Елена Звездная
Князь Тьмы и я. Книга вторая
Елена Звездная
Князь Тьмы и я. Книга вторая
Предисловие
В тексте присутствуют: Насилие над логикой, принесение логики в жертву, жесткий интим с логикой, насилие над стереотипами, мат и шах, Интимный интим, Стокгольмский синдром, Алкогольский синдром, Синдром дефицита железа, Синдром Повышенной Вредности, кровь, стрельба, гонки со стрельбой, гонки без стрельбы… Короче не читайте это.
Внимание!!! Помните, автор – нежная, ранимая и трепетная личность, обижать автора не рекомендуется, а то автор уйдет в несознанку и добьет логику. А ей, логике, между прочим, и так уже не весело.
1
У меня появилась новая горничная. Ее звали Грэя. Она смотрела на меня с немым обожанием во взгляде, была быстра, предугадывала любые просьбы прежде, чем я успевала их даже озвучить, и первая входила в мою комнату, чтобы обследовать ее на предмет змей, тараканов и мало ли кого еще. Казалось – она знает обо мне все. О моих страхах, моих мыслях, моих чувствах и моих желаниях. Это было… жутко. И стало лишь еще более жутко, когда Грэя налила мне минеральной воды ровно столько в высокий стакан, сколько наливала себе всегда я. Даже пить расхотелось.
Я еще от странности в поведении Навьена не отошла, а тут эта… Грэя.
Но одна мысль не давала мне покоя – кто копает под дом Даркан? Кто-то ведь копал – долго, расчетливо, основательно и при этом профессионально заметая следы. Они весьма изобретательно убрали Малисент с пути, в нужный момент предоставили Ивгену Женьер, а когда дело не выгорело – попытались свалить все на сопротивление. Причем свалили вину качественно, если бы не дело с Майком у них бы все получилось идеально. Но Майк, видео в сети, Малисент у которой оказалось мозгов и благородства куда больше, чем они ожидали и я – так некстати подвернувшаяся князю. И вот эту вот меня раздирали два совершенно противоположных желания. С одной стороны, я бы очень хотела, чтобы под дом Даркан не только копали, но и чтобы его закопали, прикопали, и могильной плитой сверху прикрыли. Я бы порадовалась, причем совершенно искренне. Но с другой стороны в этом доме были Навьен, и теперь Грэя. Желала ли я смерти им? Ответ был мне известен. Может быть и желала бы, но после того как тысячник очень аккуратно водил автомобиль по городу, чтобы никого из людей не покалечить и не испугать… во мне что-то изменилось. Изменилось настолько, что, боюсь, если он попросит, я встану за ним и буду подавать ему патроны, даже если против него будут все вампиры мира.
Вампиры, а не люди.
Потому что если против нас будут люди, боюсь я встану между ними и Навьеном – одному не дам стрелять, другим не дам попасть в тысячника…
Грэя принесла еще какое-то масло, подлила мне в ванну, запахло чем-то умиротворяющим… как на кладбище.
«Я люблю тебя»… эти три слова жгли до сих пор. И не каленым железом там, а слезами невыплаканными.
Потому что… я могла сказать ему тоже самое.
«Я люблю тебя, Навьен»…
Хрен его ведает почему и как так вышло, ты же кровосос тысячелетний, кэпа Маера вообще ни за что убил… И тут вот моя любовь стала как-то чуточку меньше. Она все равно осталась, но…съежилась что ли. Словно ей самой было не по себе и в целом стыдно от того, что она появилась на этом свете. Наша с Навьеном любовь хорошо бы смотрелась где-нибудь на кладбище. Типа его могила со словами «Я люблю тебя» и моя с теми же самыми. И от одного памятника к другому рука тянется. Его такая мускулистая, и моя такая тощая, жалкая, слабая… в общем такая, какая есть. Ну и любовь если между нами и могла быть, то тоже только вот такая вот… посмертная.
– Княгиня, вы печальны? – вежливо, участливо и лишь самую малость вкрадчиво спросила Грэя.
Посмотрела на нее с нескрываемым подозрением. Просто… ну слишком уж профессионально прозвучало.
– Ты психотерапевт? – враждебно поинтересовалась я.
– Психиатр, – мягко поправила Грэя. – Несомненно, человеческая психология несколько отличается от нашей, но я учусь.
Зашибись!
Мыслечитателей мне тут было мало, теперь у меня еще и персональный обучающийся мозгоправ имеется. Здорово, что сказать! Чем дальше, тем больше я хочу в психушку, причем нормальную, а не вот это вот все.
– Вы не замерзли? – последовал новый вопрос.
Предпочла бы замерзнуть, и желательно насмерть.
– Суицидальные мысли – не выход, – проявила свои профессиональные качества Грэя.
Интересно, если я в нее мочалкой запущу, это будет выход?
– Нам пора заняться прической, – не успокаивалась вампирша.
Мне не хотелось заниматься прической, мне хотелось плакать. И мне бы даже не было за себя стыдно, устрой я банальную истерику. Потому что у меня, к моему огромному сожалению, было будущее. В чем-то даже радужное, в смысле когда на бриллианты падает солнечный свет, от них радужное такое сияние идет, а бриллиантов у меня будет завались, да хоть закопайся. Еще у меня будет много боли, много отчаяния, много унижения, много кошмаров… и вообще ничего хорошего.
А теперь мне даже самоубийством заняться страшно, потому что я знаю, кто пострадает в то самое мгновение, когда вскроется, что я не вампир – Навьен. Навьен, не выполнивший приказ.
И тут такой поганый выбор – я могла бы позвать Навьена и попросить его завершить обращение, искусать там меня, и все прочее… Но я предпочитала смерть.
В общем, мы с Навьеном оказались в одинаковом положении – мы оба не могли спасти друг друга. Все что мог подарить мне он – лишь отсрочку неминуемого обнаружения правды. Все, что я могла подарить ему – лишь отсрочку его казни.
Придется налаживать контакт с князем.
Не особо хочется, но выбора нет.
– Грэя, что вам известно о молодом князе Даркан? – заставив вампиршу отвернуться и закутываясь в полотенце, спросила я.
Мгновенно развернувшись ко мне, вампирша просияла настолько счастливой улыбкой, что мне стало даже как-то не по себе.
После, все так же радостно, мне отвесили поясной поклон, и только затем реверанс. И Грэя радостно куда-то умчалась.
К тому моменту как я переоделась в халат, Грэя уже примчалась обратно и принесла мне две книги. Я бы даже сказала – книженции. Книги были огроменными и тяжеленными – по-моему, у Дарканов есть тяга ко всему большому и тяжелому, одна семейная диадема чего стоит.
Пока Грэя колдовала над моей прической (я решила счесть ее бормотание чем-нибудь кроме ругательств, хотя вампирша явно ругалась, пусть и шепотом), я изучала «высокое чтиво». В одной книге оказались собраны названия всех книг и фильмов, которые высоко оценил князь, и страниц она была тысячи на две. В другой страниц было поменьше, ну в целом, как оказалось, в еде князь был неприхотлив. Честно говоря, когда я все это просматривала, в голову закралась одна нехорошая мысль, и я была бы не я, если бы после всего этого не спросила:
– А где книга про предпочтения князя Даркана в сексе?
Я полагала мне не ответят, или еще одну книженцию принесут, но горничная быстро нагнулась, перелистнула страницы с рецептами до самого конца, и вот там как оказалось таки да – имелись предпочтения князя в отношении секса. И значилось в этих предпочтениях всего одно слово: «Искренность».
Искренность!
Обалдеть не встать, держите меня семеро! То есть для того, чтобы стать идеальной княгиней надо было десять лет учить всю эту тонну предпочтений князя в области литературы, искусства, киноискусства и театра, чтобы в итоге получить в качестве основного параметра «Искренность»!
Твою мать!
К слову моя мать на телефонные звонки не отвечала. И не то, чтобы у меня оставались глубокие родственные чувства, после всего, что было, и где-то в глубине души, там, где должны были существовать любовь и привязанность уже давно зияла черная дыра, но все же. Обычно она отвечала хотя бы через несколько часов, а сейчас – тишина. Гнетущая, пугающая тишина. Я даже взяла телефон и перезвонила еще раз – ответом были лишь гудки.
– Ваша матушка в полном порядке, – проворковала Грэя.
– Серьезно? – скептически поинтересовалась я. – Говорите вы с такой уверенностью, словно знакомы лично.
И вот я ожидала, что Грэя смутится хотя бы, но смущаться пришлось мне, едва она ответила:
– Несомненно, знакомы. Князь поручил мне оказать помощь госпоже Меттланд в организации похорон вашего отца.
«Отчима», – мгновенно поправила про себя.
И не смогла удержаться от вопроса:
– Как она?
Грэя на миг замерла, вытягивая феном очередную прядь моих никакущих вообще волос, на миг перестала отражаться в зеркале, что выдавало в вампирах определенное эмоциональное смятение, и все же ответила:
– Намного лучше после назначенных ей препаратов. Я была рядом с ней все эти дни. Если вам интересно – похороны прошли достойно.
Мне вот про похороны вообще было не интересно. А за маму… хотелось сказать спасибо.
– Князь Даркан согласился с моим выбором нужного лечебного заведения, – добавила Грэя.
И про «спасибо» я передумала.
– Вы поместили мою мать в психушку? – потрясенно переспросила я.
Вампирша снова на миг растворилась в отражении, так что мне представилась сомнительная возможность посмотреть на висящие в воздухе фен, прядь волос и расческу, но затем, вновь взяв себя в руки, Грэя вернулась в полной мере, и высказала:
– Княгиня, ваша мать много лет подвергалась разрушительному влиянию энергика. Даже вампирам в подобной ситуации требуется лечение. И нет, это не психиатрическая лечебница, это курортный санаторий с услужливым и профессионально обученным персоналом. За вашей матерью так же буду присматривать я, лично. Если вы хотите ей что-то передать, я…
– Прости, – едва слышно прошептала я.
Грэя подняла взгляд на меня, помолчала и вежливо произнесла:
– Это вы простите меня. Мне следовало сообщить вам сразу. И так же я прошу прощения, за предложение передать что-либо вашей матери… Она не желает общаться с вами, и, боюсь, вам это известно лучше, чем мне.
Мне хотелось разреветься прямо тут. Сейчас. Только боюсь, глава о предпочтениях князя в сексе пострадает. Пусть там и всего одно слово только…
– Князь рано потерял мать, – вдруг сказала Грэя.
Серьезно? А та клыкастая в черном это кто была?
– Ему сложно понять ваши чувства, – продолжила горничная, – но он старается не допускать фатальных ошибок в ваших отношениях.
А жениться на мне без моего согласия типа не фатальная ошибка, да?
– Поэтому, он уделил пристальное внимание вашим близкородственным связям. У вас чудесные волосы.
И тут я поняла, что врать Грэя не умеет. В смысле всё до фразы про волосы звучало убедительно, а вот с комплиментом не вышло.
– Подчеркнем ваши глаза, – вдохновенно продолжила горничная, теперь уже искренне и полностью уйдя в работу, – и скулы.
То есть волосы соберем. Ну я бы их на ее месте тоже бы собрала, впрочем и вариант постричься налысо тоже был неплох. Все было неплохо, но… за маму я была благодарна Даркану.
2
Мы ужинали.
Такой милый семейный ужин – я, стол, и князь.
На мне было шелковое темно-синее платье, в тон к нему сапфировое ожерелье, в ушах дрожащими капельками мерцали сапфировые серьги, волосы мне перекрасили, в смысле взяли и вернули им прежний цвет. И все это Грэя проделала с фантастической аккуратностью, старательностью и заботой, она меня даже подкрасила, причем помада, как оказалось, была несмываемая, и обалденно так контрастировала с моей бледной от недосыпа, обстановки и тревоги мордой лица. Короче, я была как упырь женского рода – идеально вписывалась в обстановку.
– Ты довольна новой горничной, любимая? – небрежно-галантно поинтересовался князь, когда нам налили вино, ему нормальное, мне безалкогольное.
– Ну, типа да, – вдруг поняла, что нервничаю.
Не то, чтобы у меня не было причин для этого, но все же.
Даркан пристально посмотрел на меня через весь стол. Поднял свой бокал, вдохнул аромат напитка, и сообщил:
– Грэя прежде была личной горничной Малисент. Леди умоляла меня позволить ее лучшей из слуг служить княгине Даркан. Я счел, что тебя порадует мое согласие.
И ошибся!
В смысле не в том, что взял Грэю – она была потрясающая, только вот она дохрена лет прожила в долбанутой на всю голову вампирской семейке Малисент, и что-то мне подсказывало, что раз Грэя у этих чокнутых на доброте вампиров прижилась, значит и она сама тоже чокнутая, в смысле добрая, в смысле – нехрен ей в этом гадюшнике делать!
– Я против! – уверенно сообщила князю.
Я была в целом абсолютно против, чтобы мне преданно служили, да еще и по той причине, что Малисент чувствовала себя виновной во всем этом кошмаре, который превратился в мою жизнь. Обидно. За мою жизнь обидно. Она и так никогда не была сахаром, а теперь вовсе стала кошмаром – жутким, непредсказуемым, кровавым кошмаром. И в общем мне в этом кошмаре еще преданной Грэи не хватало. Пусть лучше к Малисент возвращается, а то этот ребенок без горничной вообще ничего не умеет, даже чай заваривать.
– Ммм? – Даркан сделал маленький глоток вина, оценивая его вкус. – Она тебе не понравилась? Что ж, прикажу оторвать ей голову.
– Да твою нахрен мать! – я подскочила.
Стул с грохотом свалился за моей спиной, а князь странно улыбнулся, не особо скрывая эту проницательно-понимающую ухмылку.
– Полагаю, горничную мы оставляем, – с насмешкой произнес он.
Лакеи подошли, подняли мой стул, помогли мне присесть, пододвинули стул к столу.
Типа короче ужин продолжается, все зашибись как круто, и можно продолжать эту милую бесячую до зубного скрежета беседу!
Я откинулась на спинку стула, в бессильной ярости глядя на князя.
И не глядя в окно.
Потому что там, во дворе, стоял старший сын и наследник лорда Сторса. У него отобрали телефон и надежду на светлое будущее. Навьен очень серьезно отнесся к моим словам: «Хочу, чтобы он понял, каково это – не знать, жив ли твой ребенок», и потому лорд Сторс не знал. Он привез сына на закате, и теперь заехав в лес, чтобы не загораживать подъездную дорогу, ждал. Ждал, не ведая, чего вообще можно ждать. И мне бы торжествовать – я проучила самого лорда Сторса главу ВСБ, вот только… не было ни радости, ни торжества справедливости, ни чего-либо вообще.
Был молодой вампиреныш лет двадцати, который стоял посреди двора, бледный как привидение, то есть даже по вампирским меркам бледный, и где-то в лесу стоял его отец, сходя с ума от тревоги и неизвестности. И мне было мерзко от этого. Гораздо проще относиться к упырям с ненавистью, когда не знаешь таких, как Малисент, к примеру.
– У меня просьба, – невольно обняла себя за плечи, чувствуя могильный холод своей собственной души, которой и в могиле было бы явно комфортнее, чем в этом дворце, – пусть младшего лорда Сторса отведут к его отцу, я…
– Удовлетворилась местью? – язвительно поинтересовался князь.
Не глядя на него, раздраженно ответила:
– Я хотела не мести, я хотела, чтобы он понял, что… Не важно. Пусть мальчика отпустят.
– Каиль, ты не последовательна, – укорил князь.
И шевельнул пальцем, отдавая приказ.
Я проследила за тем, как мальчику возвращают телефон, затем как открываются замковые ворота, и… лорд Сторс стоял там. Не в лесу, куда отогнал свою машину, а прямо за воротами. Один, бледный, неестественно прямой, убитый горем. И когда он сжал в крепких объятиях подбежавшего к нему сына, я поняла, что картинка расплывается, и смахнула набежавшие слезы.
Отвернулась.
Посидела, успокаиваясь. Постаралась отвлечься и уныло посмотрела на свой «ужин». Все та же сырая рыба, соус, зелень, яблоки. Ненавижу упырей. Ненавижу всем сердцем, но… наверное, чтобы их убивать, нужно стать такой же как они. Я такой не была. Мне было тяжело… мне было тяжело, даже от осознания, что княжну Мортем вчера убили, потому что я ее подставила и спровоцировала на нападение. Я…
Я ведь полицейский, моя работа находить преступников, а не карать их, я…
Я посмотрела, как Сторс уводит сына, обнимая за плечи, не отпуская ни на миг, кажется, не веря в то, что вообще получил сына обратно живым.
Стук в двери, и вошел второй тысячник князя. Тэранс был массивен, массивнее Навьена, так что кто есть, кто становилось ясно сразу и даже издали.
Он бесшумно подошел к хозяину, склоненная голова, почтительный поклон, и тихое:
– Исполнители найдены.
– Обращенные? – вопросил князь, задумчиво глядя на меня поверх бокала с вином, который безучастно рассматривал уже некоторое время.
– Частично, – ответил Тэранс. – В основном люди из движения сопротивления.
Я замерла.
Князь пугающе прищурил глаза, заставив похолодеть от этого взгляда.
– Что-то не так, милая? – спросил он.
И это было не просто вопросом. Это было скорее допросом, иначе не назовешь. Одно только радовало – князь был в очках, И мне нужно было что-то делать. Что-то очень-очень быстро делать. Потому что если Даркан вцепится в сопротивление… хана придет сопротивлению. Быстрая и беспощадная. И обиднее всего то, что сопротивление вообще не причем, их тупо подставили. Но если я прямо об этом скажу, я подставлю Навьена. Ведь князь определенно захочет узнать, откуда это знаю я, а там повсюду Навьен!
Черт!
Что делать?
– Странное дело, мне вдруг безумно захотелось снять очки, – с намеком протянул князь.
– Не надо!!! – чуть ли не заорала я. Мгновенно осознала, что произошел явный перебор с эмоциями, и нервно-кокетливо добавила: – Они вам очень идут, князь.
Князь медленно сузил глаза.
Так, кажется, есть шанс, что теперь меня тоже отправят в психушку. Кстати, а неплохой вариант, может продолжить в том же темпе? И главное, Навьен тогда не пострадает.
– Сомнительная перспектива, – медленно сняв очки и небрежно бросив их на стол, произнес князь.
Я судорожно сглотнула, понимая, что все… мне хана.
– Это вряд ли, – улыбнулся Даркан. – Но меня очень заинтересовал один момент.
И не давая мне передохнуть, он этот самый момент обозначил одним коротким словом:
– Навьен.
Мама…
Даркан усмехнулся, намекая что откосить не выйдет, и уточнил:
– Так что у тебя с Навьеном?
Млять…
Мне очень хотелось бы заткнуться. Вот просто взять и заткнуться. Но молчание не всегда золото, и я сказала как есть:
– Он сожрал мой пончик.
В следующий миг у Тэранса вытянулась морда. Выражение лица князя тоже стало поистине непередаваемым, но спросил почему-то именно Тэранс:
– Пппончик?
Я вдруг поняла, что они явно что-то не то поняли. Или даже не знаю, может у них тут какие-то свои заморочки по поводу пончиков?
– Какой пппончик? – все так же Тэранс.
Даркан сидел молча, но уже нахмурился, явно что-то соображая… Он сообразительный, к сожалению.
– Сочту за комплимент, – холодно произнес князь.– Ответь на вопрос моего тысячника. А после лично мне, наедине, объяснишь, как, когда, и при каких условиях Навьен посмел даже думать о подобном.
И от слов Даркана повеяло холодом… ну или огнем, учитывая, что осужденных по приказу князей тупо сжигают, даже без морга.
– Каиль! – тихо, но так что я вздрогнула, окликнул князь.
– Мой пончик с глазурью, – с перепугу мигом ответила я.
В столовой воцарилось напряженное молчание.
И тут вдруг подала голос Грэя:
– Это кулинарное изделие из дрожжевого теста. Углеводы, дрожжи, сахар. Глазурь – дополнительный сахар. Княгиня, мне очень жаль, но подобная пища для вас недопустима. Тысячник Навьен, вероятно сообщил вам об этом, не так ли? А после, дабы гарантированно уберечь вас от вредной пищи, съел пончик сам. Так?
Так. Я даже кивнула, подтверждая.
Только вот я сейчас одного не поняла – а о чем князь с Тэрансом подумали? Посмотрела на Даркана, тот неожиданно отвел взгляд. А я взяла и отвела душу:
– Еще Навьен сожрал мои мюсли!
Князь и Тэранс разом посмотрели на Грэю.
– Мюсли – сухая смесь из овсяной каши и сухофруктов и сушеных ягод. – Тут же отчиталась она. – Продукт быстрого приготовления. Среди людей считается крайне полезным компонентом здорового питания.
И уже мне:
– Княгиня, овсяная каша – это углеводы. Углеводы на данном этапе вашей трансформации запрещены. Тысячник Навьен обязан был устранить данный продукт из вашего рациона. Но я удивлена, что столь интересным… методом. И как ему на вкус?
– С последним куском моего масла умял за милую душу, – пробурчала я, все еще размышляя над моментом с пончиком. – Теперь холодильник совсем пустой стоит. Надо было выключить. А то счетчик намотает, за электричество потом плати…
И тут я подумала, что отпуск взяла за свой счет, значит, зарплаты в этом месяце будет кот наплакал, а мне еще и кредит за этот самый холодильник плати. Хорошо хоть телевизор новый не купила, пусть он был на скидках и консультант очень уговаривал. А потом я подумала – о чем я вообще думаю? Я теперь даже домой не вернусь… Но кредит надо бы выплатить, мало ли. Вдруг выживу, а тут кредит с процентами конскими. Опять же на маму могут повесить, и я…
– Разберусь с твоим кредитом, уговорила, – язвительно произнес князь, и взявшись за бокал, несколько нервно отпил глоток вина, Чтобы в итоге произнести: – Благодарю за информацию, Грэя.
– Всегда рада услужить, – поклонилась вампирша.
– Сама выплачу, – проявила неуступчивость я.
И после повернувшись к Грэе, не удержалась от вопроса:
– А почему присутствующим потребовались объяснения по поводу пончика?
Не знаю, показалось мне или нет, но Даркан вроде как попытался остановить горничную, однако та, приблизившись, почти на ухо мне прошептала:
– Вампиры плохо разбираются в выпечке. В данном случае уважаемый князь и его тысячник вероятно перепутали слова «пончик» и «пирожок», восприняв последнее слово с точки зрения распространенного у человеческого общества сленгового значения.
– Это какого? – не поняла я.
Грэя очень выразительно на меня посмотрела, и с выражением повторила слово:
– Пирожок.
После чего еще более выразительно опустила взгляд.
И до меня дошло, о чем подумали князь и Тэранс. Потом я поняла, что невольно краснею. Потом, что краснею еще сильнее. Потом…
– Я сама выплачу свой кредит, – понятия не имею, зачем я это повторила.
Даркан насмешливо посмотрел на меня, я окончательно решила выплатить самостоятельно, во что бы то не стало и…
– Извращенцы!
На это что князь, что Тэранс вообще не обиделись, более того – они переглянулись и обменялись такими ухмылками, что сходу стало ясно – они извращенцы на сто процентов, но я пока не в курсе даже про один процент их извращенности… Короче пора валить. Хотя валить пора было еще вчера, и позавчера, и…
– Ужин, Каиль, – изящным движением берясь за вилку и нож, напомнил князь.
Да чтоб ты подавился!
– Едва ли я смогу удовлетворить это твое желание, но все что касается извращений… ммм… ты оценишь.
Я посмотрела на князя – он ел, делая вид что сосредоточен на ужине. Я посмотрела на Тэранса – он стоял, делая вид, что изображает мебель. Я посмотрела на Грэю – вампирша вновь приблизилась, наклонилась ко мне и прошептала:
– Князь шутит. Это юмор. И вам совершенно не о чем беспокоиться.
Да ладно!
Мне хватило взгляда на князя, чтобы понять – он вообще нихрена не шутил. И на Тэранса, чтобы понять абсолютно точно – тысячник в курсе, что князь нихрена не шутит. По-моему, в то, что Даркан хороший наивно верила тут только одна Грэя. И то явно потому, что только приехала. Ничего, поживет пару дней в этом аду – быстро изменит мнение.
И тут Даркан посмотрел на меня.
Пристально. Внимательно. Разъяренно.
– Позволь спросить, – разрезая сырое мясо на своей тарелке, произнес он, – и в чем же выражается…
Пауза, и ледяное:
– Оставьте нас.
И не раздалось даже шороха.
Вот кто-то тут был, просто я лично разглядела не всех, пара вампиров скрывалась в тени, а вот уже никого нет, и только Грэя осторожно закрывает дверь за собой, послав растерянной мне напоследок ободряющую улыбку. Толку мне с той улыбки! Лучше вернись! Там в гостиной делать вообще нечего, тут самое интересное же… Да блин! Не уходите хоть кто-нибудь…
– Прекрасный внутренний монолог. Я оценил. Овации требуются?
– Я не в цирке, обойдусь, – ответила раздраженно.
И поняла, что с трудом сдерживаю слезы.
– Я рад, что ты понимаешь разницу между цирком и моим домом, – своеобразно даже похвалил Даркан.
Но от этой похвалы страх начал подниматься в душе, и уже не мутный и пугающий – а леденящий и замораживающий. Мне казалось в груди все покрывается изморозью, и вот еще пару секунд и ледяные иглы проткнут сердце.
– Поэтично, – счел необходимым отметить князь.
Сволочь, а помолчать нельзя? Обязательно комментировать, да?
– Да, – холодно ответили мне.
И мыслей вдруг не стало. Никаких. Вот только что было страшно, и обидно и в целом да сколько можно уже, и вдруг – пустота. Как на северном полюсе – только белая покрытая вечными снегами пустыня и свист ледяного ветра… и все. Вообще все. Лишь удары сердца отдаются в висках.
И это было жутко!
– Впечатлилась? – поинтересовался Даркан, возвращаясь к еде.
И ледяной пустоши не стало…
Моргнув, я посмотрела на князя, который элегантно ел, огляделась по сторонам, взглянула на свою тарелку…
Черт, что все это было?
– Демонстрация, – галантно уведомили меня.
Кажется, я перестала дышать, да и сердце замерло тоже, оставив артерии в полном недоумении, а вены в тихом охненении.
– Мужик, – у меня голос дрогнул, – я всего лишь по глупости села в твою машину и все! На этом моя вина заканчивается, не успев начаться.
Даркан молча поднял на меня взгляд своих пугающих серо-асфальтовых глаз. И я увидела, как в его глазах медленно загорается бешенство. А я… я была слишком напугана только что случившейся «демонстрацией», чтобы на чем-то там настаивать и что-либо доказывать. Поэтому, все, на что хватило меня, это лишь на тихое и практически жалобное:
– Отпусти меня… пожалуйста.
Я знала, каким будет ответ. Я знала это, еще до того, как эту просьбу произнесла. Я все знала, и все равно вздрогнула, услышав спокойное:
– Ни-ког-да.
Вообще – это жутко, оказаться вот в такой ситуации. В полиции говорят, что даже самые отбитые на всю голову садюги и маньяки собственной смерти боятся до одури, и готовы на все, только бы выжить. И не важно, в каких условиях жить, главное это оставаться живым. Я не могла их понять, особенно сейчас.
– Каиль, – Даркан сделал глоток вина, – давай смотреть на ситуацию объективно – если бы ты не села в мою машину, тебя бы уже не было в живых. Навьен, тот самый, с которым у вас внезапно образовались вполне мирные рабочие отношения, убил бы тебя в тот же вечер, под хруст твоего догрызаемого Малисент кактуса.
Судорожно сглотнула, вспомнив взгляд Навьена в тот вечер… да, убил бы. Это точно. Он в бешенстве был.
– Зато убил бы быстро, – почему-то решила вступиться за тысячника я.
– С этим спорить не буду, – согласился со мной князь. – Тебе повезло, что Навьен не интересуется женщинами, так что да – убил бы быстро.
И тут… тут офигела уже я.
– Что? – голос вышел чем-то средним между визгливым и писклявым.
Даже не подозревала, что моя гортань способна на подобные звучания вообще.
– М? – предложил уточнить вопрос Даркан.
Но я уточнять не рискнула. И вообще чувство такое возникло, словно хожу по тонкому льду, и… и где-то на горизонте маячит либо ледяная пустошь полного безмыслия, либо… секс с Дарканом, и второе точно хуже.
– Уверена? – насмешливо поинтересовался князь. – Я могу удерживать твое безмыслие и до, и после, и частично даже во время исполнения супружеского долга. Впрочем, нет – во время не стану, предпочитаю концентрироваться на удовольствии.
И вот он назрел страшный, но действительно крайне интересующий меня вопрос:
– А что, ваша трансформированная форма позволяет получать удовольствие?
И тут бы мне заткнуться, наверное, стоило бы, но как вспомню вполне милые груди княжны Мортем на нечеловеческом и невампирском теле хрен его ведает чего…
– Кстати, чуть не забыл, – Даркан посмотрел мне в глаза и сообщил, – семья Мортем настаивает на твоем присутствии во время похорон княжны.
– Идут нахрен! – сходу ответила я.
Едва заметно улыбнувшись, князь сообщил:
– Что ж, я был гораздо более сдержан, но смысл ответа был примерно тем же.
И я почему-то улыбнулась, но померкла улыбка быстро, едва я вспомнила, что рядом с головой княжны, на пороге стояла и голова кэпа Маера… Да и голова княжны тоже не радовала.
– Ну почему же? Ведь ты хотела ее смерти.
– После следствия и суда, – высказала, стараясь больше не думать о Маере в принципе.
И о том, кто его убил.
– Считай что я судья, а следствие не потребовалось – ты превосходно справилась и сама, – еще одна похвала от Даркана меня напрягла.
И я не знаю, в чем дело – то ли в страхе, что он заставил ощутить в полной мере, то ли в намеке на другие «следствия». Но стало жутковато.
И так, если посмотреть со стороны – то напротив меня сидел аристократичного вида совершенно потрясающий парень, такой фантастически-нереально-красивый, уверенный в себе и словно окруженный ореолом этой уверенности, харизматичный и располагающий к себе с первого взгляда… И этот парень весьма своеобразно, но тактично обо мне заботился – помог моей маме, послал нахрен Мортемов, Грэю приставил ко мне, и даже еще ни разу не изнасиловал, хотя мы уже три дня как женаты, и плевать, что я замуж не хотела от слова – вообще. Но в целом – красивый же парень, заботливый очень… Только вот одна мааааленькая деталь – он гребанный вампир и манящая нежность его обаятельной улыбки, способна смениться хищным звериным оскалом в любой момент.
– Знаешь, – Даркан смял салфетку и бросил ее на стол, – кажется, с меня достаточно!
Это называется – хотела наладить отношения с князем.
– А ты хотела? – с вызовом спросил он. – Неужели? Возможно, ты удивишься, Каиль, но я что-то ни одной попытки наладить хоть что-то не заметил.
Мне хотелось ответить что-то язвительное, но очень напугало пребывание сознания в ледяной пустоши абсолюта безмыслия, и вообще, внутри начала нарастать паника… Да меня просто затрясло от этой паники!
– Каиль, – Даркан определенно хотел встать, но почему-то остался на месте, – давай попытаемся начать все с начала.
Это с какого? Нет, вслух я этого не говорила, полностью парализованная ужасом, но так, в целом, реально интересно стало.
– Это с сейчас, – уточнил князь. – Полагаю, все прежние счета мы сравняли.
Это какие?!
Нелепые вопросы, понимаю, но, мать его – какие счета еще?
Даркан выглядел так, словно реально заслужил премию за Терпение и Благодетель. Хотя с благодетелью это я явно зря, благодетели тут не наблюдалось.
– Хорошо, я поясню, – почти прорычал Даркан. – Ты обманула меня, солгала, практически глядя в глаза, и исчезла, оставив дожидаться тебя у дверей аптечного туалета. Не могу назвать это приятным времяпрепровождением. Особенно когда из упомянутого помещения вышла женщина неопределенного возраста, и, вероятно, неопределенного веса, так как не все весы способны измерить то, что с трудом протискивается в двери.
И тут я представила себе картину – прекрасный парень, словно сошедший с облоги какого-нибудь супер глянцевого издания стоит близ не самого приятнопахнущего помещения в ожидании идиотки, которая по тупости не заметила в какую машину села, а тут появляется ОНА.
