Евгения Михайлова
Солнце в крови
Глава 8
Андреас на кухне достал все свои белые чашки: их было двенадцать. Ребят из спортивной школы, которые сейчас сидели, притихшие, за большим столом на его террасе, было четырнадцать. И еще Кирилл, Ира и он сам. Пришлось достать темные эмалированные кружки из маминого старого дома. Эти кружки, пять стульев, крепкий дубовый стол да кожаный потертый диван – вот все наследство после мамы. Не считая, конечно, главного: книг, альбомов, папок с обычными школьными тетрадками, в которые иногда записывал свои мысли и воспоминания его отец. Илларион Илиади начал это делать, когда узнал, что его внезапно возникшая усталость является следствием неоперабельного рака. Узнал и какое-то время скрывал это от жены. Андреас тогда служил в армии. Наверняка это для него что-то спешил записать папа, но он так его и не дождался. Умер в сорок два года. Мама умерла через два месяца после его похорон. Никогда в жизни не жаловалась на сердце, а оно вдруг остановилось от горя. Она очень любила мужа.
Андреас поставил чашки и кружки на огромный поднос, расставил их на столе, за которым сидели ребята и коллеги. Потом принес кофеварку, разлил крепкий кофе.
– Кому сахар, кладите сами, – предложил он. – Вот конфеты, печенье. Если кто-то очень хочет есть, скажите, сделаю бутерброды.
Все отказались. Андреас, улыбаясь, рассказал какую-то смешную историю, которую услышал по радио, посмотрел на опечаленные лица своих воспитанников и нажал в своем сердце кнопку, чтобы отключить жалость. В это время они обычно переодевались, разминались, дурачились… Это было больше, чем просто занятия спортом. Школа стала отдушиной для них однозначно. Оборвалось все драматично и непонятно.
– Но мы же понимаем, что слезами горю не поможешь, – бодро сказал он. – Бывают в жизни такие неприятности. Мы встретились с проблемой, не знаем ее причины, а тут еще гибель неизвестной женщины. Пока экспертиза не готова и никакой определенности нет – следствие не спешит давать информацию в прессу, из этого вытекает только одно. Нам нужно попытаться узнать все самим.
– Опять ты за свое… – вздохнул Кирилл.
– А что надо узнать? – живо спросил самый активный и любопытный Саша, белобрысый паренек с круглыми глазами в светлых ресницах.
– Кто пропал в нашем поселке и за его пределами: нас много, мы можем расширять территорию поиска в разные стороны. Нужно лишь составить план.
– Да, – азартно сказал Саша. – Только ее родственники могут решить, что она не пропала, та, что в нашей школе сгорела. Они могут думать, что она, например, уехала в командировку, да?
– Молодец! – похвалил Андреас.
– Ну и что? – скептически произнес Кирилл. – Что с того, что Сашка молодец? Вы представляете себе, сколько женщин сейчас находится в командировках, на отдыхе, у любовников, у мам, бабушек, дедушек? Андреас, ребята тебе верят, им хочется поиграть в сыщиков, – и они подпишутся сейчас до седых волос искать неизвестно кого…
– Я полагаю, с такой проблемой поначалу встречается любое следствие, – пожал плечами Андреас. – Потом появляется какая-то информация. К примеру, заключение экспертизы о причине смерти этой женщины. Погибла ли она в огне или была предварительно убита, а пожар должен был это скрыть.
– Ой! – Ирина, хрупкая русая женщина в очках, зажала руками рот и бросилась в ванную.
– А без нее все это нельзя было?.. – возмущенно спросил Кирилл.
– Да, ты прав. Просто я подумал, что мы все должны обладать одной информацией. Собственно, Ире все равно придется давать показания следствию. Там нервы не слишком щадят. Вы давайте пейте кофе, я Ире помогу.
Андреас постучал в дверь ванной, Ира открыла ему. Она была без очков, на него взглянули огромные темно-серые глаза, такие беспомощные, какими бывают у очень близоруких людей. Она уже умылась холодной водой, но в глазах все равно стояли слезы, нос покраснел и опух.
– Мне страшно, Андреас, – прошептала она.
Он внимательно смотрел на нее. Конечно, страшно. Она приехала из Калуги, чтобы помочь больной бабушке. Они живут в избушке на курьих ножках, защищенной забором, который может повалиться от несильного удара ногой. Ей нравилось работать в его школе – среди ребят, вместе с двумя молодыми мужчинами. Она там освоила компьютер, даже зарегистрировалась на женских сайтах и нашла себе подруг. И все это сгорело вместе с какой-то несчастной, о которой она не в состоянии даже думать.
– Смотри, не моргая, мне в глаза, – сказал он, сжав ее плечи. – Ты испугалась, потому что тебе кажется, что ты опять стала еще более одинокой, чем раньше. Это не так. Ты чувствуешь меня рядом?
– Да. Мне как-то горячо от тебя.
– Ты чувствуешь, что нас много и мы о тебе беспокоимся сейчас?
– Да.
– А твои подружки из сетей – их очень просто найти. Успокоишься, придешь ко мне, включишь компьютер – а они все там. «Ира, где ты была?» – спросят они. Ты только ничего не рассказывай пока. Напиши: в нашей школе полетела проводка. Буду заходить с чужого компьютера. А как вы без меня? Что нового? Ты так и поступишь, да?
– Конечно. – Ее глаза высохли, посветлели.
– Считай, что у тебя с сегодняшнего дня отпуск, – сказал Андреас. – Завтра я принесу тебе отпускные.
– Да нет, как же… У тебя все пропало. Я не возьму.
– У меня не может все пропасть. Я так часто стоял над пропастью, что удержусь и сейчас. И тебя удержу. Ты мне веришь?
– Да.
– А теперь я включу сильную струю воды, смотри на нее как можно пристальнее. Постарайся увидеть в ней все, что тебя беспокоит, чего ты боишься, – и представь себе, как вода все смывает… Путаницу в мыслях, тяжесть в душе, страх.
Ира повернулась к воде, Андреас легко положил обе ладони на ее русый затылок.
– Ты что-то чувствуешь? – спросил он через какое-то время.
– Да, как будто чернота из головы уходит…
– Она ушла, – сказал Андреас. – Пойдем тихонько в комнату, я тебе покажу, какого пса подобрал на дороге. Машина его сбила. Он после операции, не хочу всю компанию к нему приводить. Он не ко всем доброжелателен пока.
Ира в изумлении остановилась на пороге спальни, разглядывая большого зверя цвета красного дерева. Урсус внимательно и спокойно смотрел на нее шоколадными глазами. Она двинулась к нему, он предупредительно зарычал. Андреас подошел к нему, тихо сказал: «Все в порядке». Пес улыбнулся и пошевелил шикарным хвостом.
– Я не знаю, – проговорила Ира. – Я таких никогда не видела. Можно, буду приходить к нему? Если, конечно, ему это понравится.
– Конечно. Со временем понравится. И мне поможешь. Много дел предстоит.
Они вернулись на террасу и какое-то время с интересом наблюдали, как Кирилл делает пометки на карте Московской области: ребята распределяли между собой территорию поисков. Процесс пошел. Кирилл вышел из роли скептика. Иначе и быть не могло: они же друзья.
Глава 9
Оксана быстро натянула джинсы и свитер, в холле влезла босыми ногами в сапоги, умоляюще взглянула на Веру.
– Ну, хоть сейчас можешь сказать, что случилось?
– Не могу, – невнятно проговорила Вера. – У меня типа челюсти не разжимаются. Пошли.
Она сама накинула на плечи огромный шерстяной платок, который держала в шкафу, и вцепилась в локоть Оксаны двумя дрожащими руками. Они прошли на террасу, спустились в сад, Вера вела ее к небольшому хвойному оазису на заднем дворе. Там в художественном беспорядке росли голубые елочки, пихты, сосны – разной высоты, объема, все вместе они казались ожившей сказкой. Оксана увидела Аллу: та стояла спиной к ним, босиком на снегу, в банном халате и не шевелилась, глядя перед собой. Оксана подошла к ней и с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть и не отшатнуться. Под голубой елью лежал Николай, он был в спортивном костюме, молния куртки расстегнута. Оксана с ужасом отвела взгляд от его посиневшего лица с темным языком, заполнившим недавно улыбавшийся рот, увидела страшную рану на груди, кровь в которой уже застыла, а дальше… Живот несчастного был вспорот! Оксана не выдержала и зажмурилась.
– Вера, – справилась она с собой, – у тебя телефон с собой?
– Я уже позвонила Юре, – сказала Вера. – Он вызвал всех, кого надо. Едут… Алла, пошли в дом, тебе нужно одеться.
– Что? – не отводя взгляда от тела мужа, спросила Алла, она явно не понимала, о чем речь.
– Пойдем принесем ей одежду сюда, – сказала Оксана Вере.
Они вернулись в дом, в холле, не сговариваясь, опустились на двухместный диванчик.
– Что это, господи помилуй? – трясущимися губами произнесла Вера.
– За что его? – озвучила свои вопросы Оксана. – И кто? Охрана на месте?
– Конечно. Никто ничего не слышал. Коля… он всегда бегал по утрам, когда они у нас ночевали. И ребят нет… Как им сообщить?
– Да. Ребята уехали рано утром. Ушли из дома с рюкзачками… Слушай, бери шубу Аллы. Вот ее сапоги. Шарф на голову возьми мой… Надо ее одеть побыстрее, холодно. Ты сама-то как?
– Как видишь. Вообще не понимаю, как я могу говорить и двигаться. А ты?
– Я тоже, – задумчиво произнесла Оксана. – Но нам придется сегодня много говорить и двигаться.
Им все-таки удалось уговорить Аллу вернуться в дом. В комнате для гостей, где они с Николаем провели ночь, Оксана первым делом включила на максимум все системы обогрева: пол, стены, электрический камин. Аллу колотила дрожь, руки и ноги были багровыми.
– Она ничего не отморозила? – спросила Вера.
– Вряд ли. С вечера началось сильное потепление. Не знаю, сколько она там простояла…
– Я приготовлю ей ванну.
– Да, только не горячую. Потом надо смазать оливковым маслом или жирным кремом ноги и руки… Потом… Алла! – Оксана встала перед гостьей и громко произнесла, пытаясь пробиться сквозь ее безучастие: – Алла! Ты меня слышишь? Нужно срочно взять себя в руки, привести в порядок. Полиция и врачи уже едут. Они будут спрашивать нас обо всем, не делая скидок на наше состояние. Надо думать о том, что и как говорить. Понимаешь?
– Уже едут? – Алла взглянула, наконец, осмысленно и обеспокоенно. Оксана с удивлением увидела, что у нее глаза не светлые, как ей показалось вечером, видимо, из-за голубых теней, а какого-то необычного цвета – темно-орехового, что ли.
– Да. Нам всем необходимо одеться и выпить крепкого кофе. Пока будешь принимать ванну, подумай, не нужен ли тебе врач, лекарства, хорошо бы что-то съесть. Ты помнишь телефон Игоря?
– У меня его нет. Он есть… там, – Алла кивнула в сторону сада. Она не могла сказать: «Номер Игоря в телефоне Николая».
Вера быстро повела ее в ванную, Оксана пошла к себе, приняла горячий душ, надела темный брючный костюм, спустилась в кухню. Там Вера уже поставила на стол три большие кружки с капучино, три маленьких расписных керамических подносика с крошечными тостами и горками какого-то красивого салата. Вошла Алла, на ней был спортивный костюм, такой же, как у Николая. Другой одежды, кроме вечернего платья, у нее здесь не было. Влажные волосы тщательно зачесаны назад. Открытый лоб прорезали две глубокие морщины, глаза смотрели мрачно, другого определения не подберешь.
– Ты в порядке? – с сомнением спросила Вера.
– Да, – кивнула Алла. – Только есть я не буду, кофе выпью.
– Конечно, будешь, – мягко сказала Вера. – Только лизни, потом не оторвешься. И ты тоже, Оксана. Это салат хорош и перед свиданием, и после веселой ночи, и в беде… Поддержит, поднимет настроение, ни разу не противно… даже сейчас. Я на себе это только что проверила.
– Вкусно, – сказала бодро Оксана, приглашая взглядом Аллу к столу. – Я тоже думала, что не смогу ничего проглотить. Здесь что, Вера? Или это тайна?
– У меня не бывает тайн. Все равно ни у кого не получится, как у меня. Говорю: здесь шампиньоны, ананасы, куриная грудка, полутвердый сыр, белки, легкий майонез.
Почему-то сам факт озвучивания рецепта простого салата – кусочек жизни на фоне смерти – подействовал на всех успокаивающе. Вера какое-то время смотрела на Аллу и Оксану, которые пили кофе и завтракали, и добавила:
– Ну вот, теперь ясно, что мы втроем по крайней мере живы.
– Ты – философ, – Оксана грустно улыбнулась. – Девочки, они приехали, слышите? С Богом!
Глава 10
Андреас вышел из здания районного ОВД. Он казался со стороны не то чтобы расстроенным – просто задумчивым. Абсолютно все, что он услышал от следователя Иванова, было предсказуемо на сто процентов. Никакой информации по поводу женщины, которая сгорела, у следствия нет. Экспертиза не проводилась, и неизвестно, будет ли. Слишком много резонансных дел. Материалы от пожарной инспекции рассматриваются, все документы по правам собственника данного строения изучаются, со страховой компанией работают. В этом месте Иванов впервые поднял глаза на собеседника.
– Вы понимаете, что будут тщательно рассматриваться две версии: поджог с целью получения страховки и преступная халатность, повлекшая смерть неопознанной жертвы?
– То есть в переводе на человеческий язык – вы будете рассматривать варианты сожжения мною неизвестной женщины с целью получения страховки или сокрытия преступной халатности? Отмазка у меня такая? С помощью трупа пустить следствие по ложному пути?
– Шутите? Ну-ну. Это для нас пока женщина – неизвестная. Для вас, может, известная. Раз в вашей собственности оказалась.
– Так. Теперь список подозрений по моему поводу оглашен. Оставляю за собой право требовать от вас полноценного расследования. В противном случае буду обращаться к более компетентным специалистам. Причина пожара ведь, возможно, в убийстве, которое вам не хочется расследовать. А вы, вероятно, просто собрались меня прессовать, пока я не «узнаю» покойницу. Это вам удобнее, да?
Андреас резко встал, вышел из участка, сел в свой джип и рванул со двора. Остановился метров через двести, съехал на обочину. Посмотрел на свои руки: пальцы подрагивали, произнес вслух скороговорку: «Карл у Клары украл кораллы», как в детстве у логопеда, – вот и теперь он заикается. Что и без проверки понятно: горячая волна гнева затопила мозг. «Ничего, – сказал он себе. – Это не страшно. Страшно, когда страшно». А он это уже проходил. Яркая картинка врывается в память, как агрессивный рекламный ролик в элегический фильм. Он, Андреас, умывается и знает, что они уже за спиной, эти четверо. Он медленно поворачивается: один с улыбкой дегенерата протягивает ему грязные портянки: «Постирай, сынок». Другой ставит перед ним свои нечищеные сапоги. Остальные помахивают ремнями с пряжками. Он отбрасывает ногой сапоги, идет на них, на этих. Вот один поскользнулся на мокром кафеле и упал. Он успевает это отметить. Потом все идет, как каждую ночь. Они бьют его сзади, захватывают руки ремнями, подсекают. Он падает и думает только о том, как сгруппировать мышцы, чтобы они не пробили ему сапогами грудь, не сломали ребра. Это называется «бить в душу». Следов на лице не будет. Когда они уходят, он добирается до своей койки, пытается наладить дыхание, усилием воли унять боль. Лекарств у него нет. Перед тем как провалиться в сон на пару часов, он всегда видит свою звезду. Он и сегодня выжил. А ведь выживают не все. Кто-то уезжает к маме в гробу. Кто-то становится рабом, и это тоже не называется: выжить. Однажды что-то куда-то просочилось. Приехала комиссия с корреспондентами. Появились материалы о том, что в этой части «дедами» стали уголовники. Министерство обороны опровергло эту информацию, но двое из тех четырех однажды исчезли из части.
Андреасу жаловаться было некому, да и мысль такая никогда не приходила в голову. Он всегда знал, что должен сам за себя постоять. Как? Вдруг мелькнула еще одна картинка. Утром он стоит во дворе, смотрит, как «дед» садится в грузовик, едет к воротам. И вот волна гнева топит мозг Андреаса, туманит его взгляд. Когда все прояснилось, он в растерянности увидел, что машина с «дедом» без всякой причины вильнула и влупилась в бетонный забор. Он не мог сдвинуться с места. Когда водитель с разбитым о руль лицом вылез из кабины и, хромая, пошел к казарме, Андреас вздохнул с облегчением и вытер пот со лба. Конечно, это совпадение, но если бы водитель пострадал, он посчитал бы это своим грехом. Что-то похожее происходило не раз, может, не так явно. Он научился гасить в себе гнев. Вот как сейчас.
Следователь Иванов какое-то время сидел над бумагами, размышляя: а не вернуть ли этого грека, чтобы взять подписку о невыезде? Сильно нарывается. Потом подумал, что всегда успеет, куда он денется. Он же страховку мечтает получить. А ему, Иванову, пора обедать. Он встал, пошел к двери и, открыв ее, споткнулся о порог. Упал неудачно: плашмя по длине коридора. Да еще нос разбил.
– Ты чего? – удивленно спросил его проходивший мимо сослуживец и помог подняться. – Пьяный, что ли?
– Я на работе не пью, – гордо сказал Иванов. – Вчера вечером немного… Черт-те чего мешают, ворюги проклятые. Я сразу почувствовал: что-то не то. Что делается, твою мать…
Глава 11
Когда Оксана, Вера и Алла вышли во двор, какие-то люди уже что-то делали в их ельнике. Никита, охранник, подошел к Оксане:
– Хозяин позвонил, чтобы мы их пустили. Сам тоже скоро будет.
– Да, понятно. Спасибо.
Второй охранник, Константин, подвел к ним серьезного молодого мужчину в темном костюме и легкой куртке. Он взглянул мельком на лица женщин и безошибочно обратился к Оксане:
– Прошу прощения, что приступили к работе без вас. Просто в таких случаях каждая минута дорога, Оксана Валентиновна. Разрешите представиться: руководитель отдела убийств Земцов Вячеслав Михайлович.
– Очень приятно, – растерянно ответила Оксана, не взглянув на протянутое удостоверение. – Вячеслав Михайлович, а что делать нам?
– Ничего особенного. Скажите мне по очереди, когда и как узнали об этом несчастье, когда каждая из вас увидела убитого. А потом вам, я думаю, лучше вернуться в дом. Вы будете проинформированы о ходе следствия.
– Я узнала об убийстве последней, – сказала Оксана. – Меня разбудила Вера, привела сюда. Алла стояла здесь… босиком.
– Мне тоже сообщила Вера, – глухо произнесла Алла. – Я только проснулась… Я – его жена.
– А я встаю раньше всех, – объяснила Вера. – Готовлю всем завтрак. Юрий, как всегда, пришел завтракать первым. Уже после пробежки и гимнастики. Уехал на работу. Потом я еще готовила, мыла посуду, посмотрела в окно. Вот оно, – показала она. – Это кухня. Не поняла, что такое темное лежит. Вышла… Потом зашла к Алле, сказала, она побежала в халате, босиком. Николай ушел бегать, и его долго не было. А я разбудила хозяйку.
– В каком составе вы ужинали вчера?
– Мы с мужем, – сказала Оксана, – Николай с Аллой, его сын от первого брака – Игорь с невестой Аней.
– Где сейчас молодые люди?
– Я видела рано утром, как они уходят из дома. Наверное, поехали смотреть Москву. У Аллы нет номера Игоря. Он в телефоне Николая… Мы не прикасались ни к чему. Поэтому не сообщили ребятам. – ответила Оксана.
– Алла, прошу прощения, не знаю отчества…
– Петровна.
– Алла Петровна, фамилия у Игоря отца или матери?
– Насколько мне известно, Коля не был официально женат на матери Игоря. Но ребенка записал на себя. Наверное, Кондрашов. Больше я ничего не знаю. Он вообще раньше не рассказывал мне о его существовании. Только когда Игорь позвонил.
– Откуда?
– Из Сыктывкара.
К ним подошел высокий худой человек.
– Слава, представь меня, пожалуйста. Я так понимаю, это хозяйка и основные свидетели.
– Да. Это Александр Васильевич Масленников, специалист по особо важным экспертизам. А это – Оксана Валентиновна, хозяйка дома, Алла Петровна, вдова, и Вера…
– Ой, только без отчества. Я – повар.
– Доброе… Точнее, здравствуйте, дамы, – сказал Александр Васильевич. – Утро, конечно, не доброе. Я хотел бы попросить хозяйку и повара проверить наличие кухонных ножей. Вера, вы знаете их точное количество?
– Сейчас не скажу точно, – ответила она. – У меня их много. Но они стоят, висят, лежат всегда в одних и тех же местах, в одном порядке. Я слежу за этим. Чтобы взять тот, что нужен для работы, не глядя. Если какого-то не хватает – увижу, конечно. Но только в рабочем ряду. Есть ножи, которыми я еще практически не пользовалась. С этими труднее.
Женщины вернулись в дом, на кухню, молча сели вокруг стола.
– Ужас, – наконец выдохнула Вера. – Вроде мужики нормальные, говорили вежливо, а мне кажется, что из меня все силы ушли. Не могу встать, чтобы ножи проверить. Я вообще не знаю, как на них теперь смотреть. Неужели Колю… моим? Кошмар!
– Получается, что теперь Игорь с Аней – подозреваемые? Из-за того, что ушли раньше всех? Какой-то бред… Он приехал к отцу… – Оксана нервничала. В голову уже полезли истории о том, как хватают невиновных по формальному признаку, заставляют признаться. Она зря сказала, что видела, как они ушли на рассвете. Хотя то же самое скажут охранники или уже сказали. – Но они могли уйти до убийства или после, не догадываясь о нем. Они шли из дома, а не из сада.
– Вот это и скажешь потом, не переживай, – утешила Вера.
– Дело в том, – отчетливо и мрачно произнесла Алла, – что мы все теперь подозреваемые. Юрий тоже, – она взглянула на Оксану.
– Я понимаю, что все, только ты как-то странно сказала про Юрия. Они что, ссорились с Николаем?
– А кто не ссорится? В бизнесе, в семье, по-соседски… Я к тому, что надо вызывать адвокатов. Иначе затаскают, начнут всякую ерунду в прессу давать, обыскивать…
У Оксаны в кармане зазвонил телефон.
– Да, Юра. Да, они работают. Нас опросили, мы теперь в доме. Очень тебя ждем. – Она положила телефон и сказала: – Юра уже проехал МКАД. Он обо всем подумал. И везет не адвоката, а одного, как он сказал, известного частного детектива, чтобы тот вел свое независимое расследование. Мне кажется, это очень умное решение, правда?
