Елена Паленова
Я сновидящая
Пролог
Дневник Вероники, 15 мая 2014 года
Говорят, что от душевных ран существует только одно лекарство – время. Я тоже раньше так говорила. Я верила в это, пока не поняла, что не всякую рану возможно исцелить.
Сегодня День Рождения моей дочери. Моего солнышка, моего ласкового котёнка, моей милой маленькой девочки. Ей исполнилось семь. Совсем большая… А я даже не знаю, что купить ей в подарок. Если бы Каринка была рядом, я бы спросила у неё, что она хочет, но её нет.
Мать говорит, что я должна отпустить это. Похоронить, забыть и жить дальше. Но разве можно хоронить человека, если ты уверен, что он жив? Да, суд давно уже признал мою дочку умершей, потому что с момента той жуткой аварии прошло целых четыре года, но я знаю, что моя девочка жива. Я чувствую это. И я её найду.
Не будет никаких похорон, пустой могилы, поминок и отпеваний. Я не допущу этого. Это не рана, которую можно исцелить временем, молитвами и хорошими воспоминаниями. Это зияющая пустотой дыра в материнском сердце. Её нельзя исцелить другим способом, кроме как вернув отнятое.
Полиция, частные детективы, журналисты, волонтёры – я благодарна им. И я понимаю их отказ продолжать поиски, потому что сама понятия не имею, как теперь выглядит моя девочка.
Остался только один путь. Не думала, что ступлю на него, потому что никогда в это не верила, но у меня не осталось выбора. Ведь не зря же высшие силы наградили меня при рождении странным, нежеланным даром. Наверное, пришло время понять, для чего он, и как может мне помочь.
Каринка, доченька моя! С Днём Рождения, солнышко! Я найду тебя, слышишь? Потерпи ещё немного, милая. Мама скоро будет рядом. А иначе… Иначе ничто в этом мире не имеет смысла.
Глава 1
Солнечный свет лился в окно, отбрасывая на светлый линолеум ажурную тень от тонкого тюля. Нежно-голубые обои с блёстками, весело щебечущие канарейки в просторной клетке у окна, стильная мебель из тёмного дерева и роскошный гибискус в деревянной кадке, чуть ли не на треть комнаты раскинувший свои ветви с крупными махровыми цветками… Одного взгляда на обстановку было достаточно, чтобы понять – она пришла не по адресу. Сама ошиблась, наскоро царапая в своём дневнике номер дома и квартиры, или Валька что-то напутала, но в том, что потратила время на поездку зря, Вероника почему-то не сомневалась.
Последние два месяца она только и делала, что наносила визиты гадалкам и ворожеям по объявлениям и рекомендациям знакомых. Мать сначала громко протестовала, потом начала приглашать на чай психологов, но в итоге сдалась и махнула на всё рукой – каждый человек сходит с ума по-своему. Нравится дочери тратить на шарлатанов компенсацию, полученную за несчастный случай – пусть развлекается. Лишь бы не сидела с пустыми глазами перед фотографией своей малышки.
Вероника уже со счёту сбилась, в скольких домах и квартирах успела побывать за это время. Карты Таро и простые игральные, пучки трав и тибетские колокольчики, стеклянные шары и иконы, Библии старых и новых изданий и толстые книги с заговорами, свечи, загадочные лица – всё это смешалось в бесконечную череду бессмысленных советов и действий, не приносящих никакого результата. Руководствуясь здравым смыслом, Вероника выполняла далеко не все рекомендации, а только те, которые казались ей более-менее… Хотя нет. Они все были странными.
Например, неделю назад мать застала её посреди ночи стоящей с закрытыми глазами на табуретке. Ритуальной одеждой должна была быть длинная, чисто белая, не синтетическая сорочка, и Вероника сбилась с ног, бегая по рынку в поисках того, что нужно. В итоге она приобрела бесформенную хламиду, рассчитанную на крупных женщин, которая в идеале по длине должна была бы быть до пола, но, учитывая рост владелицы, оказалась гораздо длиннее, чем нужно.
Ритуал был простой – начисто вымыть тело и волосы, надеть новую сорочку, залезть на табуретку, задрать голову кверху, закрыть глаза и мысленно связать своё энергетическое поле с Космосом. Через какое-то время из Космоса должен был прийти ответ на интересующий вопрос, но пришла близорукая мать из соседней комнаты и решила, что её несчастная дочь с горя наложила на себя руки.
После этого Вероника зареклась заниматься глупостями, в действенность которых, к тому же, не особо-то и верила. Да она бы и не начала следовать нелепым советам, если бы случайно подвернувшаяся под руку цыганка на улице не сказала, что дорога выбрана верно, а в конце дороги её ждёт то, что она ищет. Больше женщина не сказала ничего, но и этих слов хватило, чтобы окончательно уверовать в правильность принятого решения и взяться за поиски ответов с утроенной силой.
Женщину, к которой Вероника приехала сегодня, звали Юлией. Ни фамилии, ни отчества – просто Юлия и всё. Валька, школьная подруга, нашла её через родственников каких-то знакомых и даже не была уверена, что Юлия вообще занимается чем-то подобным. Когда-то давно она каким-то сверхъестественным способом кому-то помогла, и этим исчерпывалась информация о хозяйке квартиры, в которой теперь Вероника томилась в ожидании непонятно чего.
Здесь не было ни одного предмета, который хоть как-нибудь намекал бы на магию. Разве что блестящая фигурка Хотэя за стеклянными дверцами шкафа и белоснежный ловец снов с крупными деревянными бусинами на стене над диваном, но такого добра где угодно можно было встретить и в гораздо большем количестве.
Сама Юлия тоже не слишком походила на ведьму или хотя бы гадалку. Крупная брюнетка лет пятидесяти с весёлыми карими глазами, грубоватым басом и гладким, круглым лицом, она чем-то напоминала дородную крестьянку из старых фильмов. Короткие бриджи и сиреневая футболка с мультяшным принтом и вовсе сводили на нет робкую надежду на то, что здесь Вероника получит какую-то помощь. Ну не одеваются так уважающие себя колдуньи… А эта ещё и краску с волос смывать отправилась, когда к ней незнакомый человек в дом пожаловал.
– Не знаю, что там вам про меня наговорили, но я никаким колдовством не занимаюсь даже близко, – наматывая полотенце на голову, наконец подытожила Юлия то, что и так уже было очевидно. – У деда моего был дар, да. Он руками людей лечил, а я ничего такого не умею. Хотите компота холодного? Жара зверская, давно такой не было.
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Вероника, жалея о зря потраченном времени. – Вы уж извините, что я вот так, без предупреждения явилась. Просто телефона вашего мне не дали, а то я бы позвонила заранее.
– Да ладно, – отмахнулась женщина. – Я уже привыкла к гостям незваным. А телефон у меня всё равно не работает, я его на днях в кастрюлю с супом уронила… А я ведь вас знаю. Вы Вероника Фадеева, да? Про вас недавно передача была по телевизору. Там ещё дядька такой неприятный с бородкой козлиной вещал что-то про родительские обязанности…
– Это мой свёкор, – тяжело вздохнула Вероника, вставая с дивана с намерением уйти. – Компенсацию транспортная компания мне выплатила, а муж мой бывший ни копейки не получил, вот и трезвонят во все СМИ, что Каринка по моей вине погибла. Я, мол, плохая мать, должна была следить за ребёнком. Интересно, куда ещё больше следить, если она тогда у меня на руках сидела? Ладно, пойду я. Извините ещё раз за беспокойство.
– Подождите, – Юлия поймала девушку за руку и усадила обратно на диван, а сама подошла к шкафу и принялась рыться в одном из выдвижных ящиков, перебирая какие-то бумаги. – Город у нас хоть и большой, но всё одно деревня. О вашей беде разве что слепоглухонемые не знают, как и о том, что вы до сих пор продолжаете дочку искать. Слухи такие ходят, хочу я вам сказать… Да вы и сами, наверное, в курсе.
– Что меня в сумасшедшие записали? – усмехнулась девушка. – Знаю, конечно. Меня и собственная мать уже за нормальную не считает, но мне, если честно, плевать.
– Ну и правильно… Вот, нашла! Возьмите.
Женщина протянула Веронике клочок тетрадного листа в клеточку, на котором было написано имя Егор, адрес и номер телефона.
– Что это?
– Это контакты человека, который может вам помочь. Я сама-то с точки зрения колдовства-ведьмовства бесполезная, но кое-какие связи имеются, – улыбнулась Юлия. – Много лет назад помогла по доброй душе этому человеку, а он и меня потом отблагодарил в ответ. Если бы не он, меня бы сейчас и в живых-то не было. Адрес просил не давать никому без крайней надобности, но у вас, по-моему, как раз крайний случай.
– М-м-м… – понимающе протянула Вероника. – Наверное, у кого-то ещё был крайний случай, раз мне к вам обратиться посоветовали. Спасибо большое.
– Я этот адресок только один раз постороннему человеку давала. У парня одного беда была большая, влез куда не следует. Дед этот еле вытащил его. А теперь вот вам даю. Благодарности не надо, лишь бы не зря. Только вы себе перепишите куда-нибудь, а листочек этот мне оставьте. Авось, пригодится ещё когда-нибудь. И денег не предлагайте ему, а то выгонит. Он с характером.
Вероника вытащила из сумки свой дневник, в котором практически все страницы, кроме нескольких первых, были исписаны перечёркнутыми адресами и номерами телефонов. Пока она переписывала информацию с листочка, склонившись над тетрадкой, Юлия с интересом разглядывала крошечное родимое пятнышко на шее своей гостьи.
– Почему вы так на меня смотрите? – Вероника перехватила её взгляд и нахмурилась.
– Эта отметина у вас возле ключицы… Давно она появилась?
– С самого рождения, – пожала плечами девушка. – Это монголоидное пятно. В детстве оно больше было, а с возрастом всё меньше становится. Уже вообще почти ничего не осталось от него. А что?
– Я просто видела уже похожее. У деда своего. Он говорил, что это метка древних Богов. Так они отмечали тех, у кого есть какой-то дар. Ай, забудьте, – Юлия махнула рукой, будто отгоняя назойливую муху. – Ерунда.
– Да нет, не ерунда, – Вероника странно посмотрела на хозяйку квартиры и убрала дневник с новым адресом обратно в сумку. – У меня и правда есть дар, и я уверена, что он должен помочь мне найти дочку. Правда, пока не знаю, как.
– Надо же… – женщина присела на край дивана и с нескрываемым любопытством уставилась на гостью. – А что за дар такой, если не секрет?
– Я сновидящая, – с улыбкой ответила Вероника. – Точнее, я вижу чужие сны.
Глава 2
До двенадцати лет Вероника даже не подозревала, что у неё есть какие-то необычные способности. Все видят сны – с сюжетом или сумбурные, добрые или кошмарные. Разные. Ей снились родители, старший брат и иногда соседи. Ведь это нормально, когда ты видишь во сне людей, с которыми постоянно встречаешься дома или на улице. Никаких чудовищ, полётов и всего остального, чего по-настоящему не бывает – это тоже нормально. Никому даже в голову не приходило, что с девочкой что-то не так.
Погладив указательным пальцем небольшую горбинку на носу, оставшуюся после старого перелома, Вероника посмотрела на себя в зеркало – да уж, кошмарное зрелище… Сойдёт. Не на конкурс красавиц ведь собирается, а в какую-то Тьмутаракань к совершенно незнакомому человеку, которому наверняка совершенно всё равно, как выглядит его гостья. Не мешало бы подстричься и подкраситься, потому что жидкие волосы мышиного цвета, собранные в тощий хвостик, никогда не придавали ей привлекательности, но на это не было ни времени, ни желания. И большие серые глаза на сильно похудевшем лице смотрятся дико и даже несколько безумно, но это тоже поправимо. Потом. Всё потом. Вот когда найдётся Кариша, тогда и будут парикмахерские, маникюры, магазины… А пока не до этого.
Девушка ещё раз проверила, на месте ли документы и билеты, чмокнула в щёку расстроенную мать и выскочила за дверь, не дожидаясь очередной порции уговоров и увещеваний. Хватит. Она и так весь прошлый вечер и всё утро слушала нотации и просьбы никуда не ехать. Маму можно было понять – она волнуется, но ведь кто-то должен понять и её тоже. Если есть хотя бы мизерный, пусть даже призрачный шанс найти пропавшую Каринку, то почему Вероника не может его использовать? Почему она должна сесть, сложить руки и смириться? Дудки! Пусть другие сидят, а она будет действовать!
Такси в считанные минуты домчало пассажирку до железнодорожного вокзала. Автобусом было бы быстрее и дешевле, но после случившегося четыре года назад кошмара Вероника и в маршрутки-то боялась садиться. Четырнадцать часов в автобусе, да ещё и ночью… Нет уж, лучше поезд, потом электричка, а потом такси, сколько бы оно ни стоило в том захолустье, куда девушка держала путь.
* * *
Главное – не спать. Плохо, конечно, что поезд прибывает на нужную станцию в шестом часу утра, зато билеты в последнее купе спального вагона оказались в наличии, и это не могло не радовать. Даже если уставший организм решит взять своё, поблизости будет не так уж много посторонних людей с их снами. А то, что в купе она оказалась одна – это вообще замечательно.
Вероника закинула дорожную сумку под сиденье, устроилась у окна и снова привычным жестом потёрла горбинку на носу, служившую постоянным напоминанием о том, что в чужие сны лучше не заглядывать. По сути, она даже не поняла тогда, за что получила по носу.
Это случилось в летнем спортивном лагере, когда Веронике было двенадцать. У девочек в отряде начали пропадать вещи из тумбочек, а ей однажды ночью приснилось, что это она крадёт. Даже страх во сне испытывала, что кто-нибудь её увидит. Как обычно, сон состоял из мешанины коротких обрывков, но именно этот момент ей запомнился, потому что девочка никогда в жизни не брала ничего чужого. А ещё она помнила большой коричневый чемодан, куда положила украденную косметичку. Старый такой чемодан, кожаный… Какой был у Ксюхи из их отряда. А как-то вечером, когда девчонки завели перед сном традиционную болтовню с жуткими историями, она ляпнула, что видит вещие сны: «Приснилось мне, что вещи украденные в чемодане коричневом спрятаны…»
Девчонки сразу сообразили, о каком чемодане речь, потому что такого старья больше ни у кого не было. Наутро хотели заставить Ксюху показать вещи, а она упёрлась – мол, в свои сумки смотрите, нечего по чужим рыскать. Вероника пыталась остановить подружек, объясняла, что это всего лишь сон, что всё это неправда, но те пошли к вожатым сообщить о своих подозрениях. Вожатые в компании начальника лагеря попросили Ксюху открыть чемодан и доказать всем, что она честная девочка, а там…
Вероника даже не успела понять, что произошло – только что она стояла и удивлённо смотрела на украденные вещи, а в следующий момент Ксюха подскочила к ней и врезала по носу с такой силой, что сломала его. Да ещё и заявила, что это Вероника воровка, а её специально подставила, чтоб от себя наказание отвести.
Из лагеря их тогда обоих выгнали. Веронику в больницу отвезли, а оттуда её уже мать забрала. Стыд и позор! Дочь воровка! И ведь не докажешь обратное – откуда она могла знать, где ворованное, если не сама его туда положила? А про сон мать даже слушать не стала.
После этого Вероника зареклась кому-либо о своих снах рассказывать. Вещие они или нет – чёрт с ними! Пыталась не думать об этом, но начала подмечать, что сны у неё и правда странные. Мама приходит с работы расстроенная, а девочке снится незнакомый дядька, который угрожает, что уволит её. Брат старший по вечерам на секцию ходит, а ей снится, что он с парнями в каком-то гараже пиво пьёт. Как-то раз даже проследила за ним тайком – и правда в гаражи пошёл, а не в спортзал. Много было странного, очень много. И рассказать никому нельзя, потому что за дурочку примут.
Именно тогда Вероника начала вести дневник. Обычно люди записывают в дневники свои мысли, а она перечисляла короткие обрывки из своих снов.
«В деревне у бабушки была белая собака с кличкой Айка.
Папа нарвал для мамы букет сирени в палисаднике у соседнего дома.
Витька спрятал сто рублей в серую книжку А. Дюма…»
Не всё из того, что она записывала, можно было проверить, но большинство записей всё же в итоге оказывались вычеркнутыми – Вероника зачёркивала их, получая подтверждение, что конкретное событие из её снов имело место в реальности. Ей снилось не будущее, а прошлое. Клочками, обрывками, спутанно и не всегда понятно. Свои и чужие воспоминания переплетались, создавая причудливые сюжеты сновидений, но годам к пятнадцати она научилась выделять чужое из своего.
Для неё это всегда было игрой. Секретом, которым она ни с кем не делилась. Нельзя совать нос в чужие тайны, потому что этот самый нос в итоге может очень сильно пострадать – уж это-то Вероника знала точно. А ещё она считала это уродством, которое надо прятать от посторонних глаз, притворяясь, что ты такая же, как все.
Научившись чуть-чуть разбираться в хитросплетении своих сновидений, она поняла, что мать врёт ей и Витьке – отец бросил их не потому, что козёл. Он вообще их не бросал, мама сама его выгнала. У неё был роман на стороне, а не у него. Но Вероника не стала выяснять, правда это или нет. Мать сама подняла двоих детей и заслуживала уважения, что бы там, в прошлом, ни приключилось. А отец… А что отец? Он хоть раз попытался навестить дочку с сыном? Нет. Алименты платил, но на этом его отцовская забота и заканчивалась. А ведь какая у них с мамой раньше была любовь…
Странный и бестолковый дар больше вредил, чем помогал жить. У человека должны быть свои маленькие секреты, но Веронике все они были открыты. Она всегда заранее знала о сюрпризах, которые готовят для неё мама и старший брат, но это было меньшее из зол. В снах ей порой открывались такие неприглядные стороны жизни близких ей людей, что даже думать об этом не хотелось.
Из-за этого дара или проклятия Вероника больше никогда не ездила в лагерь или в санаторий. Убегала из больницы, потому что не могла нормально спать там, где чужие сны буквально лезли в её голову, заставляя переживать то, что её даже не касалось.
С парнями тоже отношения как-то не складывались, пока она не познакомилась с Серёжей. Она его даже не любила, просто решила для себя, что патологическая честность мужа станет крепкой основой для их брака. Он никогда её не обманывал. Из его снов Вероника знала, что родители супруга против свадьбы, что они постоянно ругают его, считая выбор сына не достойным их семьи, но он имел твёрдое намерение жениться. Они расписались, у них родилась Каринка. А потом Сергей сдался.
Вероника до сих пор не могла понять, почему муж не встал на её защиту, а пошёл на поводу у своих родителей. Они вбили ему в голову, что это она виновата в смерти дочки, а он слушал их, развесив уши, и повторял их слова. Вместо поддержки – обвинения. Вместо активного участия в поисках дочери – развод. Обидные, горькие слова звучали не только вслух, но и в его снах, многократно повторяемые свёкром и свекровью. Это было невыносимо. Чувство вины и так давило на Веронику неподъёмным грузом, да ещё муж регулярно сыпал соль на незаживающую рану. И сны… В итоге она собрала вещи и перебралась жить к матери, отказавшись при разводе от всех имущественных претензий к супругу.
Но именно этот нелепый дар придавал смысл её жизни после аварии. Когда автобус перевернулся, Вероника сильно ударилась головой и сломала ключицу, из-за чего оказалась на больничной койке. В одной палате с ней с переломом ноги лежала женщина, пострадавшая тогда же. Её сны были одним непрекращающимся кошмаром, в котором раз за разом мир кувыркался, кричал испуганными голосами, рыдал… Вероника уже собиралась написать отказ от госпитализации, потому что невыносимо было постоянно переживать весь этот ужас, но в одном из снов впечатлительной соседки вдруг увидела короткое воспоминание не о самой аварии, а о том, что было после неё – ночь, дождь, огни «скорой помощи», голоса спасателей, уговаривающих успокоиться и не двигаться, лежащий на боку в кювете автобус и плачущая маленькая девочка в джинсовом комбинезоне, которую держит на руках один из спасателей. Каринка!
Из-за одного этого клочка чужих воспоминаний Вероника осталась в больнице в надежде увидеть больше, но даже этот маленький кусочек так и не повторился. Позже ей сообщили, что все участвовавшие в спасательной операции сотрудники были опрошены, но никто из них не видел девочку. Соседка по палате тоже не помнила ничего такого, хотя её сон говорил об обратном. Пассажиры и водитель подтверждали, что мать с ребёнком была в автобусе, но потом малышка просто исчезла. А со временем её вообще перестали искать.
Веронику уже тогда считали спятившей. С ней даже работал психолог, специализирующийся на жертвах катастроф. К счастью, она вовремя поняла, что если будет и дальше предъявлять в качестве доказательства то, что увидела во сне, то загремит в психушку. Успокоилась и заставила себя перестать паниковать. Каринка жива, её просто кто-то забрал. Кто-то, кто не хочет, чтобы его нашли. Но об этом тоже нельзя было говорить, потому что никто не поверил бы. Ну а раз никакие нормальные методы не дали результата, оставалось только попробовать ненормальные, чем она и занималась последние пару месяцев.
Нужно было начать раньше, сразу после выписки из больницы, а не ждать чего-то целых четыре года, но Вероника никогда не верила в магию, колдунов и гадания. Свой дар она считала просто уникальной особенностью, досадной ошибкой где-нибудь в ДНК, портящей ей жизнь. Даже теперь, направляясь чёрт знает куда к какому-то колдуну, она не верила, что это поможет, но не могла не попробовать. Лучше сделать и убедиться, что это бесполезно, чем ничего не делать, а потом об этом жалеть. Ради дочери она уже и душу Дьяволу готова была продать, если другого выхода не останется.
Предаваясь этим невесёлым размышлениям и воспоминаниям, Вероника даже не заметила, как её сморил сон. Тёмная пустота без сновидений навалилась сверху и тут же отступила, оставив путешественницу удивлённо смотреть в окно на предрассветный туман. Она заснула сидя и без сновидений, чего уже давно не случалось. Часы показывали без пятнадцати пять, а это означало, что совсем скоро нужно будет покинуть мерно покачивающийся вагон и отправиться навстречу неизвестности.
Выскользнув в полумрак коридора, Вероника заглянула в открытую дверь соседнего купе – никого. Видимо, пассажиры сошли на одном из полустанков, и поэтому ей удалось хоть немного спокойно поспать. Вот и славно, ведь впереди ещё целый день, половину из которого точно придётся провести в пути.
