Елена Темнышова
Здравствуйте! Психология здоровья
«Мы то, что мы едим»
Сейчас более распространено, мне кажется, «психологизирование» любых проблем, в том числе состояния здоровья. Например, что мысли материальны или что мы – это то, о чем мы думаем, или то, что мы делаем.
Все это тоже правда, и одно не исключает другого. Если сравнить жизнь со стройкой, то наши мысли, представления о мире, о себе, об обществе, своем месте в нем, наличие или отсутствие жизненно важных целей – это как бы проект здания нашей жизни, технология, план постройки.
Наличие такого плана, его реалистичность, обоснование, мотивация, наличие навыков для его осуществления и готовность учиться, осваивать новые технологии – естественно, все это влияет на качество «постройки», в нашей метафоре – жизни в целом и здоровья в частности. Сначала здоровья психологического и социального, затем уже и физического.
Обо всех этих аспектах поговорим позже, с конкретными предложениями по улучшению своего «программного обеспечения», жизненного плана – как стратегического, так и тактического.
Однако даже если человек максимально «продвинутый» – или «духовный», или «актуализированный», кому как больше нравится, – но при этом его питание неполноценно длительный период времени, то проблемы со здоровьем все равно рано или поздно проявятся. Иногда сразу в тяжелой форме, иногда «наползут» постепенно, накопятся, умножатся… Такие проблемы человек длительное время не замечает, не обращает на них должного внимания, потому что успевает к ним притерпеться.
Затертая до дыр притча про лягушку в кипятке: если лягушку нагревать в воде медленно, то она млеет, пока не сварится, а если ее бросить в кипяток – она выпрыгнет и останется живой, хотя и обожжется.
В принципе, именно так случилось с моим зрением, потом с аллергией, с другими проблемами непонятного мне тогда происхождения. Причем на ранних стадиях никаких серьезных диагнозов не ставят, предлагают «понаблюдать», а когда дело доходит до выраженных проявлений, то ведь нормального лечения опять нет! И часто спрашивают: «Что ж вы так запустили?!»
Рис. 5. Обмен веществ
Таким образом, я сначала «запустила» зрение до второй группы инвалидности пожизненно. Потом – аллергию: сначала крапивницу, после уже отек Квинке, затем уже то ли нейродермит, то ли экзему, то ли системную красную волчанку… Мнения коллег самой высокой профессиональной квалификации по поводу моих диагнозов сильно не совпадали.
С мастопатией повезло больше: я не успела «донаблюдать» ее до рака молочной железы, как это случилось со многими моими подругами. Но, в принципе, шло именно к этому.
Имея медицинское образование и опыт работы, я уже понимала, что «дело пахнет керосином», что скоро «рванет». Не в одном месте, так в другом. Или во всех местах сразу, как бывает чаще всего. Крайне редко у тяжело больного человека есть только одно заболевание.
Я честно искала, как можно спасти остатки здоровья и жизнь. Выполняла все рекомендации специалистов. Самых лучших из тех, до кого могла добраться. Они искренне старались мне помочь, но часто сами сидели примерно в таких же проблемах, как и я. Плюс-минус, как говорится.
Вот тут и задуматься бы мне, что как-то странно, когда почти все «сапожники» – без «сапог», явное большинство. И еще: проблемы не локальные, захватывают целые системы органов, часто не одну, и прогрессируют, несмотря на «как бы» лечение. Причем разные системы и органы лечат врачи разных специальностей, но с одинаковым неуспехом…
С 90-х годов, когда закон о запрете лечебной деятельности без медицинского образования утратил свою жесткость и лечением всех проблем занялись газета «ЗОЖ» («Здоровый Образ Жизни») и прочая околонаучная, популярная литература, многие мои пациенты стали пробовать все эти волшебные диеты, зарядки и лечебные процедуры на себе, детях и других родственниках.
До меня, как и до других врачей, доходили в основном негативные последствия этих смелых экспериментов. Например, незаживающие язвы после компрессов из соли и льда. Или тяжелые, вплоть до смертельных, аллергические реакции на внутримышечное введение яичного белка. Или нагноение на пол-ягодицы после этой же «целительной» процедуры.
Теперь я понимаю, почему люди шли на эти сомнительные аферы, рискуя жизнью и здоровьем. С одной стороны, они поняли, что забота о здоровье со стороны государства, мягко говоря, сокращается. И надо как-то суетиться самим. И даже та помощь, которая еще доступна, увы, неэффективна. Что новоиспеченная псевдонаучная и псевдотрадиционная медицина часто тоже неэффективны – многих не смущало. Если поиск продолжается, есть шансы найти выход!
Кроме того, сама «поисковая активность» уже является психотерапевтическим методом и часто дает хорошие результаты. Даже сам процесс поиска. Большинство из вас, я думаю, слышали про эффект «плацебо». Это когда от совершенно нейтрального вещества, которое пациент принимает в качестве лекарства, у него наступает существенное улучшение, а иногда и выздоровление.
Многие врачи скептически относятся к эффекту плацебо, однако если бы его не существовало, то не было бы смысла тестировать новые лекарства в сравнении с плацебо. Можно бы было просто давать лекарство и отмечать его эффективность. Однако так не получается. Потому что если средство (лекарство или пустышку, все равно) пациенту дает авторитетный, уважаемый человек или красивая приятная женщина, либо это новое суперсредство известной фирмы, либо это средство уже помогло кому-то, кому человек доверяет, то от 30 до 80 % эффективности обеспечено. В таком случае надо одной группе дать именно лекарство, а другой именно плацебо. Причем и то и другое одинаково оформлены, их дают одни и те же сотрудники, которые не знают, кому они дают новый препарат, а кому просто мел, оформленный под фармсредство.
По итогу группы сравнивают, и если препарат дает положительный эффект, явно превосходящий плацебо, пустышку, то его пускают в производство. Естественно, проверив еще и на безопасность. Если отличия препарата от плацебо несущественные, смысла в его производстве нет. 30 % отличия считается уже приличным показателем.
Кстати, гораздо менее известен эффект «ноцебо», а это тоже очень важный фактор. Попозже подробнее вернемся и к плацебо, и к ноцебо. А пока продолжим разговор про еду.
Увлечение медицины фармакологией можно объяснить – и даже оправдать – многими факторами. Например, тем, что фармсредства дают быстрый, сильный, очевидный эффект, часто спасающий человека от смерти или приводящий как минимум к быстрому улучшению состояния, самочувствия и физиологических показателей. Ну и, естественно, монетизация фармпроизводства очень рентабельна, экономическая выгода от этого бизнеса внушает зависть многим.
Просто посчитайте количество аптек в ближней доступности от вашего дома, и это уже ответ на многие вопросы. Проблема не в том, что фармпрепараты производятся и продаются. Не в том, что это рентабельно. Проблема в том, что большинство именно сейчас часто встречающихся заболеваний априори не может быть «вылечено» при помощи любых фармакологических препаратов. Даже теоретически, по смыслу. И на практике тоже.
Честный врач в любой поликлинике скажет вам, что ни гипертонию, ни диабет, ни атеросклероз любой локализации вы не вылечите фармпрепаратами. Максимум – удастся приглушить симптомы или замедлить процесс. Причем с повреждением других органов и систем в этом же организме. Надеяться, что для вашего сердца реально полезно то, что вредно для вашей же печени, например, – значит полностью выключить здравый смысл.
Если причиной болезни является хронический недостаток важных пищевых веществ, хроническая интоксикация на фоне экологического загрязнения внешней среды или вредных привычек, хронический стресс в связи с неумением человека решать свои жизненные проблемы, то лекарства могут в лучшем случае притупить наше восприятие существующих проблем. Но не препятствовать их дальнейшему развитию.
«Если твоя болезнь называется голод, то лекарством от нее будет пища», – говорил Гиппократ.
За прошедшие почти 3 000 лет в этом смысле ничего не изменилось. Если лечить голод – даже скрытый, даже не голод в полном смысле слова, а нехватку отдельных микроэлементов и витаминов – любыми синтетическими веществами, то эти попытки, увы и ах, не принесут существенного результата.
Так может, стоит вспомнить заветы Гиппократа и Авиценны и обратить внимание на еду? Какую пищу мы едим? Что в ней должно быть и что там есть по факту? Каким образом можно подкорректировать свой рацион и по качеству, и по количеству, чтобы в организм поступали нужные для его работы и обновления ингредиенты?
Ведь наш организм – каждая клеточка, каждый орган – постоянно обновляется. Так называемый «обмен веществ» – это не таинственная эманация внутри нашего организма, а наш обмен веществами с внешней средой.
Одни вещества мы получаем из окружающей среды, другие в нее отдаем, выделяем, выбрасываем. Получаем извне кислород, воду и пищу. В пище должно содержаться все, что нам надо, к тому же в усвояемой, биологически доступной форме. Просто есть землю не получится. Даже воронежский чернозем.
Таким образом, часть «болезней цивилизации» связана с недостатком поступающих жизненно важных веществ. Другие «обменные нарушения» связаны с нарушением выведения ненужных организму веществ, продуктов переработки. Этим занимаются такие органы и системы, как кишечник, почки, кожа, печень, легкие.
Пока количество продуктов обмена адекватно мощности этих органов и систем, со своими задачами организм нормально справляется. Но если яды начинают поступать снаружи с воздухом, водой, едой, то человек начинает чувствовать и вести себя как слегка подтравленный таракан. У него нет сил доползти до плинтуса, да и ориентиры явно «сбиты».
Во времена от Гиппократа и ранее до торжества индустриальной эпохи отравления ядами были либо случайностью, либо криминалом: не то съел или кто-то что-то подсыпал. Сейчас хронической интоксикации трудно избежать, даже проживая в глухой деревне. Тем более – в городе. То есть если раньше средства детоксикации (противоядия) были нужны людям эпизодически, то теперь большинство из нас в большей или меньшей степени нуждаются в них регулярно. Все эти функции ложились ранее на кулинарию и медицину.
Сейчас домашняя кулинария и общепит еще как-то стремятся сохранить за едой ее традиционные функции. Чего нельзя сказать о пищевой промышленности. Стремление растянуть сроки хранения и сделать еду максимально непривлекательной для микроорганизмов приводит к тому, что она практически не портится. Но и нам, если честно, уже страшновато ее есть из-за многочисленных «Е» в ее составе, независимо от того, указаны они на этикетке или нет.
В то же время не у всех есть «домик в деревне». И многие люди, родившиеся и выросшие в городе, других источников пропитания, кроме супермаркета, себе не представляют. Еще одна беда еды – она стерильна или близка к этому.
Опасность пищевого отравления и кишечных инфекций, действительно, серьезна. Именно эти проблемы возглавляли список причин смертности почти до конца XIX века. Эта проблема решена при помощи гигиены, санэпиднадзора, прививок, антисептиков и антибиотиков. Дай Бог здоровья и счастья всем людям, которые это организуют и делают. Однако как «нет худа без добра», так нет и «добра без худа».