Елена Усачева
Большая книга ужасов 76 (сборник)
Ведьмин маршрут
Посвящается Сумернику —
в память о той сумасшедшей поездке
Глава 1
Приключения начинаются
Я помню всех и сильно скучаю.
Чернов, Мара, Сумерник.
Сумерник – потому что любил сидеть в сумерках и молчать. Из этого молчания и родилась идея поехать куда-нибудь на машине.
– Куда? – настойчиво выспрашивал я.
Ненавижу сюрпризы. От них одни неприятности.
– Прямо по дороге! Какая разница?
Сумерник был высокий и тощий, с длинными, собранными в хвост жидкими волосами. Его острое лицо мне не нравилось. Но он был за старшего.
– Я видел у тебя в шкафу навигатор. Возьмем его и поедем. Вон, до Суздаля. – Махнул рукой в сторону окна, где стояла банка с огурцами.
Навигатор… Он лежал в черной коробочке. И сам был черный, с еще спящим черным экраном.
Нет, мать не говорила заветных слов: «Не трогай навигатор, иначе тебе грозит смерть!» Его просто не хотелось трогать. А Сумерник захотел – и открыл коробку:
– Чего это без инструкции? Юзаный, что ли?
Будь я дома, в городе, послал бы Сумерника куда подальше и ушел на площадку. Но мы были в деревне, тут дальше околицы не убежишь. Тем более Сумерник приехал специально со мной «сидеть».
* * *
– Вы тут поубиваетесь, – категорично заявила мама, когда стало понятно, что я на неделю остаюсь один с родственниками.
Вы – это я и мои двоюродные. Двоюродные свалились на нас внезапно, когда мама уже искала, с кем бы меня оставить. А тут они. Теперь-то мы точно без присмотра ни дня.
Мама уезжала. Она всегда уезжала. Всегда внезапно. Всегда не вовремя. И всегда «пойми, я не могла отказаться».
Я этого не понимал.
Еще эти Черновы. Сам Чернов и Мара. Их привез их отец, брат мамы, и сообщил, что тоже уезжает. Они с мамой час лихо ругались на кухне. Дверь была плотно закрыта, потому что детей не должны травмировать ссоры взрослых. Кричали на совесть – слышно было хорошо. Мать сказала, что не берет на себя ответственность. Дядька орал, что этот дом его так же, как и ее, а поэтому он может привозить сюда кого угодно и когда угодно.
Я их послушал и пошел в комнату. На втором часу родственники начали повторяться, и это становилось скучным.
Чернов уже валялся на моей кровати, уткнувшись носом в планшет. Мара читала. Я чуть о порог не споткнулся.
– Чего это?
Мара стукнула книгой об очки. Сначала я прочитал слово «Оз» как «03» и решил, что Мара хочет стать хирургом. Но книга была о другом. «Удивительный волшебник из страны Оз».
– Это, темный мой родственник, называется «книга». Стопка страниц, переплетенных в обложку. На страницах буковки, – сообщил мне осведомленный брат. Сразу захотелось засветить ему в лоб. Но он опять отгородился планшетом. А технику бить нельзя. Это святое. Хрупкая очень.
Чернов с Марой были сводные. Чернов родной, Мара довесок. «Не наша порода», – в сердцах бросала мать. Мара – от «Тамара» (идиотское имя) – была на нас не похожа. Мы все были высокие и худые, с темными волосами, у всех пацанов челка надо лбом шла вверх. «Как корова языком лизнула», – шутила учительница в началке. Дошутилась. Моя кличка – Корова. Когда слышу со спины мычание, бью с разворота, не оглядываясь. А Мара… она была невысокой, пухленькой и кудрявой. Из приличного у нее были только очки.
Родственники за стеной продолжали ругаться. Мать кричала, что уезжает. Дядька бубнил что-то неразборчивое. Вскоре дядька тихо закрыл дверь и уехал. Мать еще немного покричала, потом умолкла и вышла к нам.
– Так, – сказала она, беспомощно оглянувшись. Мне захотелось зажмуриться, потому что мать в таком состоянии становится ненормальной. Проверено на себе несколько раз. Сейчас в ее голове рождались не самые лучшие мысли.
Ну вот, я так и знал! С нехорошей ухмылкой она взяла телефон:
– Ладно, посидите с Кириллом. Это ненадолго.
Я собрался возмутиться. Потому что Кирилл – это последний человек, которого я хотел бы видеть на каникулах. Но тут вмешалась Мара:
– Кирилл – это наш родственник?
– Нет, блин, гоблин! – ругнулся я и ушел на кухню заваривать чай. Я его завариваю очень крепким. Мне нравится, как он горчит. От крепости у меня зубы пожелтели. Пацаны в классе решили, что я курю. Мать злится. Заварки много уходит, зубы порчу, желудок порчу. Жизнь порчу.
А Кирилл нам жизнь не портит. Он привносит в нее разнообразие – и своим видом, и своими дурацкими идеями.
И вот он появился. Весь такой в запахе бензина и с грязными руками – по дороге его «Нива» заглохла, и Сумерник что-то там делал, чтобы его «ласточка» вновь «полетела». Этой «ласточке» было сто лет в обед, она громыхала, ревела и плевалась вонючим выхлопом. Чтобы закончить образ доисторической ступы Бабы-яги, ей, конечно, не хватало только черного навигатора из черной коробки.
* * *
Сначала все было в меру ненормальным, как это обычно и бывает. Сумерник прикатил в деревню на своей раздолбанной «Ниве», принял с рук на руки любимого племянника и моего двоюродного брата с довеском. Мать улетела в свою командировку. Как водится – обняла, поцеловала, сказала, что любит и будет скучать. А потом хлопнула дверью машины и укатила в город.
Я представил, как было бы хорошо, если бы я остался один: регулярный сон после обеда, неспешные прогулки по окрестностям, тщательное изучение телеканалов, война с Интернетом, который то есть, то его нет, и всяческие другие развлечения с местной живностью – комарами, мухами, крысами и забегающими соседскими курами.
Появление Черновых все испортило. Про Кирилла я вообще молчу. С ним спалить дом у нас шансов было больше, чем без него. Сумерник скучал, полночи смотрел телевизор, а потом долго спал. Проснувшись, молчал. Молчуном был.
На третий день он выдал идею с «поехали». И мы отправились в путь. Никто не хотел, но все смирились. Чернов не желал отрываться от своего любимого планшета. Мара косилась на стопку взятых с собой книг, и я боялся, что она сейчас вытянет из нее самую толстую – ту, что лежала внизу. А мне очень хотелось, чтобы они уехали втроем. Без меня.
В общем, мы совпали в желаниях и полезли в чудо-машину отечественного производства.
В тот день было пасмурно. Такая пора случается в середине лета – то ли дождь пойдет, то ли снег. Состояние мутное. Еще Петька из соседней деревни удачи пожелал. Так и сказал:
– Удачи вам! – и пошел, пиная шишку.
Кто знает, как эта удача выглядит? Может, как раз в тот момент она была еще с нами. А то, что случилось потом, оказалось… кошмаром. А мы-то думали, что были страшно несчастливы в момент отъезда. Но это было самое счастливое мгновение в нашей жизни. Потому что тогда мы еще были вместе.
Сумерник нацелился доехать за день до своего приятеля, там переночевать и вернуться.
– О! Всего сто шестьдесят километров! – сообщил он, отрываясь от настройки навигатора. – За два часа махнем.
И тут позвонила мама. Она всегда звонит вовремя. Я доложил, что у нас все хорошо. Что Чернов играет, а Мара читает. Что Кирилл за нами внимательно смотрит и кормит по расписанию.
Сумерник наградил меня пронзительным взглядом, намекая, что пора ехать.
Все молча забились в машину. Чернов с сестрой сзади, я рядом с Сумерником.
Навигатор бодро выкинул схему дороги, предложив выбраться на трассу, обогнуть областной центр и быстренько докатить до нужной точки.
– Не, я тут знаю дорогу, – сообщил Сумерник, проигнорировав поворот на трассу и рванув по ухабам.
«Нива» зарычала, закачалась на рытвинах.
«Маршрут перестроен», – сообщил женский голос в навигаторе. Голос был терпелив и мягок. Ей пришлось еще несколько раз перестроить маршрут – по дороге у нас не раз была возможность все-таки выбраться на трассу, но мы проехали мимо.
– Ого! – выдал с заднего сиденья Чернов. – А чего это он там пишет?
«Он» – это навигатор. Экран сменил картинку, смирившись с тем, что мы будем пробираться помойками, и выдал информацию, что до пункта назначения ехать двести километров. Чернов оказался самым занудным.
– Давайте по трассе, – заныл он. – Чего столько трястись? Пишет же, что три часа ехать будем.
Навигатор мигнул. Три часа. Двести три километра. Сильно.
– Ничего, прорвемся! – фыркнул Сумерник и переключил скорость. – Машина для того, чтобы ехать, а не чтобы стоять. На трассе пробка. Верняк.
Я подумал, что у Кирилла какие-то проблемы с документами, иначе он поехал бы по нормальной дороге. И поставил воображаемую галочку. С момента его приезда я собирал аргументы на будущее. Если мать еще раз решит позвать Кирилла «посидеть» с нами, я выдам полный список его прегрешений.
Мы жизнерадостно катили по знакомой дороге. Названия еще грели душу: Троицкое, Дмитровское, Ушутино. Здесь мы бывали с матерью, или я про них слышал. Стрелка в навигаторе медленно ползла по карте. Мы шли с разрешенной скоростью. Грузовики пытались сдуть нас с дороги. Они проносились навстречу с регулярностью поездов в метро.
Все занимались своими делами. Чернов смотрел в правое окно, Мара – в левое, я следил за руками Сумерника. Он совершал ими массу бесполезных движений: поправлял волосы, гладил руль, вдруг хватался за ручку переключения передач, щелкал кнопкой рычага ручного тормоза, протирал пыльную панель с датчиками, выщелкивал и вставлял обратно CD-диск, чесал затылок.
Так мы проехали час. У меня пискнули часы.
– Чего это он?
Чернов хоть и сидел днями напролет в планшете, зрение имел острое. Сейчас он тыкал пальцем в экран навигатора со своего заднего сиденья.
– В смысле? – вздрогнул Сумерник.
– Триста пишет.
Я не сразу понял, о чем он. На навигаторе большая зеленая стрелка все так же бодро двигалась по карте. Впереди был населенный пункт Кузьмин. А мы пока ехали по дороге. Она называлась «Речное шоссе». Странно.
– Чего? – Сумерник сбросил газ, машина дернулась.
Еще раньше, чем Чернов, перегнувшись через меня, ткнул пальцем в экран, я увидел на нем: «300 километров».
Я моргнул.
До пункта назначения было триста километров. Навигатор скромно сменил картинку и выкинул «триста один».
– Мы не в ту сторону едем, – разом разрешила наши волнения Мара. Она всю дорогу просидела неподвижно, обнявшись со своим рюкзаком, словно там был спрятан клад.
– А в какую?! – рявкнул Сумерник.
Навигатор показал «302», словно от силы голоса зависело его решение помогать нам или нет.
– Ну вот, видите? – Мара поправила очки.
На мгновение у меня все взболталось в голове, потому что до этого я был глубоко убежден, что мы едем правильно. Знакомые же деревни. Они вели к городу, мы туда с матерью несколько раз ездили.
Попытался в уме представить нашу дорогу, голова закружилась, и я уставился на навигатор.
– Да он просто глючит! – буркнул я, прогоняя неприятные мысли. – Перезагрузить надо.
Сумерник с прищуром смотрел на дорогу:
– Ты пока перезагружай, а мы спросим. Это вернее.
Мимо пронесся грузовик. Машину качнуло. За грузовиком была пустая дорога.
Банальный образ, но дорога и правда похожа на серую ленту. Эта самая лента убегала вверх-вниз и языком зарывалась за горизонт. На горизонте виднелись домики. По сторонам голые поля. Больше на этой дороге никого не было видно.
Я потянулся к навигатору. Руки были неприятно влажными – жарко в машине. Техника долго сопротивлялась, отказываясь выключаться. Потом не хотела включаться. Пришлось ответить на море глупых вопросов, прежде чем экран навигатора начал показывать картинку. Начал – и тут же завис в поиске спутника, который мог бы сейчас определить наше местоположение. За это время «Нива» доскрипела до холма.
«Болотово» – проплыла мимо табличка.
– Какие же болота на возвышенности? – скучающе спросила Мара, вглядываясь в дома за окном.
Домов было немного. Первые два стояли в полной разрухе. А около третьего неожиданно обнаружился старик. Он сидел на лавочке у покосившегося забора и являл собой живую иллюстрацию к детской книжке русских народных сказок: белая рубаха, черные штаны, босиком, лохматая борода, седые растрепавшиеся волосы. У такого старика обычно бывает трое сыновей – двое умных, а третий дурак. И все трое ловят Конька-Горбунка.
– Не подскажете… – начал Сумерник, приоткрыв окно.
Дед не шевельнулся. Даже головы не повернул. Как будто был слепым. А заодно глухим.
– Подойди к нему, – посоветовала Мара. Сегодня она была кладезью мудрых советов.
Сумерник вышел из машины, перепрыгнул канавку, отделяющую дорогу от зелени перед домом, прошел между двумя кустами, цветущими пушистыми белыми кисточками, и склонился над дедом.
В открытое окно потянуло гнилью. В канавке текло что-то явно застоявшееся.
Сумерник два раза задал деду вопрос, показывая на дорогу. Дед не ответил. Сумерник повторил, коснувшись его рукой. Дед ожил, встал и пошел прочь. Сумерник шагнул следом. Остановился. Дед скрылся за крайним развалившимся домом.
– Ой, да ладно! – вздохнул Чернов и вытянул из рюкзака планшет. – Цивилизация давно убежала вперед, а мы все у пенсионеров спрашиваем.
Я заметил, что сижу с открытым ртом, и вспомнил, что у меня тоже есть смартфон. Можно было дорогу и не спрашивать. Мара завозилась, крепче прижимая к себе рюкзак.
Сумерник потопал обратно. Не дошел. Около куста резко метнулся в сторону, крикнув:
– Эй!
Я заметил, как вдоль улицы рванул кто-то светлый. Как будто пацан. Послышалось чертыханье – Сумерник не рассчитал шаг и попал в канаву. Честно, я не собирался злорадствовать, но к лицу приклеилась улыбка.
– Говно они тут какое-то сливают, – буркнул Сумерник, устраиваясь на сиденье. – Дикое место. Один ушел, второй убежал.
– Они тебя боятся, страшный, – не удержался я от комментария.
– Сами они упыри. – Сумерник заметил, что мы все сидим в гаджетах. – Тут связи нет. Поэтому и навигатор глючит. Проедем вперед, разбе-ремся.
– Но мы же на пригорке. – Замечания Мары стали раздражать.
– Бывают такие пригорки, – философски изрек Сумерник и повел машину дальше. Навигатор у меня на коленях ожил:
«Маршрут перестроен».
Экран показал ноль километров.
– Вот, смотрите, – снова перегнулся через меня Чернов и стукнул Сумерника планшетом. – Нам сто шестьдесят километров. Правильно едем.
Кольнула зависть – мой смартфон все еще искал Сеть. Какой же у Чернова оператор?
Мелькнула табличка: направо – Новоселка, налево – Спорново. Там, наверное, все время спорили.
Мы поехали дальше. По сторонам были поля и редкие деревья. Вдоль дороги – кусты. Промелькнул худой строй берез.
– А где машины?
От голоса Мары дернулся даже Сумерник.
– Какие машины? – спросил он.
– Встречные. Раньше были. А теперь ни одной.
И я вспомнил – действительно! К реву нашего мотора давненько ничего не примешивалось, фуры не сдували нас с дороги.
Посмотрел по сторонам. Судя по скрипу кресла, Чернов обернулся:
– Чисто.
– А что вы хотите? – без тени сомнения отозвался Сумерник. – Будни. День. Все, кому надо, уже проехали.
Я поерзал на кресле. Объяснение кривое. Народу надо целый день куда-то ехать.
– Какой у нас ближайший населенный пункт?
Я глянул на экран. Зеленая стрелка ползла по дороге. Так и было написано: «дорога». Справа нарисовалось болото: двойные полосы и подпись соответственная. Подпись слева заставила поперхнуться. «Чертова пустошь».
Пришлось откашляться.
– Чего там? – нахмурился Сумерник.
Мой смартфон предательски ушел в аут, окончательно отказавшись искать Сеть. Поэтому приходилось верить навигатору. Я развернул экран к Сумернику. Он посопел. Ему было что-то непонятно в сочетании слов «Чертова пустошь»?
– Впереди Кожино, там спросим, – сообщил он.
Я снова посмотрел на экран. Кожино. Возможно. Навигатор не предупреждал ни о каких ближайших населенных пунктах. Сумерник всю ночь учил последовательность деревень на нашей дороге? Откуда он узнал о Кожине?
Когда на пригорке показалась деревня, я решил, что нашу машину переставили и мы вновь взбираемся к деревне Болотово – до того все было похоже.
– А ведьмы здесь есть? – подала голос Мара.
– Специально для тебя, – фыркнул Чернов.
– А что же вон там у тебя пишет? Дай сюда!
– Отвали!
Сзади завозились. Я обернулся. Мара пыталась отобрать у сложившегося пополам Чернова планшет. Чернов не давал. Мара стучала по его спине. Нормальные у них отношения!
– А ну тихо! – рявкнул Сумерник и ниже склонился над рулем. – А то высажу!
– У него там Ведьмина падь какая-то, – выдала брата Мара.
Падь еще не логово. Хотя что такое «падь», я не знал. Наверное, это то, куда падают.
Въезд в деревню обозначили густые кусты чего-то очень зеленого. Дома здесь были на удивление бодрыми, но людей не видно. Мы проскочили почти всю деревню, очутившись у крайних домов.
– Ладно! – Сумерник вдавил педаль тормоза, дернул рычаг. – Сидите здесь, я пойду по домам спрошу.
Я посмотрел в лобовое стекло. Пусто. Даже как будто звук услышал: умммм. Стало не по себе. Какого лешего мы вообще поехали?! Лучше бы кисли дома. Нормально бы подрались, дом бы сожгли – все развлечение. А тут в машине и не развернешься толком. Родственники на заднем сиденье все еще возились, уже и не понятно зачем.
Сумерник перепрыгнул канавку, отделяющую дорогу от домов, прошел через кусты.
Я щелкнул ручкой, открывая дверь. Вдруг захотелось уже не ехать, а куда-нибудь идти. Пробежаться по росе тоже было бы неплохо. Я выбрался на обочину, потянулся. Когда-нибудь эта дурацкая поездка закончится
Воздух был как будто застоявшийся. Пасмурно, а ни ветринки. От канавки воняло. Цветущие кусты пахли чем-то приторно-сладким.
Сумерник подергал калитку ближайшего дома. Пошел по тропинке направо. А я повернул налево. Крайний дом. За редким штакетником заметил пацана. Он сидел среди образцово-показательных грядок и что-то там, в междурядье, делал.
– Слышь, – позвал я. – Нам ближайший город нужен. Не подскажешь, как добраться?
Парень непонимающе посмотрел на меня. Лицо его было странно бледным, с яркими точками веснушек. Глаза бесцветные.
– Город, – громче произнес я. – Мы, кажется, заблудились. Ближайший город где? Там? – Я махнул вдоль дороги.
С лицом парня вдруг стало что-то происходить. Оно неуловимо менялось, превращаясь в лисью морду.
Я ахнул и отшатнулся.
И тут же в меня прилетело. Книга.
– Офонарела?! – крикнул я, уверенный, что это Мара. Кто еще на этой земле ходит по улицам с книгами?
Но это была не она. А ее книга. «Удивительный волшебник из страны Оз». Про медиков.
С запозданием вернулась картинка – парень бросил ее в меня и смылся.
Плечо болело. Книга лежала около ног.
На грязно-бежевой обложке была нарисована жуткая девочка, косой Страшила и запредельно кривой Громозека. Или как там его?
– Ну чего? – подошел ко мне Сумерник.
– Психи, – показал я книгу.
– Я тоже никого не нашел. Ну и ладно. Поехали дальше. В любом случае впереди будет что-нибудь крупное. Там и спросим.
Родственники больше не дрались, а надуто смотрели каждый в свое окно. Я показал книгу.
– Откуда? – оживилась Мара. Книги на нее действовали наркотически. Может, она книгозависима? Это не заразно?
– В стране было четыре волшебницы, – скрипучим голосом произнес Чернов. – Две добрые и две злые. Одну злую ты убила.
Ты гляди! А он тоже книжки читать умеет!
– Это чего? – Сумерник устраивался на сиденье. Долго елозил тощим задом, все никак не мог попасть в замок ремнем безопасности.
– Это вот. – Чернов ткнул в книгу. Весь разговор шел мимо меня. Я ничего не понимал.
– Откуда? – повернулся Сумерник.
– Хорошая книга, – отозвалась Мара. – Я читала, но не эту. Там картинки другие были.
– Это который «Волшебник Изумрудного города»? – Сумерник отобрал книгу и быстро пролистал. Мелькнули черно-белые картинки. Местами страницы были в желтых пятнах влаги.
– Это другая! – потянулась к книге Мара.
– Чего всякую грязь в машину тащить? – равнодушно произнес Сумерник и, ловко минуя протянутую руку, через меня выкинул книгу в открытое окно. Я машинально проследил за ее полетом. Качнулись кусты с белыми цветами. Запахло сильнее.
– Две злые, одну злую ты убила! – заржал Чернов.
– Дурак, – насупилась Мара.
Она бы побежала за книгой, но машина уже поехала. Я чуть шею не свернул, оглядываясь. Мне казалось, что парень с лисьей мордой сейчас должен оказаться около кустов. Не оказался.
– Что с дорогой? – спросил Сумерник.
– Ничего, – радостно сообщил Чернов. – Зависло. Нужна иголка, чтобы перезагрузить.
– Понятно. А у тебя?
«У тебя» – это уже ко мне. Мой смартфон все еще был вне Сети.
Навигатор бодро толкал зеленую стрелку вперед. Чтобы никто не сомневался, что он работает, появились названия «дорога», «лес», «болото».
– Нормально. Сейчас куда-нибудь приедем. Надо было обыкновенную карту взять.
«Нива» съехала с холма. Навстречу показалась легковушка.
– О! – обрадовался Сумерник, ткнул машину в обочину, выскочил на дорогу, побежал навстречу, размахивая руками.
Машина пронеслась мимо, не притормозив. За рулем сидел дядька. Рядом кудрявая тетка, а сзади в окне маячил мелкий. Хорошая семья. Надежная.
– Нормально! – сам себя уверил вернувшийся Сумерник. – Сейчас разберемся.
– Я есть хочу, – заныла Мара.
– Ешь, – разрешил Сумерник.
– Что? – подалась вперед Мара.
– А чего, никто ничего не взял? – удивился родственник.
Мы оглядели сами себя и уставились на Марин рюкзак.
– Там книги и мыло, – сообщила она. Я подумал, что мыло тоже сгодится, в нем найдутся какие-нибудь полезные жиры. – А деньги у вас есть?
Все снова посмотрели на рюкзак.
– У меня тысяча, – неожиданно защитил сестру Чернов. Хотя мысль съесть упитанную Мару была неплоха.
– Тогда в ближайшем городе, – пообещал Сумерник.
Но города все не было. Как не было и встречных машин.
Небо не менялось. Мара чем-то шуршала в своем рюкзаке.
Минут через двадцать пустой дороги Чернов спросил:
– А какой ближайший город?
– Юрьев-Польский, – ответил я. Симпатичный городок. Церковь там такая… Историческая. Мать хвалила.
– Поляки там живут, что ли? – хохотнул Сумерник.
– Поля. – Это были вечные шутки. И чего люди обожают показывать свою тупость? – Там поля вокруг. Полесье.
– А ведьмы? – Мара перестала шуршать. Я уже стал думать, что у нее все же есть еда. Или она решила надкусить книгу? Есть уже хотелось в полный рост.
– Какие ведьмы? – очень спокойно переспросил Сумерник.
– Ну Олеся, – засуетилась Мара. – Это Куприн.
– Читать меньше не пробовала?
Мара зашуршала в своем рюкзаке активней. Сейчас Куприна достанет и хряснет Сумерника по затылку. Потом Сумерник отправит книгу в открытое окно. Так мы и будем ехать. Мара книги достает, а Кирилл выкидывает. Интересно, надолго хватит? Спорим, первым сломается Сумерник?
Мара, сопя, копалась в рюкзаке. Громко копалась. Как будто у нее там камни – все что-то перекатывалось и стукалось.
А я подумала, что от книжек в голове рождается каша. То у нее «Волшебник из страны Оз», а то Куприн. Сейчас достанет из своего рюкзака самый толстый фолиант, машину накренит, и мы уже окончательно приедем.
Но мы еще не приехали. На горизонте опять показалась деревня.
– Ой! – раздалось сзади. – Мама!
Я глянул в окно. Никаких мам там не было. Только Мара сидела со своим распахнутым рюкзаком. Сверху книга, на книге зеркало в коробочке. Нашла время, когда на себя пялиться!
Но Мара в зеркало не пялилась. Она растерянно смотрела на Чернова. А Чернов смотрел в окно.
– Чего у вас? – забеспокоился Сумерник.
– Она зеркало грохнула, – буркнул Чернов.
– Оно само. Оно в сумке. Я открыла, а оно…
Ну вот, теперь уже и зеркала стали биться.
Я посмотрел на Сумерника. Он уставился в зеркало заднего вида. Я перевел взгляд, и все вокруг остановилось.
Через зеркало заднего вида шла трещина. Кривая. Как будто бы стукнули. Но никто ведь не стучал. Или кто головой успел въехать?
Я почесал в затылке, вспоминая, была ли трещина раньше. Сумерник молчал, смотрел на дорогу. Значит, трещина была. Иначе он бы что-нибудь сказал.
Но он молчал.
