Елена Ронина Туман над Фудзи

– Все сдали?

– Ой, я даже не знаю, люди сдают неохотно, и вообще мне так неловко со всем этим возиться.

– Прямо отказываются?

– Ну нет, почему, говорят, вот найдут банкомат и отдадут.

– Ну вот видишь! Делаем благое дело.

И опять Лиза пошла по автобусу с конвертом с просящим взглядом, сама себя ненавидя.

– Немедленно отдай конверт Марии, пусть сама разбирается, – прошипел муж.

– Ты прав, на следующей остановке так и сделаю.

А Яна, делая вид, что не замечает эту кутерьму, уже говорила в микрофон:

– Богиня Каннон. Ничего вам не напоминает? Ну, название?

Все уже были слегка перегружены информацией.

– Может, принтер? – неуверенно подал голос Матвей.

– Он, конечно, – обрадовалась Яна. – Компания копировальной техники названа именно в честь этой богини. Почему? Вы сейчас сам все поймете. Тысяча одно изваяние богини. Они все разные, непохожие друг на друга. То есть ваши молитвы сейчас будут услышаны тысяча один раз. Останавливаться нельзя. Проходим неторопливо, вглядывайтесь, рассматривайте, но не останавливайтесь. На выходе я вам дам всю подробную информацию. Не волнуйтесь.

– Прямо как у Ленина, – с уважением отметила Инесса.

– А я смотрю, что-то в ней не то, – подытожил Саша, услышав про Ленина.

– Не любите коммунистов? – усмехнулся Вадим.

– Не люблю.

– А чего просить-то? – не унималась Инесса.

– Каннон – богиня-заступница. Спасает от кораблекрушений и разбойных нападений, от всяких пагубных пристрастий.

– Ну нам еще обратно лететь, так что сходим, пожалуй.

– Стало быть, не пьет, – заключил Саша.

Лиза с уважением посмотрела на мужчину. Нет, не за то, что он не любит коммунистов, а за то, что у него совершенно твердая и четкая позиция. А она, получается, как тростинка на ветру. Вот Саша бы никогда не пошел собирать чаевые. Она оглядела группу. Кто бы еще не пошел? Ну, про молодежь говорить нечего, они и деньги не сдавали, но это потому, что им пофиг, пара москвичей, им жалко, это сразу видно. Есть такие люди: делают вид, что не слышат, а на самом деле не разбегутся. Ой, да что там говорить! Но вот и Вадим, и Саша не стали бы заниматься сбором денег по убеждениям. Тут же бы дали ответ в виде твердого «нет».

Храм поразил воображение каждого вошедшего. Какой тут Ленин? Тут даже не про религию. Тут про философию. Про твою защиту. Длинный храм, тысяча богинь, высокие своды потолков. И богини не над тобой, они рядом. В любой момент выступят на твою защиту. Именно так, как они сейчас выстроились. Красивыми шеренгами. Какая мощь идет от этих роскошных статуй! Тут про то, что война может быть мирной. Она должна начаться в умах людей, там же и закончиться. Так прочитала этот строй Лиза. Она наконец-то забыла про конвертик. А что поняли другие? Каждый – свое. Интересно, что впервые они не все подряд обсуждали с мужем, хотя в их семье так было заведено. Японскую информацию они переваривали каждый сам, в благоговейном молчании. Наедине со своими мыслями. Каждый раскладывал по своим полочкам, чтобы точно запомнить, где лежит, чтобы в нужный момент взять и воспользоваться. Главное, не забыть, запечатлеть в памяти и в сердце.

Уже на выходе из храма Яна дала некоторые комментарии:

– Настоящее название храма Рэнго-ин, но публике широко известно другое имя – Сандзюсангэн-до. Храм тридцати трех пролетов. И это не случайно, Каннон имела тридцать три ипостаси, поэтому и просить у нее можно про многое. И построен храм соответственно. Между деревянными столбами ровно тридцать три пролета. Это самое длинное деревянное строение в мире – сто двадцать метров. Храм был основан в 1164 году военным политиком Тайра-но-Киемори по приказу монашествующего императора Го-Сиракава. Император был большим почитателем богини и строительством храма пытался вернуть стране былой мир. Например, распространением буддизма. К сожалению, и здесь был пожар. Погибло большинство фигур, но какая-то часть уцелела. Сто пятьдесят шесть фигур мы сейчас видели в первоначальном обличии. Эта постройка 1249 года. В центре – главная богиня милосердия с одиннадцатью лицами и тысячью руками. На самом деле скульптура имеет только двадцать пар рук, однако на каждой ладони Каннон имеет глаз, способный видеть двадцать пять миров, отсюда название «тысячерукая». Интересная деталь. Эту фигуру создал мастер в возрасте восьмидесяти двух лет. Его имя Танкей. Тысяча статуй Бодхисатвы Каннон, которые стоят по обе стороны от богини. Целых пятнадцать лет вырезали семьдесят скульпторов под руководством великого Танкея. Все статуи покрыты золотом, отсюда блеск и мерцание. Ну что, впечатляет? Да, я тоже очень люблю этот храм.

Старый Киото

А потом они гуляли по старому городу. Какая все же эта Япония разная! И каждый видел что-то свое. Лиза больше ехала сюда за современной Японией, Инесса, как оказалась, доказать что-то своему сыну, представители нашей славной эмиграции просто любили путешествовать. И возможности были, и время. Вадим – да, ему понравилась история. Перед сном в отеле он еще раз старался найти информацию о том, что посмотрели, чтобы вникнуть, понять, разгадать. Лиза поражалась: ученый, доктор наук, ярый атеист, и вот так его захватил буддизм.

Инесса не отходила от своей новой подружки. Та уже где-то купила кимоно, переоделась и вовсю фотографировалась на фоне пагод. Саша с Кирой шли под ручку, улыбаясь друг другу. Строем вышагивали Рита и Николай. Девочка впереди, за ней отец. Вот ведь семейка. Всех веселил и фотографировал Петрович.

– Ну, что вы такие кислые? Так, быстро построились. Вот, молодцы! Снимаю! Все пришлю!

Куда он пришлет? Но не важно. Солнце еще не зашло, на улице было обманчиво тепло, кроны деревьев наконец-то стали красными. Возглавляла процессию улыбающаяся Яна под ручку с Эриком. Лиза подумала: а может, и хорошо, что с нами этот самый Эрик? И ладно, что ворчит постоянно, зато ему трудно ходить быстро, и у остальных есть возможность не торопиться, оглядеться по сторонам. Самые интересные вопросы Яне опять задавал Саша.

– А это правда, что в Японии был Николай II?

– Да! В 1891 году. И, кстати, первое, что он сделал – татуировку в виде дракончика. Но там была целая история. Вы же все знаете выражение «японский городовой»? Наш царь – основной виновник. На него действительно напал городовой, это случилось в городе Оцу, полицейский даже пару раз взмахнул саблей и вроде нанес ему удары. Это случилось практически сразу по прибытии Николая, поэтому визит был тут же прерван. Николай, в то время еще цесаревич, возвращался в Киото после посещения озера Бива. Как Николай оказался в Японии? Большое восточное путешествие с целью знакомства с устройством других государств, их культурами, традициями. Да, наш государь был очень образованным человеком. Николаю как раз исполнялось двадцать три года. Городового приговорили к пожизненной каторге, но через несколько месяцев он скончался в тюрьме. А Николая всю жизнь мучили головные боли, считалось, что те два удара стали причиной.

– Гейша! – Петрович тут же метнулся к женщине в кимоно, показывая на свой фотоаппарат. Та благосклонно кивнула. Мол, валяй, фотографируй, сколько влезет, и улыбнулась мужчине крошечным алым ротиком.

Наверное, это была какая-то ненастоящая гейша. Белила на лице лежали комками, парик на голове немного съехал, а кимоно и вообще в некоторых местах было порвано.

– Это и есть гейша?

– Нет, конечно же, нет! Здесь можно брать кимоно напрокат. Люди приезжают на целый день, переодеваются и гуляют себе, как в древние времена. Интересно же походить по старому городу в оригинальной одежде. Вон сколько Егор Петрович ей комплиментов наговорил. И за этим тоже едут, за вниманием к собственной персоне.

– Ой, а можно?

– Нельзя! Нельзя ни в коем случае! Я все рамки временные ради вас нарушила. Я же вам говорила, вообще-то мы сюда по плану не должны были заезжать.

– А я бы хотела, – замерла Марго. Все остановились и посмотрели на девушку. Джинсы синего цвета, которые та ни разу не переодела. Синяя же с проседью хлопчатобумажная курточка, из-под которой выглядывала черная футболка. Прямые волосы, русого невнятного цвета. – Я бы вот переоделась. Можно?

– Да нет же, Маргарита, нет. У нас на это нету времени. Мы уже выдвигаемся к нашему автобусу и едем дальше. Иначе стемнеет, и просто ничего не увидим. Вы не расстраивайтесь, я вам от души советую. Так лучше будет, это точно. – Яна взяла под ручку своего Эрика и, не оглядываясь, пошла вперед. Но настроение ушло. Исчезло ощущение праздника. А в глазах Марго вспыхнула злоба. Ее взял за рукав Матвей.

– Согласен, жаль.

– Да ладно. Не очень-то и хотелось. – И злость сменилась напускным безразличием.

Храм Фусими Инари

– Храмовый комплекс посвящен богине Инари, богине изобилия, риса и всех злаковых. Вы уже поняли, что рис для японцев – это жизнь, вполне естественно, что эта богиня особенно почитаемая, ей поклоняются, ей несут подношения. Богине Инари посвящены тридцать две тысячи храмов в Японии. Ворота перед вами – как раз и есть те самые подношения. Вы увидите, проходя сквозь них, что на каждой из них иероглифы, это имена дарителя. Тут и богатые бизнесмены, и целые компании. Всего этих ворот десятки тысяч. Но можно заказать и совсем маленькие, умельцы в мастерских вам их с удовольствием сделают за небольшую плату. Те, через которые мы сейчас пойдем, сделаны из дерева, покрыты специальным лаком и тянутся на протяжении четырех километров. Полная дорога занимает два часа, но мы так далеко не пойдем. Кстати, именно на эту гору приносили немощных стариков умирать, а в пруду топили младенцев, которых не могли прокормить. Да, в истории Японии есть немало некрасивых страниц.

– То есть и мы можем такие воротца поставить? – поинтересовался Петрович.

– Вполне. Каких-то несколько тысяч долларов. Ну и подождать придется несколько лет, тут очередь, понимаешь.

– Петрович, не сомневайся! Зато потом вся жизнь – малина! Вряд ли Ирина тебя сюда умирать притащит, больно ехать дорого. – В этот раз всем юмор Инессы понравился.

– Ну и лисы. Они охраняют богиню, являются ее посланницами, как правило, у них во рту ключи, это от зерновых хранилищ. Ну что, идем? Готовы к восхождению сквозь ворота?

Группа резво откликнулась.

– Мы пойдем быстро. Просьба не отставать. Эрик, вы выдержите? Или лучше вам остаться в автобусе?

– Я с вами.

– Ну и хорошо.

Лизу дернула за рукав Мария.

– Что с деньгами?

– Вот конверт. Уж кто сдал, тот сдал.

– Нет, давайте пересчитаем. – И Мария начала методично считать, пересчитывать, сбиваться, выяснять, почему мало, кто сдал, кто не сдал. Почему тогда такая недостача? Она именно так и говорила: недостача. Как будто у них тут все под отчет. Лиза видела, как удаляется группа, поднимаясь по лестнице и заходя в оранжевый лабиринт. В какой-то момент терпение ее лопнуло.

– Все, держите. Сами и отдайте, пожалуйста, Яне, а я побежала за группой, иначе уже не догоню. – И Лиза рванула вдогонку.

Но она внезапно натолкнулась на группу китайцев, которая мгновенно оттеснила ее от своих. Через какое-то время она уже потеряла из виду высокую Яну и палочку с пылающими ленточками. Лиза смело шла вперед, понимая, что все равно все идут в одну сторону. Впереди виднелся лабиринт из ярких оранжевых ворот, все туда, она за всеми. Мгла опустилась в лабиринт мгновенно, в какой-то момент стало абсолютно темно, люди шли практически на ощупь, различая лишь очертания ворот по обе стороны. Где она? Куда она идет? Неожиданно замкнутое пространство лабиринта поделилось на две ветки, и совсем уже было непонятно, куда нужно сворачивать. Лизу, очень спокойную и увереную в себе по жизни, вдруг охватила паника. Сердце бешено билось, она попыталась было повернуть обратно, на толпа двигалась за ней плотной стеной. Она давно так не пугалась. Изо всех сил старалась успокоиться: ну, потерялась, ну, стемнело. Что может произойти? Вот ее сумка, там лежат деньги, телефон, она не на другой планете! Она говорит по-английски. И все равно не могла успокоиться. Ситуация, что она крутится в водовороте лабиринта среди совершенно чужих и счастливых людей, казалась ей каким-то сюром, кошмаром. Почему их так много, почему они все улыбаются? Где ее муж? Где люди, которые в это время должны быть с ней? Она сама не заметила, как дружно зажглись фонарики красивым мягким японским светом. Ее выбросило на островок, где спокойно стояла вся ее группа, включая и мужа, и Яну с Эриком.

– Все собрались? Тогда пойдемте в обратный путь.

Лиза накинулась на Вадима:

– Почему ты меня не подождал? Я чуть с ума не сошла! Я, считай, потерялась!

Муж холодно ответил:

– Мне казалось, тебе интереснее считать деньги.

Лиза не нашлась, что ответить. Она знала вот такую особенность мужа. То он самый близкий и самый понятный, а через секунду перед ней человек, которого она никогда в жизни не знала. Совершенно чужой человек. Или все мужики такие? У нее особенного опыта в мужиках не было. Может, если бы был, то не так обидно бы было. А так пара школьных и студенческих увлечений… И сразу Вадим. Рабочий роман не в счет. К счастью, он не успел разгореться. Нет, ну почему так? Она ведь, когда ей стало страшно в лабиринте, бежала именно к мужу, искала его, а ему вроде как и не надо.

– Нет, ну мы же вообще могли не встретиться!

– Не придумывай. – Вот так вот. Холодным ледяным душем. – Согласись, ты сама виновата.

– Ну, знаешь. Все-таки это твоя знакомая.

– И заметь, я не позволил ей собой манипулировать. Хоть она и попыталась.

Прав, конечно же, прав, во всем прав.

– И тебе меня не жалко? – Лиза сделала последнюю попытку.

Вадим вздохнул:

– Жалко. Конечно, жалко. Но мне больше всего было бы жалко, если бы ты из-за этих своих дурацких денег по этому лабиринту не прошла.

Да уж, она прошла по этому лабиринту. И потом она еще очень долго тот лабиринт вспоминала. Это действительно мистика какая-то, но как будто все духи… Или святые указывали, подсказывали, направляли. И если что, то жестко показывали ошибки. Тот марафон внутри лабиринта еще раз ей продемонстрировал, что может случиться, если она наконец-то не поймет, что нельзя давать собой манипулировать. Как так получается, что чужое мнение принимается за свое? Как можно соглашаться, не подумав? Обязательно нужно научиться говорить «нет», идти своим путем, а иначе можно зайти в круг лабиринта и совсем из него не выйти. А мы ведь ходим по лабиринтам чужих идей, чужих мыслей и не подозреваем, как это опасно. И вот Инари продемонстрировала: опасно. Очень опасно. Важно выйти из порочного круга. И выйти вовремя.

– Давай купим лисичку на память. Брелок хотя бы.

– Конечно. Самую красивую купим.

Еще одна хорошая черта мужа. Он не читал нотаций. Говорил один раз и никогда не вспоминал. Зачем? Все сказано. Или ты услышала и поняла. Или это было бесполезно. Повторение – мать учения – это совсем не про Вадима. Он и преподавал так.

– Я об этом говорил. Нужно было записывать. Если вам неинтересно. Или вы пропустили, то это ваши проблемы.

В автобусе началась раздача слонов. Мария встала посредине и произнесла речь про Яну. «Вы столько нам показали и так понравились, что вот вам наш гонорар». И вот тут… Тут Лизе стало еще хуже, чем раньше. С самого начала всей этой истории. Яна выступила с ответной речью:

– Я не могу сказать, что вы меня этим конвертом оскорбили, но если бы на моем месте был японец, то он бы никогда его не взял.

Весь автобус тут же начал поворачивать головы в сторону Лизы. Господи, стыд какой!

– Мне неловко вас обижать, и я этот конверт возьму, – Яна тяжело вздохнула. – Но поймите, это абсолютно неправильно. И никогда так больше в Японии не делайте. Поехали, и я вам расскажу, что японцы думают обо всем этом.

Автобус тронулся, и Яна опять взяла микрофон.

– Понимаете, у меня очень хорошая зарплата. Я этой зарплатой довольна. Я в Японии живу достаточно долго, и мне очень нравится философия японцев. Они довольны своей жизнью. Работой, домом, зарплатой. Они совершенно точно знают, сколько они получают, и знают, что они деньги заработали, и они этого достойны. Поэтому они счастливы. Они самодостаточны. Это важно. И еще японец никогда не хочет быть кому-то должен. Это очень неприятно для японца. Вот давайте разберем эту ситуацию, чтобы было понятнее. Я провела экскурсию и получила вознаграждение. Надеюсь, вы остались довольны моей работой. Вы уехали, мы с вами никогда больше не встретимся. И вот вы мне даете эти деньги. Но я же не смогу больше ничем с вами расплатиться! И получается, я вам остаюсь должна.

– Так нам же понравилась ваша экскурсия!

– А за это, я еще раз вам объяснила, я получила хорошую зарплату. Да, и еще мне очень нравится японская поговорка: «Торчащий гвоздь получает по шляпке». Эта пословица очень о многом. Если мне что-то непонятно в японской жизни, я тут же про себя проговариваю эту фразу, и через какое-то время все становится ясно. Такая вот загадочная фраза.

Яна рассмеялась, а Лиза шепотом произнесла:

– Кошмар. Просто стыд и позор.

– Плюнь и забудь.

Еще и за это она любила своего мужа. Он ее отчитал вначале, но сейчас он с ней вместе. Вся эта история с конвертом – вроде бы мелочь, но неприятный осадок остался.

Мясной ресторан

Длинный день. Посмотрели массу всего, но не увидели обычную жизнь японских людей.

– Если есть силы, то я готова еще с вами погулять по городу, помочь вам купить сувениры. Хотите?

– Конечно! – Народ вывалился из автобуса и гуськом направился за Яной.

– Мы? – Вадим вопросительно посмотрел на Лизу.

– Нет. Лично мы не готовы. Нужно делать перерыв: и в рассказах о Японии, и в слушании даже самой умной Яны. Мы уже сто пятьдесят часов не были только вдвоем. И, кажется, еще долго не будем. И так резко похолодало. Давай пойдем в отель, немного утеплимся и отправимся на поиски какого-нибудь японского мяса. Оно же должно быть здесь нереально вкусным?

Так и сделали. Улицы Киото были на редкость пустынными. Народ навстречу им практически не попадался. Так, несколько одиноких прохожих, идущих быстрым сосредоточенным шагом, смотрящих себе под ноги. Понятно, их гостиница располагалась на окраине города, тихий спокойный район. Жизнь бурлила в центре, не здесь. По трипэдвайзеру Вадим нашел мясной ресторан, идти до него нужно было минут тридцать, но это не страшно. Зато их только двое. И можно не бежать. Не бояться, что они потеряются. Лиза содрогнулась своим воспоминаниям в храме рисовых лисичек. Хорошо, что они купили тот брелок. Теперь он всегда будет напоминать ей об Инари, о том, как важно оставаться собой и слышать сначала свое мнение, а потом уже чужое.

Ресторанчик оказался маленьким и уютным. Кроме них в зале было всего три человека. Один, видимо, командировочный, именно так для себя его определила Лиза. И влюбленная парочка. Среднего возраста парочка никуда не торопилась. Бутылка вина, огромные стейки на тарелках.

– Я тоже так хочу.

– Значит, так и будет.

– И готова сегодня съесть мороженое из зеленого чая. Ведь как интересно! В первый день мне неприятно было про это даже подумать! Ну что это за мороженое? Из чая! А сейчас уже вспоминаю о недоеденной порции с сожалением. А вдруг оно было вкусным, а я не распробовала?

Они заказали бутылку итальянского вина, графин воды и по большому стейку. Мясо жарили прямо в зале, за небольшим стеклом. Можно было наблюдать за работой повара, на время жарки включали вытяжку. Она работала достаточно громко, но это не раздражало.

Вадим разлил вино по бокалам. Стало быть, здесь это нужно делать самостоятельно. И правильно. Что они, вино себе налить сами не в состоянии?

– А расскажи мне про эту Анну. Почему вы расстались?

– Нюра, ее все звали Нюра.

Вадим неожиданно откликнулся мгновенно. Он был из тех мужчин, с которыми непонятно, что будет дальше. Как он среагирует на тот или иной вопрос? Он мог замкнуться, обидеться, все что угодно. А здесь вдруг так встрепенулся. Как будто ждал этого вопроса. Она все же не до конца знала своего мужа. И никогда бы не узнала, если бы не сегодняшняя поездка.

– Честно говоря, меня потрясло, что Нюры больше нет. Не могу сказать, что я о ней думал. И уже, наверное, лет десять вообще не вспоминал. Может, и больше. Ты пойми, не обижайся и ничего себе не выдумывай, не додумывай. Но та женщина действительно очень много значила в моей жизни. Ты видишь, какая у нас связь с мамой? Это неправильно, я знаю, такие связи нужно обрывать, от них нужно уходить. Я имею в виду связи с матерью, чтобы не получился треугольник Карпова. Ты знаешь про этот треугольник?

Лиза помотала головой. Любит же муж везде научную базу подвести. Она же его про Анну спросила. А он про мать, про Карпова. Что за человек?

– Равнобедренный треугольник. Жертва, спасатель, палач. И очень часто мать (родитель) выступает в роли жертвы. Я тебя родила, растила, жизнь положила, ты должен. А ребенок является спасителем. Если вдруг ему это дело все надоедает, то он сразу же моментально переходит в ранг палача. Он отказывается от матери, она его начинает во всем обвинять. И он уже к этому времени мать ненавидит. Наверное, я очень издалека начал, но сам много об этом думал, а сегодня эти мысли вернулись. С кем мне еще поделиться? Ты для меня сейчас самый близкий человек.

– Я рядом. И всегда тебя пойму.

– Так вот, мама никогда не была никакой жертвой. Она была другом. И когда та связь началась, представляю, каково ей было. Да, если еще раз с самого начала. Мы познакомились в пансионате. Нюра с семьей отдыхала, я – с матерью. Мама еще в пансионате все поняла про нас с Нюрой. Она догадалась, что это серьезно. Она меня очень хорошо знает, чувствует. И видела, что меня закрутило. Там ничего не сказала. А когда уже в Москву вернулись, мы вошли каждый в свою привычную жизнь, она вызвала меня на разговор. Причем не к слову, за ужином, нет. Все очень конкретно. До сих пор помню каждое ее слово. Как мечом тогда по горлу: «Все вижу и все понимаю. И я не буду истерики тебе закатывать. Ты мой сын, и я всегда на твоей стороне». То есть ты понимаешь, как правильно она расставила акценты: «Я всегда на твоей стороне». И дальше. «Есть чувства, с которыми бороться невозможно. Любовь, страсть, болезнь, наваждение. Это ты потом поймешь, что это было. Через много лет. Сможешь осознать и правильно оценить. Но в любом случае нельзя это называть большим счастьем. В утешение скажу, что только очень немногим удалось прожить свою жизнь, не столкнувшись с чем-то подобным. Так вот, я тебя призываю только к одному. Постарайся не стать сволочью. Что я имею в виду? То, что тут все строится на обмане. И втянуто в эту историю много народу. Это не только любовь двоих. Тут другое. И она в ситуации более сложной, чем ты. Дай ей время разобраться и принять решение. Отойди в сторону. Она должна сделать этот выбор. Не дави. А если она его сделает, если ты уверен, что это твоя судьба, то я тебе поддержу».

Лиза была поражена услышанному:

– Ей было не просто все это сказать.

– Это я уже потом понял. И понял, что она имела в виду. Все правильно. Разница в возрасте, ребенок, муж, что люди скажут, моя судьба, мое будущее. Мать всегда очень меня любила и уважала. Она уважала мои решения. Вот что самое важное. Я тогда впервые очнулся. Улетела дымка, в которой я жил, с глаз упала пелена. Мы тогда первый раз с матерью поругались, а Нюре я задал конкретный вопрос:

– Что дальше?

– Тебя что-то не устраивает?

– Все. Меня все не устраивает. Я тебя люблю.

Ее слова тоже стали для меня шоком. Я впервые вдруг задумался, а что для нее значили наши отношения? Положа руку на сердце, сначала я даже обрадовался, потом разозлился. Я тогда находился в каком-то больном состоянии. Сегодня врачи определили бы у меня модное биполярное расстройство. Все симптомы под это состояние подходили. Бесконечные смены настроения. От дикой радости до жуткой депрессии. То я зарывался в одеяло, не мог встать с кровати, иногда мне казалось, что выход один – это самоубийство. Я ее ревновал к мужу, ненавидел, пытался для себя хоть как-то что-то объяснить… И ничего объяснить не мог. А потом, наоборот, был счастлив до безумия, меня любит самая лучшая в мире женщина. А еще я ни на секунду не забывал тот разговор с матерью. Мне было бы гораздо легче, если бы она на меня тогда накричала, не поддержала, сказала, что той самой сволочью я уже давно стал. А вот эта ее поддержка очень меня отрезвила. Я растерялся.

Та связь тянулась пять лет. С перерывами, разрывами, хлопаньем дверьми, расставаниями навеки. Я ее ужасно мучил. Пытался копаться в ее отношениях с мужем. Мол, что ты и где ты. Она молчала, пожимала плечами. Мол, не устраивает, пошел вон. И я уходил. И все начиналось снова. А потом она уехала. Леву, это ее сын, муж отправил учиться в Швейцарию. Она поехала за ним. Какой-то там у них скандал произошел. Нюра к сыну была безумно привязана. Она не могла смириться с его учебой в другой стране, с расставанием надолго. Она выторговала тогда для себя какую-то квартиру в Женеве, чтобы быть у сына под боком. И отчалила. Я не представлял, что это навсегда. Планировалось, что она уезжает на год, до следующих каникул. Потом в лицее случился карантин, они не смогли приехать. А потом ехать просто уже стало не к кому. У ее мужа появилась другая семья. Мне так объяснили. Может, это было как-то по-другому. Но за два года я и переболел, и выздоровел, и смотрел уже на ту историю совершенно с другой высоты взглядов.