Котов? – ужаснулся Анатоль.
– Да, и она всегда хотела жить в большом доме и завести сто котов.
– Сто? – Анатоль испугался еще больше.
– Она шутила, – успокоил сына Себастьен, – она вообще все время шутила… И ничего не воспринимала всерьез.
– Как-то не верится, – сказал Анатоль. – Ты такой спокойный и серьезный.
Себастьен вздохнул и еще раз попытался сбежать из комнаты. Но Анатоль опять загородил дверь.
– А почему ты никогда не разрешал мне завести собаку?
– Потому что собака не кот. И их любила Виола, а не я. А мне еще только собаки не хватало, пока ты был маленьким!
– А почему ты разрешил Элине кота? – сурово спросил Анатоль.
– Потому что мне ее жалко! – ответил Себастьен. – Она одна в другом городе. А она хорошая девушка. Упорная, яркая. Мать у нее… сложная.
Анатоль внезапно понял, что ревнует. Упорная. Яркая. Как мама? А он, значит, по сравнению с ними ангел?
– А зачем ты вообще эту ведьму к нам пустил? – насупился Анатоль.
Себастьен внимательно посмотрел на сына.
– Катрин была подругой Виолы, – сказал он, – и в память о маме я чувствую, что должен позаботиться о дочери ее подруги. И, расслабься, Анатоль, она точно не ведьма. Элина сейчас работает в программе, которая может помочь магикам стать нормальными людьми, это гуманно и в духе нового времени. И я всячески это поддерживаю. А если ее иногда заносит, это подростковый бунт.
– Ходить по городу с метлой – бунт? – съязвил Анатоль.
– Давай мы поужинаем, – предложил отец, – а потом нормально поговорим.
Но Анатоль почему-то никак не мог перестать злиться. Но отступил от прохода, прошел за отцом в кухню и уткнулся взглядом в кота, который сидел на плите, положив лапы на сковородку с котлетами.
Анатоль задохнулся от злости, а Себастьен почему-то рассмеялся.
– Ну конечно, – сказал он, – мы же договорились, что коту на стол нельзя и его хвост не должен быть в еде. Про плиту и лапы мы не договаривались. Умный, зараза…
Кот оказался не просто умным. Он оказался умной сволочью.
Анатоль вспомнил, что давно не записывал блог. То есть он уже собирался вообще его забросить, но фурор на вступительном экзамене заставил изменить решение. Вот только руки никак не доходили: то занятия, то Санья, то разговоры с отцом.
Но дальше тянуть было некуда. Ну или уже совсем закрывать канал.
Анатоль установил камеру так, чтобы она показывала его целиком, и попробовал вспомнить чувства, переполнявшие его во время творческого конкурса. Постарался еще больше разозлиться на Элину. Это было несложно. Элине позволялось то, что никогда не разрешалось Анатолю: коты, неформальная одежда… и вообще.
