Elza Mars
Коробка
– Она прекрасно выглядит. Она потеряла два киллограма с последнего посещения, но кроме этого с ней всё нормально. Конечно, нам нужно дождаться анализов крови. Говорите, она вообще ничего не ела?
– Совсем ничего, – сказал Стив.
Она вздохнула.
– Подождите за дверью. Я с ней поговорю.
В комнате ожидания я взяла журнал, поглядела на обложку и положила его обратно в кучу.
– Почему? – прошептала я.
Старушка с тростью бросила на нас взгляд и отвернулась. Отец напротив нас смотрел, как его сын дёргает Гарфилда за ухо.
– Я не знаю, – сказал Стив. – Хотел бы я знать.
Я чувствовала какое-то странное отчуждение, будто это происходило со всеми остальными, а не со мной и не с нами. Я всегда ощущала внутри тяжёлую глыбу отчуждения. Возможно потому, что была единственным ребёнком. Возможно, дело в суровой немецкой крови моей бабки. Я была одинока с мужем, одинока с детьми, неприкасаемая, недостижимая, и подозреваю, что они этого не знали. Это одиночество глубоко во мне. Я копила его годами. Оно отражается на всех моих отношениях и всех ожиданиях. Оно делает меня почти невосприимчивой к жестоким поворотам судьбы. Всё это я теперь осознаю очень хорошо. Врач Уэллерс, улыбаясь, вывела Дэлию из приёмной и попросила посидеть, а нас поманила рукой к себе. Но улыбка предназначалась для Дэлии. Она ничего не значила. Мы сели.
– Очень странно. – Врач покачала головой. – Я сказала ей, что она должна кушать. Она спросила почему. Я сказала: “Дэлия, люди ежедневно умирают от голода. По всему миру. Если ты не будешь кушать – ты умрёшь, просто-напросто умрёшь”. Ваша дочь посмотрела на меня и сказала: “И что?”
– Боже, – сказал Стив.
– Она не дерзила, поверьте, – она серьёзно задала мне вопрос. Я сказала: “Ты ведь хочешь жить, да?” Она спросила: “А должна?”. Поверьте мне, можете сбить меня с этого стула. А должна! Я сказала: “Конечно, должна. Все хотят жить”. “Почему?” – спросила она. Господи. Я сказала ей, что жизнь прекрасна, жизнь священна, что жить – это весело. Сейчас Рождество на носу! А как же выходные, дни рождения и летние каникулы? Я сказала, что нужно жить на полную, делать всё, чтобы быть сильной, здоровой и счастливой насколько можно. Я знаю, что она слушала и понимала меня. Но она ни чуточки не беспокоилась и не расстроилась. Когда я закончила, всё, что она сказала: “Да-да, но я не голодная”.
Врач была поражена и сбита с толку.
– Я даже не знаю, что тут сказать. – Она взяла блокнот. – Я напишу вам имя и номер психотерапевта. Не психиатра – он не будет пихать Дэлии никаких таблеток. Терапевта. Пока нет анализов, хотя вряд ли это что-то изменит, скажу – у Дэлии серьёзное эмоциональное расстройство, которое требует исследования, причём незамедлительно. Это доктор, Филдс – лучшая, кого я знаю. И хорошо работает с детьми. Скажите, что я попросила принять вас как можно раньше, если можно – сегодня. Мы с ней знакомы очень давно, и она не откажет. И, думаю, она может помочь Дэлии.
– Чем поможет? – спросил Стивен. Я почувствовала, что он теряет самообладание. – Чем поможет? Поможет отыскать причину жить?
Его голос сорвался на последнем слове и он взбесился, ударив кулаком по столу, а я подошла к нему и попыталась связаться с той частью себя, которая могла бы связаться с ним, и почувствовала, что он не совсем замолк внутри меня, и обняла его. Ночью я услышала, как они разговаривают. Дэлия и мальчики. Было уже поздно, мы ложились спать, Стив был в ванной – чистил зубы. Я собиралась выпить перед сном воды и, выйдя в коридор, услышала их шёпот. У близнецов была своя комната, у Дэлии – своя. Шёпот доносился из комнаты мальчиков. Это было против заведённого у нас порядка, но порядок и так стремительно нёсся ко всем чертям. Работу по дому все забросили. На завтрак я подавала кофе и пончики из магазина. Дэлия, естественно, даже этого не ела. Спать мы ложились, когда уже выбивались из сил. Врач Филдс сказала, что пока всё нормально. Что нам следует избегать любого напряжения и противоречий в семье хотя бы неделю-другую. Мне нельзя было орать на Дэлию за то, что она не кушает. Сначала Филдс поговорила полчаса у себя в приёмной с Дэлией, затем минут двадцать – со мной и Стивом. Я сочла её представительной, а её голос – приятным. Пока у неё не было ни единого предположения насчёт происходящего с Дэлией. Всё, что она могла сказать – она должна видеть Дэлию ежедневно, пока девочка не начнёт опять кушать, и, наверное, один или два раза в неделю – после.
