Елена Сергеева
Химия

Химия… Строение, состав,

Превращение одних веществ в иные…

Химия… Глаза раз повстречав,

Больше не нужны теперь другие…

1 глава. Фенилэтиламин

Весна пришла непривычно рано, и под ногами теперь вместо белой утоптанной тропинки черное месиво. Пытаясь конкретно не увязнуть и не изгадить окончательно эйр форсы, беру левее и по старой жухлой траве обхожу гиблое место, матерясь на себя за то, что, решив срезать путь, поперся через пустырь.

Неожиданно слышу пронзительный женский визг и вижу, как из темноты белым пятном ко мне несется кто-то.

Замедляюсь, всматриваюсь, пытаясь разглядеть приближающийся объект и еще причину странного поведения, но слабые, через один работающие фонари на соседней улице, не позволяют нормально сделать это.

Белое пятно стремительно увеличивается, приобретает дополнительные детали и теперь я уверен: это девушка. Стройная, с темными вьющимися волосами, что порхают над светлой курткой.

Секунда, еще несколько, и нарушительница спокойствия врезается в меня, и дрожащими пальцами вцепившись в ткань парки, испуганно повторяет:

– Собака. Там собака.

Приобнимаю ее за плечи, пытаясь успокоить, и снова всматриваюсь в темноту, откуда она прибежала, но не вижу никакой псины и даже не слышу отголосков лая.

Галлюцинации у нее, что ли?

Надеюсь, девчонка не наркоманка: я категорично отношусь к подобным шалостям.

Видимо, осознав, что опасность мнимая или что от ее дикого крика собака сама сбежала, незнакомка отскакивает от меня и, хмуря темные красиво очерченные брови, не глядя, оправдывается:

– Извините. Там честно была собака.

Усмехаюсь прозвучавшему обращению и пытаюсь лучше рассмотреть странную особу: длинные стройные ноги в синих джинсах, кроссовки, тонкая куртка на рыбьем меху, копна темных кудряшек, скрывающих лицо…

– Ты боишься собак? – включаюсь в диалог, и она, взмахнув длинными черными ресницами, не слипшимися от нанесенной туши и не кукольно-нарощенными, поднимает на меня взгляд.

Залипаю…

Я видел в жизни карие глаза, но чтоб такие… Чтоб в них было так темно, что можно заблудиться и пропа́сть…

– Больших боюсь, – искренне признается девчонка, пока я, пялясь в черные радужки, пытаюсь разглядеть в них очертание зрачков.

Внезапно смутившись, скорее всего, оттого что я так долго и нагло рассматриваю ее, отводит взгляд, но тем не менее набрав в легкие воздуха, просит:

– Вы можете проводить меня до соседней улицы?

– Вы? – насмешливо передразниваю.

Небрежно приподнимает плечо.

– Мы же незнакомы.

– Матвей.

Возвращает глаза на мое лицо и теперь сама внимательно рассматривает меня.

Растягиваю губы в своей фирменной улыбке, которая не может не расположить, и слышу от нее:

– Аня.

– Ну что, Аня, провожу тебя не до соседней улицы, а до подъезда, – воодушевленно объявляю девчонке, но едва хочу дотронуться до ее руки, как она дергается от меня в сторону.

Удивленно смотрю на нервную особу.

– Не надо. Только до улицы, – выдавливает из себя и отворачивается.

Не надо, так не надо. Настаивать не собираюсь.

Делаю шаг в черноту раскисшей дороги и замечаю боковым зрением, что недотрога следует за мной.

Некоторое время мы идем молча, но тишина какая-то неловкая, неуютная, и чтобы избавиться от нее и утолить свое любопытство спрашиваю:

– Что ты делаешь одна так поздно на пустыре, если… боишься собак?

– Мама заболела. Я в аптеку ходила.

– А поближе к дому нет?

– Там эконом. Лекарства дешевле.

Поворачиваю голову и таращусь на девчонку, словно на инопланетное существо.

Идти через малоосвещенный пустырь, чтобы сэкономить пару десятков рублей?

Хотя.

Приглядываюсь.

Кроссовки, видавшие виды, простенькая курточка. Совсем непохожа ни на кого из моего окружения.

Замечаю, что особу рядом потряхивает и, не пытаясь понять причину: от страха или от холода, стягиваю с себя шарф и преграждаю дорогу.

Она, по инерции двигаясь, налетает на меня и, опалив теплым дыханием, замирает от неожиданной близости. В огромных черных глазах неразгаданный космос, и я зависаю в нем, как в невесомости. Не знаю, насколько долго я путешествую в галактическом пространстве, но добравшись едва ли не до Альфы Центавра, стремительно падаю, поскольку девушка отводит взгляд, и наша связь обрывается.

Стряхиваю с себя этот неожиданный морок и, вспомнив зачем я встал на ее пути, начинаю заматывать длинную вязаную ткань вокруг тонкой шеи, сооружая большой кокон и не обращая внимание на возражения:

– Зачем? Не надо. Сам замерзнешь.

– Ты сделала добро: отправилась за таблетками маме, и получила в ответ добро. Закон бумеранга, – окончательно придя в себя, объясняю свои действия и смотрю, как губы чуда напротив, робко дернувшись, начинают медленно разъезжаться.

На лице Ани появляется красивая искренняя улыбка, от которой, как от поднесенной свечи, невозможно «не загореться» и не растянуть губы в ответ.

– Спасибо.

– Простым спасибо не отделаешься.

Улыбка тут же слетает с ее лица, а в глазах вселенская паника.

– Извини, я не так выразился, – поспешно исправляюсь. – Просто хотел попросить, чтобы ты рассказала что-нибудь, пока мы не придем на нужную улицу или к нужному дому.

Губы девчонки снова растягиваются, преображая лицо, и я любуюсь этой метаморфозой.

– Что ты хочешь услышать?

– Расскажи, что любишь.

Она, не задумываясь, выдает:

– Да ничего такого: читать, петь, гулять.

Ошарашенно смотрю на нее. Эта особа точно не с моей планеты. Девушки, с которыми я знаком, обычно отвечают: путешествия, шопинг, экстрим.

Пока я размышляю над прозвучавшими словами, Аня поворачивается ко мне и задает встречный вопрос:

– А ты? Что любишь делать ты?

– Спасать попавших в беду девчонок, – отшучиваюсь в ответ, но та тянет:

– Я же серьезно.

– Рисовать, – зачем-то выкладываю ей свой секрет, о котором знают единицы.

С разговорами мы доходим до ближайшей улицы, потом до ее дома.

Приближаясь к своей парадной, девчонка начинает заметно нервничать.

– Спасибо, что проводил. Дальше я сама.

– Боишься, что меня увидят?

Неопределенно качает головой, скорее всего для того, чтобы не отвечать.

– Пока.

Она быстро устремляется от меня, а я неожиданно кричу:

– Стой.

Растерянно оборачивается.

Делаю несколько шагов, разделяющих нас.

– Без номера телефона не отпущу.

Аня смотрит на меня глазами-блюдцами, а я быстро выдаю мнимую причину этой необходимости:

– Должен же я буду узнать, как чувствует себя твоя мама. Может быть, еще понадобится лекарство, и я провожу тебя в аптеку.

Девчонка растерянно хлопает ресницами и не знает, как отказать мне.

Задевает?

Да.

И не потому, что обычно интерес проявляют особы противоположного пола, а потому, что отказать мне хочет она.

Нет, я не верю в чушь про любовь. Я прагматик, который пытается всему найти научное объяснение и так называемая любовь – ряд химических реакций.

Всего-навсего в мозге человека синтезируется достаточно «простенькое» соединение 2-фенилэтиламин, которое вызывает эмоциональный и энергетический подъем. За сохранение этих ощущений ответственны «природные наркотики» – эндорфины. Окситоцин порождает у женщин чувство верности и участвует в ощущении оргазма, а оксид азота является сексуальным стимулом, благодаря которому у мужчин происходит эрекция.

Так что всемогущая химия запускает в наших организмах ряд процессов, нацеленных в итоге на сохранение человеческого рода, а людям просто нравится обманываться.

Что же касается Ани: сейчас рядом с ней во мне впервые включилась пресловутая химия и я «чувствую», как выработавшиеся гормоны в мозге, попав в кровоток, распространяются по всему организму.

Это так необычно.

Головой осознаю, что поступаю неправильно: сегодняшняя встреча должна так и остаться случайной и единственной, но не получается остановить запущенный процесс.

Достаю телефон и, продолжая давить своими действиями, требую:

– Говори.

Под моим напором она диктует заветные цифры, но едва произносит их, видимо, испугавшись того, что сделала, сбега́ет в подъезд.

Стою, смотря ей вслед, и улыбаюсь как придурок.

Она странная…

Смелая и пугливая, искренняя и недоверчивая…

Притягательная…

Я думал, таких девчонок не существует.

Домой прихожу на автопилоте и лишь в тепле помещения осознаю: продрог до костей. Только вместо того, чтобы забраться погреться в сауну или хотя бы принять горячий душ, иду в свою комнату и плюхаюсь на кровать, перебирая в памяти произошедший эпизод.

Точно придурок.

– Ты чего так лыбишься?

Вздрагиваю.

Я даже не заметил, как в комнату бесцеремонно ввалился Егор.

Усмехаюсь.

После встречи с космической девчонкой я не перестаю вести себя непривычно.

Отмахиваюсь от своих мыслей и отвечаю брату:

– Да так. Ерунда.

Вру.

Не ерунда.

Аня не выходит из головы и мне до зуда в пальцах хочется взять карандаш и бумагу и попытаться восстановить в памяти ее лицо. Вот только Егор уже тарахтит про какой-то крутой боевичок и, пока не заставит меня посмотреть его, точно не уберется восвояси.

Киваю ему, поднимаюсь, иду к дивану: отмечая, что мне не нравится подобное неуправляемое состояние. Мне нужен ясный ум, чтобы не терять здравый смысл и не находиться в таком расплывчатом сознании.

Фильм – это хорошая идея. Отвлекусь, и все уляжется. Уверен. Ни к чему мусолить произошедший эпизод и подпитывать этот неадекват. Звонить и писать девчонке не стоит.

Пора возвращаться в реальность.

Я не знакомлюсь на улице. Я вообще ни с кем не знакомлюсь: у меня есть девушка.

Так все. Стоп. Амнезия и больше никаких неправильных мыслей.

2 глава. Сумасшествие

«Без номера телефона не отпущу…» – звучит в моей голове твердый голос Матвея, и я будто снова ощущаю себя растерянной и… очарованной.

Весь прошлый вечер и сегодняшний день из мыслей не выходит он…

Какое-то необъяснимое недоразумение…

Как и то, что произошло вчера. Ведь я же ничего не придумала!

Я, действительно, увидела светящиеся глаза, устремленные на меня, и очертание большого пса. Кажется, сердце тогда провалилось в пятки, и я закричала так, словно меня режут заживо.

Начинаю скрупулезно перебирать вчерашнюю встречу, как Золушка, отделяя горох от фасоли. Мрачнею от того, что кажется глупым в моем поведении и, не раздумывая, выбрасываю из памяти.

К чему забивать голову ненужным хламом?!

А вот милые и головокружительные моменты, напротив, аккуратно складываю в копилку трогательных воспоминаний.

– Матвей, – пробую на вкус его имя и мечтательно улыбаюсь.

Оно мне нравится!

Раньше ни один парень не забирался в мою голову, а сейчас… Там какая-то буря в пустыне от перепутавшихся эмоций и мыслей.

Страшно и волнительно.

Прячу лицо в ладони.

Долго еще так будет?

Когда отпустит?

Обязательно должно отпустить, иначе как дальше жить с такой неуправляемой стихией?

Смотрю на вязаный шарф, которым Матвей вчера меня укутал, и тяну к себе. Уткнувшись в него носом, вдыхаю приятный запах парфюма, что сохранили нитки. Утром я хотела его постирать, чтобы вернуть хозяину чистым, но он так приятно пахнет, и рука не поднялась убить этот изысканный аромат едким запахом порошка.

Вообще, вместо того чтобы волноваться, как пройдет завтрашний первый день в новой школе, я, будто безмозглая особа, витаю в облаках.

Ох, как будет больно падать, когда мне утрет нос действительность. Такой красавчик не мог заинтересоваться кем-то вроде меня. Это из ряда фантастики, в которую я не верю.

Вздыхаю.

Переезд в чужой город, новый класс…

Все так стремительно неожиданно и пугающе…

Хотя после того, что произошло, мне уже ничего не должно быть страшно.

Передергивает от неприятных воспоминаний, и я, усилием воли, запираю их в дальнюю антресоль сознания, из которой они неожиданно вывались, как кислородная маска при разгерметизации самолета.

Психолог говорил отпустить ситуацию, ведь переписать прошлое невозможно. Не зацикливаться на случившемся, не винить себя и с оптимизмом смотреть в светлое будущее.

Вот я и пытаюсь.

Гатчина – милый городок под Питером. Мне здесь понравилось, даже несмотря на такую отвратительную погоду (все-таки я южная девочка). Хотя жить в этом месте необходимо всего четыре месяца. Когда получу аттестат и поступлю, как планирую в Первый мед, переберусь в Северную столицу в общежитие и, наконец, освобожу мать от своего тягостного общества.

Звяканье телефона заставляет вздрогнуть. Устремляю взгляд на экран со всплывшим сообщением и впиваюсь в строчку глазами.

«Привет, как мама?»

Номер незнакомый, но я знаю: это написал он!

Интересно, Матвей специально задал такой вопрос, на который я не смогу не ответить?

Улыбаюсь этой мысли до ушей. Хочется верить, что ему не все равно: проигнорирую я его послание или нет.

 «Спасибо. Уже лучше», – строчу без зазрения совести. Парень облегчил мне задачу и теперь не нужно терзаться: отвечать или продинамить.

Нажимаю на кружочек со стрелочкой, и мои три слова улетают к нему.

Не выпуская мобильный из рук, смотрю вверх экрана, надеясь: там «запрыгают» точки, сообщая, Матвей что-то пишет.

И они «прыгают», и я улыбаюсь как дурочка, с нетерпением ожидая появления его сообщения.

«Если понадобится еще пойти за лекарством – пиши. Составлю тебе компанию», – пробегаю глазами по строчкам, словно спринтерскую дистанцию на время, и тут же отправляю: «Хорошо».

Мужественно откладываю мобильный в сторону, посчитав: на этом телефонный диалог иссяк, но буквально через несколько секунд, когда металлический предмет оживает и сообщает о новом входящем, хватаю его корпус, впиваясь глазами в высветившиеся слова.

«Напиши что-нибудь о себе. Какая ты?»

Зависаю.

Ох… Какой сложный вопрос.

Вроде как и в два слова не уложиться: подумает, что я ограниченная, но и переборщить нельзя, чтобы обратного эффекта не получилось. А ведь по этому рассказу сложится первое впечатление обо мне. Вспоминаю нашу прогулку и исправляюсь: второе.

Снова задумываюсь над вопросом: какая я?

Хмурюсь от обидного открытия: обыкновенная.

Вздыхаю и пишу, быстро стуча пальцами по экрану: «Добрая, уравновешенная…»

Останавливаюсь.

Бред!

Стираю.

Морщу лоб, призывая включиться всем шестеренкам мозга и найти хороший ответ, но в голову не приходит ничего сто́ящего, и я вбиваю: «Обыкновенная».

Смотрю на напечатанное слово на экране смартфона, кривлюсь и снова удаляю.

Этот вариант еще хуже.

Секунду размышляю над сверкнувшей идеей и начинаю строчить, едва успевая переносить свои льющиеся мысли в письменное выражение:

«Я не стану себя хвалить, иначе буду выглядеть зазнайкой, но и скромничать не хочу, потому что тогда я тебе не понравлюсь. Если ты правда желаешь это знать, то поймешь сам, общаясь со мной».

Не перечитывая, отправляю. Боюсь опять к чему-нибудь придраться и удалить, а потом гипнотизирую экран, безумно желая, чтобы Матвей написал, что хочет общаться со мной и узнать сам какая я.

Телефон пищит, сообщая о входящем, и я под барабанную дробь сердца читаю: «Значит, буду сам тебя разгадывать».

Прижимая телефон к груди словно сокровище, падаю на подушку, гася в ней визг радости.

Я определенно сошла с ума… Но до чего же мне нравится это сумасшествие.

3 глава. Первый день

 Стою перед зеркалом и рассматриваю себя в школьной форме.

После стольких лет свободного стиля опять ходить в юбочке в складочку, как маленькая девочка, кажется диким, но тут такие правила и не мне их менять.

Вообще, я должна молиться на директора (маминого брата, договорившегося с учредителем на три бесплатных месяца обучения в частной школе для «бедной девочки, попавшей в сложную психологическую ситуацию»).

Передергивает от воспоминаний, снова без спроса выбравшихся наружу страшными тенями прошлого. Безжалостно захлопываю дверь, чтобы они не пробрались дальше.

Произошедшее когда-нибудь оставит меня в покое или всегда будет напоминать о себе?

В комнату заглядывает мама и, просканировав меня, строго бросает:

– Не вляпайся ни в какую историю.

Смотрю в ее холодные глаза и хмурюсь.

В какую историю?

Так обидно: родной человек до сих пор считает, что я сама виновата в случившемся, что все спровоцировала и не может смириться, что пришлось уехать из-за меня из родного городка и снова оказаться без мужчины.

Я уже взрослая и понимаю: она боится стареть и боится остаться одинокой, поэтому готова держаться за абы кого.

Вздыхаю.

Разве когда-то было иначе?

Разве когда-то я чувствовала от нее поддержку?

Нет!

Так на что я рассчитываю?

Мне с детства не слишком повезло в жизни. В то время, когда сверстницы наслаждались любовью, уготовленной им фактом появления на свет, мне приходилось клянчить ее крохи у отца, оставившего меня в пятилетнем возрасте, выпрашивать хоть какую-то ласку у матери, винившей меня во всех неудачах, только потому, что я унаследовала черты человека, которого она ненавидит.

Все. Хватит.

Надо завязывать с этим самокопанием, иначе моральных сил на вливание в коллектив местных мажоров мне точно не хватит.

Небольшое двухэтажное здание из белого кирпича, огороженное забором; название школы, написанное золотыми буквами на зеленом фоне, прикрепленное к решетке перед входом на территорию; парковка, забитая премиальными машинами, из которых маленькими букашками выползают ученики разного возраста в такой же форме, что и на мне.

Набираю в легкие воздуха. Фух.

Так, не дрейфить. Я ничем не хуже их.

Даже если ни с кем не полажу, то перетерпеть придется всего каких-то три месяца обязательного посещения, а потом экзамены.

Справлюсь.

Пристроившись за парочкой лилипутов, иду по вымощенной плиткой дорожке, чувствуя, как противно сосет под ложечкой от волнения. Ненавижу подобное состояние.

Крыльцо, стеклянные двери, две пары накрашенных глаз, впившихся в меня. Ну как же, новое лицо под конец учебного года.

В ответ разглядываю разрисованные физиономии девушек-дежурных.

Они правда школьницы?

Может, стоило хотя бы покрасить губы блеском?

Пройдя по коридору за своими малышами, торможу в маленьком помещении, предназначенном, видимо, под раздевалку для начальной школы.

Так, а где для взрослых?

Возвращаюсь в холл и замечаю нескольких ребят постарше, направляющихся по лестнице в цокольный этаж. Иду за ними.

В раздевалке тоже попадаю под шквал удивленных взглядов, но если мальчики смотрят с любопытством, то девочки, однозначно, надменно. Сразу осознаю: куртка моя слишком простенькая, кроссовки изношены, рюкзак допотопный. Как хорошо, что здесь предусмотрена форма, и я могу хоть как-то слиться и не выделяться белой вороной среди местных модниц.

Класс отыскиваю уже без приключений, спросив у первого учителя, попавшегося на моем пути.

Останавливаюсь перед дверью, морально готовясь войти, и слышу:

– Ты Аниса?

Оборачиваюсь и упираюсь в доброжелательные серо-голубые глаза эффектной светловолосой женщины.

Киваю.

– Елена Анатольевна, – представляется она, по-доброму улыбаясь. – Учитель химии и твой классный руководитель.

– Очень приятно, – мямлю я, а женщина, подхватив меня под локоть, вводит за собой в класс.

– Доброе утро, – произносит она с порога и добавляет строже. – Так, угомонитесь и послушайте.

Когда гул голосов стихает, учительница представляет меня:

– У нас новенькая. Аниса Алабина.

Мельком обвожу взглядом устремленные на меня совсем неприветливые лица и, пытаясь выдержать такой негативный поток внимания, отвлекаю себя подсчетом.

Пять парней, шесть девочек – подвожу итог.

Разве бывают такие малочисленные классы?

Стоп. Это же частная школа.

– Новенькая сейчас?

– Аниса?

– Кто переводится за пару месяцев до экзаменов?

Сыплются вопросы с разных сторон.

– Давайте не будем любопытными, а проявим всю имеющуюся у нас доброжелательность, – взывает «ангел» в этом «царстве тьмы» и, повернувшись ко мне, произносит: – Садись за любую свободную парту.

Стартую к ближайшей и улавливаю голос девчонки рядом.

– Такое чучело.

Делаю вид, что не слышу, но, приземляясь на стул, все-таки ощущаю, как внутри дискомфортно от колючей правды: по сравнению с другими девочками в классе я самая блеклая, а еще тощая и очень высокая, одним словом, жердь.

После химии, словно безмозглая овца, плетусь за всеми на первый этаж к кабинету русского языка.

Сажусь за свободную парту и возле меня сразу собирается несколько человек.

– Ну что, Аниса, ты теперь наша одноклассница и обязана откровенно рассказать, с какой радости оказалась в нашей школе за три месяца до окончания? – голос рыжей девчонки звучит вызывающе требовательно и не подразумевает отказа.

Встречаю взгляд красивых, но таких холодных голубых глаз и инстинктивно вскидываю подбородок:

– Я никому ничего не должна.

Та зло прищуривается.

– Ты, оказывается, еще и невоспитанная!

– Не больше, чем ты, – отбиваю ее фразу, будто шарик пинг-понга.

– Я невоспитанная? – девчонка усмехается и демонстрирует в наглой улыбке идеально ровные и белые зубы. – Я только хочу узнать, не опасно ли с тобой общаться?

Под ухмылки и смешки группы поддержки она, брезгливо касаясь идеально наманикюренным ногтем корпуса моего старенького телефона, морщится и добавляет:

– Ты явно голодранка из какого-то Зажопинска и неизвестно, что от тебя ждать!

– А ты не жди. Просто не общайся, – выплевываю в лицо.

Вспыхивает и, резко развернувшись, покидает класс. За ней исчезает ее свита. Я же каким-то седьмым чувством осознаю: мой длинный язык уже перед вторым уроком заработал себе настоящего врага.

– Круто ты ее, – слышу рядом и, оборачиваясь, встречаюсь с темными глазами брюнетки.

Она вполне дружелюбно улыбается и представляется:

– Майя.

– Очень приятно, – произношу стандартную фразу реально искренне. – Аня.

Девушка удивленно вскидывает брови.

Первый раз за день по-настоящему улыбаюсь. Похоже, подруга у меня тоже будет.

– То официальное имя и я его не люблю, а это только для избранных.