Ева Витальевна Шилова
Подарки фей-крестных
Демонстративно задумалась, глядя в потолок.
– Титаренко, Титаренко … На какую хоть тему он пишет? А то я сейчас одновременно читаю четырех аспирантов, причем один с соседней кафедры, они у меня все в голове перепутались.
– А… вроде как по ибупрофе́нам23…
Опаньки. Вся пикантность в том, что ибупрофен – уже существующее лекарственное средство, и писать на сей счет Сеня уж никак не может.
– Что-то я не помню такой работы… Свет, а поконкретней?
– Ну, по каким-то изоморфам24…
Опунюшки, опуленьки, совсем приехали. Как тебе хоть тройки-то твои ставили, химик ты наш? За что, стесняюсь спросить?
– Свет, ты работу-то читала?
– Ну, я ее просматривала…
– И точно знаешь, что она хорошая?
– Да!
Ну ладно, пошла в комнату, принесла оттуда Сенину работу и громко зачитала название «Синтез и окисление нитро… сульфа…» короче, не выговоришь без разбега.
– Так что там, говоришь, хорошего?
– Там все хорошо…
– Ты работу точно читала?
– Ну, ладно, я работу не читала, но мальчик хороший и я знаю, что написал неплохо.
– А откуда знаешь, что мальчик хороший?
– А он мне помогал в одном проекте по работе.
А трудится Светка на шинном заводе. Технолог чего-то.
– Поди, шины вулканизировать?
– Нет, оптимизировать процесс формирования протекторной ленты, и последующего создания «скелета» шины – каркаса и брекера.
– Странно, откуда у него такие умения, если он трудится на компанию «Витафарма» и курирует производство не то аспирина, не то еще чего-то антипростудного.
– Ну хорошо, я не знаю его, зато я давно знакома с его родителями, у нас с ними интересы пересекались. Его отец – мой хороший знакомый. Потому и прошу, не гробь Семену работу.
– Света, а как зовут твоего хорошего знакомого – Семёного отца?
– Николаем… кажется, а в чем дело?
– Да вот смотрю я на титульный лист диссертационного исследования, а там почему-то написано, что автор не Семен Николаевич, а Арсений Андреевич. Не знаешь, почему?
– Ну что ты все время докапываешься?
– Я не докапываюсь, а просто жду, когда ты перестанешь мне врать. Ни Сеню, ни его отца ты не знаешь, где мальчик работает – не в курсе, работу не видела в глаза. Вывод простой и понятный – тебя попросили на меня «надавить». И сообразить, откуда ноги растут, большого ума не надо, вот тут же все написано: научный руководитель – Панина Ирина Владимировна. Так?
– Ну, так. Зачем ты ей вредишь, отыгрываясь на мальчишке?
– Вот она что тебе сказала… Объясняю для тех, кто в танке: месяц назад, разозлившись на то, что я отказалась выполнять ее работу, Ира решила «отомстить». И в процессе обсуждения аспирантской работы другого преподавателя «наехала» на меня, заявив, что мое видение новизны диссертации полная туфта. Верещала, конечностями размахивала, слюной брызгала. Руководитель аспиранта, правда, почему-то попросил ее заткнуться и не мешать слушать мои дельные слова, поскольку уже три диссертации с моими правками его аспиранты успешно защитили.
– И ты на нее обиделась и теперь мешаешь мальчику?
– Дура ты, Светка, прости Господи. Я не собираюсь на нее обижаться, я просто сделала для себя определенные выводы и теперь ничего не буду для нее делать. Сяду, сложу лапки и с интересом посмотрю, как она барахтается. У нее сейчас положение – хуже губернаторского: двух предыдущих аспирантов «зарубили» как раз на уровне кафедрального обсуждения. И кстати, именно из-за неумения прописывать новизну и склонности «уходить» в тематику чужих кафедр. Сеня – третий. Из трех его «читчиков» одна – за, мы двое – против. Если и его не пропустят, а все к этому идет, – встанет вопрос о лишении Ирки права научного руководства, а это, считай, научная дисквалификация и профессиональная несостоятельность. Позор. Да и приискать другое место работы могут попросить. Ей Сеню сейчас надо «пропихнуть» любым способом. Правда, вместо того, чтобы вникать в требования ВАК и помогать дорабатывать его писанину, она в очередной раз решила пойти путем наименьшего сопротивления – уговорить нас с Климаковым поменять мнение.
– Ну так поменяй, чего тебе стоит?
– Светка, ты опять не понимаешь. Мы – первый «кафедральный» уровень проверки пригодности работы к защите. Даже если мы неизвестно с каких пирожков пропустим явно неготовую работу – на следующем уровне ее читает тройка членов Совета. Эти зубробизоны мгновенно «отловят» Сенины промахи и точно так же «зарубят» его работу. Ну и у нас спросят строго, куда мы, читатели хреновы, смотрели. И даже если (чего не будет!) они сдуру пропустят такую лажу, его поймают на самой защите.
– А если не поймают?
– А если его поймают в последней инстанции – ВАК, он не просто не получит степень, а и лишиться права защищаться на ближайшие десять лет! Десять, Света! А у Ирки точно отберут право научного руководства. Ты думаешь кто-то что на кафедре, что в Совете захочет брать на себя ответственность за «пропуск» работы, не соответствующей требованиям ВАК? И позориться на весь факультет, или того хуже – на всю страну?
– Да, видимо, я как-то не так себе это представляла…
– Видимо.
– А зачем все это вообще нужно?
– Свет, у тебя, да и среди студентов почему-то бытует мнение, что «прописывание» всяких там актуальностей, новизны и т.д. – это какая-то никому не нужная «мишура». И раздаются слова: «Чего они (вы) ко мне привязались, у меня такая интересная работа, а вам тут какие-то украшательства подавай!» При этом студенты почему-то не дают себе труда задуматься о том, что оформление по некому стандарту – это органичная часть существующих требований! Требований!! Высшей Аттестационной Комиссии!!! А не чьих-то непонятных измышлений. И склонность студента не соблюдать требования будет восприниматься комиссией или Советом на защите как один из нижеследующих вариантов:
1)
Не умеет. Вывод – не засчитывать и не допускать пока не научиться.
2)
Не хочет. Вывод – не засчитывать и не допускать пока не поумнеет.
– Кто сказал, что не соблюдение требований простительно конкретному аспиранту? Если тебе в магазине взвесят селедку и предложат донести ее до дому прямо в руках без пакета, ты как среагируешь? Молча «проглотишь» и понесешь, прижимая к одежде? Или вспомнишь как это положено паковать? И стребуешь обертку-пакет? При предъявлении «голого и не запакованного» текста преподаватель точно так же напоминает о правилах «упаковки» оного согласно стандартным требованиям! Т. е., актуальность, новизна, цель, задачи, объект и т.д., и т.п.
– Скажи, а новизна-то у него в работе есть?
– Есть. Осталось стырить и принесть. Света, она есть, но она «размазана» по тексту, ее переписать надо, сформулировать по правилам, и, вперед, к защите.
– А в чем у него новизна?
– То есть вы хотите пойти другим путем, и заставить меня ее формулировать? Значит, ты меня плохо слушала. Я. Ничего. Не буду. Для нее. Делать.
– Но ты могла бы ей помочь?!
– Могла бы. Месяц назад. Если бы она просто вежливо попросила. Понимаешь, теперь она не может меня попросить, ибо публичное хамство требует публичных же извинений, а на это она не пойдет, вот и подослала тебя. А я теперь – не хочу. И ждать, что я грудью кинусь в прорыв, исправлять чужие «косяки», как-то глупо.
– Так, эту вашу дурацкую ссору пора прекращать и помочь мальчику.
Это кто ж так решил? Ты, что ли, наша мать-командирша? И опять, забыв спросить меня. Кажется, это было последней каплей.
– Ты доела? Допила? Можешь вернуться с докладом, что на меня «надавить» не удалось.
Я долго ждала ее коронную фразу, и Светка меня не подвела:
– Какая же ты все-таки вредная!
***
Для общения с мужиками периодически нужны не нервы, а корабельные канаты.
Для гормонального спокойствия всяко нужно было завести мужика. Причем такого, чтоб довольствовался эпизодическими встречами, ни на что лишнее не претендовал, и не бегал по другим бабам с юношеским остервенением, мне вот только визитов к венерологу не хватало за чужие грехи.
Первый найденный вариант – Борис, мастер в какой-то конторе, изготовляющей не то кисти, не то щетки, а может и вовсе летные метелки, я не стала вникать. Разведен, циничен, сексуально активен. Для встреч раз в неделю – самое оно. За сутки почти непрерывного секса заряд бодрости, однако, получаешь на всю неделю. Все было хорошо, пока через восемь месяцев не поступило предложение – прихватить в следующий раз с собой подругу. Я несколько оторопела, поскольку ни малейшего желания участвовать в групповухе не ощущала. Да и как и кому я могу такое предложить?
– Тебе меня мало?
– Нет, но я хочу попробовать с двумя женщинами.
– И в чем проблема? Вызови пару проституток, они тебе устроят и Каму с утра, и Каму с вечера, и развлечение в промежутке.
– Это не то.
– Почему?
– Я же буду знать, что они делают это за деньги!
На языке «зачесался» язвительный комментарий насчет русских, которые «специально придумали любовь, чтоб денег не платить».
– А откуда я тебе откопаю знакомую, которая не просто согласиться делить со мной мужика, да еще немедленно воспылает к тебе любовью, которую, заметь, я, например, не испытываю?
– Ну, у тебя знакомых много, наверняка и такая найдется.
– Не найдется, потому что я даже искать не буду. Я так понимаю, наше знакомство подошло к концу. Удачи в поиске парных партнерш.
Обиделся. И выдал под занавес:
– Ты, Изольда, очень своему имени соответствуешь. Вот уж, действительно, изо льда! Не хочешь пойти навстречу мужским желаниям!
Следующий, Валера, оказался персональным водителем чуть ли не депутата. Никогда не был женат, набожен, сексуально неудовлетворителен. Хватает на мужика раз в неделю на пятнадцать минут, что, согласитесь, удовлетворительным не назовешь. Проживает вместе с престарелым папашей, который сам так и норовит прогуляться по бабам. Я уже собиралась мягко его послать, но тут он сам все определил. Приехал первый раз ко мне в гости и давай по стенам глазами шарить. Увидел любительские картины моего аспиранта и тут же начал интересоваться:
– А это что за художник? А картины ценные? Ну, хоть миллион они стоят?
Как-то мне не понравилось эта оценка моего имущества. Причем намек на то, что я миллионерша и с этого ему должно что-то перепасть, меня особенно возмутил. Выгнала раз и навсегда.
Последний – Лешка тоже оказался с парой-тройкой мадагаскарских тараканами в голове. Нет, у меня самой такие твари в голове водятся, что пару и не подберешь, но, по словам классика, «всему же есть граница!» Женат, но с женой, проживая в разных городах, практически не общается, работает генеральным директором, секс очень уважает. Пока все сводилось к еженедельному снятию гостиничных номеров на сутки – все было замечательно. Но однажды он прочитал в газете о выплате материнского капитала при рождении второго и так далее ребенка и загорелся идеей.
– Я хочу найти женщину, которой нужно родить ребенка для себя и предложить ей свою кандидатуру в качестве донора.
– А зачем?
– Как ты не понимаешь, естественный инстинкт любого самца – размножаться. У меня двое детей в браке, один – внебрачный, пусть и еще где-то распространятся мои гены. А женщина получит от государства не то триста, не то четыреста тысяч рублей – так что ей прямая выгода. Я уже и жене сказал, что буду такой вариант подыскивать.
Он еще и жене сказал, какой идиот! Вот радость-то бедной бабе. Я его высмеяла. Напомнила, что женщина должна быть ну очень специфическая, чтоб рожать не от любимого мужчины, а неизвестно от кого, и при этом в материальном плане рассчитывать только на себя. Что ей уж лучше выбрать более молодого самца, а не его пятидесятилетнюю особь. Что даже связавшись с ним, при наличии хоть капли мозга она проведет экспертизу ДНК и заставит его платить алименты на ребенка. Обиделся. Ню-ню. Молчал на сей счет он эдак с полгода, а потом после очередной постельной баталии заявил:
– Может хоть ты родишь мне ребенка?
Казз-зёл! Что значит, хоть ты? Остальные умные отказались, теперь попробуем раскрутить на идиотские поступки актуальную любовницу? Я подумала, встала, и предложила продолжить разговор на кухне. За рюмкой чая. А на вопрос почему, непринужденно бросила, надевая халат: «Эту тему я никогда не обсуждаю голой». Эх, как мужик-то обалдел.
Хорошо быть начитанной и памятливой. Саму-то фразочку я нагло позаимствовала у героини романа Ирвина Шоу «Богач, бедняк». Но эффект того стоил. Мужик поплелся на кухню слегка пришибленный, явно прикидывая с кем и сколько раз я обсуждала эту тему.
– Так когда ты планируешь на мне жениться?
– Ты что?! Мы не договаривались жениться!
– Правильно, потому что какая была предварительная договоренность? Мы с тобой встречаемся в собственное удовольствие, не лезем в жизнь друг друга, надоест – разбежимся. Но своим предложением о ребенке ты прежнюю договоренность нарушил, поэтому, если я соберусь его с тобой заводить, предупреждаю, что считаю необходимым воспитывать детеныша в полной семье, отсюда и вопрос о дате бракосочетания.
– Ну зачем тебе брак?
– Леша, воспитание ребенка – это отдельная ответственность. Потому я и спрашиваю, как именно ты видишь варианты несения ответственности за наше общее чадо.
– Ну, я буду иногда заезжать…
– Значит, ты хочешь спихнуть все обязанности на меня, обеспечить мне работенку лет так на двадцать, а сам, значит, не желаешь материальных расходов и только будешь иногда заезжать дитятку козу показать. Ай, маладца! Меня это не устраивает. Либо в законном браке, либо забудь о размножении со мной.
– Я не собираюсь разводиться, и что я детям скажу! Роди мне ребенка, а я буду радоваться этому факту.
То есть законные дети – это святое, а то, что где-то на стороне нагуляно, причем, заметьте, сознательно, это только повод для его кобелиной радости.
– Радуйся. Но без меня. Дверь вон там.
Железные нервы надо иметь для общения с мужиками. Учитывая, что неудобств получается больше, чем удовольствия, пожалуй, пора подумать о приобретении фаллоимитатора. А что, он безотказный, не скандальный, молчаливый, и вообще, «эта музыка будет вечной, если я заменю батарейки25».
Я скоро от них ядом плеваться начну. В социопаты, к черту всех, в социопаты!
Глава пятая, в которой выясняется, что зрелища могут оказаться куда востребованней хлеба
Ирма Шарт чуть не подпрыгивала на своем месте. Это ж надо, чтоб так свезло! Вальтер, зайчик наш пушистый, вырвал-таки пропуск на два лица на заседание Суда Семи. Ну, ясное дело, ведущий обозреватель «Светской жизни», никак не могли его обойти. А уж то, что он ей вторым лицом быть предложил, тут спасибо родителям, наградивших Ирму внешностью о-го-го и вполне неплохими мозгами. Понятно, что Валь взамен постарается получить, давненько подкатывает, хороших месяца четыре уже намекает, но это шиш ему. Ирма на его намеки вкупе с приглашением не постеснялась при свидетелях прямо спросить: он ее покупает этим пропускам, она правильно поняла? Так вот, она не продается. Даже за пропуск. Думает, раз ведущий, так все уже его ждут в позе морской звезды. А в зеркало ты себя видел? Валь два дня дулся и отмалчивался при встречах в редакции. Не в курсе Валь, хоть и журналист прекрасный, что Ирма, даром что прикидывается наивной дурочкой, трехкратная чемпионка столицы по раулату26, и «вилку» поставила простенькую: либо ты меня держишь за продажную тварь, в чем глубоко ошибаешься, но тогда, отказавшись от своего предложения мне вместе прогуляться на судебное заседание, даешь право считать себя дураком и подлецом, которому ничего не может перепасть просто по определению; либо ты свое приглашение повторяешь, но интима не требуешь. Выбирай. Через два дня Валь «дозрел» и предложил совместное посещение суда без намеков на постель. Вот и славно, отбоярилась. Ну, не готова Ирма пока менять себя на сенсацию. Пока. Может, со временем очерствеет и научится, но пока нет.
А дело сегодня слушается ох какое интересное. С длинными корнями, уходящими аж на восемнадцать лет назад. Причем, если ответчица какая-то виора Катер (хоть кто-нибудь знает, кто это?), то истец сам Мартин Линдворм! Сынишка главы концерна «ЛИНД» и председатель Совета директоров. А «ЛИНД» – это серьезно. Это продовольствие для доброй половины континента. Это контракты на миллионы золотом. Это известность, не требующая подтверждений. Чем же ему так не угодила никому не известная виора? И ведь не Тройка, не Пятерка, а сразу Суд Семи. Это ж без права пересмотра. Лихо. А председатель суда ни много ни мало Ульрих Бар, сам Железный Бар, легенда судебных заседаний. Это под его председательством когда-то загремел на каторгу Красавчик Лого. Бар для него пожизненное устроил, а и правильно, Красавчик чуть не на улице очередной жертве норовил лицо бритвой располосовать. И Людвиг-Кудря с его подачи заслуженно получил направление на виселицу, которая давно по нему плакала, а потому что с привычкой душить своих знакомых девушек бороться надо.
Где ж там эти, кто у нас там сегодня бодается, а, вот и они. А истец-то вполне себе фактурный мужик, кивнула сама себе Ирма, прикинут, подтянут. Ну, еще бы, с такими-то деньгами и не холить собственную тушку. Вполне так, вполне. А вот стряпчий у него неприятный. Какой-то скользкий, извилистый, на морского гада похож. Так, а истица что из себя представляет? Невысокая, костюмчик цвета мха, очки притемненные, невразумительная особа. А вот ее стряпчий похож на театрального актера, точно, вылитый Шоури Рауд! Мило.
– Приветствовать Суд Семи! – рявкнул служащий. Все послушно встали. Семь фигур в одинаковых темных мантиях с капюшонами заняли места за столом. Центральная фигура откинула капюшон, открывая лицо27, и Ульрих Бар ударил в мини-колокол, стоящий на подставке перед ним28.
– Заседание Суда Семи начинается. Сегодня мы рассматриваем казус «Мартин Линдворм обвиняет Золию Катер в причинении умышленного вреда здоровью, и требует возмещения морального ущерба и исправления нанесенного вреда». Представитель истца – стряпчий Томас Фальк. Представитель ответчика – стряпчий Макс Литер. Напоминаю, что все показания будут проверяться камнем истины и экраном эмоций. Представитель истца, Вы можете изложить свои претензии к ответчику.
– Ваша беспристрастность, позвольте мне осветить суть дела. Восемнадцать лет назад присутствующая здесь виора Золия Катер неоднократно домогалась моего клиента, Мартина Линдворма, и в конце концов сумела его соблазнить. Нам неизвестно, что именно она рассчитывала получить в обмен на свою благосклонность, но мой клиент отказал ей в ее притязаниях. Результатом стало наложение на моего клиента проклятья бессилия и бесплодия, сама же ответчица, видимо, не желая отвечать за свои действия, сбежала из нашего мира, появившись только неделю назад. Мы требуем наказания по статье 716-прим Магического Уложения в виде семи лет лишения свободы, а также снятия проклятья и уплаты денежной компенсации в размере шестидесяти тысяч золотых. В случае невозможности уплаты ответчицей денежного штрафа мой клиент согласен рассмотреть иной вариант его отработки.
Ух ты, вот, значит, как! То-то «Светская жизнь» ни про жену, ни про детей, ни про любовниц этого красавчика ничего не печатала. Правильно, откуда ж им взяться при таком-то раскладе. Непонятно, правда, почему проклятье не снято до сих пор, неуж фокус с «личной печатью» применен? Восемнадцать лет вынужденного воздержания, да я б на месте этого и впрямь пострадавшего с нее не просто денег стребовала, а и чего куда более неприятное сотворила. А девица какая злобная, однако.
– Представитель ответчика, признаете ли Вы предъявленные ответчице обвинения и согласны ли Вы с ними?
– Ваша беспристрастность, моя клиентка не признает себя виновной в предъявленных ей обвинениях. Кроме того, мы возражаем против предвзятой подачи фактов представителем ответчика, который намеренно исказил одну часть из них, и умолчал о другой. Мы просим тщательно рассмотреть все факты и выслушать приглашенных свидетелей.
– Вы вправе просить о справедливом расследовании. Что Вы можете сказать по существу дела?
– Ваша беспристрастность, я хотел бы начать с первого обвинения. Моя клиентка никогда не преследовала истца. Наоборот, их первая и единственная встреча восемнадцать лет назад на балу выпускников АПМ29 ознаменовалась тем, что не вполне трезвый истец набросился на нее и изнасиловал мою клиентку. Не интересуясь ее нежеланием и игнорируя тот факт, что она была девственницей. Дабы не быть голословным, прошу обнародовать вердикт по делу Мартина Линдворма от 25 финнея 2176 года.
Ой, так вот в чем дело! Беру свои слова обратно. Если бы меня так лишали невинности, наплевав на мои желания, я бы тоже чего-нибудь выкинула. Как минимум порчу навела, как максимум кастрировала бы. Вот гад, и еще денег хочет, можно подумать на собственное лечение не хватает.
– Суд Семи запросил дело № И-457032/76 от 25 финнея 2176 года по обвинению Мартина Линдворма об изнасиловании неизвестной 4 юная 2176 года. Ответчик Мартин Линдворм был признан виновным по статье 128, пункт 2, и отбыл наказание в течение шести лет в бригаде штрафников.
– Ваша беспристрастность, я хотел бы немного прояснить ситуацию. Семнадцать с половиной лет назад мой клиент обратился в департамент полиции с жалобой на наведение порчи. Для установления личности преступника мой клиент дал разрешение на прочтение памяти того периода, когда порча могла быть наведена. Именно тогда и был извлечен эпизод полугодовой давности занятия сексом с неизвестной. Мой клиент был обвинен в банальном изнасиловании и полностью отбыл срок вместе с другими штрафниками. Хотелось бы отметить, что тогда обвинение строилось только на одном извлеченном эпизоде из памяти моего клиента и не были приняты во внимание его слова о преднамеренном преследовании его потерпевшей. Также не была установлена личность потерпевшей, хотя сам факт ее отсутствия в нашем мире уже много говорил о попытке скрыться, подставив моего клиента. Тем не менее, с учетом наложения проклятья (а не порчи, как ранее предполагали целители), данное дело не было «закрыто», и служащими департамента полиции были установлены следящие заклинания на всех проходных пунктах в наш мир. И только восемь дней назад сработало оповещение, и полиция сумела задержать виору Золию Катер, виновную в наложении проклятья уровня А-1, ранее считавшуюся пропавшей без вести как фигурантку по делу № И-457032/76. Мой клиент готов пройти процедуру прочтения памяти периода, предшествующего сексуальному контакту с виорой Золией Катер для доказательства того факта, что он был банально спровоцирован ответчицей на насильственные действия.
– Суд Семи дает разрешение на демонстрацию записи эпизод занятия Мартина Линдворма сексом с неизвестной по делу № И-457032/76. Также Суду будет полезно увидеть воспоминания истца о преднамеренном преследовании его потерпевшей. Истец, займите место в Ложе Чтения. Служитель, Вам следует показать нам эпизоды встреч истца с ответчицей, выделив в качестве доказательств по одному изображению для окончательного вердикта.
Интересная штука эта Ложа Чтения. Что-то вроде кушетки с очень специфическим изголовьем. Ну, собственно, в изголовье-то основная фишка и есть. Это не изогнутая подушка, а прибор, считывающий образы из памяти. На глаза – повязку, на виски – приемники, а на большой экран выводится изображение происходящего. Обмануть Чтецов невозможно, то-то Железный Бар даже не заикнулся про камень истины. Можно видеть все, что сохранилось в памяти обследуемого. Плохо то, что, слышать можно только то, что говорит он сам.
Холеный истец спокойно улегся в Ложе Чтения. Невозмутимый Чтец подключал какие-то провода в аппаратуре. Интересно, подумала Ирма, почему он даже не волнуется? Неуж она и впрямь его преследовала?
На экране замелькали кадры бала выпускников АПМ восемнадцатилетней давности. Загорелась дата – 4 юная 2175 года. Разговор с друзьями – не то, разливание украдкой даргиновой настойки по стаканам – не то, посещение туалета, да прокрути уже! Танец с одной девушкой, с другой, прогон картинок замедлился – вот она! Серебристое платье с кринолином, голубая пелерина, сине-стальная маска птицы. Сложная, необычная, судя по всему, сделанная на заказ. А ничего, стильненько вполне, хотя и старомодно. Ирма, очнись, откуда там восемнадцать лет назад взяться нынешней моде? Танец, разговор, комплименты, прогулка под предлогом «показать звездное небо», знаем мы эти показы! И эта в птичьей маске покорно идет как овца на убой, вот же дура. Дальше ожидаемо: какая-то укромная комнатка, объятья, призывы «не ломаться», задранные юбки, попытка отпихнуть насильника, беззвучное мотание головой, обрыв воспоминаний. На экране осталось единственное выбранное Чтецом изображение – девушка в маске, выслушивающая первые комплименты Мартина.
Чтец невозмутимо продолжал копание в аппаратуре, ища обещанные воспоминания о преследовании. Опа, есть! Дата 13 атлая 2175 года, восемь часов пополудни. Тоже какой-то бал и Мартин, приглашающий танцевать девушку в черном платье и… сине-стальной маске птицы! Стоп-кадр. 20 мареня 2175 года, десять часов пополудни. Ну, это просто, бал в Королевском дворце, дата известная, очередная годовщина провозглашения правящей династии на троне. И снова с Мартином танцует девушка в сизом одеянии и опять на ней сине-стальная маска птицы. Еще один кадр в общую копилку изображений. 28 финнея 2175 года, полночь. Бал в Дворянском Дворике, только там такие нелепые колонны в танцзале. И снова с Мартином девушка в сине-стальной маске. И еще одно изображение присоединяется к ранее выбранным.
– Ваша беспристрастность, перед Вами кадры, доказывающие факт преднамеренного преследования ответчицей моего клиента в течение как минимум трех с половиной месяцев! Весьма прискорбно, что чтение памяти не передает слов окружающих, поскольку даваемые ею обещания, или правильнее говорить, сделанные ею авансы содержали вполне недвусмысленные предложения, призывавшие его к занятиям сексом, причем не ограниченным классическим вариантом. Мы склонны рассматривать такое поведение ответчицы как заведомую провокацию, направленную на то, чтоб вынудить моего клиента получить неоднократно обещанное. Или чтоб иметь повод проклясть наследника империи «ЛИНД».
Хм, неужели прав это противный стряпчий, получается она сама его долго преследовала, а потом нарвалась на изнасилование? Ничего не понимаю. Какое интересное дело, прямо качели.
– Золия Катер, – взял слово Железный Бар, – признаете ли Вы факт преследования истца, Мартина Линдворма, в течение трех с половиной месяцев до бала выпускников АПМ, состоявшегося 4 юная 2175 года?
– Нет, Ваша беспристрастность.
Голосок тихий, совсем никакой. А, ну-ка, что там камни, она же на них руки держит? Камень истины: правда. Экран эмоций: недоумение, возмущение.
– Находились ли Вы в указанных истцом местах в указанное время?
– Нет, Ваша беспристрастность. Только 4 юная 2175 года.
Камень истины: правда. Экран эмоций: недоумение, горечь.
– Ваша беспристрастность, – о, ее стряпчий «проснулся», – моя клиентка готова пройти процедуру чтения памяти указанных дат, дабы у Суда Семи не осталось сомнений относительно ее занятий в это время.
– Суд Семи дает разрешение на просмотр памяти указанных истцом дат. Ответчица, займите место в Ложе Чтения. Служитель, Вам следует показать нам данные о местонахождении ответчицы 28 финнея, 20 мареня, 13 атлая и 4 юная 2175 года, выделив в качестве доказательств по одному изображению для окончательного вердикта.
Золия Катер в Ложу Чтения шла гораздо менее уверенно, нежели истец. Невозмутимый Чтец вновь подключил какие-то провода в аппаратуре. Интересно, подумала Ирма, была она там или все-таки нет? Статья должна получиться – просто сказка!
Чтец невозмутимо подключил аппаратуру, ища воспоминания по датам. Есть! Дата 28 финнея 2175 года, полночь. Однако! Раковина с грязной посудой, которую старательно трут губкой. Стоп-кадр. 20 мареня 2175 года, десять часов пополудни. Руки, шелушащие земляные орехи, ядрышки которых медленно наполняют миску. «Выдернутая» картинка рук с орехами. 13 атлая 2175 года, восемь часов пополудни. Какая-то неприятная толстая тетка в грязно-лиловом, беззвучно кричащая на собеседника явно что-то очень неприятное. И еще одно изображение добавляется к остальным. Это что ж такое получается?! Даже истец со своим стряпчим оторопели. Похоже, выверенный сценарий «поехал» не туда. И наконец – 4 юная 2175 года. Зал Академии, веселые студенты, стремительная атака Мартина, танец, еще один, приглашение «посмотреть звездное небо», каморка, объятья, задранные юбки, попытка отпихнуть насильника, беззвучный крик, смазанное слезами изображение, застегивающий брюки истец, кадры с какого-то странного ракурса лежа. Шепот: «Чтоб тебе было так же плохо, как мне сейчас!» И медленно перемещающиеся кадры близкого пола. Ползла она, что ли? Вот мерзавец!
Зал сдержанно, но отчетливо зашумел. «Она!» «Не она!» «А камень? А картинки?» «Так и у нее камень! И у нее картинки!» Ирма отпихнула Валя, который шипел «Врет она!» и буквально рявкнула в ответ «Да не она это!» И только в наступившей тишине поняла, что прозвучало это на весь зал суда и сжалась в ужасе. Только бы не начали выяснять, кто тут такой громкоголосый! Иначе – штраф, позор, огласка на весь свет и прощай работа, прощай карьера, прощай нормальная жизнь. Из редакции выпрут, родители загрызут. Очень светлые, практически бесцветные глаза Железного Бара остановились на ней.
– Кто посмел нарушить порядок заседания?
– Прошу простить меня за несдержанность, Ваша беспристрастность, – пролепетала Ирма, вставая.
– Вам известно наказание за нарушение порядка заседания суда?
– Да, Ваша беспристрастность. Я готова понести наказание.
– Вы просто нарушили порядок поведения, не умея себя вести, или у Вас есть что сказать Суду Семи по существу дела?
– У меня есть что сказать Суду Семи по поводу различий между показаниями истца и ответчицы.
Железный Бар откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Зал почтительно замер: председатель суда мысленно советуется с остальными судьями.
– Займите место для приглашенных свидетелей.
Ирма шла на подгибающихся ногах, понимая, что, либо это конец жизни, либо… Второе было намного интереснее, поэтому она мысленно рявкнула на себя «Соберись!»
– Положите руки на камень истины. Отвечайте только на заданные Вам вопросы. Вам понятно?
– Да, Ваша беспристрастность.
– Ваше имя?
– Ирма Шарт, Ваша беспристрастность.
– Род занятий?
– Журналист газеты «Светская жизнь», Ваша беспристрастность.
– Ирма Шарт, Вы грубо нарушили правила поведения в суде. Суд Семи дает Вам возможность исправить это упущение. Если Вы не сумеете, как обещали, дать убедительное объяснение различиям между показаниями истца и ответчицы, стандартное наказание за оскорбление суда удвоится. Если сумеете – суд не будет настаивать на Вашем наказании. Вам понятно?
