Евгения Горская
Знать правду не страшно
8 июля, среда
Прохор ушел, и Лада принялась ждать вечера. Ей было скучно. Раньше, когда она училась и писала диссертацию, мечтала иметь хоть немного свободного времени, а теперь, когда его стало больше чем достаточно, оказалось, что бездельничать она не любит и не умеет. Впрочем, бездельничать оставалось недолго, начнутся занятия в университете и времени снова не будет хватать.
Телефон зазвонил, когда она собиралась включить пылесос. Городским телефоном они практически не пользовались, но почему-то каждый месяц упорно за него платили.
Лада положила шланг пылесоса на пол, взяла в руки трубку и, вдохнув, сказала:
– Алло.
Трубка пару секунд молчала. Лада уже собралась сбросить вызов, но тут недовольный женский голос громко произнес ей в ухо:
– Вы кто?
– Простите, а вы кто? – опешила Лада.
– Я мама жены Прохора Ильича! – зло и медленно выговорила трубка.
– А я жена Прохора Ильича, – представилась Лада.
Зря она так. Женщина потеряла дочь, разговаривать с ней нужно как-то по-другому. Она, Лада, просто бессердечная хамка.
Хорошо, что Прохор не слышит.
– Примите мои соболезнования, – запоздало посочувствовала Лада.
– Почему у Прохора Ильича не отвечает телефон? – Женщина говорила зло и требовательно. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы снова не превратиться в бессердечную хамку.
– Я не знаю.
– Где он сейчас?
– На работе.
– Дайте мне его рабочий телефон!
Лада взяла в руки лежавший в прихожей мобильный, нашла нужный номер в контактах и продиктовала.
В трубке послышались короткие гудки.
Заниматься уборкой расхотелось, но она все-таки включила пылесос.
Разговор оставил неприятный осадок.
Нужно было сочувствовать матери убитой жены Прохора, а Лада жалела себя.
Ей часто казалось, что сказка, в которую она попала, может закончиться так же мгновенно, как началась. Лада умела прогонять такие мысли, но сейчас это не получалось.
Сейчас предчувствие чего-то нехорошего только крепло.
Наверное, ей следует сходить к психологу.
Лада оглядела комнату, выдернула штепсель из розетки и перенесла пылесос в спальню.
Она попала в сказку неожиданно и странно. В тот день Лада никаких приятных неожиданностей не ждала.
Ей хотелось подработать в каникулы, и на встречу с потенциальным начальником она ехала с равнодушным любопытством. Возьмут на работу – хорошо, не возьмут – тоже не смертельно.
У Прохора вытянулось лицо, когда он ее увидел.
Лада всегда начинала улыбаться, вспоминая ту сцену.
Конечно, некрасивой Ладу назвать было невозможно, но и неземной красавицей она не являлась. В фирме Прохора было несколько молодых женщин, которые вполне успешно могли бы с Ладой конкурировать.
До Прохора никто никогда не смотрел на нее с испуганным восхищением.
Он был первым и единственным.
Она тогда под его взглядом почувствовала себя прекрасной и всевластной, как бывает только в сказке.
Тоскливая мысль, что все сказки когда-нибудь кончаются, появилась позже и без всяких видимых оснований.
Мысль эта сильно портила Ладе жизнь.
Пропылесосить следовало еще прихожую и кухню, но, покончив со спальней, она убрала агрегат в стенной шкаф.
Запиликал сотовый, Лада, не замечая этого, заулыбалась. Она всегда радовалась, когда звонил Прохор.
– Какого черта ты не берешь трубку! – рявкнул он.
– Пылесосила, – улыбаясь, отчиталась Лада. – Прохор, звонила…
– Открой тумбочку! – перебил он. – Левый верхний ящик!
Инкрустированную тумбочку в прихожую Лада купила в прошлом году. Тумбочка Ладе ужасно нравилась, а Прохор только иронически хмыкнул, увидев ее приобретение.
– Там лежат ключи, скреплены белым кольцом. Видишь?
– Вижу, – Лада достала связку. Она лежала здесь с незапамятных времен, Лада была уверена, что это запасные ключи от квартиры родителей Прохора. – Послушай, звонила мама Алисы…
– Знаю! – опять перебил муж. Он всегда ее перебивал, когда злился, но Ладе даже это в нем нравилось. – Я скоро приеду. Если она заявится без меня, не открывай дверь! Никому не открывай и не подходи к городскому!
В телефоне щелкнуло. Лада озадаченно провела им по подбородку и, вздохнув, снова положила на любимую тумбочку.
* * *
Ничего особенного вчера не произошло, но что-то все-таки случилось. Что-то хорошее, отчего Кате стало казаться, что все ужасное, происходившее с ней пять последних лет, отступает, начинает казаться страшным сном, который можно и нужно поскорее забыть. Она снова почувствовала себя прежней Катей. То есть почти почувствовала. Прежняя Катя смотрела на мир иначе и была твердо уверена, что в ее жизни всегда все будет легким и радостным.
«Теперь все так и будет, – сказала себе Катя, проснувшись. – Все будет отлично. Вадима больше нет».
Она понежилась под теплым душем, с удовольствием выпила кофе, надела джинсы и хлопковую блузку, потому что по прогнозу жара должна была смениться легким похолоданием, и принялась ждать, когда позвонит Денис.
Ждать пришлось недолго. Денис позвонил в дверь, она взяла сумку и сбежала вслед за ним по ступеням лестницы.
Потом по-хозяйски села к нему в машину и, засмеявшись, призналась:
– Я тебя обманула. Мне нужно в самый центр, – она назвала адрес Ники. – Я работаю няней.
Признаваться было стыдно и весело.
– Но, вообще-то, я не врушка, – добавила Катя.
Денис посмотрел на нее и взялся за руль. Хорошо посмотрел, с ласковым любопытством.
– Подруга попросила помочь ей с ребенком. Я согласилась. Думала, что это ненадолго, а получилось, что на целых пять лет.
– Жалеешь? – покосился на нее Денис.
– Нет! – твердо сказала Катя. – Не жалею! Если бы не я, все было бы еще хуже.
Вадим был безжалостным, и только она умела его сдерживать.
И Ника долго считала себя счастливой.
Катя видела, Денису хотелось ее расспросить, но задавать ненужных вопросов он не стал. Чувствовал, что делиться подробностями ей не хочется.
Ей повезло, что она его встретила. Рядом с ним забывать прошлое было легче.
– Хочешь, я заеду за тобой вечером? – Денис остановил машину у шлагбаума Никиного дома.
– Хочу, – сказала Катя и спохватилась. – Если тебе не трудно.
– Мне не трудно, – засмеялся он. – Мне этого хочется.
День пошел как обычно. Катя сводила детей на игровую площадку, потом накормила обедом, уложила спать. Обед Ника заказала на дом из ресторана. Кате хотелось сказать подруге, что ей нужно отвыкать от дорогостоящих привычек. Таких денег, как при Вадиме, у Ники больше не будет. Она промолчала, конечно. Ника взрослый человек, сама разберется, как ей жить.
– Сейчас приедет Виталий, – шепотом сказала Ника, когда Катя тихо вышла из детской.
– Кто?
– Виталий. Помощник Вадима.
– Что ему надо? – Катя подумала и направилась на кухню.
– Хочет поговорить насчет похорон.
– Насчет похорон можно поговорить по телефону.
– Не могла же я ему сказать, чтобы он не приезжал!
Вообще-то, могла. Катя именно так и сделала бы.
Но Ника не была Катей.
Ника уже который день не прекращала тихо плакать. Катя забыла, когда плакала в последний раз. Давно, в незапамятные времена. Еще до Вадима.
Домофон запиликал громко, но дети, слава богу, не проснулись.
Катя сначала решила не показываться гостю, но потом передумала, вышла в прихожую вместе с подругой.
Виталий оказался совсем не похожим на шефа. В отличие от огромного Вадима помощник был невысокий, щуплый и суетливый. Он растерянно переводил глаза с Ники на Катю и не знал, к кому обратиться.
Он совсем не походил на Вадима. Взгляд у него был добрый и виноватый.
– Ника, – помогла ему Катя, кивнув на подругу.
– Мои соболезнования.
– Спасибо.
– Проходите, – Катя повела Виталия в гостиную. Подруга даже это сделать не догадалась, вытирала глаза бумажным платком и комкала его в руках.
Но на вопросы Виталия Ника отвечала хорошо, тихо и спокойно. Кате только один раз пришлось вмешаться.
Обсудив число гостей на похоронах, Виталий робко посмотрел на Нику и спросил:
– Почему Вадим один поехал на дачу? Он хотел с кем-то встретиться?
– Ника с детьми в тот день были у меня на даче, – быстро ответила за подругу Катя. – Нас и звонок из полиции там застал.
Они были на даче и понятия не имеют, чем занимался Вадим.
Хорошо, что дети спят. Они могут сказать что-то такое, чего даже доброму Виталию знать не стоит.
Ника, закрыв лицо руками, зарыдала. Катя одна проводила Виталия до двери.
* * *
В дверь позвонили минут через двадцать после того, как Лада поговорила с мужем. Она не стала прятаться за дверью. Во-первых, это было глупо. А во‐вторых, что-то ей не нравилось в том, как Прохор себя ведет.
Впрочем, она плохо представляла, как правильно себя вести в его ситуации.
Лада распахнула дверь. Женщина за дверью смотрела мимо Лады, как будто силилась рассмотреть что-то в глубине квартиры. Она была худенькая и невысокая, с седыми кудрявыми волосами до плеч.
– Мне нужны ключи от квартиры дочери, – все так же не глядя на Ладу, неприязненно сказала гостья.
Глаза у нее были сухие.
Лада протянула руку, взяла с тумбочки связку ключей и протянула.
Женщина отчего-то помедлила, перед тем как их взять. И тогда Лада зачем-то предложила:
– Хотите, я вас отвезу?
Женщина замерла, зажав связку ключей в руке, и неохотно кивнула. Она так и стояла за дверью, пока Лада быстро переоделась, схватила сумку и заперла квартиру. Потом молча смотрела мимо Лады в лифте и, только сев в машину, нехотя разжала губы.
– Адрес знаете?
– Нет, – призналась Лада, уже успев пожалеть, что вызвалась поработать таксистом.
Она ни в чем не провинилась перед этой теткой, а чувствовала себя виноватой.
Бывшая теща Прохора продиктовала адрес, Лада повторила его навигатору и всю дорогу старалась не коситься на сидевшую рядом даму. Та ее не замечала. Минут через десять она достала телефон, сказала кому-то, что едет, и потребовала, чтобы ее собеседник не опаздывал.
Это потом, когда Лада остановила машину у нужного подъезда и к вылезающей из машины женщине подошел человек в полицейской форме, Лада поняла, что, скорее всего, Алисина мать звонила из машины ему.
Наверное, квартира считается местом преступления и войти туда без полиции нельзя.
Надо было уезжать отсюда, но Лада медлила. Она тоже вышла из машины и закурила. У подъезда на лавочке сидела девушка. На какое-то время она скрылась в подъезде, потом вышла снова.
Лада поискала глазами урну, увидела ее около лавки, выбросила окурок.
Надо уезжать.
– Простите, вы Алисе кто? – робко спросила девушка.
Она смотрела на Ладу виноватыми испуганными глазами.
– Родственница, – сказала Лада.
– А это мама, да? – девушка кивнула на подъезд.
– Да.
– Похожа на Алису.
Машина Прохора подъехала с явным превышением скорости, резко остановилась, едва не ударив в бампер Ладиного «Пежо». Лада и девушка уставились на вылезающего из машины Прохора.
– Я же тебе сказал!.. – зло выговорил Прохор, мельком взглянул на Алисину собеседницу и тяжело выдохнул: – Езжай домой!
Прохор вбежал в подъезд, Лада и девушка проводили его глазами.
– Это мой муж, – зачем-то сказала Лада.
– Алиса ничего о родственниках не рассказывала, – с грустью произнесла девушка. – Я знала только, что у нее мама есть. Алиса с мамой при мне однажды по телефону разговаривала.
– Вы дружили?
– Я бы хотела с ней дружить, но… Алиса была знаменитостью.
Наверное, Лада посмотрела на девушку с большим удивлением, потому что собеседница пояснила:
– Алиса была ясновидящей. Вы не знали?
– Нет, – покачала головой Лада.
– Алиса была очень скромная. Если даже родственники не знали… – Девушка тяжело вздохнула и прошептала: – Это я ее первая увидела. В окно. Ужас! Она лежала на полу.
– И в полицию вы позвонили?
– Нет. Сосед вышел, он позвонил. Меня зовут Даша, – спохватилась девушка.
– Лада.
– Лада, пожалуйста, продайте мне Алисины книги.
– Об этом нужно разговаривать с ее матерью.
– Я понимаю. Но к маме сейчас приставать неловко, – Даша снова тяжело вздохнула. – Я хочу купить ее книги. За любые деньги.
– Вообще все книги? – зачем-то уточнила Лада.
– Книги по черной магии.
– Что?
– Книги по черной магии не переиздаются. А у Алисы они есть. Были.
– Даша, неужели вы верите в черную магию? – поразилась Лада.
Девушка не производила впечатления сумасшедшей. У нее были красивая стрижка и длинные красивые ногти. На ногтях указательных пальцев цветочки.
– Верю!
– Но… это глупость какая-то.
Даша молча и виновато опустила глаза.
– Диктуйте телефон, – вздохнула Лада. – Я позвоню, если насчет книг что-то прояснится.
Прохор не станет даже слушать о каких-то книгах.
Она сейчас просто обманывает доверчивую девушку Дашу.
Когда-то Лада взяла за правило никому не навязывать своих услуг. Напрасно сегодня от этого правила отступила. Ничего хорошего из этого не вышло.
Чувство вины, возникшее, когда она увидела бывшую тещу Прохора, только усилилось.
Чувствовать себя виноватой Лада не привыкла и по дороге домой пообещала себе поменьше думать о бывшей жене Прохора. Ее все это не касается.
* * *
Ничего особенного вчера не произошло, но что-то все-таки случилось. Что-то хорошее, отчего Денису с самого утра хотелось улыбаться.
Это даже Ксения заметила.
– Что ты веселишься? – подозрительно спросила начальница.
– Я? – удивился Денис, снимая наушники.
– Ты, ты! Сияешь, как масленичный блин.
– Погода хорошая.
– Ничего хорошего в этой погоде нет! В жару надо на пляже лежать.
– Возьмите отпуск, – посоветовал Денис.
– Возьмешь тут! – фыркнула Ксения. – В сентябре работу сдавать, а мы еще половины не сделали.
Начальница сильно преувеличивала, они сделали огромную часть работы и сдадут ее вовремя, даже если оба отправятся в отпуск месяца на полтора. Впрочем, Ксения постоянно ворчала и жаловалась, Денис привык.
День тянулся медленно. Около пяти Денис не выдержал, позвонил Кате, спросил:
– Если я подъеду через час, ты освободишься?
– Освобожусь, – тихо сказала она.
Он был уверен – она его звонку обрадовалась.
Ничего особенного вчера не произошло, только со вчерашнего вечера он знал, что Катя будет ему радоваться.
– Ксения, я ушел! – крикнул он в приоткрытую дверь.
– Пока! – обиженно крикнула Ксения.
Завтра она будет ворчать, что он мало того что постоянно опаздывает, так еще и уходит в разгар рабочего дня.
Ее ворчания ничего не стоили. На самом деле она боялась, что Денис уволится.
Катю он увидел, подъезжая к шлагбауму, у которого утром ее высадил. Денис выскочил из машины и крепко ее обнял. И она обняла его тоже.
– Я по тебе весь день скучал, – прошептал он.
Она отстранилась, заглянула ему в глаза.
Катя смотрела нежно и благодарно. Как щенок, которого маленький Денис подобрал однажды на улице.
Мама не разрешила брать щенка, и Денис отвез его к бабушке. Через полгода щенок превратился в огромного лохматого пса непонятной породы. Как ни странно, пес маму любил и радовался ей больше всех, когда Денис с родителями приезжал к бабушке.
Семья страдала, когда пес помер от старости.
– Сегодня наконец пойдем в ресторан, – бодро сказал Денис, отпуская Катю.
Она улыбнулась и кивнула, словно была готова идти за ним куда угодно.
Это была совсем другая Катя. Не та соседка, которая равнодушно цедила слова, когда он с ней заговаривал.
Новая Катя ужасно ему нравилась, но отчего-то сделалось ее жалко.
Они не пошли в ресторан. Они заказали ужин с доставкой на дом и весь вечер снова просидели у Кати.
– Мужа подруги не стало, и я как будто начала жить заново, – словно удивляясь этому, призналась Катя.
– Зачем ты у них работала, если он так ужасно на тебя действовал? – не понимал Денис.
Катя пожала плечами.
– Ника его любила. Ника – это моя подруга. Она какая-то… наивная очень.
Даже вечером было жарко. За настежь раскрытым окном еле заметно покачивались листья растущих у дома деревьев.
– Ну и отлично! Наивная Ника любила мерзавца. Ты тут при чем?
– Я чувствовала, что все это добром не кончится. – Катя тронула пальцем пустую рюмку. Просто так тронула, но Денис снова наполнил рюмки. – Я не могла Нику бросить.
– Ты и дальше будешь работать у Ники?
– Нет, – она покачала головой. – У нее и денег не будет мне платить, и вообще… Пусть занимается детьми, вместо того чтобы рыдать целыми днями. В школу попробую устроиться. Вроде бы учителям неплохо платят.
– Что преподавать будешь?
– Русский и литературу.
Уходить ему не хотелось, но Денис поднялся. Шел двенадцатый час.
И тогда Катя, не глядя на него, тихо попросила:
– Не уходи.
Он на миг замер. Она давно ему нравилась, и он пытался за ней приударить.
А сейчас показалось, что прямо в эту минуту он принимает какое-то очень важное решение.
Денис медленно к ней шагнул, поднял ее со стула и провел губами по щеке. Кожа под губами была гладкая, нежная, а ее губы, когда он их нашел, оказались теплыми и мягкими.
На верхней губе была еле заметная родинка. Денис немного отстранился, наклонился снова и поцеловал родинку.
Он не сразу понял, что сердце у него бьется глухо и громко. Раньше он никогда не замечал биения собственного сердца.
* * *
Аглая Никитична за прошедшие годы почти не изменилась, только в волосах у нее стало больше седины, а на лице появились заметные морщины. Когда-то его поразило, как сильно Алиса похожа на свою мать. Его и сейчас это поразило.
На самом деле они были и похожи, и нет. Алиса смотрела весело и открыто, как верящий в сказки ребенок, и было невозможно в чем-то ей отказать. Аглае Никитичне невозможно было отказать, потому что она была так твердо убеждена в своей постоянной правоте и справедливости, что эта уверенность передавалась окружающим, как при сеансе гипноза. Сеансов таких Прохор никогда не видел, но предполагал, что гипнотизер из тещи вышел бы отличный.
Собственно, он сбежал не только от Алисы, от ее матери тоже.
Справедливости ради стоило признать, что частыми визитами теща им не досаждала. Она приезжала редко, но всегда неожиданно. Оценивающе обводила взглядом квартиру и тут же приказывала Прохору немедленно что-то переставить, передвинуть. Брала с дивана брошенную им или Алисой книгу и грустно говорила:
– Поставь на место.
На место стоило поставить ее, но Прохор послушно исполнял команды.
Вообще-то, он и женился на Алисе, исполняя волю ее матери. Конечно, это не совсем так, он не женился бы, если бы решительно этого не хотел, но он тогда относился к Алисе нежно и ласково и против женитьбы не возражал.
Когда Алиса повела его знакомить с матерью, Прохор никакого подвоха не ожидал. Он пришел не женихом, просто хорошим Алисиным приятелем. Женихом он вышел. Тому, как Аглае удалось так провернуть разговор, что Прохор за два часа превратился из свободного парня в человека, прочно обремененного семьей, можно было только поражаться.
Прохор до сих пор этому поражался.
Он не любил бывшую тещу. Он ее боялся.
Только Алиса и ее мать умели заставить его делать то, чего ему не хотелось.
Страх был нелепый, детский. Прохор давно не позволял никому на себя давить.
Встречаться с тещей не хотелось до смерти. Он ничего не знал об Алисе и не хотел знать, но теща не станет его слушать. Она его не услышит, даже если он повторит это двести раз.
Заходя в квартиру, которая давно стала Алисиной, он готовил себя к тяжелому испытанию. Такового не случилось. Бывшая теща молча и тихо стояла у двери в комнату, где умерла Алиса, и смотрела почему-то в окно. Просто стояла и смотрела. Сначала говорила что-то полицейскому в форме, который топтался в прихожей, а потом, когда полицейский исчез, молчала.
Прохор тоже потоптался в прихожей, как недавно полицейский, потом сел на пуфик.
Тот был новый, купленный уже без Прохора. Раньше здесь стоял стул.
Он не сразу почувствовал, что тещу ему сильно и искренне жаль. Настолько, что он немедленно кинулся бы передвигать мебель, если бы она об этом попросила.
Прошло не меньше двух часов, когда Прохор решительно поднялся и тронул тещу за плечо.
– Пойдемте отсюда, – тихо сказал он. – Пойдемте, Аглая Никитична.
Он слегка потянул ее к двери, она покорно пошла за ним.
Слава богу, Лады у подъезда уже не было. И машины ее тоже.
Он подвел тещу к своей машине. Она села, не сказав ни слова, и потом всю дорогу молчала. Адрес ее он помнил, не стал спрашивать.
Высадил женщину у подъезда, посмотрел, как она скрывается за дверью, и поехал домой.
Лада, услышав, что он отпирает дверь, выскочила в прихожую.
– Подожди, – не дал ей себя обнять Прохор.
Стянул футболку и джинсы, бросил их тут же, в прихожей, и направился в ванную, под душ. Как будто мог подцепить частички чужого горя и теперь пытался их смыть.
Горе было чужим. Он давно не любил Алису.
Он никогда ее не любил.
– Не слушаешься меня! – буркнул он жене, выйдя из ванной.
Футболки и джинсов на полу уже не было.
Алиса никогда не поднимала его вещи.
– Что за дура торчала с тобой у подъезда? – Прохор направился в кухню, сел за стол.
– Девушка Даша, – невесело улыбнулась Лада, включая газ под сковородой. – Она первой обнаружила труп.
– Да, кажется, я ее видел, когда в понедельник там был. О чем вы беседовали?
– Прохор, ты меня любишь?
Лада, повернувшись к плите спиной, смотрела на него серьезными тревожными глазами.
– Знаешь же, что люблю! – поморщился Прохор. Он не понимал, как можно в этом сомневаться.
Он наклонился, поймал жену за руку и потянул к себе.
– Я тебя очень люблю и не хочу, чтобы ты имела отношение к тому, что случилось с Алисой. Пожалуйста, впредь меня слушайся.
– У тебя своя жизнь, а у меня своя? – тоскливо уточнила Лада.
– Нет, – попытался объяснить Прохор. – Жизнь у нас одна на двоих. Но… Я не хочу, чтобы ты имела отношение к тому, что случилось с Алисой. Не хочу, и все!
Лада вырвала руку, подняла крышку над сковородой.
– Так о чем ты беседовала с девушкой Дашей?
– Алиса была знаменитостью. Она ясновидящая.
– Бред! – поразился Прохор. – Раньше она такой дурью не увлекалась.
– А чем она увлекалась? – Лада поставила перед ним тарелку с ужином.
Ужин был такой, как он любил, – отбивная и жареная картошка.
– Ничем, – вздохнул Прохор. – Ладка, пожалуйста, не говори мне о ней больше! Она была мне совершенно чужим человеком.
Он снова поймал жену за руку, усадил к себе на колени. Хотел сказать, что никогда не вспоминал бы о бывшей жене, если бы Алиса периодически ему не звонила. Еще хотел сказать, что ему нужна только одна женщина на свете – Лада. Но ничего не сказал, молча уткнулся жене в грудь.
Все и так ясно.
