Николай Аксёнов
Чёртовы кресты
Посвящается нашему другу
Сергею Степановичу Иванову,
майору Федеральной Межгалактической Службы
Часть первая
Вентилятор поворачивался из стороны в сторону, разгоняя по кабинету сухой воздух и мелкую бумажную пыль. Тимур ещё весной подавал заявку на установку кондиционера, но до их маленького отдела очередь всё никак не доходила.
Оглядев скудную обстановку, Тимур заскучал по полевой работе. Он откинулся в жалобно скрипнувшем кресле и посмотрел на Андрея. Тому, казалось, была нипочём июльская жара. Как сидел с каменным лицом перед монитором, изредка щёлкая мышкой, так и сидит. На столе идеальный порядок. Ничего лишнего. Все скрепочки по цветам разложены, карандаши отточены, документы рассортированы по датам и промаркированы цветными стикерами. Зелёные – девятнадцатый, синие – восемнадцатый, кричаще-розовые – от девятого и раньше.
Что ни говори, а с напарником повезло. Тим совершенно случайно узнал, что в лаборатории появился новый сотрудник с редкими талантами: Андрей обладал практически феноменальной памятью, удивительно развитой способностью к аналитике и гибкостью мышления. Не для лабораторных белохалатников такой сотрудник, он в отделе истории больше нужен. И Тимур попросил перевести его к себе. Объяснил, рассказал, обосновал. Мол, человек с такой памятью ему, Тимуру Иванову, следователю отдела истории, нужнее. Да и какой отдел из одного человека? Два – уже разговор. Как ни странно, а пошли навстречу, дали добро и перевод. Даже зарплату Тимуру чуть-чуть подняли. Чтоб отличие было у старшего сотрудника от младшего.
– Что пишут? – поинтересовался Тимур. Знал уже: если Андрей вдруг застывал перед монитором с выражением крайней сосредоточенности на лице – точно что-то откопал.
– Интересное пишут, Тимур Сергеевич, – не отрывая взгляда от экрана, ответил Андрей. – Про село Батыево слышал?
Тимур не стал удивляться. Работа в отделе истории не предполагала такой функции. И к излишним эмоциям тоже не располагала. Разгадывать тайны истории нужно с холодной головой и трезвыми ногами. Или наоборот, точно Тим не помнил. Главное, что он усвоил за два месяца работы с Андреем Ветринским – слишком сильно переживать за коллегу не стоит. Если уж он чего решил, то выпьет это обязательно. Спиртным Андрей не злоупотреблял, а вот в работу уходил, как в запой, – со всеми потрохами. И, как заядлый алкоголик, тащил за собой в пучину всех.
– Ты про кресты? – проявил осведомлённость Тим.
– Про них, да. Знаешь, наверное, что там захоронение крупное есть?
– Ну как знаю… Слышал, но сам не бывал, – Тимур весь как будто подобрался, вспоминая, как давно не был в полях.
С мая месяца, вот как поставили руководить отделом из самого себя, так и сидел в кабинете, бумажки перебирал. А потом перевод Андрея, а там и июнь пролетел незаметно.
– Вот и я подумал, что история занятная. Может, съездим?
– Прямо сейчас?
– Зачем? Завтра заявку подадим, документы получим, а в понедельник можно и ехать.
Тимур прикинул. Если сегодня среда и заявку рассмотрят завтра, то в пятницу уж точно одобрят. Вполне может получиться. Он кивнул и принялся составлять запрос по форме. Бюрократия или нет, а порядок есть порядок. Правила для всех одинаковы, будь ты оперативник, следователь СК или ОИ. Отдела истории, в смысле.
День прошёл спокойно. Ровно в восемнадцать ноль одну, попрощавшись с напарником, Тимур закрыл кабинет и вышел из здания управления. Душная дневная жара уступила место приятному вечернему теплу. До дома идти было недалеко, и Тим, купив в ларьке эскимо в серебристой обёртке, неторопливо пошёл, составляя в голове план на завтрашний день.
«Заявку утром Колокольчику унесу. И шоколадку Нине Васильевне не забыть бы. Чтобы не потеряла документик, – думал Тимур, идя по тенистой липовой аллее. – Очень уж хочется что-нибудь накопать интересное. Надоело в конторе до одури».
К остановке подъехал пятнадцатый автобус. Почти пустой и почти до дома. Тимур выкинул палочку от эскимо в урну и запрыгнул на заднюю площадку. Прогулка прогулкой, а завтра рабочий день, и следовало выспаться.
* * *
Жил Тимур один. Снимал небольшую однушку на окраине Королёва. Работал в Управлении МВД – попал сюда по распределению после академии. И сразу в начальники отдела. За какие выдающиеся качества и по чьей протекции детдомовца, а значит – без папы-генерала, и далеко не отличника строевой и политической подготовки вдруг так выделили, Тимур не знал. Сперва, конечно, переживал. Ждал, что в новом коллективе будут завидовать, но новообразованный отдел истории никого, казалось, не интересовал. Тимура даже жалели, несмотря на отдельный кабинет. Нина Васильевна из делопроизводства пару раз угощала пирожками и почему-то называла «мальчик мой». А коллеги-следователи по уголовным делам, только нормальным, современным, а не покрытым вековой пылью, даже заходили иногда посоветоваться по всевозможным околоисторическим вопросам. Несли на предварительную экспертизу, как они это называли, древности от скупщиков. И если Тимур говорил, что вещь действительно стоящая, а не новодел фуфловый, тогда уже и за официальной экспертизой обращались.
Тимур не был против. Всё равно горящих дел у него не было, процента раскрываемости с него никто не требовал. Да и вообще ничего не требовал. Начальство довольно туманно сформулировало задачи отдела, но обещало много интересных дел в будущем. Или в прошлом – это ведь как на эти дела посмотреть.
А началось всё с «консервов». Не с обычных, в жестяных банках, конечно, а с дела под названием «Консервы».
* * *
– Какой такой следователь? Какой отдел? Какая альтернативная история? Вы там совсем уже того? Кукушечек ваших разлетевшихся кто ловить будет? А, всем отделом? Ну так ловите и не морочьте нормальным историкам головы! Безобразие! Я на вас жалобу… Я на вас всех культурологов спущу. Я на вас чёрных археологов натравлю! – немолодой профессор негодовал.
До пенсии оставалось совсем ничего, продержаться бы на кафедре и уйти с почётом. Так нет, принесла нелёгкая.
– Федот Константиныч, ну что вы, в самом деле? Мы же не в кабинет вас повесткой вызвали. Нам бы просто поговорить, – Тимур, следователь отдела истории, устало улыбался.
Он уже полчаса выслушивал, что их работа – это больной бред и самодурство власть предержащих.
– Кормитесь за наш счёт, раздуваетесь, упыри! Какие могут быть преступления в истории? Кому всё это надо-то теперь, а? Рамзес вам заявление написал? Или, может, библиотекарь Ивана Грозного свидетелем выступает? Тьфу! – слюна брызнула и повисла на седых усах профессора исторических наук. – Лженаукой занимаетесь! У вас образование-то какое, а? Вы что, молодой человек, закончили, чтоб вот так ко мне вваливаться и задавать идиотские провокационные вопросы?
– Академию МВД я закончил. А на вопросы мои вы уж постарайтесь ответить развёрнуто, иначе к вам приду не я, а ОБЭП. И поинтересуется на предмет прошлогоднего гранта на исследования катакомб в Царицыно и вашей новой дачи в Подмосковье, вот им вы и расскажете свои настоящие истории, не альтернативные, – Тимур достал диктофон и включил запись.
Кажется, аргумент убедил профессора, он был готов отвечать.
– Итак, Федот Константиныч, скажите, где все документы по строительству Московского метрополитена?
Плечи профессора опустились, седые усы уже не топорщились.
– Я знал, что рано или поздно вы придёте. Не вы, конечно, лично. Но кого-то эти бумаги точно заинтересуют. Когда в августе девяносто первого пришла директива уничтожить всю секретную документацию, я взял грех на душу. Думал, продам потом, хоть за сколько. Время-то какое было. Но вы не помните, наверное.
– Продолжайте, пожалуйста, – поторопил Тим профессора.
– Из документов у нас хранилась одна коробка, я сразу понял, что содержимое её мало чего стоит. Там были какие-то совершенно фантастические цифры. Даже я, гуманитарий, понимал, что всё подделка. Но коробку сохранил.
– Не продали?
– Да кому она нужна? – профессор тяжело поднялся, прошёл к книжному шкафу, потянул за какие-то золочёные корешки – кажется, это была «Всемирная история» под редакцией Чубарьяна.
Шкаф нехотя отъехал, открывая маленькую нишу. Внутри стояла небольшая пыльная коробка.
– Забирайте. Но я вам точно говорю: всё, что внутри, – ложь. А правду никто никогда не узнает. Мне уже и не нужно, я старый. Мне бы на дачу, у меня там капуста и парник с перцами. Вы любите перцы? – профессор подтащил коробку к столу.
– Люблю, Федот Константиныч. Спасибо за помощь следствию. Думаю, вас уже никто не побеспокоит. – Тимур отключил диктофон.
– Эх, гранты эти, дачи. Да какие дачи? Курятник на четырёх сотках на границе с Владимирской областью. Быстрее бы пенсия, уйду не раздумывая. Историк из меня бумажный вышел – с института в поле не выезжал. На раскопки Аркаима не поехал, по статусу не положено. Неисторично это, не соответствует официальной теории. Эх… Может, вы вот… Может, вы сможете. Не в Аркаим, а вообще… Всё, – профессор проводил следователя до выхода из кабинета и тихо прикрыл за ним дверь.
Коробка оказалась лёгкой, но нести её всё равно было неудобно. Кое-как дотащив ценный груз до отдела, Тим с нетерпением стал разбирать пожелтевшие бумажки.
– Да, спасибо за правду, Федот Константиныч. Действительно, сплошной фейк, – Тим вдыхал пыль и вчитывался в буквы, отпечатанные на машинке.
Кое-где попадались рукописные документы и чёрно-белые размытые фото. Ни одного негатива, ни одного проектного документа.
Как и положено, Тимур завёл дело, аккуратно подшил материалы, а ценную коробку сдал на хранение, до лучших времён. Тимур понимал, что один он эти «Консервы» не осилит.
И дел, которыми было бы неплохо заняться, но не хватало рук, накопилось немало.
Прямо сейчас, когда отдел истории усилили Андреем, нужно бы выбрать хоть какую-то, пусть самую завалящую, историческую тайну и обязательно раскрыть. За тайны Атлантиды очень попросили не браться пока. Начальник управления, полковник Глокеншпиль, кажется, сам не до конца понимал, что за отдел такой странный организован при его управлении и зачем. Но к Тиму и Андрею относился по-отечески тепло, по мелочам не придирался, старался поощрять сотрудников и инициативы приветствовал. Дело села Батыево и его тайны вилочковых крестов подходили как нельзя лучше. Осталось дождаться разрешения – и в поля!
* * *
Выходные у Тимура проходили не как у обычных людей. Сотрудник отдела истории не любил долго спать. Поэтому просыпался довольно рано для человека в его законный выходной. Подъём в семь утра, зарядка и пробежка вокруг дома. Вне зависимости от погоды – зарядка и бег ежедневно. Потом душ и лёгкий завтрак.
Кофе, яичница и новости из соцсетей. И, признавая правоту профессора Преображенского, никакой политики и криминала. Исключительно культурные мероприятия. Заодно можно выбрать, чем заняться в свободное время. Если погода была подходящая, как сейчас, Тимур предпочитал исследовать. Выбирал необычную экскурсию по крышам или подвалам старинных особняков, или просто гулял, словно бы без цели, но на самом деле изучая и подмечая интересные мелочи и нестыковки. Тут окна в землю ушли аж до второго этажа, там – барельеф интересный на портике. Так и бродил: брал с собой термос крепкого чая, бутерброды и отправлялся в поход.
Зимой или осенью, когда прогулки превращались в бесконечные перебежки из сухого места в тёплое, Тимур ходил в музеи и на выставки. В конце концов, noblesse oblige. И пусть сейчас в его распоряжении был всезнающий Андрей, про саморазвитие Тимур не забывал.
Сегодня же, сложив в небольшой рюкзак набор выживальщика, термос и перекус, Тимур решил податься в леса. Никаких экскурсий на сегодня он не нашёл, поэтому поставил себе задачу – пройти Лосиноостровский парк насквозь до Москвы, обходя стороной любые тропинки и дороги. Интересно? Ещё как! Полезно? Определённо. В жизни может пригодиться. Кто знает, куда его занесёт в поисках истины.
Лес оглушал буйством оттенков зелёного. Тимур проверил липучки на кроссовках и вошёл в чашу, отойдя от дороги буквально на десяток шагов. Направление он себе задал сразу, а дальше компас подскажет. Главное – идти на юго-запад. Остальное неважно. И вдруг подумал, что никогда не спрашивал у Андрея, чем тот занимается в выходные.
* * *
Андрей спал. Пятидневная рабочая неделя давала о себе знать. Поэтому в выходные он обычно отсыпался. Вставал ближе к обеду, принимал ванну, пил кофе, весь этот ленивый и неторопливый процесс фоном сопровождал лёгкий рок-н-ролл середины семидесятых. Любил Андрей такую музыку.
Во второй половине дня Андрей выползал на улицу. Шёл в магазин и придумывал себе вкусный ужин. Это в будни после работы можно по-быстрому пельменями закинуться перед монитором, выискивая тайны, загадки и разгадки. А в выходные стоит позволить себе расслабиться. Он даже книги не читал в эти два дня, делая перезагрузку мозгу.
Лёжа на диване, потягивая холодное тёмное пиво, Андрей смотрел очередной сериал.
«Интересно, – подумал он, – а чем сейчас Тимур Сергеич занят?»
* * *
– Это было непросто, – выдохнул Тимур, выбравшись через бурелом на окраину Лосиноостровского леса. – Теперь можно и домой двигаться.
Он включил телефон, про себя отметив, что никто ему не писал и не звонил. Может, и не стоило выключать каждый раз? Но ему хотелось полного погружения и отстранения от внешнего мира.
Через приложение определил, где ближайшая остановка, и зашагал к ней по траве между широкой трассой и лесом. Старенький пригородный автобус за десять минут домчал его до какой-то совсем уж глухой остановки. А там Тим пересел на маршрут до Королёва. Сидя на широком заднем сидении почти пустого автобуса, Тимур прикидывал планы на завтра. В первую очередь уборка, стирку ещё нужно закинуть, да и прочие дела по мелочи успеть сделать. Если Батыево одобрят, то неизвестно, на сколько они там задержатся. Стоило подготовиться. И только оказавшись дома, понял, как сильно устал.
Приняв контрастный душ, Тимур по-быстрому перекусил и упал спать. Снились ему огромные каменные плиты, украшенные хитрой резьбой. Рядом стоял Андрей и что-то рассказывал, но не Тимуру, а кому-то третьему. Точнее, третьей. Тимур знал, что позади него кто-то стоит и внимательно слушает Андрея. И этот кто-то – девушка. Но когда обернулся, чтобы посмотреть, позвонил Глокеншпиль.
– Колокольчик зовёт смотреть на вилочки, – засмеялся Андрей, и Тимур проснулся. Часы на телефоне показывали шесть утра.
* * *
В понедельник на КПП Тимур и Андрей подошли одновременно. Поздоровались, пожав руки.
– Тимур Сергеевич, как думаешь, одобрили нам заявку?
– А чего гадать, Андрюха? – усмехнулся Тимур. – Сейчас всё узнаем. Ты почтой займись, а я наверх, за информацией.
– Есть! – шутливо отозвался напарник, и они вошли в здание управления.
Оставив Андрея в кабинете, Тимур поднялся к Глокеншпилю. Нина Васильевна улыбнулась ему как родному и нажала кнопку коммутатора.
– Вадим Семёнович, к вам Иванов.
– Пусть заходит!
– Спасибо, – улыбнулся женщине Тимур и вошёл в кабинет.
Кабинет начальника управления не отличался аскетичностью, но и роскошным его нельзя было назвать. Подобранная со вкусом мебель, несгораемый сейф, фотографии на стенах. Вот Вадим Семёнович жмёт руку одному президенту России. Потом второму. Потом снова первому. Несколько общих фотографий с сотрудниками управления. Даже одна фотка с ним, Тимуром – в день открытия отдела истории.
– В Батыево, значит, собрались? – прогудел в густые прокуренные усы начальник управления. – Дело хорошее, одобряю. Да и засиделись вы в кабинетах. Рвётесь в поле, понимаю. Погода стоит такая, что сам бы с вами рванул, но дела.
– Спасибо, Вадим Семёнович. Когда нам выезжать?
– А прямо сейчас и поедете. Ждать её, наверное, нет смысла…
– Кого?
– Да, – махнул рукой Вадим Семёнович и неопределённо потыкал пальцем в потолок.
В кабинет Тимур не вошёл, а прямо-таки ворвался, как тот самый Батый – старший среди чингизидов. Андрей вскочил было спросить, что случилось, но сразу понял всё без слов:
– Одобрили! Одобрили! Едем-едем-едем!
– Быстро всю документацию по крестам с собой – и вниз. Там машина. Я закрою тут всё.
Старенькая «Нива» звякнула чем-то металлическим внутри, когда Тимур вырулил с федеральной трассы на просёлочную дорогу.
– Погоди, а чего ты не взял ничего по крестам?
– Я взял себя. А большего тебе, Тимур Сергеевич, и не нужно, – Андрей самодовольно улыбнулся.
Тимур только хмыкнул, но спорить не стал. Что ни говори, а голова у Андрея – дом советов, не меньше.
– Ну-с, что тут у нас?
«Нива» въехала в село по разбитому мостику через неширокую речушку. Село как село. Ничем не отличается от сотен таких же по всей России.
На единственной улице, тянувшейся до самого кладбища, им не встретилось ни единого человека. Небось сидят по домам в теньке, в такую-то жару. Тимур глянул на термометр – почти тридцать два градуса. Ну ничего, сам хотел выбраться. Всё лучше, чем бумажки в кабинете перебирать.
* * *
– Это точка роста? – почему-то прошептал Андрей.
– Она самая, да. Полнейшая задница, – Тимур сладко потянулся и поудобнее уселся на каменной плите, затейливо украшенной какой-то старинной вязью.
В подвале было тепло, сухо и даже как-то уютно, несмотря на то, что весь он был завален могильными плитами.
По крайней мере, такими их считали Тимур и Андрей.
Они и забрались-то сюда, под разрушенный храм в полувымершем Батыево, чтобы своими глазами посмотреть на склад плит с вилочковыми крестами. До этого момента такие каменюки находили прочно вмурованными в фундаменты и лестницы, откуда достать их не представлялось возможным. Не выковыривать же кусок стены древнего восьмерика на четверике? Кто бы такое согласовал? Да и бюджетов на подобные следственные действия выбить уж точно не получилось бы. Дела как такового нет. Сплошные догадки и домыслы.
Правда, редкие экземпляры ещё были раскиданы по храмам в качестве экспонатов, вроде как иллюстрирующих богатое культурное наследие предков, но изъять и изучить их никто бы не разрешил. Их и фотографировать-то не везде можно, что уж говорить о том, чтобы вывезти в лабораторию стокилограммовую дуру. А тут такой подарок!
Андрею какая-то его осведомительская птичка принесла на хвосте, что есть целый подвал, заваленный артефактами в приличном состоянии. Не битые и не лопнувшие, почти не истёршиеся, в отличие от тех, которые служили ступенями и вкладками в фундаменты храмов.
Изучай – не хочу!
И вот. Приехали. Они на месте. Хотя ездой эти несколько часов пути назвать было никак нельзя. Дорога к деревеньке была в таком состоянии, словно её не ремонтировали со времён Ивана Грозного. Что, возможно, не так уж далеко от истины. Где только не потоптался этот славный исторический персонаж, может, и тут бывал.
Смущало только название. Батыево – не вот чтобы такой уж славянский топоним. И не финно-угорский. А скорее именно что монгольский или татарский. Кто их разберёт без образования-то. И в эту сторону коллеги пока не думали, будет ещё время – начальство обещало усилить отдел настоящим филологом. Обещая, начальство загадочно улыбалось в усы и подмурлыкивало, что давало надежду на то, что филолог окажется филологиней. А беря во внимание довольно скромные зарплаты в отделе – довольно юной. И если уж совсем мечтать, то наверняка и красивой.
А сейчас они сидели в подвале. Нет, сначала, когда доскакали, пробрались через заросли пожухшего борщевика в действительно почти разрушенный храм с обвалившимся внутрь куполом. Потом долго и методично разгребали завал на полу в районе предполагаемого алтаря. Конечно, никакого алтаря давно не было. Всё ценное растащили бог его знает когда.
А вот пол удивил! Шикарные металлические плиты с изящным растительным орнаментом, судя по всему железные, а значит, не советского периода, покрывали всё пространство внутри почти осыпавшихся стен. Плитка гулко зазвенела, когда Тимур постучал по ней фонариком.
– Будем вскрывать, – не то спросил, не то сообщил следователь.
Андрей молча кивнул, быстро вернулся к машине и принес сапёрную лопатку, фомку и домкрат. Тимур уважительно посмотрел на набор, и работа закипела.
С трудом сумели поднять десять плиток. Хоть и небольшие, примерно пятьдесят на пятьдесят сантиметров, весили они прилично. Но никакого входа вниз так и не обнаружили. Везде под снятым полом был только ровненько уложенный белый камень.
– На яичном растворе, – Андрей уважительно поковырял шов в полу.
– Да хоть на бетоне времён Аменхотепа, – хмыкнул Тимур. – Нам бы ход найти. А мы тут не пойми чем занимаемся с тобой. Сплошные погрузочно-разгрузочные работы и никакой истории. Ни альтернативной, ни официальной. Тебе твой осведомитель ориентиров не давал? Где спуск в подвал-то?
– Что-то он рассказывал про то, что в этом четверике то место, где совершались всякие обряды, находилось точно на пересечении между входами.
Коллеги осмотрелись. Следы огромных арок чётко угадывались в полуобвалившихся стенах. Видимо, когда-то четыре огромные двери вели в храм.
– По центру, что ли? – уточнил Тимур. – Странно. Не было никогда алтарей по центру. Всегда у восточной стены должны бы быть.
– Так дед тот про алтарь и не говорил ничего. Говорил про место, – уточнил Андрей.
– Что-то тут непонятное, Андрюх, – Тимур пролез в центр, пробираясь через залежи кирпича, камня и трухлявых балок.
– Я так понимаю, опять разбираем завалы? – Андрей невесело усмехнулся, с неудовольствием рассматривая только что снятые строительные перчатки.
– А есть варианты? – Тимур уже подхватил какую-то деревянную бандуру и потащил к стене. – Будем искать. Следователи мы или где?
– Резонно, – Андрей тоже подхватил пару огромных, не чета современным, кирпичей. На одном было видно какое-то клеймо, этот кирпич Андрей кидать не стал, а аккуратно отложил в сторонку.
Расчистив от мусора пару квадратных метров, коллеги обнаружили искомое. Плита, лежавшая точно по центру, была больше остальных. И звенела как-то иначе, звонче и ярче. По краям на ней были изображены не листочки-веточки, а какие-то животные. То ли львы с крыльями, то ли зиланты без хвостов, а может, и грифоны. И сразу было понятно, что это тот самый лаз. К плите был приклёпаны длинные, чуть проржавевшие засовы – крест-накрест. Они крепко сидели в четырёх пазах на соседних плитах. Система, ты смотри-ка!
Андрюха снова сгонял в машину, на этот раз за вэдэшкой. Засовы поворчали железом по железу, нехотя отодвигаясь, но поддались.
– Поднимаем, Андрюх, – велел запыхавшийся Тимур. – Нечего тянуть, смеркается, смотри.
Вечер действительно подкрался незаметно. Стало прохладно, на ветру затрепетал сухой борщевик, по полу заструились тонкие струйки пыли. Тянуть не стоило. Ночью в заброшенном храме делать было нечего.
И они подняли.
Лаз в подвал открылся сразу под плитой. Но оттуда, вопреки ожиданиям, не пахнуло ни сыростью, ни затхлостью. А как будто повеяло летним теплом и даже запахло как-то по-домашнему – сухими травами и разогретым деревом.
Вниз вели добротные каменные ступени без перил, пол в темноте рассмотреть не получалось. Видимо, подвал был глубокий.
– Идём? – кивнул в сторону прохода Андрей.
– А то как же, – отозвался Тимур и зажёг фонарик.
Подвал действительно оказался глубокий, метров восемь, а то и все десять. По сухому земляному полу были аккуратно разложены белые каменные плиты с узорчатой резьбой. Свет фонарика не доставал до стен подземелья. А значит, тянулось оно далеко за пределы полумёртвого разрушенного четверика. Дела…
Белокаменная плита
– А это не литьё, Тимур Сергеич? – уточнил Андрей.
– А кто ж его знает, Андрюх. У них не спросишь уже, – Тим мазнул фонариком по надписям. На плитах вроде бы угадывались знакомые буквы кириллицы, но в понятные слова не складывались. Темно. И в смысле света фонариков, и в историческом. Тьма египетская, а не история.
У одной из плит задержались, рассматривая орнамент: удивительной красоты то ли кельтский крест, то ли стилизованная прялка, то ли кто его знает, что тут изображено. Ни слов, ни букв, ни цифр или дат смерти на камне не было. Так с первого взгляда и не поймёшь, а точно ли могильная плита? А где тогда православный крест и всё то, что до́лжно указывать на могилах? Имя раба божьего, сословие, годы жизни. Ничего такого не было. Будто бы просто декоративная накладка, из тех, которыми украшали фасады. Только что-то уж больно большая, почти полтора метра в длину.
А потом раздался скрежещущий звук. Тимур и Андрей только переглянулись. Оба сразу поняли, что лаз закрыт. Той самой огромной металлической плиткой, которую они ещё час назад, кряхтя и поднатуживаясь, еле-еле сдвинули с места и поставили на попа рядышком. Упала, что ли? И вдруг ещё один звук – с лязгом задвинулся один засов, а потом второй.
* * *
– Это точка роста? – почему-то прошептал Андрей.
– Она самая, да. Полнейшая задница, – Тимур сладко потянулся и поудобнее уселся на надгробии.
– Тут должен белый кролик пробежать, а мы за ним, что ли? – Андрей плюхнулся на могильную плиту рядом с начальством.
Связи в подвале не было, конечно же. Ни сотовой, ни интернета. Подземелье всё же – никакой пять джи не пробьётся. Но, по правде говоря, мало ли на просторах нашей необъятной мест, где нет связи? Да дополна! Стоит только выбраться в недалёкое Замкадье да свернуть на просёлочную дорогу – здравствуйте, приехали.
Это только жителям мегаполисов кажется, что вся страна, как паутиной, опутана проводами, а из каждого куста торчит глаз большого брата. И дроны, конечно же, патрулируют неустанно. На практике всё совсем иначе.
– Не, на кролика я не согласен. У меня аллергия на шерсть, – подумав, ответил Тим. – Давай уж как-то своими силами. Осмотримся для начала?
– Это надо вдоль стен идти, я так думаю, – Андрей решительно поднялся, отряхивая пыль со штанин.
– Вот и пошли посмотрим, есть ли тут другой выход. Шкафы, зеркала и светящиеся порталы отметаем сразу, угу? Мистика и эзотерика как-то не очень вяжутся с текущим положением дел, – Тимур встал и посветил фонариком куда-то вглубь подвала. – По солнышку пойдём? Или как в магазине, против? Тебе как больше нравится?
– Мне-то не принципиально, доверюсь большому начальству, – Андрей шутливо поклонился.
Тимур только хмыкнул и пошёл направо, осторожно обходя белые узорчатые плиты. Андрей молча шёл следом.
Самое важное они вслух обсуждать не стали. Да и зачем? Ответов всё равно нет. Кто и зачем их запер? На сколько хватит батареек в фонарике? Связано ли их внезапное заточение с целью поездки, с этими вот красивыми, изящно выполненными плитами? А если да, то как? А если нет, то кому намылить шею сразу как выберутся?
Наконец, луч фонаря уткнулся в стену, обрисовав размытый круг на белокаменной кладке.
– Ага… – протянул Тимур. – Не земля, камень. Подкоп рыть без вариантов.
– Да и ложек у нас всё равно нет, – поддакнул Андрей. – Кто ж знал?
Тим не стал поддерживать шутку. Как-то неспокойно вдруг стало, тревожно.
Если их действительно закрыли тут только потому, что они заинтересовались древними могильными плитами с непонятными историкам символами, то ситуация смешной не выглядела. С другой стороны, историки этими надгробиями интересовались мало. Совсем не интересовались, будем честны. Ну лежат и лежат в разных храмах и монастырях такие вот артефакты. Красивое. Непонятное. Исторической и художественной ценности не представляет. Материальной, кстати, тоже. Значит, что-то в них есть такое, неизвестное или даже тайное, что может быть опасным для кого-то, если всплывёт правда. Для кого? И что за правда?
– Вопро-о-о-ос… – уже вслух протянул Тимур.
– Это да-а-а-а… – словно читая мысли начальства, поддакнул Андрей.
– Кажется, вечер перестал быть томным. И дело, которого ещё час назад не было, нарисовалось. Причём серьёзное такое, на хороший срок тянет, – рассуждал Тимур.
– В историческом разрезе? – уточнил Андрей.
– В уголовном, – мотнул головой Тим. – Если мы отсюда не выберемся, то это сто пятая с отягчающими. И заниматься этим делом будем уже не мы, отдел истории, а совсем другие отделы.
– Не хотелось бы фигурировать в таком качестве, я как-то не привык, что рядом с моей фамилией стоит «потерпевший», – согласился Андрей.
– Потерпевший – это если нам сильно повезёт. Как бы жертвой не стать.
Прикинув перспективы, коллеги быстрым шагом двинулись вдоль стены, всё дальше уходя от лестницы.
В подвале было всё так же сухо и тепло. Плиты – сейчас скрупулёзный Андрей насчитал пятьдесят восемь – были аккуратно разложены по полу. Не рядами, как на кладбище, не в шахматном порядке, а просто на небольшом расстоянии друг от друга. Выглядело это так, будто бы кто-то их сюда втащил, но складывать по какой-то системе уже не стал. Сил не хватило. Просто спрятал от чужих глаз, схоронил до времени.
– Время пришло, – через полчаса возвестил Тимур и плюхнулся на облюбованную в самом начале плиту. Они обошли подвал по кругу и вернулись к лестнице.
– В смысле время паниковать? – уселся рядом Андрей.
– В смысле думать головой, а не ногами. Ноги нам ничего не дали. Проходов нет, проломов нет, тайных ходов, лисьих троп и волшебных шкафов не наблюдается.
– Обычный восьмерик, да, – согласился Андрей. – Только что-то уж очень большой и почему-то под четвериком. Так строили, Тимур Сергеич?
– А вот давай и подумаем. Что мы знаем о том, как и для чего строили храмы и монастыри? Когда их строили? И при чём тут эти вот, – Тим похлопал рукой по белому камню, – штуковины?
– Теорию засыпанных зданий в разрезе потопа восемнадцатого века рассматривать будем? Или сразу ядерную войну того же периода возьмём? – совершенно серьёзно уточнил Андрей.
– У нас с тобой по этим вопросам вводных примерно столько же, сколько шансов выломать изнутри эту дуру, – Тим взглядом указал на тёмный лаз. – Одни догадки. Давай лучше по историческим фактам пойдём.
– А пойдём, – согласился Андрей.
С фактами он обращался виртуозно. Наверное, сказывалась его удивительная способность к аналитике и почти феноменальная память.
– Что мы знаем совершенно точно?
Вопрос Андрей задавал не Тимуру, а скорее себе. Набрав побольше воздуха в грудь, он начал:
– Надгробия с узорами в виде стилизованных крестов, будем для удобства называть их так, всегда соседствуют с шатровыми храмами. Где есть восьмерик на четверике – всегда найдётся хоть одна такая вот плита. Внимание, цитировать буду, – Андрей чуть прикрыл глаза, словно бы читал что-то под веками, и продекламировал: – Шатровые храмы были любимыми храмами на Руси в допетровскую эпоху. Они значительно отличались от церковных канонов. Патриарх Никон без всяких церемоний назвал их «бесовскими». В восемнадцатом веке такие храмы окончательно запретили возводить, – он открыл глаза и продолжил: – То есть эти вот храмы были по какой-то причине очень неудобны действующей в тот момент власти. Тимур Сергеич, зафиксируете вопрос? Почему они так не нравились тогдашним религиозным деятелям?