Елена Первушина
Литературные герои на улицах Петербурга. Дома, события, адреса персонажей из любимых произведений русских писателей
Позже Эмин выпускал журнал «Почта духов», а Новиков, редактор «Трутня», издавал журналы «Пустомеля», «Живописец» и «Кошелек». Все эти журналы, как и многие другие, сообща прививали публике вкус к сатире, к мягкой насмешке, едкой иронии и ядовитому сарказму. Они учили критическому взгляду на мир, учили без боязни возражать сильным мира сего, поднимать их на смех, бичевать их грехи и пороки. И мы еще увидим, что эти уроки не пропали даром.
* * *
Действие многочисленных пьес Екатерины II происходит, как правило, в маленьких городках, где живут необразованные и непросвещенные люди. Одно из немногих исключений – это ее неоконченная пьеса «Чесменский дворец», в которой местом действия как раз и является путевой дворец на Царскосельском тракте (в районе современной станции метро «Московская»). Сначала этот дворец носил название «Кикерики», так как поблизости располагалось большое болото, которое жившие здесь когда-то финны прозвали Кикерикесен, что означает «Лягушачье болото». После победы русского флота в Чесменской бухте (1770 год) здесь по проекту Юрия Фельтена построили Чесменскую церковь, или церковь Рождества святого Иоанна Предтечи. С этого времени Екатерина повелела называть дворец так же – Чесменским. Дворец, построенный, как и церковь, в готическом (а точнее, в ложноготическом) стиле, напоминал маленькую крепость в форме треугольника с тремя башнями по углам, окруженную рвом и валом. В центре него располагался парадный круглый зал. Для этого дворца императрица заказала фарфоровый сервиз из 952 предметов с изображением лягушек на каждом из них. После смерти Екатерины здание дворца перестроили, и в таком виде оно сохранилось до наших дней.
Чесменский дворец
Чесменская церковь
Но содержание пьесы не имеет никакого отношения ни к войне с турками, ни к повседневной жизни путевого дворца. Действие в ней происходит глубокой ночью в покинутом дворце, где единственной живой душой является старый ночной сторож. Он обходит дворец и внезапно слышит голоса, доносящиеся из центрального круглого зала, где находится галерея мраморных портретов великих князей и царей русских от Рюрика до Елизаветы Петровны, которую создал скульптор Федор Шубин по приказу императрицы. Оказывается, портреты заговорили. Вскоре к их разговору присоединяются также портреты всех правивших в 1775 году европейских монархов, висящие в других залах дворца. Императрица Елизавета упрекает Марию Терезию за унылое вдовье платье и рассказывает, что уж она-то умела наряжаться и собственноручно срывала украшения с придворных дам, если те смели соперничать с ней в богатстве наряда. Фридрих Великий удивляется бороде Александра Невского и интересуется, были ли его древнерусские коллеги грамотными. Александр обиженно просит «не судить о людях по бороде» и заверяет немца, что русские князья хорошо умели править и были патриотами, в отличие от Фридриха, который плохо говорит по-немецки и увлечен французской поэзией. Алексей Михайлович пытается оправдаться перед отцом за свой второй брак и говорит, что от этого брака родился гениальный сын – Петр I. Екатерина I говорит, что «каждый правит как может» и сапог Калигулы на императорском престоле в свое время выглядел не хуже, чем она. Петр II уверяет, что только он был законным наследником Петра. Неугомонная Елизавета Петровна вступает в спор с Анной Иоанновной, а потом обе ехидно благодарят Петра II за то, что он любезно уступил им место на троне. И так далее, и тому подобное.
Пьеса небольшая, но очень смешная, полная остроумных «шпилек», которые так ценились в литературе и салонных разговорах XVIII века. Правда, она имеет чисто номинальное отношение к Петербургу, но не будем слишком придирчивыми.
Матинский и Фонвизин – драматурги нового времени
В своих трагедиях на исторические темы Сумароков обращался к истории Древней Руси, его героями были князья и бояре, отделенные от зрителя многими столетиям. Но повседневная реальность, в том числе и реальность петербургская, все же проникала в новый национальный театр. Так, в 1782 году санкт-петербургской публике предложили комическую оперу Михаила Матинского, которая называлась «С.-Петербургский Гостиный двор».
Биография автора либретто этой оперы была достаточно примечательна. Матинский – крепостной графа Ягужинского, имевший музыкальное образование, позже он получил вольную. Работал преподавателем в Смольном институте, опубликовал несколько трудов по геометрии, географии. Подрабатывал переводами и писал пьесы. К тексту «Гостиного двора» он сам написал музыку.
В опере Матинского зрители могли увидеть мир, с которым соприкасались почти ежедневно, но чаще всего – вскользь, не задерживая на нем своего внимания. Прежде всего, это мир купцов и подьячих, но также и мир небогатых дворян и разбогатевших крестьян. Всего в пьесе изображено более двадцати персонажей, относящихся к разным социальным слоям, что позволяло показать целую панораму столичного города.
К сожалению, оригинальный текст либретто и музыка не дошли до нас. Мы знаем о пьесе только по ее переделке композитором Василием Александровичем Пашквичем в 1792 году, когда ее вновь поставили под названием «Как поживешь, так и прослывешь».
Главный герой оперы – купец-плут, самодур и скряга. В первом действии зрители попадали прямиком в Гостиный двор, где бойко шла торговля, продавцы зазывали покупателей, купцы осматривали товары и подсчитывали выручку. Во втором действии зритель видел во всех подробностях сцену предсвадебного сговора между родителями невесты и жениха, на сцене пелись народные песни, произносились обязательные по ходу обряда реплики и т. д.
В новой редакции пьесу впервые поставили на сцене Придворного театра 2 февраля 1792 года.
Пр. Бакунина, 6. Современное фото
* * *
Но где находится тот Гостиный двор, о котором идет речь в пьесе? Дело в том, что в Петербурге XVIII века их было несколько.
Первый Гостиный двор появился сразу после основания города. Находился он на бывшей Троицкой площади, там, где позже возвели особняк Матильды Кшесинской. Деревянные лавки уничтожил пожар в 1710 году, и через два года на их месте возвели новое двухэтажное каменное здание, крытое черепицей. Там же были биржа, таможня и аукционная камера. В 1737 году торговля на Троицкой площади прекратилась, и здание стали использовать как склад.
В 1719 году на берегу реки Мойки, у нынешнего Зеленого моста, по проекту архитекторов Г. И. Маттарнови и Н. Ф. Гербеля построили каменный Гостиный (Мытный) двор. Здесь не только торговали, но и взимали торговую пошлину («мыто»). Когда при пожаре 1738 года он сгорел, приняли решение не восстанавливать его на прежнем месте. Новое здание Мытного двора построили в 1785 году у излучины Невы (современный адрес – пр. Бакунина, 6). Позже, в 1812–1813 годах, его перестроили по проекту В. П. Стасова.
Тифлисская ул., 1. Современное фото
Еще один каменный торговый двор, так называемый Портовый двор, построил архитектор Доменико Трезини на Васильевском острове в 1722 году. Здесь торговали оптом товарами, которые сгружались с иностранных кораблей. Здания Портового двора простояли до начала XX века, но обветшали, и их разобрали. Случайно уцелела лишь часть постройки (дом № 1 по Тифлисской ул.). Сейчас это здание занимает библиотечный фонд Библиотеки Академии наук.
В 1712–1717 годах на месте будущей Дворцовой площади существовал Морской рынок, получивший свое название по Морской слободе, которая была заселена корабелами, работавшими на Адмиралтейской верфи. Здесь торговали продуктами и сеном для лошадей. Позже он сгорел, и лавки переехали. Впоследствии здесь запретили торговлю, создав поблизости, на берегу Мойки, Финский, или Круглый, рынок (возведенный по проекту Джакомо Кваренги в 1790 г.), а частью торговлю перенесли на расположенную неподалеку площадь, которая получила название Сенной. Но этот рынок и эта площадь заслуживают отдельного рассказа, и мы туда обязательно вернемся.
Ряды лавок тянулись также вдоль Невской першпективы. В 1780 году их уничтожил очередной пожар. Тогда на Садовой улице построили Щукин, Апраксин дворы и Никольские ряды. Кстати, в том же 1781 году Невская першпектива, или Большая першпективная дорога, получила новое название – Невский проспект. Это было знаком того, что Петербург теряет черты военного поселения и становится настоящим городом. Позже, по указу Николая I, Апраксин и Щукин дворы объединили в один обширный рынок. Те корпуса, которые мы видим сегодня, возвели в 1870–1880-х годах.
А когда же построили знакомый нам Гостиный двор? Его строительство началось еще в 1830-х годах. Первый проект, созданный архитектором Антонио Ринальди, был готов к концу 1740-х годов, но из-за недостатка финансирования в 1761 году приняли более простой – зодчего Жан-Батиста Валлен-Деламота.
Завершилась постройка Большого Гостиного двора только в 1785-м. Именно там, в новом и мгновенно ставшем очень популярным среди петербуржцев здании, по всей видимости, и происходило действие комедии Матинского. Чтобы покупателям было легче ориентироваться, лавки здесь располагались в «линии»: вдоль Невского – Суконная линия, где торговали парфюмерией, галантереей и книгами, вдоль нынешних улиц Перинной и Ломоносова проходили Большая и Малая Суровские линии, где можно было купить неотделанные ткани, вдоль Садовой – Зеркальная линия с зеркалами, ювелирными изделиями и предметами роскоши. А в 1790-х годах по проекту Джакомо Кваренги возвели Малый Гостиный двор (позже здание перестроили).
Большой Гостиный двор. Современное фото
В 1789 году на участке земли по Садовой улице, между Фонтанкой и речкой Кривушей, на деньги купеческой общины возвели торговые ряды. Их строительство завершили в тот день, когда был взят Очаков, и в честь этого события ряды назвали Очаковскими. В XIX веке рынок стал называться Никольским (в часть расположенного неподалеку Никольского морского собора). Рынок стал знаменит своим «Обжорным рядом», переехавшим сюда в 1880-х годах с Сенного рынка. Здесь покупали еду сезонные рабочие: каменщики, плотники, маляры, штукатуры, здесь же можно было дешево нанять работника или прислугу.
И наконец, в начале XIX века построили Новый Гостиный двор на Васильевском острове по проекту Джакомо Кваренги. Он находился неподалеку от здания Двенадцати коллегий (современный адрес – Менделевская линия, 5, сейчас там расположены философский и исторический факультеты университета).
Д. И. Фонвизин
* * *
Другой, гораздо более прославленный драматург XVIII века – Денис Иванович Фонвизин – происходил из старого дворянского рода. Его отец вырос в дни Петра I и остался верен его идеалам просвещения и служения обществу. Возможно, именно его или кого-то из его друзей выведет позже Фонвизин в образе Стародума – мудрого старца, радеющего о пользе государства, несмотря на то что ему пришлось претерпеть немало несправедливостей от сменивших Петра правителей России.
Фонвизин учился сначала в гимназии при Московском университете, позже в самом университете, где сблизился с Херасковым и его учениками – молодыми московскими литераторами. В журнале Хераскова «Полезное увеселение» шестнадцатилетний Фонвизин публиковал свои первые очерки.
Переехав в 1762 году в Петербург, Фонвизин определен переводчиком в Иностранную коллегию, а уже в следующем году поступает на службу к школьному другу Сумарокова, кабинет-министру Ивану Перфильевичу Елагину, и вскоре приглашен в его литературный кружок. Он переводил трагедии Вольтера, опубликовал первые басни, которые ходили по рукам в списках и быстро сделали молодого сатирика известным.
В 1766 году Фонвизин написал комедию «Бригадир», высмеивающую одновременно и косное малообразованное провинциальное дворянство, и молодых людей, понахватавшихся по верхам образования в Париже и любому умному чтению предпочитающих любовные романы.
Денис Иванович читал комедию при дворе и в салонах знатных вельмож, и она имела шумный успех. Никита Иванович Панин, воспитатель цесаревича Павла Петровича, реформатор и весьма прогрессивный деятель, что сделал? и «сердце мое с сей минуты к нему привержено стало», – вспоминал впоследствии Фонвизин. В 1769 году Фонвизин покинул службу у Елагина и вновь поступил в Коллегию иностранных дел, уже непосредственно под начальство Панина. Когда в 1782 году Панин вынужден был покинуть свой пост, то по его поручению Фонвизин написал по «мыслям» Панина его политическое завещание, адресованное Павлу Петровичу и обвиняющее в бедах России правительство Екатерины и Потемкина. В следующем году Панин умер, а его с Фонвизиным «Послание» позже сделалось одним из рукописных пропагандистских произведений, использованных декабристами.
В том же 1782 году в Вольном российском театре в Петербурге, на Царицыном лугу (ныне – Марсово поле), была поставлена самая известная пьеса Фонвизина «Недоросль». Эта премьера состоялась благодаря просьбам Панина и покровительству цесаревича. Возможно, Павлу пришлись по душе те колкости, которые там и тут отпускали по адресу правительства Екатерины положительные герои пьесы. Чего стоил хотя бы такой диалог между Правдиным и Стародумом.
Правдин. С вашими правилами людей не отпускать от двора, а ко двору призывать надобно.
Стародум. Призывать? А зачем?
Правдин. Затем, зачем к больным врача призывают.
Стародум. Мой друг, ошибаешься. Тщетно звать врача к больным неисцельно. Тут врач не пособит, разве сам заразится.
Но снова основными мишенями критики Фонвизина становятся провинциальные помещики, темные и необразованные, где-то краем уха слышавшие про «Указ о вольности дворянства», изданный Петром III, и перетолковавшие его по-своему.
Правдин. А вы считаете себя вправе драться тогда, когда вам вздумается?
Скотинин. Да разве дворянин не волен поколотить слугу, когда захочет?
Правдин. Нет… сударыня, тиранствовать никто не волен.
Г-жа Простакова. Не волен! Дворянин, когда захочет, и слуги высечь не волен? Да на что же дан нам указ-от о вольности дворянства.
Да и само действие комедии происходило где-то в российской глубинке, в поместье Простаковой. В деревне живут и князья Слабоумовы, герои комедии «Выбор гувернера», считающие, что «хозяйничать нам нужды нет, за нами, слава Богу, три тысячи душ, на наш век станет».
Можно предположить, что Фонвизин боялся открытого противостояния с властью. Но это не так. Позже он вступит в прямую полемику с Екатериной на страницах журнала «Собеседник любителей российского слова», задавая августейшей собеседнице весьма неудобные вопросы вроде таких:
«Отчего в век законодательный никто в сей части не помышляет отличиться?».
Екатерина ответила: «Оттого, что сие не есть дело всякого».
Фонвизин спрашивал: «Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а ныне имеют, и весьма большие?».
Ответ императрицы: «Предки наши не все грамоте умели. N. B. Сей вопрос родился от свободоязычия, которого предки наши не имели» и т. д.
Возможно, Фонвизин и другие писатели XVIII века так редко упоминают в своих произведениях Петербург оттого, что они старались либо отстраниться от обыденной жизни (как Сумароков и еще один петербургский драматург, Яков Борисович Княжнин, чьи трагедии происходят по большей части в Древней Руси), либо изобразить что-то общее и типичное (как Фонвизин), а Петербург XVIII века ни в коем случае не был типичным для России городом. Если воспользоваться словами того же Фонвизина, это город, где живут «по нужде» (т. е. по необходимости), в то время как в Москве живут «по прихоти». А вокруг Петербурга и Москвы простиралось огромное «государство, объемлющее пространство, какового ни одно на всем известном земном шаре не объемлет и которого по мере его обширности нет в свете малолюднее; государство, раздробленное с лишком на тридцать больших областей… государство, которое силою и славою своею обращает на себя внимание целого света и которое мужик, одним человеческим видом от скота отличающийся… государство, где люди составляют собственность людей, где человек одного состояния имеет право быть вместе истцом и судьею над человеком другого состояния, где каждый, следственно, может быть завсегда или тиран, или жертва… государство не деспотическое: ибо нация никогда не отдавала себя государю в самовольное его управление и всегда имела трибуналы гражданские и уголовные, обязанные защищать невинность и наказывать преступления; не монархическое: ибо нет в нем фундаментальных законов; не аристократия: ибо верховное в нем правление есть бездушная машина, движимая произволом государя; на демократию же и походить не может земля, где народ, пресмыкаяся во мраке глубочайшего невежества, носит безгласно бремя жестокого рабства» (эти слова взяты из «Завещания» Панина). Именно об этом государстве казалось важным писать Фонвизину. В петербургской жизни, в петербургском быте он и его современники не находили тем для творчества. Но уже очень скоро это изменится.
Глава 2. Город-обличитель. Петербург Радищева
Город рос. Его застройка давно уже шагнула за берега Фонтанки, дотянулась до изгиба Невы и Смольного монастыря, бывшего Смольного двора.
В 1794 году в Петербурге вышла книга «Описание Российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга и достопамятных окрестностей оного», написанная знаменитым путешественником, географом и этнографом Иоганном Готлибом Георги (его имя увековечено в названии георгина). Автор сообщает нам, что в конце XVIII века Петербург был разделен на десять частей (сейчас бы мы сказали, районов), каждая из которых имела свою «специализацию» и, соответственно, свой состав населения.
Вот как описывает их Георги.
«По плану, сочиненному в 1737 году, состоял город из следующих частей:
1. Санкт-петербургская сторона, или Санкт-Петербургский остров (ныне – Петроградская сторона. – Е. П.).
2. Васильевский остров.
3. Адмиралтейская сторона, между Невою и Фонтанкою.
4. Выборгская сторона на правом берегу Невы; наконец же к этим частям города причислялась еще
5. Литейная, на левом берегу Фонтанки.
И. Г. Георги
Большие и пространные части города имели, да частию еще и ныне имеют на открытых местах, большие или малые связи друг подле друга стоящих деревянных домов, с давних уже времен слободами называемые. Так, например, находятся на Выборгской части гошпитальные слободы и солдатская слобода для Софийского полка; в частях города на левом берегу Фонтанки имеются 4 гвардейские слободы; в Санкт-Петербургской части есть батальонные слободы и Колтовская; в Василиевской части Галерная гавань, или матросская слобода, и пр. Такое различение мест в частях города употребляется в просторечии и в обнародываемых известиях продаваемых вещей и пр.
По полицейскому уставу Екатерины II, в 1782 году изданному, состоит столица из десяти частей, из коих каждая от 3 до 5, а все вместе 42 квартала содержат. В каждом квартале имеется квартальный надзиратель, квартальный поручик и в каждой части маклер для наемных служанок и слуг.
Нынешние части города, о коих ниже сего пространнее сказано будет, суть:
1. Первая Адмиралтейская часть, состоящая из 4 кварталов, между Большой и Малой Невой.
2. Вторая Адмиралтейская часть, имеющая 5 кварталов, между Мойкой и Екатерининским каналом.
3. Третья Адмиралтейская часть, содержащая 5 кварталов, между Екатерининским каналом и Фонтанкою.
4. Литейная часть, имеющая 5 кварталов, на левом берегу Фонтанки.
5. Рожественская часть имеет 3 квартала и находится на правом берегу Лиговского канала, под Невскою перспективою.
6. Московская часть, состоящая из 5 кварталов, на левом берегу Фонтанки под Литейной частью.
7. Каретная ямская часть имеет 3 квартала и находится на правом берегу Лиговского канала напротив Рожественской части.
8. Василийостровская часть заключает в себе восточную часть острова того же имени, Большой и малой Невою и Кронштатским заливом окруженного, до 13 линии. Что к западу от нее лежит, не считается более к городу. Эта часть имеет 5 кварталов.
9. Петербургская часть заключает в себе Санкт-Петербургский и близ оного лежащие острова, протоками Невы составляемые, и разделяется на 4 квартала.
10. Выборгская часть находится на правом берегу Невы и рукавов ее и имеет 3 квартала…
По счислению, в 1762 году учиненному, было 460 каменных и 4094 деревянных домов по улицам. С того времени особливо каменные домы гораздо приумножились. В 1783 году было по спискам 1094 каменных и 2734 деревянных, вообще 3527 домов. В 1787 году было всего 1291 каменных домов, в числе которых было 108 казенных; деревянных же число казенных домов было 127, а частным людям принадлежащих 2013. И тако всего было 3431 дом. По новому учреждению домы и места, для них определенные, замечаются номерами над воротами или входом написанными. В 1791 году было 4554 номера; в сие число однако же не включаются домы и казармы, в 4 гвардейских слободах находящиеся. Ныне имеется в городе всего 56 церквей православного Греческого исповедания, 1 монашеский и 1 девичий монастырь; протестантских же есть 6 церквей и 5 соборных зал для богослужения, и кроме сих еще и одна Католическая и Армянская церковь».
* * *
В Первой Адмиралтейской части находились собственно Адмиралтейство, Зимний дворец с Дворцовой площадью, Летний сад, Мраморный дворец и Царицын луг, Исаакиевская и Сенатские площади.
Во Второй Адмиралтейской части располагались административные сооружения: дворцовые конюшни, полицейская тюрьма для предварительного заключения до суда и содержания должников, губернские и городовые присутственные места, Никольский рынок, Большой каменный театр (будущий Мариинский). Здесь же были поставлены несколько церквей: церковь Казанской Богоматери на Невском проспекте, церковь Святого Николая Чудотворца в Коломне, Общая Реформатская Немецкая и Французская церковь на Конюшенной улице, церковь Голландского Реформатского общества на Мойке, Шведская и Финская Лютеранские церкви между двух Конюшенных улиц, и рядом с ними Лютеранская Немецкая церковь Св. Петра.
В Третьей Адмиралтейской части, где находились каменный Гостиный двор, Дом Городской думы и Армянская церковь, Георги отмечает Аничков дворец (который в то время пустовал) и дом княгини Вяземской.
В Литейной части располагались предприятия и административные здания: казенные винные и соляные магазины, прачечный двор, Государственное водоходное училище, Литейный двор, от которого часть получила свое название, Арсенал, Императорская шпалерная мануфактура, Дворцовая канцелярия, Контора строения домов и садов и слободы лейб-гвардейского Преображенского и Конного полков. Украшениями этой части стали Таврический дворец, а также дом Воронцова и дом графа Шереметева, «оба с Голландскими садами, а последний с площадью на Фонтанку, украшенной статуями».
В Московской части построили два сахарных завода, из государственных учреждений – больницу для умалишенных и больницу для венерических больных, а также Хирургическое училище, дом для Императорской Академии наук с ботаническим садом при нем. Эта часть города была бедной, застроенной деревянными домами с огородами и немощеными улицами. Но здесь стоял каменный летний дом с парком, принадлежащий великим князьям Александру и Константину.
Такой же бедной и деревянной оставалась и Рождественская часть, расположенная напротив Александро-Невской лавры. Здесь находились слобода Конторы строения домов и садов с церковью Рождества Христова, а также новый каретный ряд, Мытный двор (место, где собирали «мыто», то есть налоги) и частный рынок. Каменных особняков в этой части не было.
Не было их и в соседней Каретной части, в черту которой входила Александро-Невская лавра, казенный стеклянный завод, егерский двор, кирасирские конюшни, скотный двор и бойни. Здесь же, на Черной речке (ныне – река Монастырка), находились русская деревня Волково, греческое и старообрядческое кладбища.
В Василеостровской части каменные здания строились вдоль набережной Невы. В конце XVIII века большинство из них было занято государственными учреждениями, так, например, в бывшем дворце Меншикова находился Шляхетский сухопутный кадетский корпус. В западной, лесистой части острова располагались сальный и масляный буян (пристани для разгрузки соответствующих товаров) и несколько кожевенных заводов. Там же была Галерная гавань, рядом с которой построили слободу, где жили матросы и беднейший люд. Здесь еще во времена Екатерины и даже Павла строились и спускались на воду галеры, а также канонерские лодки, шнявы (небольшие парусные торговое или военное суда) и проч. Жизнь здесь была дешевой, но очень неблагоустроенной. На острове, в его северо-восточной части, также сохранялась чухонская деревня, «около 20 обыкновенных чухонских избушек».
На другом берегу реки находилась Санкт-Петербургская сторона, которую Петр I первоначально планировал сделать центром города. К концу XVIII века здесь остались только деревянные лавки на месте бывшего порта, переведенного на стрелку Васильевского острова, и домик Петра Великого, помещенный в каменный футляр. Вдоль речки Петровки (Ждановки) располагались также деревянные здания Артиллерийского и Инженерного кадетских корпусов, на реке Карповке находился Аптекарский огород. Большая часть Санкт-Петербургского острова вплоть до конца XIX века была застроена деревянными домами, где жили небогатые отставные чиновники, купцы, мещане. На набережной Малой Невки, а также на Каменном и Елагином островах, строились загородные дома аристократов.
В последней по счету, Выборгской, части проходила всего одна замощенная улица, идущая вдоль берега. Здесь все еще было много загородных домов с садами. Среди них – летний дворец графа Безбородко, дома и сады Бакунина, Синявина и Собакина. Ниже по течению Невки начинался промышленный район: канатная фабрика, Артиллерийская лаборатория, Городская верфь, где строились торговые суда, казенная пивоварня, сахарная фабрика, ситцевая фабрика. В районе Черной речки набережная снова становилась фешенебельной, здесь находилась дача графа Строганова, построенная Андреем Воронихиным. Ее окружал прекрасный сад, часть которого была общедоступной, по воскресеньям там устраивали музыкальные концерты и танцы. У места впадения Черной речки в Большую Невку находилась деревянная дача князя Голицына, также с большим садом.
Как мы видим, город все больше становился не только военным, портовым, не только городом моряков и кораблестроителей, но также промышленным, торговым, а главное – административным центром. Петровские 12 коллегий после реформ Екатерины во многом утратили свое значение. Власть из их рук перешла на места, в руки губернских учреждений. Из коллегий продолжали действовать только Адмиралтейская, Военная, Иностранных дел, Медицинская и Юстиц-коллегия Лифляндских, Эстляндских и Финляндских дел. Изменения претерпел и Правительствующий сенат – еще одно государственное учреждение, созданное по указу Петра Великого. Екатерина в 1763 году разделила Сенат на шесть департаментов: четыре из них размещались в Санкт-Петербурге и два – в Москве. Росло число департаментов, министерств и ведомств, росла армия чиновников. Город становился центром власти, которая множеством подданных Российской империи воспринималась как неправедная, бесчеловечная, власть мздоимцев, продажных судей и чиновников. И все чаще люди пытались выразить этой власти свой протест.
