Елена Прибыльцова
Украденное счастье
Он налил стакан вина и залпом осушил его. Стало немного легче и теплее после стылого воздуха осеннего леса. И всё же Джек не снял плащ, а шляпу надвинул на глаза.
Жизнь кое-чему научила, но, видимо, он начал забывать эти уроки, если оказался здесь, да ещё на ночь глядя. Джек снова налил вина, но не успел он поднести стакан к губам, как дверь шумно распахнулась, и в трактир вошли шестеро мужчин.
Джек осторожно поднял голову и исподлобья стал рассматривать мужчин. Одеты они были довольно просто, зато удобно для верховой езды. Все они были вооружены, и Джек поневоле насторожился. Они могли быть кем угодно. Главное, что это не были ни полицейские, ни тем более головорезы шайки Кривоглазого Юбера. Джек вздохнул чуть спокойней, но заставил себя прислушаться к разговору пришедших.
Пятеро уже разместились за одним столом и принялись разглядывать, хороши ли служанки в этом заведении. Джек собрался было выпить вино, но пригляделся к тому, кто остался поговорить с хозяином. И вдруг он услышал то, что заставило его сердце перестать биться на мгновение.
– Рад услужить, господин де Бриссак. Для вас всё самое лучшее.
Джек чуть не выронил стакан из дрогнувшей руки. Он впился взглядом в того, кого трактирщик назвал де Бриссаком. Тот вынул из кошелька на поясе монету и протянул хозяину трактира. Джеку никак не удавалось разглядеть лица мужчины, пока тот, наконец, не обернулся. Атаман чертыхнулся, прикрываясь ладонью.
Как и описал Клод, молодой де Бриссак оказался привлекательным, с благородным, но слегка высокомерным выражением лица. Такому ничего не стоило очаровать юную девушку, ещё ничего не видевшую в жизни.
– Вот ты какой, Луи де Бриссак, – сквозь зубы прошептал Джек, не осознавая, что в открытую рассматривает своего соперника.
Тот снял шляпу, направляясь к своим спутникам за столом. Волосы у него оказались русыми, стянутыми на затылке лентой, а глаза какими-то серо-голубыми.
Джек скривил губы. Де Бриссак чем-то напоминал де Брийона, и симпатия Элизы к Андре стала отчасти объяснима. Но легче от этого не стало, и Джек стиснул зубы.
– Чего уставился? – прозвучал резкий высокий голос с нотками недовольства и подозрения.
Джек поспешно опустил глаза. От мысли, что он совершил непростительную ошибку, у него застыла кровь.
– Прошу прощения, господин, – прохрипел он, пытаясь до неузнаваемости изменить голос, – ваше здоровье!
Джек сделал вид, что делает глоток, но на самом деле едва пригубил вино. Он всё ещё был достаточно трезв, и эту ясность ума ему следовало сохранить.
Джек лихорадочно размышлял. Возможно, ему нельзя оставаться здесь ни одной лишней минуты. Стоило ли рисковать ради возможности узнать что-то от самого де Бриссака? На мгновение у него возникла мысль убить молодого мужчину. Но что даст ему смерть соперника? Джек усмехнулся, поняв, что не сможет так подло выстрелить в человека, не причинившего ему в действительности никакого зла.
Атаман осторожно глянул исподлобья, снова делая вид, что пьёт вино. На него слишком пристально глядел вспомнивший его толстый неопрятный трактирщик.
И Джек сейчас не сомневался, что тот вспомнил, что не далее как сегодня, уже побывав здесь, он спрашивал о пропавшей юной графине. И теперь, когда, несомненно, о том же самом говорил с ним де Бриссак, хозяин трактира не мог бы промолчать.
Трактирщик вышел из-за стойки, а Джек нервно вцепился в край деревянного стола. Не сомневаясь в намерениях пожилого мужчины, Джек резко поднялся и быстро зашагал к двери. Слишком быстро, рискуя вызвать подозрения, но медлить было ещё опасней. И Джек словно видел, как трактирщик, наклонившись к де Бриссаку, что-то шепчет ему и его людям, кивая на подозрительного посетителя.
Джек не выдержал и обернулся в дверях. Трактирщик действительно указывал на него рукой, а де Бриссак пристально смотрел, готовый рвануться вдогонку. Джек хлопнул дверью и стрелой кинулся к стойлам.
– Пора уносить отсюда ноги, дружище. Давай, не подведи меня, – взлетая в седло, проговорил Джек и нарочно направил Рейвена в противоположную от форта сторону. – Так надо, мой мальчик, – успел он объяснить умному животному.
– Стой! – услышал он окрик. – А ну стой!
Джек узнал голос де Бриссака. Он выхватил пистолет и выстрелил через плечо, не глядя и не целясь. В ответ до него донеслись ругательства и выстрелы.
Левое плечо обожгло огнём и Джеку оставалось лишь радоваться, что кто-то оказался не слишком удачлив и меток. Рейвен как молния мчался сквозь лес, спасая седока от погони. Бриссак, едва не заблудившись в темноте, был вынужден отказаться от преследования. Луи был искренне взволнован исчезновением невесты, и ему даже любопытно было и самому отправиться на её поиски.
Но схлопотать пулю из-за этого? Луи выругался. Нет, на это он не согласен!
***
Джек был вынужден остановить Рейвена. Он знал свои собственные силы и понимал, что ему никак не дотянуть до форта. Было слишком далеко, а рана сильно кровоточила. В глазах уже темнело, а голова кружилась. Джек оторвал от рубашки пару полос и, затягивая узлы зубами и здоровой правой рукой, перевязал рану как можно сильнее и туже. Сцепив зубы от пульсирующей и растекающейся боли, Джек снова натянул поводья и чуть ударил Рейвена пятками во взмокшие от скачки бока.
– Ну же, Рейв, дружок! Теперь вся надежда на тебя. Домой, мой хороший!
Слегка отдохнувший Рейвен снова охотно поскакал галопом. Потерявший счёт времени Джек из последних сил старался держаться в седле. Раненая рука немела, но боль не утихала. И молодому мужчине казалось, что только мысли об Элизе удерживают его в сознании. Только желание увидеть её придаёт ему силы. И если ему суждено умереть, то на её руках, ещё раз взглянув в её глаза, с её проклятьем или её прощением.
Рейвен встряхнул головой и заржал, переходя с галопа на рысь. Обессилевший Джек наклонился вперёд, потрепал жеребца по шее.
– Домой, мой хороший, домой. Может, хоть тебе там будут рады.
Жеребец снова затрусил рысцой, а когда остановился, Джек, державшийся за его шею, рухнул вниз, теряя сознание.
– Элиза! – выкрикнул он.
Но это был лишь шёпот. Её прекрасное улыбающееся лицо было последним мелькнувшим образом в глубокой чёрной яме беспамятства.
***
Элиза зажгла все свечи и подбросила дров в камин. Вздрагивая от холода, она упрямо стояла у раскрытого окна, всматриваясь в ночную темноту леса.
Элиза обхватила себя руками, пытаясь сдержать дрожь. Она заставила себя отойти от окна и закрыть ставень. Но если минуту раньше она дрожала от холода, то теперь страх за Джека заставлял её кровь стыть в жилах. Колени бессильно подгибались.
Элиза метнулась к изножью кровати, упала на колени и, судорожно сцепив пальцы, принялась горячо молиться. И сильнее страха её жёг стыд.
«Господь Всеведущий! Где же Джек? Сделай так, чтобы он простил меня! Пресвятая Дева! Верни его! Верни мне его живым и невредимым! Я люблю его! Люблю!»
Сердце у неё сжалось, горло сдавило спазмом. Но хлынули слёзы, и стало легче.
«Джек! Возвращайся! Любимый мой! Вернись! Не оставляй меня!»
И казалось, что войди сейчас Джек, даже пьяный и злой, забрызганный дорожной грязью, она и тогда кинулась бы ему на шею. Но горели, оплывая свечи, потрескивали и догорали дрова в камине, а ожидание было напрасным. Джек не возвращался.
Элиза не сразу поняла, что она заснула, сколько прошло времени, и отчего она очнулась. Она прислушалась к пугающей тишине. Ей вдруг послышалось конское ржание, и девушка кинулась к окну.
«Неужели показалось? Послышалось? Или это на конюшне? – с гаснущей надеждой и растущим отчаянием думала девушка. А если с ним что-то случилось? Господи, не допусти! И снова заржала лошадь. А если это всё же он? Ведь это так легко проверить!»
– Джек! – изо всех сил закричала она в окно.
Ответом ей было только ржание, но Элиза одержимо кинулась к двери. Разбуженный её криком Андре бросился следом за сбегавшей по лестнице девушке. А Элиза уже с визгом отбивалась от объятий Мориса, пытавшегося понять, на кого он наткнулся.
– Э, да это же наша красотка! Да тише ты! Уж меня-то могла бы и не бояться, – будто обиделся он.
– Джек! Он вернулся, – пыталась объяснить Элиза обоим мужчинам, не дававшим ей ступить дальше ни шагу.
– Я ничего не слышал, – пожал плечами Морис. – А Джек свистит так, что только мёртвый не проснётся.
– Мёртвый? – пробормотала Элиза, побледнев. – Нет!
– Ну что за девчонка! – усмехнулся и восхитился Морис вслед убежавшей девушке.
Элиза беспомощно ждала, пока Андре сдвигал засов. Из-за ворот снова донеслось конское ржание. Морис, последовавший за ними, чертыхнулся, не желая поверить, что случилось несчастье. Истошный женский крик убедил его в обратном.
– Джек! – отчаянно рыдала над лежавшим на земле атаманом девушка.
– Чёрт возьми! Да он жив! – заявил радостно Морис, чувствуя пульс на его шее. – Но от вашего крика очнётся вряд ли! Разве что оглохнет.
Элиза всхлипнула и зажала себе рот рукой.
– Надо будить остальных, – растерялся Андре.
– Некогда, – не согласился Морис. – Мы донесём его и вдвоём с тобой.
Элиза шла следом, ведя в поводу Рейвена, усталого и, может, оттого послушного чужой руке. Немного поспорив, мужчины уложили своего атамана у очага в зале, расстелив его плащ на полу. Андре принялся ворошить угли и раздувать огонь.
А Морис то пинками, то криками стал будить спящих мужчин. Элиза, увидев, как мертвенно бледен Джек, снова вскрикнула.
– Джек, ты слышишь меня? – теряя самообладание, повторяла она. – Джек!
– Уведи-ка её, – шепнул Морис де Брийону. – Только бабьей истерики нам не хватало.
– Он ранен, – испуганно твердила Элиза, глядя то на окровавленную повязку, то на свои испачканные в крови руки и платье.
– Ступали бы вы наверх, мадмуазель, – осторожно заговорил Морис, опускаясь рядом с ней, – мы позаботимся о нём.
– Нет, я останусь! Я нужна ему! – уже с мольбой твердила девушка.
– Чёрт возьми! Ему нужна помощь, а не ваше бесполезное присутствие, – пробурчал Морис, разматывая повязку на плече.
Элиза снова сдавленно вскрикнула при виде крови и раны.
– Андре, да уведи ты девчонку. Ей-богу! – подтвердил Симон. – От тебя самого проку не больше.
Де Брийон не обиделся на отчасти справедливый упрёк. Тут обойдутся пока и без него.
– Нет! – снова как вечером вырывалась от него Элиза. – Я не уйду! Я нужна ему! Джек! Не умирай!
Андре хватило терпения и решимости не обращать внимания на её протесты и сопротивление и снова тащить её верх по лестнице. Элиза взвизгнула, услышав щелчок замка, и принялась одержимо кричать, чтобы её выпустили. Обезумевшая от волнения и беспокойства, девушка долго колотила в дверь то крепко сжатыми кулачками, то каблучками своих туфель. Выбившись из сил, Элиза осела на пол и беспомощно разрыдалась, комкая пальцами испачканный в крови и грязи подол алого платья.
«Он не может умереть! Господи! Не допусти! Я должна ему сказать, что люблю его! Он должен это узнать!»
***
Острая жгучая боль вырвала Джека из беспамятства. Не было сил открыть глаза. Но Джек начал узнавать голоса тех, кто был рядом. Вот Симон добродушно ворчит и радуется, что рана сквозная и не надо доставать пулю. Серж посетовал, что он еле успокоил и завёл в стойло оставленного у крыльца Рейвена. Ришару казалась пустяковой рана, а Морис вслух размышлял о том, куда занесло Джека, и от кого тот схлопотал пулю.
– Не пойму я его, – ворчал Симон. – Сначала сам притащил девчонку сюда, а теперь сам сбегает от неё. Может, ты, Брийон, нам что объяснишь?
И Джек, вслушиваясь в голоса мужчин, которых был рад ощущать рядом с собой, принимая их заботу, понял, что не слышит ни единого вздоха той, чья любовь была ему дороже жизни. Джек разлепил пересохшие губы и, наконец, открыл глаза.
– Чёрт бы тебя побрал, де Брийон, но как же я рад тебя видеть, – прохрипел Джек, пытаясь приподняться и убедиться, что Элизы действительно нет рядом с ним.
Все тут же окружили очнувшегося атамана, наперебой расспрашивая о случившемся.
– Потом, – пообещал Джек. – Потом расскажу. А куда ты уже успел спрятать её от меня, де Брийон?
Андре и Морис переглянулись, спохватившись.
– Она так кричала, что Брийон закрыл её у тебя наверху, – пробормотал Морис. – Твоя пташка так волновалась за тебя.
– Это верно, – охотно подтвердили остальные.
А промолчавший Андре побледнел.
– Там слишком тихо, – вдруг понял он.
– Мы с тобой не договорили, де Брийон! Морис! Пойди ты наверх! Мне с господином Андре надо кое-что обсудить. Наедине.
– Только не перестреляйте друг друга.
Игнорируя растекающуюся, пульсирующую боль в руке под тугой повязкой, Джек облокотился о здоровую руку.
Всё поплыло перед глазами, но Джек упрямо остался сидеть, упираясь рукой в пол.
– Обещай мне, Андре! Нет, поклянись! – заговорил Джек тихо и уверенно.
– Джек, она любит тебя.
– Заткнись и послушай меня! Если со мной случится что-то посерьёзнее этой царапины, поклянись, что позаботишься об Элизе! Сделаешь так, как она попросит тебя, заберёшь все мои деньги и увезёшь её, куда она захочет. Поклянись мне, если она хоть немного небезразлична тебе! – потребовал Джек.
Андре помедлил, но ответил.
– Я клянусь. Она любит тебя.
Джек скривил губы в усмешке.
– Ты не сомневался бы так, если бы видел, как она рыдала, как мы не могли её успокоить и оттащить от тебя.
– Джек!
Женский то ли полувздох, то ли полувозглас заставил Андре умолкнуть. Цепляясь за перила, Элиза спускалась вниз.
– Твоя пташка чуть не выпорхнула в окно, Джек, – сообщил потрясённый Морис, следовавший за ней.
– Решили воспользоваться моментом, чтобы сбежать, мадмуазель? – с усмешкой поинтересовался Джек.
Элиза не расслышала его слов, и упрёк не задел её. Зато не смог промолчать Морис.
– Зря ты так. Это к тебе она собиралась сбежать через окно.
Морис чуть повёл головой. Ну и напугала же его госпожа графиня! Забравшись на окно, она протиснулась между прутьями решётки и наполовину высунулась из окна. Морису пришлось втаскивать рвавшуюся из его рук девушку обратно.
– Я нужна ему! Пусти! – злилась она, пока Морис не подтолкнул её к открытой двери.
Подумать страшно о том, что их красотка могла упасть и покалечиться. Никто и глазом не успел моргнуть, а Элиза, подбежав к Джеку, упала на колени рядом с ним.
Коснулась его лица ладонями.
– Ты жив! – словно не верила она.
– Боюсь разочаровать вас, моя дорогая, но пока это так.
Элиза бросилась ему на шею.
– Если только вы не собрались меня задушить, – морщась от боли, пытался он пошутить.
Элиза отпрянула, стала гладить ладонями его волосы, лицо, плечи. Джек смотрел в эти заплаканные глаза и не верил, что видит в них то, что так отчаянно желал.
Её глаза увлажнились новыми слезами, и в этом затуманившемся взоре было столько неподдельной нежности, тревоги.
Это ли не любовь? Джек изумлённо смотрел на девушку.
«Нет, она не могла бы желать моей смерти», – думал Джек.
– Ты ранен, – наконец произнесла Элиза. – Тебе очень больно?
– Это пустяки по сравнению с той болью, которую причиняете вы, мадмуазель, и разлука с вами, – признался Джек.
– Прости меня, – шепнула она, не сводя с него взгляда.
Смутившийся Андре пытался незаметно уйти, а Морис наоборот шаркнул ногой по скрипучей половице.
– Может, вам лучше поворковать наверху? – спросил Морис. – А то и утро уже. Эй, Брийон, поможем Джеку забраться обратно в гнёздышко?
Предложение было уместным, и Джек с благодарностью принял помощь друзей. Элиза села в изголовье, положила свою ладошку на обнажённую грудь Джека.
Скользнула кончиками пальцев по его тёплой коже. Джек сжал её руку.
– И что же значит ваша забота, мадмуазель? – мягко улыбался Джек. – Вы так пытались убедить меня, что я вам безразличен, а мне твердят о том, что вы волновались за меня. А мне казалось, что вам всё равно.
– Вам казалось. Мне не всё равно, – тихо призналась девушка, опустив взгляд.
Джек коснулся рукой её подбородка, приподнял её лицо, повернул к себе.
– Значит, вы лгали и притворялись, мадмуазель? – всё ещё мягко говорил Джек.
– Я пыталась, – взглянув ему в глаза, снова призналась она.
– И я поверил вам, – посетовал он.
– Так было нужно, – взволнованно сказала она.
– Сделайте милость объяснить мне почему?
Элиза скользнула взглядом по его лицу, окунулась в потемневший омут мужских глаз. Не нарушит ли она клятву, промолчав?
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Джек не смог улыбнуться. И даже не из боязни, что Элиза сочтёт это насмешкой. Он понял её.
– Теперь можно и умереть, – серьёзно сказал он. – О большем я не мечтал, любовь моя!
– Не говори о смерти! Я думала, что сама умру, когда увидела тебя лежащего на земле.
– Я желал умереть на твоих руках, – доверительно говорил молодой мужчина, – но теперь лишён этого удовольствия, – уже пытался он снова шутить, – но был бы счастлив получить взамен хотя бы твой поцелуй, любовь моя, – просил он без улыбки на лице.
Он коснулся пальцами её щеки, и его ладонь скользнула на её затылок, когда Элиза, подавшись вперёд, склонилась к нему.
Джек сполна насладился подаренным поцелуем. Но слабость и усталость были сильнее его желания хотя бы просто любоваться Элизой.
– Боюсь, я не смогу долго поддерживать нашу приятную беседу, – глубоко вздохнув, с сожалением произнёс Джек.
– Засни, – улыбнулась в ответ Элиза. – Я буду рядом, – пообещала она.
– Я бы очень хотел быть уверен в этом.
Элиза нахмурилась. Но потом робко улыбнулась. И легла рядом. Джек обнял её правой рукой. Элиза осторожно посмотрела на заснувшего вскоре мужчину. Он раскрыл ей своё сердце, и она чувствовала себя счастливой, признавшись теперь в ответ.
И даже если это счастье мимолётно, даже если оно на один-единственный день, пусть будет так. Пусть будет так.
Глава 12
Был уже вечер, когда Элиза проснулась. И с сожалением осознала, что ей придётся встать, чтобы умыться, снять испачканное и измятое платье. Но вдруг она улыбнулась и осторожно поднялась с постели. К пробуждению Джека она будет красивой и нарядной!
Но вот она снова тихо села в изголовье и даже склонилась поцеловать Джека, а он так и не проснулся. Разочарованно вздохнув, Элиза прикусила нижнюю губу. Что ж, у неё всё равно есть причины спуститься вниз.
Андре, заметив её одним из первых, устремился к ней, вгляделся в её лицо.
– Что-то случилось?
– Нет, ничего, – улыбнулась удивлённая Элиза. – Я просто проснулась.
– Как там Джек? – приблизился Морис.
– Ещё спал. И будет голоден.
– Жан принесёт ужин наверх, – сказал Андре. – Ступайте обратно…
– Возможно, вы правы, – согласилась она, глянув туда, где за столом сидел Жильбер.
И Элиза больше испугалась, чем обрадовалась или удивилась, увидев Джека. Он успел проснуться и теперь, поднявшись с постели, стоял, держась здоровой правой рукой за резной столбец кровати. Немного сонный, хмурый мужской взгляд прояснился при виде девушки. Элиза кинулась к нему и обняла.
– Зачем ты встал с постели? – заботливо спросила она.
– Тебя не было рядом, – объяснил он с грустью и едва уловимым упрёком.
– Ты так долго спал, Джек!
Элиза осмелилась улыбнуться и посмотреть в его тёмные глаза. И скользнула ладонью по его плечу.
– Скажи, это ведь из-за меня?
Джек чуть вскинул бровь, понимая, что это и в самом деле так.
– Да, любовь моя. Но виноват только я сам, – признался он.
Элиза чуть помолчала.
– Обещай мне быть осторожнее? Ради меня! И пожалуйста, ложись обратно в постель. Ужин нам принесут сюда.
– Не сегодня, любовь моя. Я не настолько слаб. Мы будем ужинать вместе со всеми.
– Как хочешь, – согласилась она, – идём…
– Не спеши, любовь моя, – зашептал он, – не спеши…
И долго целовал её послушные мягкие губы.
***
Осенние дни текли своей неторопливой чередой, хмурые небеса расщедрились дождём. Рана Джека благополучно заживала, он быстро восстанавливал силы. Джек с плохо скрываемым удовольствием уступил просьбе Элизы не покидать форт.
Но когда тем же вечером за ужином зашёл разговор о том, чтобы затаиться ещё на неопределённое время, Элиза с лёгким укором посмотрела на Джека.
– Вы дали мне пустое обещание? Всё и так было решено? – шепнула она.
– Это решение моих людей. А я сделаю так, как хочешь ты, моя любовь…
На лице девушки расцвела улыбка. Ей было так легко и спокойно, что не нужно ни притворяться, ни скрывать свои чувства. И отвечая на поцелуй Джека, она крепче прижималась к нему, забывая о доводах разума. Джека опьяняла её близость и нежность.
Даже в самых смелых своих мечтах он не мог представить себе, что Элиза будет так заботиться о нём, как все эти дни. И одурманенный счастьем Джек жил одним днём, одним мгновением, не представляя себе иной жизни, без Элизы.
И все предыдущие дни и годы показались одним мучительным, долгим мгновением в ожидании самого светлого чуда в своей жизни.
У Элизы не получалось забыть о том, где она находится. Но на время смыслом её жизни стала забота о Джеке, он сам, его любовь, в которой девушка не сомневалась.
Но что же ей делать дальше, девушка не представляла. Ей становилось страшно и при мысли остаться здесь, и при мысли расстаться с Джеком.
Она по-прежнему ничего не знала о нём, и не смела спрашивать. И понимала, что какую бы историю своей жизни ни рассказал ей Джек, он не солжёт.
И какой бы жестокой, ужасной ни была бы эта правда, девушка не сомневалась, что не перестанет любить Джека.
Чтобы занять себя, Элиза продолжала удивлять мужчин своей стряпнёй. А Жан был счастлив помогать ей и просто находиться рядом. Но иногда в его взгляде, в его ломающемся голосе ей мерещилось больше, чем мальчишеское восхищение. И ей становилось страшно. Однажды её даже едва не стошнило при мысли о том, что если бы всё сложилось иначе, то даже этот взрослеющий мальчик мог бы стать её насильником.
Девушка выбежала на крыльцо под моросящий дождь, дрожащими руками ухватилась за перила. Её снова охватил страх, как накануне вечером, когда мужчины заговорили о том, что теперь весь куш достанется Кривоглазому Юберу и его шайке. И Элиза бледнела, слушая рассказы мужчин.
Джек, тоже вдруг задумавшийся о том, что Элиза могла попасть в руки Юбера, смотрел на неё с таким волнением, что девушка кинулась ему на шею.
Вот и сейчас, когда Джек вышел за ней на крыльцо, она метнулась в его объятья, судорожно цепляясь, заглядывая в глаза, выпрашивая поцелуй.
– Да что с тобой, сердце моё?
– А если бы это не ты тогда остановил мою карету?
Джек лишь крепче сжал её в объятьях. Думать о подобном было невыносимо мучительно. Но тем дороже и бесценней было зеленоглазое сокровище в его руках.
***
На следующее утро Элиза, испуганно вскрикнув, проснулась одна в постели. Кошмары мучили её с той ночи, когда был ранен Джек. Ночные образы раненого или мёртвого Джека терзали её сознание. Она просыпалась ночью со слезами и тянулась обнять спящего возлюбленного. Сегодня же ей снилось нападение на карету, вот только дверцу распахнул совсем незнакомый мужчина, а Джек лежал убитым у ног своего Рейвена.
Утирая мокрые от слёз щёки, Элиза вскочила с постели, подбежала к окну, из которого ей послышался голос Джека. Солнце светило не по-осеннему ярко. День обещал быть тёплым. Джек был верхом, и Элиза подумала, что он собирается покинуть форт.
– Джек?! – крикнула она в окно.
Он заулыбался и замахал ей.
– Спускайтесь вниз, мадмуазель! У меня есть кое-что показать вам!
Лошадь под ним взвилась на дыбы, стукнула копытами о землю. А Джек, посмотрев вверх, снова ослепительно улыбнулся девушке и махнул рукой. Торопливо обувшись, Элиза накинула халат и шерстяную шаль, сбежала по лестнице вниз.
– Познакомьтесь, мадмуазель. Наш недавний трофей. Правда, красавица?
Джек спешился, подвёл кобылу к крыльцу. Элиза разглядывала животное.
– Так это не Рейвен? – удивилась своей невнимательности девушка.
Элиза только теперь различила тёмно-гнедую масть лошади, чёрные подпалины на тонких длинных ногах, чёрные хвост и гриву, длинные и тщательно расчёсанные.
– Такая красивая! – восхищённо подтвердила Элиза. – Как её зовут?
– Как раз об этом мы и забыли спросить, – усмехнулся Джек, поглаживая шоколадно-коричневый бок лошади. – Я даже пробовал угадать, – продолжал смеяться Джек, а у Элизы от восхищения им замирало сердце. – Желаете прокатиться верхом? Умеете держаться в мужском седле?
– Я неподходяще одета, – призналась девушка.
– Слишком неподходяще, – нахмурился Джек, и, привязав повод кобылы к перилам крыльца, втащил Элизу обратно наверх.
И спустя четверть часа Джек с интересом разглядывал одетую в его шерстяную рубашку и замшевые бриджи девушку. В мужской одежде, к тому же принадлежащей Джеку, Элиза чувствовала себя очень странно и в то же время очень удобно.
В предвкушении новых ощущений Элиза сбежала вниз под добрый смех догонявшего её Джека. И стала гладить морду лошади.
– Я подумал, что ты захочешь дать ей новую кличку, – заговорил Джек, отвязывая поводья и выводя кобылу на середину двора.
– Правда? – воодушевилась Элиза. – Тогда я хочу назвать её Маркизой!
– Маркиза для графини! Это будет забавно! – развеселился Джек.
– У моей матери была кобыла с такой кличкой, – немного грустно улыбнулась своим воспоминаниям Элиза. – Только она была гнедой, а не такой караковой.
– Разбираетесь в лошадях? – изумлённо вскинул брови Джек.
– Разумеется! А ты думал, что знаешь меня? – с весёлым лукавством переспросила она.
– В который раз убеждаюсь, что это не так. Вы удивляете, мадмуазель! Я покорён, – прошептал он и надолго припал к её губам.
– Маркиза для моей Элизы! – улыбался он. – Пусть так и будет. Я дарю её вам. Она ваша. Так желаете прокатиться верхом на своей лошади, мадмуазель?
Элиза ответила радостной, сияющей улыбкой и кинулась на шею Джеку, чтобы вернуть наградой поцелуй. Чтобы помочь девушке, Джек подставил сцепленные руки, и Элиза взлетела в седло.
Кобыла чуть подалась назад, и девушка испуганно вскрикнула, цепляясь за переднюю луку мужского седла. Джек потянул лошадь за уздцы, не давая ей взвиться на дыбы.
– Тише, красавица! Спокойно, Маркиза, – приговаривал он.
Джек подтянул стременные ремни, и Элизе стало удобнее сидеть в седле, вставив ноги в стремена. Она выпрямилась, расправив плечи, и тоже пыталась успокоиться.
Ощущения были непривычными и даже слегка волнующими. Джек перекинул ей поводья, привязал корду. Маркиза медленно зашагала вперёд.
Девушка упёрлась ногами в стремена, чуть приподнимаясь в седле, чтобы приспособиться к её ходу и мужскому седлу. Джек любовался ею, давая указания и советы, которым девушка тут же старалась следовать. И он даже предположить не мог, что ему придётся силой стаскивать с седла свою оказавшуюся такой способной ученицу, давно и безуспешно пытавшуюся скрыть усталость.
– Не знал, что вы можете быть так жестоки к бедному животному, – усмехался Джек, указывая Элизе на взмокшие бока лошади. – Но есть способ попросить у неё прощения, – успокоил он девушку. – Пойдёмте, госпожа графиня, – снова усмехнулся мужчина, – я покажу вам, как ухаживать за лошадьми.
Элиза, успевшая уже ощутить опрометчивость своего упрямства и настойчивости, зашагала вслед за Джеком, чувствуя, как ноет всё тело.
Рейвен всхрапнул при их появлении, заржал, вскидывая голову.
– Ревнует, – пояснил Джек.
– Кого? – хотелось уточнить девушке.
– Думаю, что теперь её ко мне, – улыбался Джек, расстёгивая подпругу и снимая седло с Маркизы.
Он протянул девушке пучок сухой чистой соломы, и Элиза, пренебрегая усталостью, принялась вытирать насухо шерсть животного.
– А это скребница, – пояснял мужчина, беря в руки щётку с короткой жёсткой щетиной.
– Я знаю, – улыбалась Элиза, склонив набок голову.
Джек захохотал и сгрёб уставшую девушку в тесные, властные объятья.
– Как же много мне ещё нужно узнать о тебе, мой ангел! – зашептал он, заглядывая в её затуманившиеся глаза.
– Может быть, и вы, мсье, раскроете хоть один свой секрет? – ответила ему Элиза.
– Выходите за меня замуж, и не будет никаких секретов! – взволнованно шепнул он.
– И я останусь здесь, как взаперти? – отвела она взгляд.
– Обещаю, мы с тобой отправимся на прогулку верхом.
Элиза вздрогнула и не осмелилась взглянуть на Джека. Это была возможность сбежать, и вряд ли он не понимал этого. Или же Джек настолько доверяет ей?
Элиза встретила его пытливый, пронзающий взгляд. Но заржал Рейвен, Джек усмехнулся.
– Пора вас уже познакомить.
Джек погладил чёрный лоб жеребца, предлагая Элизе сделать то же. Рейвен поначалу попятился от неё, но всё же снисходительно принял её ласку.
– Он у меня уже три года. Попал ко мне ещё почти стригунком. Мне подарили его аквитанские цыгане. Я сам его объездил. И назвал его Рейвен. Он быстрый и умный как ворон. Преданный, послушный, – охотно говорил Джек, – он для меня скорее друг и брат, чем просто животное, которое позволяет на себе ездить верхом. А видите это? – Джек указал на шрам на шоколадно-коричневом боку кобылы. – Это следы от шпор.
– Бедняжка! – ахнула Элиза.
Джек отвёл Маркизу в стойло. А уставшую Элизу было впору нести на руках. Но Джек не спешил. А Элиза так жарко откликнулась на его поцелуй, что молодой мужчина едва нашёл в себе силы остановиться.
– До чего же вы неподходяще одеты, мадмуазель, – хрипло зашептал он.
– Это место неподходящее, мсье, – возразила ему Элиза.
– Значит, найдём место получше!
И Джек подхватил её на руки.
– Не надо! Я ещё могу и сама дойти! – смеялась девушка.
– Не в этот раз, мой ангел! – довольно улыбался Джек. – Не лишай меня удовольствия носить тебя на руках.
И смущённая, счастливая Элиза крепче обхватила возлюбленного за шею. А когда Джек принёс её наверх и опустил в кресло, девушка с досадой обнаружила, что у неё нет сил пошевелиться.
– Вам нужна горячая ванна, мадмуазель, – чувствуя её состояние, посоветовал Джек.
– От меня так ужасно пахнет? – смутилась она.
– Горячая вода снимет боль и усталость. Или же завтра вы едва ли сможете встать с постели, чтобы снова прокатиться верхом на вашей караковой красавице.
Элиза лишь вздохнула. И изо всех сил старалась не заснуть, нежась в тёплой воде в объятьях Джека, забравшегося в ванну вместе с ней. Он скользил руками по её телу, целовал в плечо, в шею, пока не добирался до губ. Элиза тихо млела от растекающегося по телу блаженства. От поцелуев Джека у неё кружилась голова. От желания принадлежать ему, тело пронзала жаркая боль. Почти в забытьи она обхватила его, чувствуя себя невесомой в его сильных руках, ощутила его поцелуй на своих губах. И очнулась от чувства пустоты. Ничего не происходило. И Джека рядом не было. Он стоял у камина, обернув полотенцем бёдра. Элиза окликнула его. И он вынужден был обернуться.
– Ты разве не ляжешь спать вместе со мной? – с безотчётным волнением спросила она.
– Чуть позже, любовь моя. Засыпай одна, – ответил он с непонятной ей тоской.