Евгения Кретова
Навигатор из Нерюнгри
Глава 10. Важный день
1
15 июля 2018 года
Ульяна проснулась рано: найденная кухня с замечательным по вкусу кофе и удобной кофемашиной скрасили вечер, подняли настроение. А неудавшееся знакомство с Артёмом отошло на второй план – она никогда не позволяла себе зацикливаться на проблеме.
Наскоро собравшись, собрала волосы в тугой хвост. Спустившись на первый уровень, сбегала через площадь Кроны отправить письмо родителям: всё хорошо, устраиваюсь, начались занятия, ждите домой в короткосрочный отпуск.
Коротко, но оптимистично.
Поднимаясь в лифте мимо сектора генной инженерии, невольно бросила взгляд на вход в лабораторный комплекс. Пусто. Приглушенный свет. Белоснежные глянцевые панели.
Отвернулась. Ей там высматривать некого.
Хотя под сердцем что-то волнительно беспокоилось.
Девушка вздохнула.
В столовой было ещё малолюдно: лениво потягивали утренний кофе вчерашние французы, несколько ребят просматривали данные на креониках – то ли сообщения набирали, то ли расписанием интересовались.
Ульяна прошла к стойке раздачи.
Светло-голубые ёмкости сверкали гладкими боками, источая подчас странные ароматы. Что уяснила для себя девушка – кухня здесь, как на олимпиаде, ориентирована на вкусовые пристрастия всех курсантов. Здесь были не только блюда, привычные для землян, но и загадочные лакомства креонидян и клириканцев. Ну, как – лакомства… Ульяна с трудом могла бы назвать вкусняшкой подтухшую сырую рыбу, будь она сто раз красиво уложена на блюде и прикрыта зелёными водорослями. А от шевелящегося под соусом супа в клириканском отделе вообще постаралась отойти подальше – не то от аппетита не останется и следа.
Но жажда эксперимента взяла верх над осторожностью. Памятуя вчерашний розыгрыш в кафе «Вивьен», она методично выспрашивала у девушки на раздаче съедобно ли то или иное блюдо.
Та терпеливо улыбалась, потом не выдержала и поставила перед Ульяной тарелку с ярким жёлто-оранжевым цветком в белой пудре.
– Попробуйте это.
– А что это? – девушка с сомнением принюхалась – приятный аромат.
Повар задумалась, посмотрела вверх:
– Ну-у, можно сказать – цветок, засахаренный. Кисленький такой на вкус.
Ульяна рискнула – лакомство выглядело вполне безопасно.
Уютно расположившись за угловым столиком, стала завтракать, одновременно поглядывая на входящих курсантов – когда появится, наконец, Наташа.
Та появилась через пару минут, махнула ей рукой.
– Как вечер прошел?
– Нормально, – уклончиво отозвалась Ульяна, посмотрела на подругу и честно добавила: – Никак.
Подруга задержала взгляд на её лице, но от вопросов воздержалась. За её спиной появился балагур Кирилл:
– Здорово, девчата, как жизнь? – его взгляд упал на оставленный Ульяной на десерт засахаренный цветок, девушка как раз отломила от него кусочек и, с опаской оглядев, отправила в рот. Кисленько, как и обещала девушка-повар. Но вполне съедобно. Кирилл просиял: – О, ты решила попробовать циону? Вкусная, кстати, штука, и даром, что на попе клириканской горгуньи растет…
Ульяна замерла.
– На попе кого? – Наташа перевела взгляд на лакомство.
Авдеев повторил разборчивее:
– Клириканской горгуны, ну, птички такой… типа, – он посмотрел на окаменевшие лица девушек, виновато моргнул: – Эй, вы чего? Нормальная птичка. Гнёзда в скалах вьёт, от хищников вот этой штуковиной отбивается… Она ж из-за чего кислая-то? Из-за яда.
– Из-за яда? На попе? – Ульяна отодвинула от себя тарелку и поморщилась. – Блин, что ж так не везёт-то.
– Да, ну, брось, – примирительно оскалился парень. – У неё и мозги в попе, если вам это так важно…
И захохотал.
Ульяна насупилась – кулинарные эксперименты в последнее время оказывались один провальнее другого. На креонике загорелась красным надпись: срочно явиться в кабинет 1А на диагностику.
– 1А это где? – она посмотрела на Кирилла.
– Ну, сектора с первого по третий – это наши медики-генетики. Единица – лаборатории.
Сердце в груди ухнулось в пятки, оставляя дорожку холода.
Попрощавшись с друзьями, девушка поторопилась к лифтам.
Выбегая из столовой, она практически одновременно почувствовала чужое прикосновение чуть выше локтя и толчок в спину. Резкий разворот, движение в сторону узкого ответвления к спальням юношей, от которого стены поплыли перед глазами, перекошенное лицо в красновато-малиновой капиллярной сетке совсем рядом и запах подтухшей рыбы изо рта.
– Ты что задумала, гадина? – шипел вчерашний Паль Сабо, надавив предплечьем на горло девушки. Ульяна беспомощно вцепилась в руку, пытаясь ослабить хватку. По спине полз, парализуя, липкий, въедливый страх. – Так и знай, ничего у тебя не получится. Сдохнешь скорее, – резко отпустил и, не дав встать на ноги, с силой тряхнул за плечи: – поняла?
Оттолкнул, так, что девушка ударилась затылком о панели и рухнула на колени. Воздух со свистом выходил из приоткрытого рта, перед глазами рассыпались сине-чёрные искры.
Альбинос презрительно сплюнул на пол, пнул Ульяну носком тяжелого ботинка под ребра и вальяжно скрылся в коридоре.
Ульяна заходилась кашлем, несколько раз пробовала встать. Вспотевшие ладони скользили по гладким стенам. Тошнота подкатывалась волна за волной. Девушка сглатывала её, пытаясь выровнять дыхание.
«Что происходит? О чём он вообще?» – стучало в висках. Взгляд упёрся в камеры видеонаблюдения.
Кое-как поднявшись по стене, она постояла ещё несколько минут, чувствуя спиной прохладу сине-голубого пластика. Креоник на запястье пискнул, выбросив на экран повторное требование явиться в кабинет 1А.
Придерживаясь рукой за стену, Ульяна медленно направилась к лифтам. Что надо было этому человеку, она так и не поняла, но зато точно знала, для кого готовят мерзко пахнущие морепродукты третьей свежести на кухне факультета сенсорной навигации.
2
У лифта лабораторного сектора её встретила приветливая девушка. Она представилась Светланой. Бросив на растерянное лицо Ульяны любопытный взгляд, сразу уточнила:
– Ты здорова?
Девушка кивнула, стараясь не расплакаться. Горло болело, склизкий комок страха и отвращения поселился в желудке и просился наружу. Знобило. Чтобы спрятать дрожь в руках, пришлось спрятать их за спину.
– Зачем меня сюда вызвали? – пришлось приложить усилия, чтобы голос не дрожал. – Что за диагностика?
– Сейчас я проведу тебя в кабинет 1А, тебе там всё объяснят, – и, виновато улыбнувшись, добавила. – Я всего лишь лаборант, мало что знаю.
Ловко набрав код доступа в лабораторию, Светлана провела её внутрь.
Здесь пахло иначе. Очищенный и отфильтрованный воздух станции, не имеющий ни вкуса, ни запаха, отражаясь от стерильной белизны стен, здесь приобретал и вовсе неестественную чистоту и прозрачность.
Ульяну провели в комнату с серебристой табличкой 1А. Большое круглое помещение с непрозрачными стеклянными панелями по периметру. Девушка искоса посмотрела на свое отражение, поправила выбившиеся из прически пряди.
– Садись, – Светлана указала на стул перед небольшим аппаратом, похожим на те, какими офтальмологи на Земле проверяют глазное дно. – Я сейчас быстренько возьму у тебя кое-какие анализы. Это не больно, не волнуйся.
Девушка достала из тумбы и переставила ближе белый чемоданчик.
– Да я и не волнуюсь, – пробормотала Ульяна, протягивая руку ладонью вверх. – Кровь из пальца?
Светлана заливисто расхохоталась:
– Нет, кровь можешь оставить себе, – она шутливо вытаращила глаза, и прошипела: – я возьму только твою душу.
– Вот и славно, – невесело отозвалась на шутку Ульяна.
Подключив к бромоху Ульяны еще несколько пластин-креоников, лаборант нанесла ей на ладонь ароматный гель и, чуть подождав, собрала его на охлажденную ткань. Поместив все это в контейнер, отсоединила пластины от браслета.
– У меня всё, – улыбнулась, закрывая чемоданчик. И через минуту скрылась за стерильно-белыми створками двери, оставив Ульяну в тишине и одиночестве.
Щёлкнул замок.
Девушка сидела на неудобном стуле. Рука тянулась к горлу, то и дело поправляя ставший тесным ворот синего форменного кителя.
На креоник выскочило сообщение от Наташи: «Ты куда делась? Нас всех отправили на тренировку в спортзал. Мы с Киром ждем тебя.»
Ульяна изогнула бровь: «Мы с Киром»?
3
Он наблюдал за ней через одностороннее стекло. Видел, как она расстроена, даже напугана. В немилосердном освещении лаборатории её кожа стала совсем белой, как у креонидян-альбиносов.
Ему передали результаты экспресс-диагностики: сомнений не оставалось – в базу данных «Фокуса» оказалась внесена именно эта рыжеволосая девушка. Которая сейчас сидит в одиночестве посреди старой лианиновой лаборатории и, иногда покашливая, мурлычет себе под нос заунывную песенку. Артем прислушался:
«The river's flowing
The water's deep
The water's dark
Where angels weep.».[1]
Удивленно переглянулся с подошедшим Василием, тот покачал головой:
– Да ну? Любительница готик-металла? Не верю своим ушам, но уже люблю эту девчушку.
Артём усмехнулся и упёрся кулаками в гладкую поверхность стола:
– Давай проверим её на адаптивность.
– Что, ставим альфа-маркеры?
Артём задумчиво посмотрел на него и кивнул.
Василий исчез за перегородкой и поманил Ульяну пальцем:
– Пойдём, певица, твой театр ещё не погорел.
Девушка покраснела, но не стала ничего отвечать – из-за сухости воздуха в лаборатории у неё нестерпимо першило в горле.
– Меня Василием, кстати, зовут. Друзья зовут Василевсом. За ум и сообразительность. И за скромность ещё, – балагурил парень, усаживая Ульяну в медицинское кресло, обтянутое мягкой ворсистой тканью, и закрепляя полупрозрачные браслеты на запястьях и щиколотках. – Ты же уже знаешь, что это за оборудование?
Девушка кивнула и нахмурилась. Облизнула пересохшие губы. Василий посмотрел куда-то вдаль, сквозь зеркальную поверхность на панелях, присел перед ней на корточки. Оказавшись с ней почти на одном уровне, заглянул в растерянные глаза:
– Ну, я всё равно уточню некоторые моменты. Просто чтобы упростить нам всем задачу. Смотри, Ульян, вот эта штука, – он погладил выпуклый бок аппарата, – навигаторское кресло. Ты на тренажёре уже летала ведь?
Девушка кивнула.
– Ну, во-от. Но то была игрушка просто, симулятор с программой и моделированием. А на настоящей машинке хочешь прокатиться?
Ульяна затаила дыхание:
– А если скажу, что не хочу?
По лицу парня пробежала тень удивления, сметая напускную беззаботность. Взгляд приобрел жесткость:
– Но ведь ты так не скажешь? Потому что иначе для нас всех это станет большой проблемой.
Ульяна кивнула:
– Не скажу, не волнуйся. Я просто боюсь что-нибудь сломать.
– О, об этом можешь не волноваться, – усмехнулся он, поднимаясь в полный рост. – Все, что можно сломать, я уже сломал. Смотри, сейчас я переключу вот этот тумблер и ты почувствуешь сла-а-абенький укол. Как комарик цапнет. Только по всему телу, – он выразительно развёл руки. – Такая большая многоногая мурашка пробежится.
– Поняла. И что дальше будет? – Ульяна старалась унять дрожь в голосе. От этого начала икать.
Пальцы нервно вцепились в подлокотник, чувствуя, как ворсинки шевелятся, присасываясь к коже.
Василий искоса взглянул на неё:
– Там посмотрим. Ну, что, готова? На счет три: раз… три, – обманул он и дёрнул рукоятку тумблера.
Ульяну словно током прошибло. Онемение в руках сменилось ноющей болью, хотелось вырвать руку и прекратить пытку.
Она стиснула зубы.
Голос Василия подсказал:
– Ты не зажимайся. Постарайся расслабиться.
Ничего не происходило. Она не видела звёзд. Не видела звёздный ветер.
– Я ничего не чувствую, – на всякий случай призналась она. – И не вижу.
Василий добродушно захохотал где-то справа:
– Так ещё и не надо. Погоди, капсула сейчас активируется. Это же ваш первый контакт.
Ульяна хотела уточнить: «Первый контакт с кем?», – но не успела. Голос Василия стал мутнеть, тонуть в неясных шорохах и посвистывании.
Какофония заглушала всё остальное. Ульяна перестала слышать биение сердца, перестала его ощущать. Она стала больше, неповоротливее. Кожу приятно холодил ветер, напевая затейливую мелодию. Девушка прислушалась к четкому, как пульс, ритму, равномерно перескакивающему с одной тональности на другую.
Раз-два-три. Хлопок. Раз-два-три. Хлопок.
Опора под спиной исчезла. Растаяли и крепления на запястьях.
Она словно погружалась в глубокое черное озеро, понимая, что в нём нет дна и оно может длиться вечно.
Раз-два-три. Хлопок. Раз-два-три. Хлопок.
Она стала раскачиваться в такт. Музыка слышалась отчетливее, пульсация – ярче. Девушка чувствовала, как она проникала сквозь кожу, будоражила кровь. В темноте вокруг появились краски, уводя её от слепоты.
Артём повернулся к окну, посмотрел на происходящее в инкубаторе, дотронулся до стекла:
– Что творит… Он… танцует?
Сотрудники лаборатории, как один, прильнули к прозрачной поверхности.
«Фокус» ожил. Он медленно вращался, то переворачиваясь брюхом к куполу, то выгибая осевой хребет.
Учёный бросил взгляд на закрытую в лианиновой капсуле девушку: её щеки раскраснелись, губы шептали что-то неразборчивое, кажется, отсчитывая ритм.
Раз-два-три-четыре.
Тонкие пальцы подрагивали, словно играли на невидимой флейте.
– Ты это видишь? – Василий ошеломленно замер у пульта. – Это же танго.
Артём посмотрел на данные энцефалограммы:
– Абсолютная зеркальная симметрия, средняя частота колебаний, их максимальная амплитуда, фазы – всё совпадает.
– Феноменально, – Василий почесал затылок.
– Проверь, запись идёт? Нам иначе никто не поверит, хоть на Библии клянись.
– Конечно. Слушай, так это что значит? Что…
– Что у нашей новой знакомой полное сращивание нейроактивности с «Фокусом», – завершил фразу Пауков.
– Знаешь, я ведь тебе больше скажу, – Василий стал непривычно серьёзным. – Вчера утром, когда ты просматривал файлы личного дела Ульяны, там ведь было и другое личное дело, верно?
Артём нахмурился, вспоминая белесые рыбьи глаза, кивнул неохотно:
– Было. Какое это теперь имеет значение?
Василий наклонился к его уху, проговорил так тихо, чтобы никто, кроме друга не услышал сказанное:
– Так вот что я тебе скажу. Каким-то образом ты одновременно загрузил два личных дела, но «Фокус» выбрал из двух кандидатур именно эту рыжую девочку, – он выразительно посмотрел на Артёма и повторил. – Именно сам. И именно выбрал.
Артём чувствовал, как вспотели ладони, пальцы вцепились в китель друга:
– Почему ты раньше не сказал?
Василий сверкнул глазами, невесело хмыкнул:
– Что бы это изменило, мне интересно знать?
Пауков бесцельно взял планшет со стола, невидящим взглядом перелистнул диаграмму, небрежно бросил планшет поверх креопластин.
– Директор будет в бешенстве.
– Думаешь, ему стоит знать подробности? – Василий устроился в кресле перед пультом управления инкубатором.
– Думаю, что Ульяну теперь надо поместить под охрану.
Василий не видел в этом необходимости. Но не спорить же при сотрудниках лаборатории?
Космический фрегат ускорился, закружил в аквариуме в странном, могучем танце.
Ульяна испытывала такую мощь. Едва могла её сдерживать. Подлетев к прозрачному куполу, соколом бросилась вниз, входя штопором в мягкое, податливое, словно масло, пространство.
– Эй, полегче там, – голос Василия.
Она оглянулась на звук и присмотрелась. Зрение, наконец, полностью к ней вернулось.
Она внутри огромного прозрачного пузыря. Стены пропускали блики далёких звёзд, под круглым куполом мерцала оранжевым Глаугель. Тонкие линии силового поля, словно невесомая фата невесты, парили вокруг. Но она смотрела вперёд.
Туда, где за прозрачной перегородкой собрались люди. Крошечные двуногие существа в белых, как лунный свет, одеждах. Она заметила среди них балагура Василия.
Но был там и тот, которого она увидеть никак не ожидала.
Артём. Сотрудник лаборатории биогенной инженерии, лаборант. Или не лаборант? Что, собственно, она о нём знает?
Она попробовала стряхнуть наваждение, взмахнула рукой. И только теперь поняла, что рук у неё нет. Есть огромное неповоротливое тело, вибрирующее в силовом поле.
Она в теле огромного кита. Она и есть огромный неповоротливый кит.
4
– Что известно об этой девчонке? – Кромлех уставился рыбьими глазами в подбородок начальника службы безопасности станции. Мясистые перепончатые пальцы отбивали неровную дробь по глянцевой поверхности стола.
– Транзакцию совершили одновременно. Переброска из северного полушария, Земля. Станция отправления Чысхаан. После прибытия на Тамту встречались трижды. Зафиксирован контакт в лаборатории генной инженерии, в кабинете господина Паукова. Также в кафе «Вивьен» тем же вечером. Тогда же Пауков поднимался к Роговой в каюту.
– О чём говорили, что делали?
Начальник неопределенно передёрнул плечом:
– Совершена передача предмета гардероба, принадлежащего Паукову. Затем, передача повторилась, но уже с сумочкой Роговой.
Кромлех нахмурился:
– Что-то передавали?
– Возможно. Устанавливаем.
Директор медленно выдохнул:
– Осторожнее там, чтоб скандала не было. Особенно с Пауковым. Смотрите всё аккуратно, проверьте видеокамеры в каютах, сделайте более тонкую настройку прослушки. За Роговой – круглосуточное наблюдение.
«Неужели сосунок перехитрил меня? На кого он работает? Что, если сведения уже переданы? Какие сведения? О „Фокусе“? Или ему что-то ещё стало известно?»
Он нажал кнопку вызова диспетчерской службы:
– Режим контроля за корреспонденцией курсанта факультета сенсорной навигации Роговой и руководителя лаборатории биогенной инженерии Паукова, – тихо скомандовал он и добавил. – Обо всех транзакциях сообщать мне лично. Немедленно.
Он отключился, перевёл тяжёлый взгляд на Авле Адина:
– Мне нужны стенограммы всех переговоров этой парочки. Ни один байт информации не должен выйти за пределы станции. Головой отвечаете.
Авле Адин удалился, оставив шефа в мрачнейшем расположении духа.
Сработал креоник директора. На экране появилось окошко видеозвонка.
Нахмурившись, он принял сигнал. В квадратике показалось вытянутое лицо в зеленоватых чешуйках-бугорках:
– Дорогой мой друг! – сладкоголосо пропело оно. – Не могу не заметить радости твоей от моего присутствия. И охрану мне приготовил. И каюты отдельные. Только вот зачем они запираются снаружи?
– Всё только для твоей безопасности, дорогой друг Намбул, – в тон ему пропел Кромлех.
Посол планеты Сом, дружественной Единой галактике, но дипломатично уклоняющейся от присоединения, округлил глаза, обидчиво сложил в трубочку тонкие губы:
– Это грустно, мой друг. Я чувствую себя пленником на Тамту. Между тем, намерения мои чисты и прозрачны.
– Что ж, я могу снять охрану. И тогда твоя жизнь не будет стоить и ломаного гроша! – рявкнул Кромлех, но тут же спохватился, успокаиваясь.
Намбул посмотрел холодно. Маски сброшены.
– Не надо со мной играть в такие игры, Циотан, настоятельно рекомендую. Передай это наверх.
Взгляд Кромлеха оледенел:
– Где энергон? Надеюсь, ты не притащил его на станцию?!
– Я? Нет, конечно. Я же не дурак – давать тебе такой повод укокошить меня.
– Тогда не дёргайся. Я организую твою встречу с Граццем. И ты исчезнешь из моей жизни раз и навсегда. Ясно?
– Всенепременно, мой друг.
Глава 11. Выбор без права выбора
1
Покинув лабораторный сектор, Ульяна старалась ни на кого не смотреть. Светлана, освобождавшая её из лианинового кокона, не успела даже сделать забор биоматериала для диагностики.
– Стой! – коротко крикнула она, но рыжеволосой девушки уже и след простыл.
Ульяна рванула наверх в почти родной бирюзовый сектор, украшенный серебристой цифрой семь. От напряжения подташнивало. От удивления и разочарования кружилась голова.
Проскочив незамеченной мимо болтавшей с Кириллом в холле Наташи, девушка ворвалась в собственную каюту.
Мягкий полумрак, ясный дизайн. Никаких полутонов. Никакой неопределённости. Вот бы так и в жизни.
Ульяна присела на край кровати, устало опустила плечи. Взгляд не цеплялся ни за одну деталь интерьера, поэтому, поблуждав по голым стенам, замер на ножке кресла. Сейчас обеденный перерыв, а потом – введение в курс физики космического пространства. Она собиралась заглянуть в базовые файлы и пролистать учебники, чтобы не чувствовать себя безмозглым чурбаном.
Но мысли вновь и вновь возвращались к аквариуму. Вновь и вновь упирались в серебристые глаза. Цеплялись за широкие знакомые и незнакомые плечи.
«Кто он?» – недоумение тонуло в догадках и предположениях, одно невероятнее другого.
Креоник на запястье пискнул, выбросив на экран короткое сообщение: «Ты как?». Метка отправителя – Артём П.
Под ним – пустая строка с мигающим в ожидании курсором.
«Нормально», – сама лаконичность.
«Ты сегодня всех удивила».
Ульяна хмыкнула, легла на кровать и перевернулась на живот – так набирать сообщения удобнее.
«Мне было интересно стать толстым китом».
«Вообще с точки зрения биологии, это не кит, а дельфин. Хотя для тебя это, может быть, и одно и тоже. Но разница все-таки существенная. У твоего нового знакомого доминирующее ДНК отобрано у толианского афалина».
«Кто ты?» – набрала девушка и, отправив сообщение, затаила дыхание.
Мигающий курсор надолго повис в ожидании.
«Ничего интересного сообщить не могу. Человек. Мужчина. Учёный».
«Мне кажется, ты что-то скрываешь», – набрала Ульяна и закусила губу в ожидании ответа.
«Кажется – это верное слово».
Через короткую паузу новое предложение:
«Когда зашла в каюту – всё в порядке было? Ничего странным не показалось?»
Лицо девушки вытянулось, она пожала плечами, словно собеседник мог видеть характерное движение.
«Нет».
И посмотрела вокруг. Шкаф распахнут в точности так, как она оставила его утром. На столе – кружка с холодным кофе. Ульяна напряглась. Села на кровати, на мгновение забыв о чате с Артёмом.
Она пила кофе вчера вечером в кресле, около обзорного экрана-обманки, перелистывая заставки, которые можно установить для имитации пребывания на Земле. Остановилась на ярком весеннем пейзаже, вполне себе земном.
Отправляясь спать, кружку поставила на пол. Утром забыла её убрать. Сейчас кружка стояла на рабочем столе. Как она могла сама туда перебраться?
Ульяна посмотрела на кресло: у ножки растеклась некрасивая коричневая лужица.
Здесь кто-то был. Кто-то, кто не ожидал напороться на кружку с недопитым кофе на полу и перевернул её, разлив на светлый ковер.
От осознания чужого присутствия похолодело в груди, липко съёжилось. Кто-то трогал её личные вещи, переставил кружку, заглядывал в шкафчик с бельём.
Креоник пискнул и выбросил новый вопрос:
«Ульян, в каюте кто-то был, верно?»
«Откуда знаешь?»
«У всей группы, которая занимается проектом, были негласные обыски. Мы выясняем, в чём дело. Сиди в каюте, никуда не выходи, ничего не трогай. Я пришлю за тобой».
Змейка страха подступила к горлу, проникла под узкий ворот форменного кителя.
Ульяна подобрала ноги, обхватив руками острые коленки, сжалась.
Креоник молчал. Сколько времени прошло, Ульяна не знала, сердце билось неровно, борясь с приступами удушья и паники.
Утробный гул отразился от стен каюты, воздух содрогнулся, окрасив пространство красным аварийным освещением. Под потолком металлический голос сообщил:
– Активирован протокол двенадцать. Внимание. Прошу пройти к аварийным шлюпкам. Повторяю. Прошу пройти к аварийным шлюпкам.
Двери каюты автоматически распахнулись, впуская из коридора вой сирены, всеобщую тревогу. Торопливые шаги, одиночные окрики.
На пороге появилась Наташа с перекошенным от испуга лицом. Или оно показалось таким в красноватом свете аварийного освещения?
– Ты чего расселась?! Не слышала, что ли – станцию взорвали?
2
Артём бежал по коридору, сталкиваясь со спешащими обитателями станции.
– Внимание, активирован протокол двенадцать, разгерметизация станции. Пройдите к аварийным шлюпкам, – вещал металлический голос. На полу мерцали красным стрелки, упираясь в матовые гермопереборки аварийных бортов.
После разговора с Кромлехом стало ясно только одно – началась игра, сведения о правилах которой до Артёма не донесли.
– Мне кажется подозрительной ваша активность в отношении курсанта Роговой. Что вас связывает?
Пауков старался держаться спокойно, не выдавая закипающее в груди подозрение. Он прекрасно понимал, что служба безопасности станции не чихнет самостоятельно без особого разрешения директора академии. Тем более не станет обыскивать каюты участников закрытого проекта.
– Вы в курсе всей моей, как вы выразились, «активности». Курсант Рогова – обладатель генетических характеристик, требуемых для навигатора «Фокуса». А с сегодняшнего дня, после успешного проведения тестовой диагностики и подтверждения прогнозов – участник эксперимента.
– Не мелите чепуху, Артём Геннадьевич, мне известно о ваших забегах к её каюте и тайных свиданиях!
Артём побелел:
– Вас-то это каким боком касается? На каких основаниях за мной установлено наблюдение?!
Директор выкатил рыбьи глаза, шея покрылась малиновой сеткой прожилок:
– Меня касается всё, если речь идет о секретном проекте или его участниках! И если мне будет нужна информация о количестве использованной в туалете бумаги, вы мне предоставите её!
Пауков иронично усмехнулся:
– Постойте, а с каких пор моему проекту присвоен гриф секретности? Вы вообще собирались меня об этом уведомить?
Он говорил размеренно, взвешивая каждое слово, представляя его этаким мячом, который он подбрасывал в руке. Полезная привычка, позволявшая сохранять разум холодным. Посмотрев в хмурое лицо всесильного директора, Артём уточнил:
– Обыски в каютах сотрудников моей лаборатории тоже ваших рук дело? Или мне сообщить о произошедшем в процессуальную комиссию при Трибунале?
Кромлех побледнел. Мясистые губы дрогнули и растянулись в усмешке:
– Мой друг, не будем горячиться. Я дал команду Авле Адину проверить информацию о переданном тобой Роговой конверте. Видимо, он понял это по-своему и перестарался, – не моргнув глазом, соврал директор с самым невинным видом.
Артём чувствовал, как к нему возвращается самообладание. Кромлех явно опасался официальной огласки и внимания спецслужб.
– Не было никакого конверта. Я передал сумочку, забытую девушкой в кафе. У нас так принято.
Кромлех примирительно рассмеялся:
– Ну, вот видишь, как всё замечательно само утряслось. Прости меня, старого дурака, надо было сразу у тебя спросить. Ведь ты не стал бы мне лгать? – последняя фраза была произнесена тоном средневекового инквизитора. – Расскажи, как прошла диагностика. Я так хотел присутствовать, но надо уделять внимание членам приемочной комиссии, верно? Они – люди важные, капризы им свойственны.
Артём понимал, что, задавая этот вопрос, директор уже, вероятнее всего, знает на него ответ.
Не исключено, что в составе сотрудников лаборатории у него есть свои лазутчики.
– Я расскажу на заседании, – уклончиво отозвался Артем. – «Фокус» приготовил для вас сюрприз.
Директор похлопал юношу по плечу:
– Надеюсь, сюрприз окажется приятным, иначе…
Он не договорил.
Станция содрогнулась, расплескивая по извилистым коридорам грохот прогремевшего взрыва.
Взвыла сирена, раздались хлопки закрывающихся гермопереборок поврежденных взрывом секторов, ушла в карминно-красный инфосвязь с лабораторией.
Артём бросился туда.
3
– Аварийный борт М-0017 служит автономным спасательным средством, ориентированным на обеспечение безопасности пассажиров до прибытия спасателей, – пел металлический голос под потолком, в сотый раз как мантру повторяя один и тот же монолог. – Рекомендую оставаться на своих местах и сохранять спокойствие. В ближайшее время вам будут предложены напитки и лёгкая закуска.
Восемнадцать ребят, преимущественно землян, собрались вокруг круглой тумбы-информера, пытаясь разобраться, что происходит. Аппаратура не отзывалась, выдавая заранее заготовленный текст.
Наташа и Кирилл примостились в углу, на полу. Парень невзначай взял её руки в свои, поглаживая узкие ладошки. Наташа не реагировала. Казалось, она ничего не почувствовала – уставилась вперёд, в глазах застыла тревога.
Ульяна отошла к обзорному экрану-иллюминатору и уставилась в усыпанную звёздной пылью темноту поглотившего их космического пространства. Огромная станция Тамту светилась сине-голубым вдалеке. Девушка видела, как вокруг неё снуют ремонтные боты – небольшие катера патрульных и спасательных служб. Из покореженного взрывом стыковочного отсека, как из прокушенного гигантской акулой бока, торчали остовы изуродованных кораблей.
Слева и справа, как мыльные пузыри, подхваченные весенним ветром, мерцали другие аварийные борты в ожидании спасения.
Металлический голос под потолком вещал, не переставая.
– Может, его заткнёт кто-нибудь? – вздохнул клириканец со шрамом на руке и эмблемой техслужбы станции на форменном кителе.
– Это автоматика, – отозвались рядом, – она нас, типа, успокаивает.
Голос под потолком умолк на полуслове, и с приятным щелчком сменил текст:
– Аварийный борт М-0017 рад сообщить вам, что герметичность жилой зоны станции восстановлена, мы готовы к стыковке. Просим вас занять ваши места и соблюдать спокойствие. Напоминаю, что по возвращении на станцию, вам необходимо пройти регистрацию и следовать рекомендациям технических и патрульных служб. Покидать зоны проживания не рекомендуется. На станции введен режим ЧС, который будет действовать до его отмены начальником станции.
Шлюпка приблизилась к коричневому щербатому боку Тамту, мягко самортизировала подушками безопасности. Толчок. И вот уже механизм захвата сработал, притягивая к себе прозрачную полусферу с цифрами М-0017 на гладком боку. С шипением раскрылись шлюзы, выравнивая давление.
– Желаю вам всего хорошего, – оптимистично пропел механический голос.
Ульяна и Наташа направились к стыковочному шлюзу. Кирилл шёл чуть впереди.
Холл между гермопереборками охранялся: четверо патрульных в полной защитной экипировке с вооружением ожидали окончания выгрузки борта. Завидев рыжую голову Ульяны, они неожиданно пришли в движение. Преградив ей дорогу, ловко оттеснили девушку от Наташи и Кирилла.
– Эй, что происходит! – заорал Кир, прорываясь к ней.
Офицер выставил вперёд закованный в броню локоть:
– Прошу соблюдать спокойствие. Вашей подруге ничего не угрожает.
– Я никуда не пойду! – взвизгнула Ульяна, с силой вырываясь.
Профессиональный блок в ответ, запястья перехвачены и скручены за спиной:
– Приносим извинения за неудобства. Просим не оказывать сопротивления.
Слёзы брызнули из глаз. Она слышала возню слева – это Кирилл и Наташа пытались её отбить. Слабый писк Наташки:
– За что? Она же ничего не сделала!
– Вашей подруге ничего не угрожает, – повторил всё тот же голос. – Прошу прекратить сопротивление.
Второй офицер, ослабил хватку, помог девушке распрямиться и подтолкнул к выходу. Девушка беспомощно оглянулась на друзей.
– Курсант Рогова, вам надлежит пройти с нами, – за опущенным забралом на мгновение расширились зеленые рептилоидные глаза.
