Есения Светлая
Золушка из Преображенки
9
«Бзинь-бзинь» настойчиво звенело в голове, но просыпаться не хотелось. Кажется, только отогрелась и уснула. Ой, это же в дверь звонят! Маринка пришла, а у нее ключей нет!
Надя вырвалась из цепкого сна, впопыхах протерла глаза, поправила сбившуюся набок кофточку и побежала открывать входную дверь.
– Уснула, что ли? – с порога хохотнула Маринка, похлопывая гостью по плечу. – Ну прости, дорогая, домой хотелось очень.
– Ага, пригрелась и задремала. Даже не сразу поняла, что это за звон такой. Извини, что сразу не открыла.
– Да ладно тебе, я ж понимаю.
Марина легко скинула с себя перекрашенную в болотный цвет дубленку, поставила сапоги на полочку, окинула цепким взглядом подругу.
– Борщ ела?
– Нет, без тебя не стала.
– Я так и думала. Пойдем, худорба, откармливать тебя буду. Совсем тяжко, да, Надь? Небось теперь на продукты едва хватает?
– Чтобы не наросли проценты и штрафы, приходится уже оплачивать кредит. Я уж, конечно, к такому была не готова. Думала, может продам что, да только что продавать-то? Все и так старое, да мы с Колькой и так не особо шиковали.
– Да понятное дело. В город вам надо. Здесь хоть зарплаты побольше.
– Вот потому и приехала.
Маленькая кухонька была напрочь пропитана уютом. Надя присела за стол, с интересом рассматривая цветастые занавески и расписной чайник. Каждая мелочь на кухне говорила о задорном и ярком характере хозяйки.
Пока гостья очухивалась от сна, Маринка поставила подогреваться маленькую кастрюльку с борщом на плиту. Нарезала ржаного хлеба, подмороженного соленого сальца, почистила несколько зубчиков чеснока. По-простецки разложила угощение на стол, налила суп.
– Ешь, Надя, не стесняйся. Я тоже поем, проголодалась.
Надя взяла ложку и с жадностью, не стесняясь, принялась есть вкусный горячий Маринкин борщ.
– Вкусно!
– Ешь, ешь. И чеснока вот бери, сегодня уже на свидание никуда не пойдем.
– И сало вкусное.
– Намерзлась ты, наголодалась. Ох, Надька… Я тут что подумала, Надь. С работой, конечно, сразу не получится, так чтобы и на кредит, и на житье-бытье хватало. Вы с Коленькой можете первое время у меня пожить. Немного освоишься, работенку найдешь, а потом и квартирку недорогую подыщем. Может, что-то с продажей дома решишь, не знаю. В любом случае начнём мы с тобой с поиска работы. Я сегодня кое-какие свои связи подняла, написала знакомым. Не сразу, но может кто-то ответит, посмотрим. Да, и это, Надь, не мешало бы тебя в порядок привести.
Надя застыла с ложкой в руках, затем отмерла, испуганно взглянув на Маринку, пригладила волосы.
– В порядок? Что-то не так?
– Все не так, Надь! Ты на себя посмотри! Седина вовсю, на голове унылый пучок, брови, твою мать, как будто ты Брежнева в вашем сельском клубе играешь! А уж про мешки под глазами я вообще молчу! Хотя для полного образа они самое то… Как ты в таком виде собралась по организациям ходить, работу искать?
Надя сникла – ком в горле встал, не продохнуть. Неприятно о себе такое слушать, даже из уст подруги. Запустила она себя, да. Так и настроения не было стараться. Работа, дом, Коленька – вот и вся жизнь. Глянет впопыхах в зеркало, махнет рукой, и дальше бежать…
– Ну в самом деле, Надь, ты ж еще молодая, – смягчила тон Марина, – зачем же себя так запустила!
– Да какая уж молодость, Марин! Я тебя умоляю, пятый десяток пошел. Что мне, на выставку, что ли, ходить?
– На выставку! – грозно хлопнула по столу Маринка. – Да! Представь себе, что на выставку! Ты в первую очередь себя сейчас продавать будешь! И не смотри на меня так. Встречают всегда по одежке, а уже потом разбираются, в какой отдел перевести. Так что будем тебя приводить в порядок.
Маринка встала и убрала опустевшие тарелки. А затем продолжила:
– Тебе чаю зеленого? Ага… так вот, в порядок, говорю. Завтра идешь со мной в салон, я уже договорилась. Светка завтра работать будет, сама хозяйка. Она между клиентами тебя и возьмет. Я-то не смогу, прости. У меня руки только для бритья полулысых дедов заточены. А Светка, она молодец. Она из тебя куколку сделает!
– Марин, я не могу. Это же все дорого стоит, наверное.
– Что дорого, Надь? Стрижка, покраска? Так рассчитаешься, как деньги будут. Мы все в салоне друг другу помогаем. Я девочкам массаж делаю, спинку мну, значит. А они мне тоже вот, когда надо помогают. И, заметь, тебе сделают все по своей цене, не по прайсу.
– Все равно, не знаю, неудобно мне.
– Не знаю, неудобно, – передразнила Маринка. – У тебя как будто выбор есть! Сейчас прижмут тебя кредиторы, чем Кольку кормить станешь? Кредит ведь не на один год! Тебе выкарабкиваться из этой дыры нужно, и свои захудалые принципы засунуть в одно место, сама знаешь какое! Пей чай, не сиди, как на поминках.
Надя расстроенно уткнулась в кружку. Больно бьёт Маринка, точно в цель, как снайпер. И не скажешь ведь ничего против, права она. Ради Кольки Надя была готова на все. Ради себя бы не стала стараться, давно уже на себе крест поставила. Но Кольку поднимать надо. У него теперь ни дедушек, ни бабушек не осталось, все рано ушли. Поэтому надеяться не на кого.
– Надя, не вешай нос, подруга! Справимся. Будет сложно расстаться с сединой, понимаю, плакать будешь. И с бровями такими кустистыми сложно и больно… но ты справишься!
Надя тепло улыбнулась подруге.
– Спасибо, Марин. Я на все согласна. Ради Кольки все вытерплю.
10
Утро выдалось особенно тяжелым. Ночью Надя так и не смогла уснуть. Проворочалась на чужой постели, вспоминая свою, мяконькую. Думала о прошлом и о Коленьке.
Парень он, конечно, смышленый, справится сам, уж двенадцатый год ему пошел. Еды наварено, отопление работает исправно. Туалет и вода —все в доме. Да сын, если займется своим конструктором, то и не заметит, как два дня пролетит. И Макарыч обещал, что навестит его обязательно, а если Колька захочет, заберет к себе ночевать.
Но все равно душа болела, словно рассталась она с ребёнком не на два дня, а на огромный срок. Да и с Маринкой вечером говорили долго и обо всем, плакались, ругали друг друга за мягкотелость и доверчивость.
Все это как снежный ком наросло на собственные эмоции от прожитого дня, заявилось мохнатой бабайкой, всю ночь стояло у изголовья.
Утром Надя встала не то, что с мешками, с хорошими синяками под глазами. Посмотришь на такую физиономию, и сразу понятно, баба неделю в запое была.
Но Маринка в красоте толк знала. Заварка у нее замороженная кубиками припасена, какой-то рецепт особой масочки из овсянки знает. Все это богатство легло испытаниями на измученную Надькину кожу лица, но несмотря на сомнения, все-таки помогло и отчасти облагородило.
– Хороша, – заценила результат Маринка стоя возле Нади с такой же овсянкой, размазанной по щекам и лбу. – Видишь, как быстро помогает! Сейчас еще к Светику сходим, и вообще красотка станешь.
К Светику они попали через час, и Надя уже садилась в кресло, как раздался телефонный звонок.
Светик виновато улыбнулась Наденьке, нахмурившись взяла телефон, демонстративно закатила глаза и ответила:
– ЖенИчка, дорогая, привет.
Тут же, как по мановению волшебной палочки глазки закатила и администратор Оленька, стоявшая у ресепшена, и Маринка, уничтожающая маковые сушки в мягком кресле напротив.
Светик же, кусая губу, продолжала разговор с собеседницей:
– Да, работаю. Срочно? Прямо сейчас? Оздоровление волос? Уже не блестят? Хорошо, ЖенИчка, жду.
С окончанием звонка Света как будто бы сдулась, с раздражением швырнула телефон в корзину с приборами, взялась за голову.
– Сейчас придёт? – сочувственно спросила Оленька.
– Ага, уже едет. Беда у нее, настроение плохое и волосы не блестят. Извините, Надя, придется вам подождать. У меня вип-клиент нарисовался.
– Нарисовался, фиг сотрешь, – хохотнула Маринка. – Светка, держись. Мы тут маячить не будем, пойдем с Надюхой чаем побалуемся. Держись!
Надя, все еще не понимая, чем так насолил вип-клиент хозяйке салона, отправилась в закуток, отведенный для чаепитий, вслед за Маринкой. Успела лишь спросить:
– Марин, а это кто?
– О, это звезда нашего города, Надя. Та, которую знают все в лицо! ЖенИчка Бочкарева, блогер, фотомодель и вообще очень крутая девочка. Девочка, правда, из нее так себе, она ненамного нас младше, но…
–Девочки, цыц! – рявкнула Светка, и уже буквально через полминуты дзинькнули дверные колокольчики, и в салон вплыла королева красоты, не меньше.
Высокая брюнетка с длинными волосами, идеальной точеной фигурой с ногами от ушей и омоложенным до нельзя лицом, скинула шубку на руки Оленьке, даже не поздоровавшись, взмахнула в раздраженном жесте худыми изящными ручками и заявила:
– Света, меня нужно спасать, срочно! Ты спасешь меня, а моя красота спасет мир!
Света с абсолютно серьезным видом кивнула, приобняла расстроенную клиентку и, бережно взяв ее за ручку, довела до кресла.
– Хорошо, что тобой не успели заняться, с этой кралей надолго, а то бы сидела сейчас с наполовину остриженной головой! Светка обязана ей за раскрутку салона, Женичка в своем блоге нас постоянно расхваливает, – прошептала Маринка, а затем, стараясь не шуметь посудой, налила в разномастные чашечки чай, показала знаком сидеть тихо и сунула Наде телефон с открытой страницей в известной социальной сети.
Надя, боясь ненароком перелистнуть, с восхищением уставилась на фото, расположенное на главной странице ЖЕНИЧКИ БОЧКАРЕВОЙ, с огромным числом подписчиков и многотысячными лайками под каждым постом.
С фотографии смотрела отполированная размарафеченная красотка, неестественно изумрудный взгляд которой приковывал словно гвоздями. Изящно изогнутая кисть руки демонстрировала обручальное кольцо с россыпью бриллиантов, а внизу капслоком маячила подпись:
"Я СЧАСТЛИВА!"
Отчего-то сразу мелькнула мысль, что счастье Женичкино меряется не теплотой в сердце, а количеством брюликов на дорогом украшении. Но Надя себя тут же отругала. Не знаешь человека, зачем судить? Хотелось пролистнуть ленту ниже, рассмотреть и другие снимки, но Маринка вдруг дернула Надю за рукав, забрала телефон и знаками приказала внимательно слушать.
–… Представляешь, Светик, – вытянув модные губки, вещала Женичка, – я ему говорю, и так на меня обрушилась масса сплетен в этот месяц. Ведь каждый второй засомневался в том, от кого забеременела секретарша Светлова! Представляешь, какой урон моей репутации! Ну где секретарша, и где мы со Светловым! Неужели он меня на кого-то променяет? Тем более она такая, фу! Неинтересная. Мне даже бы в голову не пришло нас сравнивать!
– Конечно! – поддакнула Светка, готовя волосы клиентки к косметической процедуре.
– И я ему заявила, чтобы обходился без секретаря! Это вообще прошлый век! Сейчас ведь все электронно! Есть специальные программы-напоминалки! А он, знаешь, неделю переждал и вот сегодня, представь себе, тайком от меня проводит собеседование! От меня, тайком! Да мне уже через десять минут, как он только дал объявление, уже написали подписчики! Сейчас вот приведу себя в порядок и устрою там ему отбор помощниц! Наглец!
– Да? А если там кто-то из завистников уже поджидает? Еще заснимут на видео, выложат в сети и снова начнут хейтить? Скажут, что ты собственница, а у вас вроде как свободные отношения… и, кстати, у меня тоже есть секретарь. Вон, Оленька, – бесстрашно заявила Света, устав слушать беспросветный гундеж Женечки.
Она едва не скрипела зубами, намазывая состав на волосы, и Надя, наблюдающая за этим действом через коридор зеркал, поразилась ее терпению.
Даже Наде, не знающей в принципе, кто такой Светлов, уже хотелось надеть этой крале чашку с химическим составом прямо на голову по самую шею, что уж говорить про Свету. Неужели у такой видной красавицы в голове совсем пусто?
Надя вопросительно посмотрела на Маринку и поймала задумчивый взгляд. Нехороший такой, придирчивый, в паре с злодейской ухмылочкой на губах…
–… Конечно, дорогая моя, ты, как всегда, права! – подумав, вздохнула Женичка. – Не зря тебя Светой мама с папой назвали. В твоей голове рождаются поистине светлые мысли! Все-таки мой план прекрасен. Сейчас я приведу себя в порядок, приду к нему на работу и помогу своему дорогому пупсу с выбором. И если там кто-то и есть из моих недругов, они увидят лишь мою заботу и любовь.
Маринка снова дернула Надю за рукав.
– Надька, это твой шанс! – прошептала она одними губами.
"Какой к черту шанс?" – Надя непонятливо развела руками.
– Так, – быстро, проглатывая слова, зашептала Маринка, – сейчас одеваешься и бежишь до фабрики. Она в конце улицы. Идешь на собеседование и устраиваешься к Светлову! Живо, пока эта здесь отирается, ты добежать успеешь!
Надя ошарашенно выпучила глаза на Маринку. Какой, к черту, из нее секретарь? Какой Светлов? Зачем оно ей все это надо?
– Ты что, Марин! Я не… не пойду.
Но Маринка уже стояла с Надиным пальто в руках.
– Иди, говорю, – зашипела змеей она. – Ты хоть знаешь, какая зарплата у личного помощника директора фабрики?
Надя моргнула, с трудом переваривая свалившуюся на нее перспективу.
– Да куда я в таком виде, – едва не захныкала Надя, вспоминая как та же Маринка еще вчера парафинила ее за внешность.
– Дуреха, это твой шанс, иди! Сейчас выйдешь и сразу свернешь направо. До конца улицы. Там адрес не помню, увидишь бетонный забор и проходную. Сообразишь, в общем, на месте. Бегом давай! – закатывая глаза, бухтела Маринка, злясь на подругу за ее несообразительность и никчемную скромность.
Впрочем, у той уже выбора не оставалось.
Оторопевшая Надя была выдернута Маринкиной всеобъемлющей заботой со стула, за десяток секунд насильно облачена и в цветастый платок, и в тоненькое пальто, а затем выставлена на улицу под мелодичный звон дверных колокольчиков и крепкий посыл… на фабрику, на собеседование к самому Светлову.
11
Остановилась, перевела дух, осмотрелась. Вот он забор из бетонных плит, обнесенный поверху колючей проволокой, и проходная на фабрику.
Только вот что она тут делает? Зачем? Холодный воздух остудил пылающие щеки. Надя крепко зажмурилась. Взвесила все за и против. "За" состояло из острых нужд и потребностей, предполагаемой зарплаты и возможности устроиться в нормальную организацию.
"Против" было напичкано: неприглядным страхом, что ни с чем она не справится; непониманием того, как можно проситься на работу, ничего не зная о вакансии и требованиях; ну и едким стыдом, само собой, за свой простецкий вид, за который хорошенько влетело от Маринки.
Потребности и нужды перевесили. Сегодня Наде домой ехать, там сын Колька, там те же проблемы, никуда они за ночь не делись. Права Маринка, нужно пробовать. Не прибьют же, в конце концов, ее здесь!
Ну не подойдёт она со своими параметрами и умениями, просто откажут, скажут: "Тетя, идите вы, вяжите носки внукам дома». И тогда можно будет со спокойной совестью искать другую работу в другом месте.
Ну а стыдиться своего вида, как бы там ни ругалась Маринка, это совсем уж последнее. Да, не выглядит она, как кукла с витрины, но чисто и опрятно одета, и вообще имеет приличный вид.
Набрав в грудь побольше воздуха, Надя решительно миновала охрану на проходной, мельком бросив, что приглашена на собеседование. Пропустили на удивление легко, даже документы не попросили.
А когда она снова оказалась на улице, но уже на территории фабрики, то ахнула. Когда-то давно, еще будучи студенткой, приходила Надюша сюда на экскурсию. В памяти сохранились деревянные косенькие бараки, пыльные мастерские и свет люминесцентных ламп, режущих глаза. Сейчас же перед ней стояли новенькие, отстроенные на современный лад высокие цеха, с огромными окнами, оснащенные системой вентиляции, соединенные между собой теплыми коридорами. Крытые проезды к складам, маленькие автопогрузчики ровным рядком подле них, – все так гармонично сочеталось и дополняло друг друга, что радостное волнение и одновременно какой-то трепет ко всему этому охватили Надю. Как же захотелось ей вдруг здесь остаться, стать полезной хоть в чем-то, работать. И снова страх высунул свою крысиную моську, пригодится ли она со своими знаниями? Ведь всю жизнь кладовщицей проработала…
Незаметно для себя Надежда дошла до административного трехэтажного здания. На первом заприметила вывеску "Столовая" и снова восхитилась. Вот ведь как! Хороший хозяин у фабрики появился, не только отстроил заново все, но и о людях, о своих работниках заботится. А это что за закуток с книжными полками и креслами. Зона отдыха? Надя осмотрела небольшой зал с открытыми настежь дверями, прониклась атмосферой и отправилась искать приемную.
На втором этаже находились какие-то примерочные, студии, зал заседаний. Хотелось бы все рассмотреть, но двери закрыты и ни одной живой души. Надя, напомнив себе, что любопытство кошку сгубило, одернула себя и заставила продолжить поиски.
На третьем находились закрытые кабинеты разносортных начальников, и только в конце коридора – свет и открытая дверь. Надя, боясь запачкать сапогами вычищенную ковровую дорожку, шла несмело.
Ладони вспотели, и сама она дрожала как осиновый лист, словно не умудренная опытом женщина, а студентка, идущая в первый раз на собеседование.
Просторная приемная, вопреки ожиданиям, не была помпезной. Скорее уютной, выдержанной в светлых тонах, в меру уставленной цветочными горшками. Здесь уже собрались соискательницы. Несколько молоденьких женщин сбились стайкой, расположившись на огромном диване, что-то обсуждали и перешептывались. Надя окинула их внимательным взглядом, хотела поздороваться, но присутствующие сделали вид, что совсем не замечают вошедшую женщину.
Да не больно-то и хотелось! Надя сняла пальто и убрала на плечики в шкаф. Пригладила растрепавшиеся волосы у зеркала. Накинула на плечи вместо шали платок. Да, по сравнению с диванными кандидатками, она казалась лишь блеклой мышью.
Передернув плечами и отгоняя грустные мысли, Надя присела недалеко от входа, на стул возле кадки с фикусом. И вовремя. Буквально через пару минут, словно фурия, в приемную влетела Женичка Бочкарева. Она, окинув ненавидящим взглядом кандидаток, зловеще улыбнулась и уже спокойно, виляя прокаченным ореховым задом, отправилась в кабинет к директору.
Все затихли. Кто-то выругнулся, тихо сообщив, что теперь все накроется медным тазом. Из кабинета раздался вой, потом Женичкин дикий смех, потом ругань. Надя, находящаяся от кабинета дальше всех, едва разбирала слова, но и так было понятно: орет пассия Светлова, изрыгает огонь своей ревности, что-то требует отменить, потом летит на пол какая-то мебель, раздается хруст дерева, мужской рык…Все стихает. На секунду. А потом вдруг дверь кабинета директора едва не слетает с петель, и на пороге появляется сам Светлов Сергей Анатольевич.
Злой как черт, с перекошенным лицом и расстегнутым воротом дорогой рубашки. Сжимает кулаки, окидывает взглядом приемную. Диванные соискательницы стихают и, кажется, мимикрируют под цвет серо-бежевых стен. Да и у Нади начинает неприятно сосать под ложечкой.
Вот как можно довести мужика до бешенства за две минуты? Какая, к черту, теперь работа? Живой бы отсюда выбраться.
Но Светлов, кажется, приходит в себя. Поправляет пиджак и ворот рубашки. Приглаживает волнистые русые волосы. И на его красивом породистом лице вдруг появляется подобие улыбки. С таким же точно изяществом улыбаются каменные глыбы. Почему ему никто не скажет, что его оскал не вызывает приятных эмоций?
Господи, Надя, спрячься уже за фикус!
Напряжение достигает своего апогея.
Светлов делает два шага вперёд. Тут же за его спиной появляется Женичка. Виновато – притихшая, но не сдавшаяся:
– Котик, я погорячилась…
Скулы Светлова, кажется, начинают осыпаться каменной крошкой.
Женичка, тебе бы тоже за фикус спрятаться, пока башка твоя бестолковая еще на шейке держится!
Но Светлов не обращает на свою пассию никакого внимания. Разочарованно скользит взглядом по кучке напуганных претенденток на роль его личной помощницы, затем по пустому рабочему месту секретаря. Взгляд цепляется за кадку с фикусом и за серое пятнышко в сапогах.
Светлов зловеще прищуривается и беспардонно тыкает в сторону Нади пальцем:
– Вы! Как Вас там…
– Надежда, – еле слышно произносит Надя.
– Надежда, – хмыкает Светлов, рассматривая лицо явно немолодой женщины. Как раз то, что надо! – Вы откуда такая?
– Из Преображенки, – нерешительно отвечает она, чувствуя, как щеки покрываются румянцем, а среди сидящих в стороне красоток пролетает зловредный смешок.
– Идеально! Вы мне подходите!
– Куда подхожу? – растерянно выдает Надя, от всей души желая перемотать время на полчаса назад.
– На должность личного секретаря. Жду вас завтра в девять утра на рабочем месте. С документами. Без опозданий. Все ясно?
– Д-да…
– Ну, ты довольна? – спрашивает он у лыбящейся во все зубы Женички.
– Котик, я знала, что мы договоримся!
Дальше она цепляет его за ворот и утаскивает в кабинет.
Занавес. Надя в полуобморочном состоянии ощупывает онемевшее лицо. Что это было сейчас? Ее что, приняли? За что? За красивые глазки или наоборот, за отсутствие красоты?
Маринкины упреки достигли цели, Надя вспыхнула, осознав просчет подруги. Вот зачем она торопила ее, вот почему даже толком расчесаться не дала, отправила на собеседование. Не нужны Женичке соперницы, не нужны молоденькие красотки подле Светлова. А она, получается старая и страшная, что ли? Зато с работой…
Раздосадованная Надя вскочила со стула, и под шепотки и завистливые взгляды, схватила пальто и, с ним наперевес, выскочила из приемной. Бежать отсюда надо, бежать. И как Скарлетт О’Хара, обо всем этом она подумает потом…
