Елена Паленова
Капкан для демона
Пролог
Два тысячелетия назад Тсалитан был не только самым большим из четырёх королевств Сальсирии, но и единственным, где официально существовали школы магии. Их было пять: Храм Воды, Храм Земли, Храм Огня, Храм Ветра и Храм Четырёх Стихий. Первые четыре из перечисленных школ давали своим ученикам лишь бытовые навыки. Выпускники Храма Воды и Земли, например, в большинстве своём становились покровителями фермеров. К магам огня на поклон шли кузнецы и ремесленники. Повелители стихии воздуха среди магов считались элитой, поскольку им была подвластна погода. Ветер не способен сдвинуть с места гору, но он может раздуть пожар из крошечного огонька свечи, превратиться в ураган, сметающий всё на своём пути, или сделать тёплый летний дождик губительным затяжным ливнем. По этой причине выпускников Школы Ветра побаивались даже другие маги, но закон был одинаков для всех – магию нельзя использовать во вред.
Выпускные экзамены в магических школах принимались не наставниками, а Гильдией оракулов. У членов этой гильдии был особый дар божественной силы, не относящийся к магии стихий – их слово могло стать как проклятием, так и благословением. За основанием школ стояли именно оракулы, поэтому они и принимали решение о том, достоин ли выпускник получить отличительный знак мага, или ему нужно продолжить учёбу. Знак мага давал выпускнику право на законных основаниях практиковать магию в мирных целях на территории любого из королевств Сальсирии. И в то же время он не избавлял от ответственности в тех случаях, когда колдовство в целях защиты оборачивалось для кого-нибудь смертью или серьёзными травмами. Даже если бытовой маг с отличительным знаком пытался защитить себя или других от нападения разбойников, и при этом кто-нибудь из нападавших погиб или пострадал, каждый такой случай рассматривался со всей строгостью судом Гильдии оракулов. Суд определял, можно ли было обойтись в бою без магии, и если вердикт выносился не в пользу мага, то его способности навсегда запечатывались проклятием, а отличительный знак изымался.
В мире, где три из четырёх королевств регулярно воюют между собой и злобно косятся в сторону четвёртого, подобное отношение к использованию магии в бою могло бы показаться откровенной глупостью, но в запретах крылся особый смысл. Ограничения для выпускников магических школ существовали лишь для того, чтобы маги были заинтересованы в продолжении обучения. Получив отличительный знак, каждый из них получал и выбор – втиснуть свой дар в рамки нелепых законов или стать адептом Храма Четырёх Стихий и добавить к знаку мага титул «боевой». После завершения обучения боевым навыкам титулованный боевой маг освобождался от ответственности за случайный вред противнику и подчинялся лишь законам того королевства, на территории которого проживает или ведёт свою деятельность.
Обучение в Храме Четырёх Стихий длилось всего три года, но преимуществ адептам оно давало в разы больше, чем могли получить выпускники бытовых магических школ. И всё же желающих заиметь титул и знак боевого мага было не слишком много – учёбу в Храме продолжала лишь треть обладателей простого знака. Большинство новых адептов не выдерживали даже первые тренировки, а до выпуска через три года дотягивали и вовсе единицы. Храм Четырёх Стихий существовал не ради раздачи титулов – он готовил настоящих магов-воинов.
Со стороны это выглядело разумным решением. Магов-самоучек во всех четырёх королевствах было предостаточно, и их услуги стоили в разы дешевле, но Храмы давали своим ученикам качественные знания. Наличие даже простого знака мага означало, что у человека намного больше навыков, и он отлично контролирует силу своих умений. Знак гарантировал качество, а оно всегда ценилось очень высоко. Правители и знать королевств предпочитали не экономить на качестве магии. Крестьяне и простые ремесленники, конечно же, пользовались дешёвыми услугами самоучек, но в знатных домах и при королевских дворцах это было не принято. Да, даже один титулованный боевой маг обходился нанимателю дороже, чем две дюжины необученных, но наличие такого мага повышало и статус, и уверенность в собственной безопасности. К тому же, интересы королевств при этом не страдали – после завершения обучения все маги возвращались домой и только после этого получали право самостоятельно распоряжаться своей судьбой.
Так это выглядело со стороны, а на деле всё было немного иначе. Вступительное испытание при поступлении в магические школы было предназначено лишь для того, чтобы определить дар, степень его развития и подходящую для ученика стихию. На этом этапе не отсеивался никто, но отбор шёл уже в процессе обучения. В ходе промежуточных экзаменов выявлялись самые слабые, безнадёжные или неконтролируемые ученики, их дар запечатывался проклятием оракула, и несостоявшиеся маги возвращались домой даже без того, с чем оттуда уходили. Окончить школу и получить знак мага удавалось лишь половине поступивших. Но это не останавливало родителей одарённых детей – и крестьяне, и знать стремились отправить подающих надежды отпрысков учиться. Оракулам не было дела до родословной будущих магов, они ценили лишь сам дар, и это тоже играло большую роль. Бездари уходили лишёнными возможности развивать свои способности, а перспективные ученики уверенно двигались вперёд. Если выражать всё это в цифрах, то из сотни желающих получить знак мага получали этот знак всего пятьдесят выпускников. Около двадцати из них пытались продолжить учёбу в Храме Четырёх Стихий, но титул боевого мага доставался в лучшем случае пятерым. В этом Храме существовали те же условия промежуточных отборов, что и в низших школах – все выбывающие навсегда лишались своих способностей. И что получалось в итоге? Из ста человек, принятых в магические школы, обладателями простого знака мага становились лишь тридцать, а титулованными боевыми магами – всего пятеро. Тридцать пять процентов. Это в среднем, год от года значения менялись то в одну сторону, то в другую, но суть оставалась неизменной – оракулы лишали дара больше половины учеников, и никто не мог предъявить претензии по данному поводу, поскольку правила обучения в секрете не держались. А постепенно в результате несправедливых судилищ уничтожались и отступники, нарушившие законы магов.
Но это ещё не всё. Выпускники всех пяти Храмов на открытой церемонии вручения отличительных знаков давали одинаковую клятву, в которой помимо множества пафосных обещаний звучали главные слова: «Клянусь хранить верность Храмам Стихий». Обладатели обычных знаков мага клялись в верности своим школам, а титулованные боевые маги – Храму Четырёх Стихий. Вроде бы ничего особенного, но торжественная клятва сопровождалась наложением на выпускника «благословения» оракулов, которое на самом деле являлось проклятием. Храмы были основаны оракулами как независимые, но по сути они принадлежали королевству Тсалитан. Произнося слова клятвы, молодые маги клялись в верности именно этому королевству. Отступничество в любом виде для давших клятву мага означало немедленную смерть.
В те далёкие времена Сальсирия была огромным континентом. Север принадлежал королевству Иллиафия, за исключением одного крошечного уголка на северо-западе – там гора Таорнаг и узкая полоса каменистой почвы вдоль неё считались независимыми землями рода Хараган. Срединные земли Сальсирии поделили между собой два других королевства – Хейнорм занимал всю восточную часть материка и растянулся наискось вдоль границы Иллиафии до Таорнагского Хребта на западе, а Сазалинии достались не слишком плодородные юго-западные земли и весь Хребет. Несмотря на особенности расположения, упомянутые три королевства были равны по общей площади, но в плане пригодных для жизни земель Хейнорму повезло больше других. Ну а юг Сальсирии всецело принадлежал Тсалитану. Там была пустыня – огромная территория, выжженная палящим солнцем и высушенная горячими южными ветрами. Обитаемые земли располагались лишь в восточной части королевства, где на нагорье климат был немного мягче. И если Иллиафия, Хейнорм и Сазалиния постоянно имели друг к другу какие-то претензии относительно границ, то в сторону Тсалитана никто даже не косился – там нечем было владеть.
Пока северные соседи враждовали между собой за каждую пядь земли, Тсалитан процветал за счёт торговли одновременно со всеми участниками конфликтов. С трёх сторон омываемое океаном, это королевство имело самый большой торговый флот. Крупный порт располагался в столице на востоке – городе Тсаларе. По южному и западному берегам были разбросаны ещё несколько небольших портовых городков, в которых команды торговых судов могли пополнить запасы пресной воды и пищи. А торговал Тсалитан всем подряд от дорогих тканей и пряностей до оружия и рабов. Основной доход королевство получало именно от работорговли, причём наглое похищение людей из соседних королевств зазорным не считалось. Если кто-то и был против такого бесчестного ведения дел, то предпочитал держать своё мнение при себе, опасаясь гнева всемогущих тсалитанских оракулов.
Столица и ещё два крупных города на востоке, несколько торговых городков вдоль побережья и бескрайняя мёртвая пустыня в центре – таким был Тсалитан. От земель Сазалинии и Хейнорма его отрезал загнутый хвост Таорнагского Хребта, пересекавший континент с запада на восток. Путь по суше через горы был только один – в Хейнорм. Морем можно было добраться в любое из королевств, поскольку даже у Сазалинии имелись два порта в заливах на западе. На содержание военных кораблей и армии правители Тсалитана не тратились – незачем было. Никто в здравом уме не рискнул бы открыто воевать с соседом, за которым стоят оракулы. На приграничном горном перевале и в городах имелась стража, но лишь для поддержания внутреннего порядка. А на крайний случай близ столицы были основаны Храмы Стихий – против обученных магов тоже мало кто захочет поднять обычное оружие.
Вот для чего нужны были магические школы – за их счёт Тсалитан наращивал своё могущество. Пока другие королевства активно тренировали простых вояк, Храмы Стихий ненавязчиво отнимали у потенциальных противников магический ресурс. От неугодных избавлялись под благовидными предлогами, а сильных воспитывали, обучали и заставляли давать клятву, которую невозможно нарушить, не лишившись при этом жизни. У Тсалитана была армия – тайная, магическая, разбросанная по всему континенту. Если бы появилась такая нужда, в любом из трёх северных королевств можно было бы очень быстро найти адепта, который принёс клятву верности. Напомнить слова клятвы, заставить выполнять неприятные приказы – всё это было продумано. Маги даже не догадывались о том, что они – всего лишь оружие в руках тсалитанских оракулов. Скрытый ресурс, о котором до поры до времени не нужно знать никому. Что может противопоставить даже дюжина самоучек титулованному боевому магу? Да ничего. И если бы правителям Тсалитана вздумалось расширить границы своего королевства на весь континент, война с возражающими длилась бы не слишком долго.
Так и должно было случиться. Оракулы продумали план захвата Иллиафии, Сазалинии и Хейнорма до мелочей. Они даже дату полного уничтожения королевских семей назначили. Ни о каких наместниках речь не шла – все территории предполагалось объединить в одно королевство с гордым названием Империя Тсалитан. И править этой империей полагалось древнему и многочисленному роду тсалитанских правителей.
Увы, в своих грандиозных планах оракулы как-то умудрились потерять из виду одну маленькую деталь – независимое лордство Хараган на северо-западе Иллиафии. Не королевство, а именно лордство, потому что Хараганы на протяжении нескольких веков наотрез отказывались называть себя королями.
Легенда гласила, что Сальсирия была создана Великой Богиней Иллиарой Даар не для людей, а для драконов. Люди пришли в этот мир гораздо позже. И пока юная богиня продолжала учиться, создавая другие миры, люди ухитрились истребить в Сальсирии всех её крылатых любимцев. Оставался только один дракон, последний. И как раз в тот момент, когда он тоже должен был расстаться с жизнью, Иллиара Даар наконец-то спохватилась. Она успела спасти последнего дракона, но при этом связала биение его сердца с сердцем драконоубийцы, имя которому было Ландр Хараган. Суть заключалась в том, что Сальсирия якобы создана на драконьей магии. Если умрёт последний из драконов, весь этот мир канет в небытие. Но если он выживет, то породит новых драконов, и снова начнётся непримиримая борьбы между людьми и крылатыми чудовищами. Богиня придумала простой выход из этой ситуации – она взвалила ответственность за судьбу человечества на род Хараганов. Пока бьётся сердце последнего мужчины этого рода, последний дракон будет мирно спать под горой Таорнаг и никому не причинит беспокойства. При этом в каждом последующем поколении у Хараганов может появиться на свет только один мальчик, а матери всех детей, включая девочек, будут умирать в родах.
Это жестокое решение на протяжении многих столетий заставляло Хараганов отказываться от любви, потому что терять любимых очень больно. Они начали видеть в женщинах только средство получения долгожданного наследника. О сделке Харагана с Великой Богиней узнал весь мир, потому что последствия касались всех. Если последний наследник проклятого рода умрёт раньше, чем подарит Сальсирии следующее бьющееся сердце, дракон проснётся и начнёт кровавое пиршество. Осознав это, люди буквально обезумели. Одни начали возводить Храмы Даар во всех королевствах и воспитывать там наложниц – потенциальных матерей-мучениц для будущих поколений Хараганов. Другие считали участь проклятого рода величайшей честью и придумывали способы перетянуть это одеяло на себя. Третьи желали Хараганам смерти только потому, что почитали драконов за богов.
Оракулы Тсалитана не верили, что под горой Таорнаг спит последний дракон – никаких доказательств этому в наличии не имелось. Легенду и существование проклятия они тоже ставили под сомнение, считая Хараганов очень ловкими мошенниками. Род Хараган возвысился, объявив своих наследников Сердцем Сальсирии. Доверчивый народ с трепетом ожидал появления на свет очередного лорда Харагана, а когда это случалось, семья наследника получала поистине королевские дары от всех четырёх королевств. Но при этом попасть в замок Латернон у горы Таорнаг мог довольно-таки ограниченный круг избранных – туда даже королей впускали исключительно по предварительному об этом соглашению. И с помощью магов выяснить правду было нельзя, поскольку земли Латернона охранялись фьорагами – огромными свирепыми псами, ненавидящими магию в любых её проявлениях. Даже если магу и удавалось обмануть стражу и пересечь мост через реку Таор, на другом берегу никто из таких ловкачей не смог сделать и десяти шагов – фьораги просто разрывали таких гостей на куски.
К тому моменту, как Тсалитан вознамерился стать Империей, о Хараганах было доподлинно известно немногое. У Латернона есть хорошо обученная армия, но она насчитывает немногим больше пяти сотен воинов. Магов у них нет. Последний наследник рода Нэйджел Хараган при весьма странных обстоятельствах сочетался браком с Алимеей Рионской – дочерью какого-то мелкопоместного князя или барона северо-западных земель Иллиафии, граничащих непосредственно с Латерноном. Сам лорд погиб ещё до того, как леди Алимея во всеуслышание объявила себя его законной супругой. Дракон после смерти Харагана не пробудился, но леди Латернона и Риона на сносях, поэтому народ уверен, что вскоре она подарит Сальсирии нового наследника.
Оракулы сочли этот клочок суши недостойным своего внимания. Вдова умрёт в родах, как и все женщины Хараганов до неё. Неважно, наказание Великой Богини это, или Хараганы сами убивают своих женщин, чтобы поддерживать легенду – в Латерноне из правящего рода останутся только малолетняя дочь Нэйджела и новорожденный младенец. Воевать там будет не с кем. Даже если на свет появится мальчик, его опекун будет вынужден подчиниться воле Императора Тсалитана. В противном случае Латернон будет полностью уничтожен, и его не спасут ни фьораги, ни немногочисленная стража.
Тсалитан просчитался именно на Харганах. Оракулы игнорировали Латернон до тех пор, пока не получили из надёжного источника весть о том, что дракон Таорнага всё же пробудился. Драконы – существа особенные и вроде бы разумные. Их магия не изучена, и было непонятно, как вписать эту новую деталь в грандиозный план становления Империи. Даже один живой дракон мог стать хорошим союзником или опасным врагом, поэтому для уверенности требовалось хотя бы как-то обезвредить его на тот период, пока четыре королевства будут перевоплощаться в одну Империю. Но как обезвредить дракона, ничего о нём не зная? Убить? Но если он существует, то и легенда может оказаться правдивой. Смерть этого единственного дракона может стать причиной гибели всей Сальсирии. Оракулам пришлось перенести дату нападения Тсалитана на три других королевства на неопределённый срок – до тех пор, пока не удастся изловить дракона. Они не могли допустить, чтобы крылатый хищник, прячущийся в горах Таорнагского Хребта, свёл все грандиозные планы на нет.
Началось осторожное изучение ситуации в Латерноне, в ходе которого выяснилось, что последний лорд Хараган неожиданно воскрес из мёртвых после того, как кто-то похитил его беременную супругу. А потом Нэйджел Хараган снова испарился, но появился дракон, вернувший леди Латернона домой. Дракона искали, но так и не смогли найти. По весне Алимея Рионская родила наследника рода и умудрилась выжить. Проклятие Хараганов, если оно существовало, каким-то образом оказалось снято.
Праздник в Латерноне начался со дня появления наследника на свет ранней весной и продолжался до начала цветения садов. Народ всех четырёх королевств всё это время дрожал от ужаса, ведь если дракон жив, то непонятно, чего от него можно ждать, а если кто-нибудь убьёт это чудовище, то Сальсирии настанет конец. Не дрожали только оракулы, поскольку придумывали новый план. Они решили выдать нападение на северные королевства за милость. Люди боятся дракона? Хорошо. Пусть боятся. Тсалитан встанет на их защиту. Поставит титулованных боевых магов во всех краях под свои флаги и заставит их поймать крылатого хищника. Так для оракулов откроются двери во все королевские дворцы, и уничтожить врагов будет намного проще.
Их первоначальный план мог бы сработать, если бы они продолжали ему следовать. Пока Латернон варился в котле собственных проблем, Сальсирия вполне могла стать единой Империей, но Тсалитан упустил этот шанс. В тот день, когда оракулы разослали правителям Иллиафии, Сазалинии и Хейнорма весть о том, что Храмы Стихий готовы сплотить своих выпускников для поимки опасного чудовища, случилось нечто непредсказуемое – магия покинула Сальсирию. Вся магия. Остались только способности божественного происхождения – дар провидцев и дар оракулов. А Нэйджел Хараган в тот день вернулся в Латернон и объявил, что в этом мире больше никогда не будет ни драконов, ни колдовства.
Тогда Сальсирия не прекратила своё существование, но фактически оказалась полностью разрушенной – вся, включая алчный Тсалитан. Не пострадали только Латернон и те уголки континента, где люди отродясь магией не пользовались. Стены великолепных дворцов, укреплённые и украшенные с помощью колдовства, осыпались буквально на глазах. Природа наконец-то получила возможность поливать земли дождями или высушивать их солнцем тогда, когда это угодно ей, а не магам. Алхимики и безмагические знахари не справлялись с работой, потому что за помощью с любым недугом тогда можно было обратиться только к ним. Сельское хозяйство, промышленность, торговля – в упадок пришло абсолютно всё. Люди не привыкли жить без магии, им фактически пришлось голыми руками поднимать королевства с колен.
В Храмах Стихий, знаках магического отличия и титулах больше не было никакого смысла. Всё это исчезло. Тсалитан лихорадило не так сильно, как другие королевства, поскольку он существовал в основном за счёт торговли. Да и оракулы сохранили свои способности, поэтому мародёрство в пределах королевства или нападения извне были исключены. Это был, пожалуй, самый удачный момент во всей истории Сальсирии, когда можно было создать единую Империю, но несостоявшийся первый Император отказался от этой затеи – ему нужно было сначала навести порядок в собственном доме, прежде чем зариться на чужие.
Смутное было время. В какой-то момент правителей Иллиафии, Сазалинии и Хейнорма возмутило то, что Тсалитан, несмотря на всеобщее тяжёлое положение, продолжает похищать людей из других королевств и перепродавать их как рабов. Громче всех возмущался король Сазалинии, поэтому проклятие оракулов коснулось в первую очередь именно его народа. Так появились кьорвиги – дикое кровожадное племя, лишённое понятия о чести и желания развиваться. Оракулы показали возмущённым, что может быть зло похуже рабства. Страшно не тогда, когда дорогих тебе людей превращают в товар, а тогда, когда их на твоих глазах убивают другие родственники – просто так, без особых причин, за кусок хлеба, красивую вещь или приглянувшуюся женщину. Необузданные люди-звери куда страшнее торговцев рабами.
Разруха, хаос, междоусобицы, кьорвиги – Сальсирия ещё не успела прийти в себя после этих ударов, а её уже поджидал новый. Сначала это было не слишком заметно, но Океан начал подниматься. С каждым годом он поглощал всё больше суши. Заливы и порты затапливало. Прибрежные города отодвигались всё дальше и дальше вглубь континента. Высокие приливы приносили солёную воду в низины, уничтожая плодородные земли. Люди винили оракулов и в этой беде тоже, за их головы даже цену начали назначать, но вина была не за Тсалитаном. Только тогда, когда началась настоящая резня, Хараганы решились озвучить правду.
Сальсирия существовала за счёт магии, но не драконьей. Жизнь в этот мир вдохнула Великая Богиня Иллиара Даар – она же эту жизнь и отняла. Легенда о проклятии рода Хараган была лживой, как и большинство других легенд. Её придумала сама Великая Богиня. Придумала и накрепко вбила в голову охотника за драконами Ландра Харагана, убившего последнее крылатое чудовище. Так она хотела наказать людей за смерть всех драконов Сальсирии, а потом целую тысячу лет забавлялась, наблюдая за тем, как Хараганы страдают, а другие люди трясутся в страхе и превозносят проклятых. Но Нэйджел Хараган удивил её. Он оказался единственным представителем своего рода, способным на самопожертвование. Иллиара Даар сочла его достойным награды, а человечество – недостойным магии.
Такова справедливость богов – одной рукой они оказывают милость, а другой в то же время отнимают гораздо больше. Великая Богиня простила Хараганов, но не смогла простить людей. Сальсирия существовала для драконов, а без них её существование утратило смысл. Иллиара Даар знала, что её решение уничтожит этот мир.
Хараганы не надеялись этой правдой остановить стихию. Они тоже не сразу догадались, почему Океан вздумал затопить континент, но сильно состарившийся к тому времени лорд Нэйджел вспомнил, что богиня говорила о магии этого мира. Правдой он лишь хотел выторговать у гибнущих королевств помилование для оракулов, а у оракулов – избавление Сальсирии от кьорвигов. Континент погружался под воду не стремительно, и люди ещё могли успеть придумать, как им выжить, но для этого нужен был мир. Ежеминутно думая о том, как уберечься от клинка, о благополучии будущих поколений размышлять сложно. Остановить бесполезное кровопролитие – вот чего добивался старый лорд Хараган. А добился в итоге только казни для всех представителей своего рода, включая стариков и новорожденных детей. С оракулов обвинения в потопе были сняты, и охота на них прекратилась, но лишь потому, что нашёлся другой виновник. Ещё и сам признался, что Великие Боги устроили потоп не без его участия.
С тех пор прошло уже две тысячи лет или даже больше. Архивов о том времени практически не осталось – солёная морская вода не пощадила и их тоже. Большой континент превратился в группу разрозненных островов. Если бы Иллиара Даар не вздумала подарить умирающий мирок своей дочурке Краонгре в качестве игрушки, не было бы и того, что юной богине удалось спасти. Краонгра успела остановить Океан. Она вернула Сальсирии магию и даже вновь создала драконов, за что впоследствии была сурово наказана матерью. Благодаря этой богине, изгнанной из Небесных Храмов Даар, человечество не погибло. Но оно и не изменилось.
От континента остались лишь несколько островов – бывшие возвышенности, нагорья и горы, которые не успел поглотить Океан. Самый большой из этих островов сохранил изначальное название материка – Сальсирия. Остров похож на сломанный серп, острый конец которого должен бы был находиться на северо-западе, где раньше располагались Латернон и Рион. Но там теперь остался лишь безжизненный каменный остров – гора Таорнаг. Узкая полоска обитаемых земель острова Сальсирия начинается восточнее, постепенно расширяется и уходит далеко на юг. Север так и остался за Иллиафией, но равнин там теперь практически нет – есть только скалы, плавно опускающиеся в воды Грязного моря на юге и круто обрывающиеся вниз на севере. Иллиафия утратила две трети своих земель. Её столица Гоотарн передвинулась на восток, где хотя бы есть леса и луга для выпаса скота.
Хейнорм пострадал меньше – Океан, который теперь называется Грязным морем, отобрал у него лишь треть земель, граничивших с Иллиафией в западной половине бывшего континента. Столичный город Лирд как стоял на восточном побережье, так там и остался, но передвинулся на пару миль западнее.
Тсалитан лишился большей части своих пустынных владений, но его правители никогда за землю и не цеплялись. От прежнего величия остался лишь по-прежнему отрезанный горами юг нынешнего острова Сальсирия – бывшая восточная часть королевства. Сохранились два крупных города из трёх – оба портовые. К тому же есть четыре небольших порта, чем другие королевства очень долго не могли похвастаться из-за частых набегов кьорвигов. Воинственное племя породили тсалитанские оракулы – уж о своей-то неприкосновенности они заранее позаботились.
А Сазалиния исчезла полностью. От неё остался лишь остров Сеар – бывшая провинция, где стараниям оракулов впервые появились кьорвиги. Сохранилась и ещё одна приличная по площади возвышенность, которая теперь называется островом Дайтан. До потопа эта земля принадлежала Хейнорму, но когда клочок суши оказался изолированным, а Океан перестал поглощать его территорию, предприимчивая знать из оставшихся там обитателей объявила остров двумя новыми королевствами Аукерост и Кайорика – по родовым именам новоявленных королей.
Границы старых и новых королевств менялись сотни раз. Маленькие королевства появлялись и исчезали с невероятной скоростью. Пока люди пытались спасти свои жизни от потопа, такого не было, но потом междоусобицы вспыхивали повсеместно. Мир изменился, и каждый, кто чувствовал в себе силу, стремился стать королём.
До появления в Сальсирии богини Краонгры этот мир тонул не только в солёной воде, но и в панике, ужасе и взаимной ненависти. Он погибал во всех смыслах этого слова. Но многое ли изменилось, когда Океан остановился, а магия и драконы вернулись? Краонгра спасла остатки земель, но не людей, которые на них жили. Даже богам не под силу спасти то, что уничтожает само себя.
Хаос длился несколько сотен лет. Каков этот мир теперь? В нём стало меньше суши, но появилось больше королевств. Магии снова нет, но теперь в этом повинны не Хараганы, а Колехорты – новые правители острова Сеар, ныне переименованного в Акильфадию. Магию у Сальсирии в очередной раз отнял один из Великих Богов Даар, но акильфийской королеве Вее Колехорт чудом удалось сохранить её для себя и горстки своих соплеменников. Виновна ли она? По мнению тсалитанских оракулов – да, виновна. Именно эта женщина смогла снять проклятие, на протяжении двух тысячелетий превращавшее добрых людей в кровожадных кьорвигов. Именно она ухитрилась подчинить себе всех без исключения драконов Сальсирии. Крылатых чудовищ великое множество, они разные, но Вея Колехорт командует не только ими – ей подчиняется сама богиня Краонгра, воплощённая в золотого дракона. И магия… В этом мире есть только одна могущественная колдунья – королева Акильфадии Вея. Некоторые другие акильфы тоже располагают скромными способностями, но они своей повелительнице и в подмётки не годятся. Вся магия этого мира принадлежит ей. А ещё она замужем за человеком-драконом, но это уже мелочи.
Разве достойна какая-то бывшая акильфийская целительница такого могущества? Разве могла она получить его честным путём? Не она ли приказывает драконам нападать на людей? Не её ли колдовство сталкивает мирных соседей лбами, заставляя их начинать кровопролитные войны по пустячным поводам? А кто снова заговорил об отмене рабства, когда на нём держится экономика всех крупных королевств? Что это, если не попытка получить власть над всем миром? Что скажут короли, когда Вея Колехорт поставит их на колени и объявит себя Императрицей? Может, пора объединиться и положить этому конец? Какого наказания заслуживает тот, кто замахнулся на титул Императора Сальсирии для себя, а не для законного правителя Тсалитана?
За такое кощунство наказание может быть только одно – род Колехортов должен полностью прекратить своё существование.
