Евгения Оман
Хозяин Запретного леса
– Может, хочешь покаяться? Признаться в своих злодеяниях, в связях с нечистью лесной, – друид подошел к ней с факелом в руке. – Позови его! Пусть выйдет к тебе из леса. И я тебя отпущу. Клянусь!
– Ловлю тебя на слове, братец! – он стоял у самого края леса. Еще в тени деревьев, но уже на самой границе своих проклятых владений. Стоял в своем настоящем обличье.
Леся во все глаза смотрела на покрытые чешуей руки. На птичьи лапы с жуткими когтями. На худое костистое лицо с нечеловечески-большими глазами. На грозно изогнутые рога, венчающие гордо поднятую голову с гривой темно-зеленых волос. Так вот ты какой, Хозяин леса. Деревенские в ужасе перешептывались.
– Отпусти ее, – еще один шаг к свету. – Тебе ведь я нужен? Зачем губить невинную душу?
– Выйди из леса, – друид поднес факел к охапке хвороста, – Тогда и отпущу.
И он вышел. Поморщился, словно от боли, когда смуглой кожи коснулись лучи полуденного солнца. Леся с ужасом заметила, что кожа у него дымиться. Он развел руки, показывая пустые ладони, сделал несколько шагов к костру. Старик мерзко улыбнулся. И поджег хворост.
Огонь занялся быстро. Лизнул ее по голым пяткам. Тронул край рубахи. Она закричала. Сначала от страха, а потом от боли. Едкий дым застил глаза, не давал вдохнуть. И в этом дыму она видела крылья.
Раскрылись за спиной вороньи крылья. Подняли ветер сильными взмахами. Черной тучей он обрушился на брата, повалил на землю, вонзился когтями в дряхлое тело, разрывая тощую грудь.
– Мразь! – и снова глухое рычание вместо голоса. – Подлая старая мразь! Ты предал свой народ ради них! Нет тебе прощения, падаль!
Один из деревенских мужиков кинулся, было, их разнять. Но взмах черного крыла отшвырнул его прочь. А на опушке леса одни за другими загорались глаза хищных зверей и слышалось недовольное рычание. Больше никто решился подойти.
Когда друид больше не стоял на пути, он бросился к костру. До крови обжигая руки о ненавистное железо, разорвал цепь, отвязал ее от столба, подхватил на руки и отнес в сторону.
Опустил на землю, сбил остатки огня с рубахи, развязал веревку. И впервые в жизни посмотрел ей в глаза. Своими желтыми зверины глазами с черным белком и вертикальными черточками зрачков. Она молчала. Смотрела на него и молчала. По чумазым щекам текли слезы.
За их спинами тихо стонал раненый друид. Он не мог умереть даже от ран и вынужден был мучаться. Костер продолжал гореть, с аппетитным треском пожирая деревянный столб. В деревне трусливо выли собаки. Люди застыли в паническом страхе. Никто не пытался помочь старику или помешать чудищу.
– Можно мне остаться с тобой? – голос, сиплый от дыма и крика. – Пожалуйста.
Он молча кивнул, подхватил ее на руки и поднялся в небо. Пролетел над лесом, унося ее на запад. Туда, откуда когда-то пришла в деревню ее мать. Дева из древнего, дивного народа, обитающего в лесах и холмах. Люди смотрели им вслед, открыв рты от удивления.
Друид умер на закате.
