Елена Михайловна Аксенова
#мечта
Кофейня им. Оскара Дюрана была в пяти минут ходьбы от ее дома, но она потратила на дорогу все пятнадцать. Она знала, что вот-вот окажется в его объятьях, вдохнет запах свежего одеколона и услышит заветное мнение о ее самой серьезной работе. Большинство людей наслаждаются послевкусием, но настоящие знатоки жизни смакуют предвкушение с не меньшим удовольствием. Что может быть лучше, чем вид официанта, несущего вашу любимую пасту под белым соусом? Или дверь ванной комнаты после долгой дороги? Предвкушение предстоящего удовольствия, долгожданного действия – секретная страсть каждого ценителя.
Сегодня двери кофейни, залитые вечерним солнцем, выглядели безумно уютно. Потертая белая краска, состаренная именитым дизайнером по дереву, напоминала скорлупу на сваренном яйце и хорошо вписывалась в исторический фасад дома.
Как только брюнетка переступила порог, осмотрев переполненный зал, к ней навстречу выбежал Артур, который едва доставал ей до плеча.
– Добрый вечер, барышня. Хорошо, что вы вернулись так скоро, – он взял ее тяжеленую сумку так просто, будто она была набита безе, а не женскими штучками. – Хозяин сейчас закупки готовит, а с вами хотела Светлана Григорьевна переговорить, – он толкнул ее в сторону нетипично молочной двери с надписью «Только для персонала».
Немолодая женщина сидела за небольшим столом со стареньким компьютером. В ее немодных овальных очках отражался пустой экран, но ничто не смогло бы помешать ей почувствовать себя полковником КГБ.
– Ну здравствуйте, милочка. Присаживайтесь, – брюнетка кивнула в ответ и устроилась в небольшом кресле напротив. Артур исчез вместе с вещами, заперев дверь снаружи. Судя по всему, это была тайная операция. – И каким же ветром вас занесло в наши края?
– Центральным, – ей хотелось рассмеяться, но обстановка была неподобающая. Такая трогательная забота об Оскаре. – Я из Владимира.
– Так-так, – Светлана Григорьевна поднялась с кресла и села на край стола возле Жасмин. Ее короткие ноги повисли в воздухе, вальяжного жеста не получилось. – Кто ваши родители, милочка? Откуда такое странное ФИО?
– Мой прадед по отцовской линии владел ткацкой фабрикой, был зажиточным купцом. Его раскулачили во времена революции и расстреляли, как и многих других. Жена с детьми бежали в губернию, тем и спаслись. Дедушка попал на войну еще мальчишкой, поэтому отличался удивительной молчаливостью и задумчивостью. Папа мой не ушел далеко от семейного дела, работает на фабрике заместителем директора, Марк Александрович Фоле. Странное имя было необходимостью при такой фамилии, говорят, наш предок приехал из Франции в начале 17 века…
– А что на счет матери? – она подумала, что ей очень не хватает лампы, хотя девушка с энтузиазмом раскрывала тайны семейного древа. Хорошо, что Верочкин муж, который работал в полиции, уже пробил ее по криминальным сводкам. Она была чиста как вологодские росы.
– С мамой все проще. Работает на той же фабрике, родовое древо свое не знает, никто никогда не рассказывал. В девичестве Яковлева. Зовут Елена Геннадьевна, – девушка с теплотой вспомнила традиционный семейный завтрак по воскресеньям. Папа читал очередной научный труд, мама пекла пироги, а брат считал минуты до начала тренировки. – Да, еще есть брат. Гаяр. Занимается профессионально боями без правил…
– Странно, двое детей и оба с мусульманскими именами.
– Ничего странного, – Жасмин мягко улыбнулась, этот разговор она переживала не раз. – Бабушка моего отца была арабкой. Так говорил мой дедушка. Так что крови во мне намешано много.
– Так-так, – Светлана Григорьевна видела по ее удивительной красоте, что это симбиоз не одной культуры, но то, с каким достоинством она выдержала такой личный допрос заставило женщину проникнуться уважением. – У тебя очаровательные ямочки на щеках. А теперь идем, твой благоверный весь день не может составить список на элементарную закупку. Похоже, пропал наш парень.
Оскар в тысячный раз пытался внести в таблицу необходимые ингредиенты, но каждый раз осекался, вспоминая подробности вчерашней ночи. Как много нужно времени, чтобы пересечь этот небольшой переулок от ее дома до кофейни, и почему она не берет трубку? Вдруг что-то случилось?
В тот момент, когда он встал, чтобы проверить свою теорию, в дверь постучали, и Светлана Григорьевна затолкала внутрь смеющуюся Жасмин.
– А я и не знала, что в детстве ты был пухленьким, – брюнетка продемонстрировала старенькую фотокарточку высокого мальчика с розовыми щечками. – Тебе шло.
Оскар обиженно посмотрел на Светлану Григорьевну, которая с каменным лицом закрыла дверь.
– Это просто невозможно! – молодой человек фыркнул, ему не нравилось, когда кто-то высмеивал его. Даже в таком весе он был грозой школы и сердцеедом.
– Какие мы важные, – Жасмин обвила руками его крепкую шею. – Куда ты увозишь меня?
– Подальше от людей и чужих глаз, – одним резким движением, Оскар оторвал ее от земли, чтобы пронести на руках через все кафе, вызывая осуждение несчастных, завистливые вздохи циников и нежные мечты конченых романтиков. Фоле еще никогда не чувствовала себя такой открытой, такой счастливой. Ее не волновали чужие взгляды, стороннее мнение. – Садись, – он опустил ее рядом с большим черным мотоциклом на парковке.
– Это твой? – брюнетка с удивлением осмотрела махину.
– Нет, угнал. Садись уже, – молодой человек протянул ярко розовый шлем, который заказал специально для нее.
– Сначала скажи, что думаешь о моем рассказе, – она до жути боялась всего, в том числе скорости и его мнения, но сейчас пришло время посмотреть в глаза своим страхам.
– Что я думаю… Что я думаю… – Оскар прижался к ее мягкой щеке. – Думаю, что нужно контролировать спидометр. Слишком сильно я хочу оказаться на месте.
– Не томи меня, – ее голос стал тише.
– Твой рассказ зацепил меня от первой до последней буквы. Я бы не изменил ни слова, ни одной запятой. А теперь садись, упрямая женщина, – железный конь просел под весом его крупного тела. С татуировками и щетиной он выглядел как настоящий байкер, король дорог. Жасмин с трудом пристроилась на заднее сидение, хорошо, что она выбрала платье с широким подолом.
– Моя сумка! Я забыла сумку с вещами! – девушка попыталась слезть, но Оскар ей не позволил.
– Заберешь в воскресенье. Там есть все необходимое, остальное докупим, – мотоцикл дернулся, мотор ревел. – Кстати, там есть комп специально для тебя. Я хочу знать, что будет дальше с Таей и Захаром, – облако пыли и женский визг ознаменовали начало их пути.
***
Оливия Ан гладила светлые волосы Адама. Вот уже который час они сидели на пруду в небольшом скверике возле ее студии, пытаясь собрать мысли в кучу. Тихий вечерний воздух оставлял на воде маленькие круги, бабочки уже прыгали по едва распустившимся желтеньким цветочкам. Пахло весной.
– Почему ты не сказала мне раньше? Почему никогда не говорила? – блондин лежал на ее худеньких коленях, которые не променял бы ни на одну пуховую подушку и смотрел на облака странной формы.
– Я думала, ты сам поймешь, – девушка не отрывала глаз от пестрой утки, жадно собиравшей предложенный хлеб. – Девочки много раз говорили, что я должна признаться, но это не в моем характере, я физически не смогла бы так сделать.
– Я знаю, – кто еще так хорошо понимал это маленькое создание. Она была похожа на персик, нежный и ранимый снаружи и с твердыми убеждениями внутри. – Я никогда не задумывался, почему у тебя нет парня. Я никогда не задумывался о тебе. Какой я друг после этого?
– Самый лучший. Адам, ты мой самый лучший друг. Так всегда было и будет. Твое место не сможет занять уже никто…
– Тогда почему ты не хочешь со мной общаться после свадьбы? Почему? – он знал ответ на этот вопрос. Это было справедливо. Впервые она попросила у него что-то для себя, но он не мог ее отпустить, он снова и снова думал только о себе.
– Спасибо, что помог с танцем. Вышло удивительно, – Оливия знала, что это ее лучшее видео, потому что самый важный человек смотрел на нее так, как влюбленный смотрит на свою возлюбленную. – Нам нужно ехать. Твоя мама ждет нас, пришло время выбирать костюм. Нелли присоединится?
– Нет, она на съемках. Думаю, всю свадьбу тебе придется организовывать одной и давай закроем тему с ней, – сейчас не хотелось думать о будущем или о невесте, которая второй день отмахивается от него важными делами. Его сердце мучала горечь и чувство стыда за разбитые мечты родного человека. – Как тебе удалось поладить с моими? Тебя любят все от моих друзей до начальства, каждый родственник.
– Они видели, как я отношусь к тебе. Я думаю, поэтому, – брюнетка смахнула с плеча рассыпанные волосы. На телефоне высветился номер старшего Кутузова.
– Олива, вы там где? – Олег Валентинович всегда говорил так, будто хотел докричаться до собеседника без помощи телефона. – Мы ждем вас в салоне, Галя уже вцепилась в ужасный белый костюм как у Стаса Михайлова на последнем концерте…
– Мы рядом, будем минут через пять, – она положила трубку и с улыбкой уставилась на друга. – Твоя мама нашла для тебя белоснежный костюм. Надо остановить ее, пока не поздно.
Салон мужских костюмов «Хозяин барин» находился на соседней улице в старом низеньком домике. Такие сооружения невозможно снести, потому что они представляют мифическую культурную ценность, но и реставрировать их никто не берется, потому что человек в здравом уме никогда не свяжется с наследием города. Зато маленькие ИП с удовольствием арендуют ветхое здание из-за месторасположения в центре.
– Дети пришли! – Галина Юрьевна была в самом добром расположении духа. Уставший от жены Олег Валентинович читал что-то, развалившись в кресле, а белокурая Ариадна бросила чатиться, как только увидела свою любимую Оливию.
– Я видела твой танец для конкурса! Это нечто! – девочка обнимала брюнетку, тыкая в телефон. – Адам, ты так вписался в постановку! Вы просто молодцы.
– Откуда ты… – блондин не знал, что этот ролик сольется в интернет. Неизвестно, как поймет такое Нелли.
– Соц сети кафе «#мечта» не дремлют! Это самый топовый конкурс года! Брат, ты там такой симп, девочки в восторге…
– Симп? – Олег Валентинович оторвался от журнала, чтобы поморщиться вдоволь на молодежный сленг.
– Симпатичный, пап, – девочка с размаху прыгнула на колени отца.
– Я нашла его! – Галина Юрьевна держала в руках молочный костюм с плечиками шире, чем это позволяют рамки приличия. – Я всегда представляла твой первый танец под музыку «Мой ласковый и нежный зверь». В этом наряде ты будешь красивым, как Филипп Киркоров, ты ведь такой же высокий мальчик…
– Мам! – Адам схватился за голову и умоляюще посмотрел на отца. Тот мог спорить с женой обо всем на свете, но не о гардеробе. Он пожал плечами и продолжил изучать знаменитые социальные сети с помощью дочурки. – Я это не надену!
Скандала было не миновать, но на помощь пришла Оливия, которая уже присмотрела подходящий вариант. Классическая черная тройка с оригинальной белой рубашкой, этот наряд сочетал в себе и старомодный вкус Галины Юрьевны, и новомодный взгляд Адама. Как только молодой человек облачился в предложенный наряд с помощью консультанта Сергея, родственники ахнули от удивления. Высокий и хорошо сложенный, их сын напоминал принца из старой сказки.
Оливия перестала дышать. Как она отдаст его другой? Как переживет его «да» у алтаря? Как будет смотреть их «Гравити Фолз» одна? Как будет жить дальше? Как? Как?
– Ну, перестаньте, мам, хватит плакать, – Адам не смотрел в сторону своей подруги. Он чувствовал тоже, что и она. – Как я понимаю, мы возьмем его.
Амалия вышла из кинотеатра под руку с Георгием, горячо обсуждая увиденное.
– В нем нет никакого смысла! Можешь себе такое представить? – блондинка смеялась в голос, заставляя прохожих обернуться. Они шли по открытой парковке к его спортивной машине. – Но музыка… Это просто что-то!
– Не могу поспорить, меня спас только наш треп и хорошие треки, – ГГ взял ее за руку так, будто делал это каждый день. – Мне пора отвезти тебя на ужин?
– Черт! – Амалия встала как вкопанная, уткнувшись в телефон. – Я совсем забыла про конкурс! Мне нужно что-то написать…
– Какой конкурс? Что написать? – в глубине души у него зародилась мысль, что она хочет избавиться от него выдуманными проблемами.
– Конкурс талантов. Так, ты меня завалил работой и утащил на свидание, ты мне и поможешь! – она схватила его за руку и потащила в сторону низенькой машины. – Едем к тебе, еду закажу по дороге.
У Георгия дома они раскидали привезенные суши и роллы и уткнулись в пустой толстый лист формата А2. В голову ничего не приходило, они думали только друг о друге. Его квартира была продумана им самим, поэтому сочетала современные технологии и высокий стиль. Мохнатый серый ковер был нужен для таких мозговых штурмов, которые случались у него достаточно часто. Низенький стеклянный столик был покрыт разнообразными инструментами и цветными карандашами.
– Я понятия не имею о том, что собираюсь сделать. До 12 должна отослать, а в голове пусто. Может, твой портрет подойдет?
– Не будь такой банальной, – он палочками отправил себе в рот очередной сверток с угрем. Кажется, он сто лет не ел вот так, на полу. Слово первый в отношении этой барышни он запретил себе использовать. – Все классическое уже написано. Нам остается или сменить область, или форму. Я вот ушел в моду с головой, как и ты…
– Да, но я не могу разглашать секреты новой коллекции. Я подписывала договор о неразглашении, а это все уходит в сеть, – Амалия оперлась спиной на мягкую ручку дивана и положила перед собой девственный лист. Георгий, который уже расправился с порцией азиатской еды, незаметно подполз к ее вытянутым ровным ногам. Бархатная кожа соприкоснулась с его жилистой рукой, он поцеловал ее гладкую коленку.
– А ну замри! – блондинка радостно запищала, вдохновение пришло оттуда, откуда она и ждала. Соблазнительный мужчина с хорошей фигурой в полумраке как ягуар подкрадывается к ней, своей добыче. Линии, которые в своих работах восхвалял Шиле, она видела так четко и ярко, что не смогла устоять, она будет писать с натуры.
– Ты ведь шутишь, правда? – Георгий рассчитывал, что вызовет желание этим жестом, но никак не желание писать. Амалия прикусила губу и с улыбкой покачала головой. – Пожалей мою спину!
– Обещаю массаж, как только закончу.
***
Грета Рей сыграла свою лучшую сцену в роли знаменитой Турандот, созданной пером великого Гоцци. Савва все это снял, чтобы отправить на указанный адрес как можно раньше. Он встретил ее после работы, она молча зажевала предложенный им сэндвич и выпила кофе. Они не выясняли отношений и не боролись, доехали до театра, и он, как много раз до этого, занял место в первом ряду, чтобы хвалить ее всю обратную дорогу. Режиссер Галкин все представление вытирал платком взмокший лоб. В своей голове он продумывал план побега, если этот громила задумал отомстить ему за посягательство на свою женщину.
– Добрый вечер, Савва, – Эдуард Васильевич еще раз оценил его мощные бицепсы, надо идти на мировую. – Не хотите пройти на фуршет в честь последнего представления по этой пьесе? Мы были бы рады вашему присутствию.
– Я итак туда собирался, мне не нужно чье-то разрешение, – молодой человек погладил бороду. Он знал, что старикан его боится и пытается спасти ситуацию, чтобы не получить по шее за ресторан.
– Конечно, конечно, – Галкин забежал на сцену и скрылся за кулисами, чтобы перекреститься. Хорошо, что его неземная красота останется не тронутой.
Старенький театр вблизи знаменитой площади трех вокзалов не пользовался большим спросом. Откровенно говоря, он считался сборищем любителей, и истинные знатоки обходили его стороной. Демократичные цены привлекали либо очень скромных студентов, либо пенсионеров, которые все еще блеяли при виде творческой личности. Вырученных денег едва хватало на содержание плохенького здания, поэтому актерский состав работал даром, позволяя себе иногда собираться на такие вечеринки, сбросившись деньгами. Сам режиссер, Эдуард Галкин, долгие годы паразитировал на жене, даже после развода. Тучная низенькая женщина, которая внушила ему ложь о его даре от Бога, сама попала в ловушку своих действий: он уверовал, что может найти что-то получше нее, типичной тетушки со средним заработком. Теперь они делили ее квартиру и зарплату, как раньше, только официально он был завидным холостяком. Женщина не решалась намекнуть на воссоединение семьи или смене места жительства. Так и не реализовавшись как мать, Маргарита всю жизнь нянчила недоделанного маэстро.
Торжественный ужин, который включал в себя колбасную и сырную нарезки и ящик вина, заботливо закупленные заранее сторожем-консьержем, проводили в холле. До революции это место служило гримеркой примы, все пространство было заполнено бархатными коробочками и хрустальными флакончиками. В углу у окна стояла расписная перегородка с вечно наброшенным поверх халатом из дикого шелка. Говорят, все звезды этого театра были натурами эксцентричными, часто разгуливали нагими, отчего никто так и не смог увидеть рисунок на перегородке полностью. Теперь все это было историей, дворяне сменились рабочим классом, шикарные букеты – цветами в горшке, а святая святых стала проходной, в которой устраивали регулярные пьянки.
Режиссер, как глава театра, произнес помпезную и неинтересную речь, после чего все дружно набросились на стол. Савва стоял в углу, ожидая выхода своей дамы. Он явно не вписывался в тусовку: был слишком широкоплеч, одет в простую одежду (джинсы, майка и олимпийка в сравнении с потертыми, но когда-то дорогими костюмами), не интересовался яствами, не спорил о современном искусстве. Таких мужчин называют работягами.
Грета показалась из своей обители самой последней. Ей аплодировали за отыгранную роль, она не обращала внимания на Савву. Ярко красное платье-футляр хорошо демонстрировало ее гибкую фигуру, она была самоуверенна и надменна, как примы в ушедших годах. Эдуард Галкин хотел сделать ей комплимент по поводу чудаковатой прически, но вспомнив про гостя в углу, отошел к своему товарищу.
Савва Даль применил несколько попыток начать разговор с Рей, но та лишь уклонялась и отходила к другой персоне. Из-за отсутствия нормальной закуски все быстро захмелели и спустились с пьедестала к туалетному юмору. Главным заводилой в этой истории был Вячеслав Златоусов, партнер Греты по Турандоту, альфонс с маленькими ястребиными глазами и слишком ухоженными для мужчины ногтями.
– А туалетная бумага есть? – он хохотал от души. Все вокруг поддержали порыв, но Савва хранил гробовое молчание. – Эй, а до тебя туго доходит или как? Может, я напишу по буквам, чтобы было понятнее? Или чтение – это прерогатива высшего класса? – небольшая группка людей сохранила ему верность, но остальные боялись за свое здоровье слишком сильно и сохранили нейтралитет. Прежде чем Савва успел ответить, высказав все, что о нем думает, Грета влепила обидчику смачную пощечину.
– Ах ты тупой придурок! Да как ты смеешь говорить такое о моем Савве! – она налетела на парня, желая навсегда выцарапать его нахальные глазенки. – А ну отпусти меня! Я ему сейчас устрою!
– Я тебе дам, устроит она, – Даль уже погрузил ее на плечо, чтобы предотвратить избиение Златоусова.
– Я больше не вернусь в ваш вшивый театришко! Галкин, а ты вообще жалкий трус! – Грета не унималась до самой машины. – Какой идиот! Ну, какой идиот! Савва, пусти меня, я ему сейчас устрою!
Молодой человек поставил девушку на землю и, прежде чем она успела устроить драку, вцепился в нее своими большими губами. Звездопад, который пролетел перед ее глазами в этот момент, перебил гнев от недавней сцены, она позволила себе расслабиться и растворится в долгожданном поцелуе.
– Рыжуся, поехали домой, – его дыхание было тяжелым и порывистым. Весь пыл, что он сдерживал столько лет, требовал выхода. – Пожалуйста, не упрямься, не сейчас, – Савва закрыл глаза и сглотнул, прижимаясь лбом к ее русым бровям.
– Поехали, – дрожащими руками она нащупала ручку машины и села внутрь.
Дорогу до дома они провели в напряжении, которое можно сравнить лишь с предгрозовой погодой. Кажется, очень хотелось пить, а источник воды был совсем рядом, на соседнем сидении. Так быстро он не вел никогда. Парковка у дома была свободной, дачный сезон был открыт. Многоэтажный исторический особняк, раскинувшийся на Проспекте Мира, выглядел совсем готичным в свете фонарей. Ребята зашли внутрь, не касаясь друг друга.
– Добрый вечер, господа, – консьерж Василий Петрович был сейчас совсем некстати, но проигнорировать его они, увы, не могли. – Как вы поживаете?
– Добрый-добрый. Все хорошо, извините, мы жутко спешим, – казалось, если она возьмет Савву за руку, то наброситься на него прямо в холле перед дряхлым старикашкой.
– А я вот говорю, погода в этом мае такая летняя, как в 1989…
Даль молча схватил подругу за локоть и поволок в сторону лифта. Ему не было никакого дела до этого человека, не сейчас. Каждая секунда была сравнима с вечностью. Как только двери лифта закрылись, и недовольный дед остался снаружи, он набросился на Грету со всей страстью, что копил много лет. Таким жадным и распущенным он не был никогда прежде. Девушка с удовольствием отвечала на его ласки и при первой же возможности прыгнула на него, обхватив ногами за пояс. Не отрываясь друг от друга, они пронеслись по коридору, нащупали нужную ручку и скрылись в месте, где провели столько времени, занимаясь совсем не тем, чем хотелось.
***
Жасмин сняла шлем и осмотрелась вокруг. Они были далеко за городом, их окружал хвойный лес. Она закрыла глаза и вдохнула полной грудью невероятный, свежий запах.
– Как тебе? – Оскар обнял ее сзади и поцеловал в самую макушку. Он повернул ее лицом к забору из цельных бревен и подтолкнул к массивной двери. За ней оказался скрыт уютный двухэтажный деревянный дом с расписными наличниками. – Нравится?
– Спрашиваешь? – все во дворе было продумано до мелочей: колодец, небольшие дорожки, цветастые клумбы. Участок был довольно широким, его покрывали кусты сирени и ягод. Кажется, сзади был небольшой огород. – Сразу видно женскую руку. Твоя мама бывает тут часто.
– Так и есть, – Дюран-младший с боем выпросил у родителей дачу на выходные. – Но я хочу, чтобы здесь часто бывала еще одна женщина, – он поцеловал ее распухшие губы. Они не зажигали в доме свет, позволив себе спрятаться под покровом ночи.
***
– Тетя Зина из Иркутска должна сидеть за моим столом, и точка! – Галина Юрьевна доедала наивкуснейший салат с красной рыбой, который заботливо приготовила Оливия. Сама девушка успела лишь надкусить хлеб, после чего погрузилась в план-рассадку гостей. Мама Адама хотела усадить всех интересных людей за свой столик на восемь человек, это было проблемно.
– Галя, сбавь обороты. Ты не можешь сидеть рядом со всеми! – Олег Валентинович не понимал, почему родители невесты прислали по интернету схему и свой список из десяти человек с пометкой о том, сколько готовы вложить в это мероприятие.
– Напомни, почему мы отказались от традиционного единого стола? Тогда бы я могла сидеть сразу со всеми и никого не обидеть! – женщина хмыкнула, вспоминая истерику сына по этому поводу. – Твоя покойная мать никогда бы мне этого не простила и напоминала бы об этом до конца дней.
– Да, бабушка бы так и сделала, – Ариадна весело хихикала над очередной картинкой в контакте. – Адам, а ты что скажешь? – ее брат молча поедал пюре, не отводя глаз от миниатюрной брюнетки.
– Оливочка, как мы можем поступить? – Галина Юрьевна знала, что эта девочка сможет решить что угодно.
– Мы сделаем рассадку по плану галочки. Тогда вы сможете сидеть со всеми, но это будет нетрадиционно, что позволит удовлетворить потребности Адама. Что скажешь? – она повернула к парню небольшой рисунок, на который он сухо кивнул головой.
– Тогда завтра поедете и посмотрите все на месте. Выбирайте сами меню и торт. Мы с Анами едем на дачу утром, – женщина поднялась, направляясь в сторону спальни. – Оливочка, оставайся у нас, поздно ехать домой.
– Спасибо, я возьму такси. У меня завтра рано занятия, а с Адамом мы встретимся в городе ближе к обеду, – она встала, чтобы уйти.
– Так не хочешь проводить со мной время, что готова отказаться от встречи с родителями, Оли? – Адам знал, что поступает жестоко, еще и в присутствии семьи, но то, как она отдалялась, ранило его слишком сильно.
– Я не… – ей хотелось разрыдаться. Она держала себя в руках из последних сил, пытаясь сохранить лицо перед Кутузовыми.
– Так все! Ты остаешься, я взяла в заложники твою сумку, – Галина Юрьевна выхватила с ее плеча небольшую розовую штучку так, как это делает искусный вор. – Олег Валентинович, бежим, пока она не опомнилась, – эти двое прожили столько лет вместе, что их сговору никто не удивлялся.
Оливии ничего не оставалось, как принять их предложение и пройти в комнату к Ариадне, которая уснула, как только почувствовала подушку под собой.
***
– Готово! – Амалия посмеялась над тем, как Георгий кувыркнулся в сторону с нечеловеческим стоном.
– Женщина, ты сумасшедшая! – брюнет чувствовал, с какой болью его застывшие мышцы начинают работать и приходить в норму. Над его головой показалась удивительная картина полная символизма и страсти. Он облокотился на небольшую подушечку и посмотрел на нее еще раз. – Да ты талант.
– А ты сомневался? – как кошка она ползла ему навстречу, не давая шанса на отдых. Правда вместо ожидаемых ласк, он увидел, как она фотографирует работу, чтобы отослать ее для конкурса. – Вот и все! Я в деле! Теперь можно заняться твоей спиной…
– Ну уж нет! – он отодвинул ее голову и обиженно отвернулся. – Я тебе не секс-игрушка. У меня тоже есть душа, знаешь ли.
Амалия поднялась к компьютеру и нашла в интернете песню «Dreams» Carmen Cuesta и Chuck Loeb, он косился, но никак не мог рассмотреть, что она там делает.
– Потанцуй со мной, душа, – эта была самая нежная песня в мире, полная чувственности и саксофона. Георгий с ужасом повернулся. Очаровательная женщина в полумраке под волнующие мотивы, он понял, что впервые в жизни влюбился, поэтому поднялся, чтобы танцевать с ней до тех пор, пока его ноги смогут шевелиться. Амалия почувствовала, как ток бьет ее от прикосновений его рук. В эту ночь сумасшедшая страсть уступила место сумасшедшей нежности.
***
Грета лежала в хорошо знакомой постели, очерчивая длинным пальцем профиль Саввы. Он все еще крепко держал ее в своих руках. Амалия была права на счет таланта, но техника оказалась тоже на высоте.
– Как я могла не замечать, что ты идеальный мужчина? – она раскинула на подушке свои рыжие волосы, так хотелось говорить о романтике. – Все знали это, а я просто отмахивалась.
– Я не идеал, просто я люблю тебя, – он сказал то, что мог сказать только самый замечательный человек на земле. – Закажем пиццу?
– Боже, я люблю тебя! – Грета поцеловала его заросший подбородок. – С ветчиной и грибами. Не забудь халапеньо!
– Рррррр!
***
Оливия так и не смогла заснуть. Дождавшись, пока все звуки стихнут, она на цыпочках вошла на кухню в смешной ночнушке с лисами, чтобы выпить горячий кофе. Они всегда так делали бессонными ночами.
– Я уже сделал для тебя, – Адам сидел за столом в темноте. Кажется, он так и не покинул этот стул. – Совесть заела?
– Ну, зачем ты так? – ее темные глаза закрыла завеса дождя, она могла разреветься в любой момент.
– А ты? Ты зачем так? – блондин отхлебнул кофе и уставился в стену. – Рвешь все связи так, будто их не было. А моя семья, ты о них подумала? Как ты сможешь разбить их доверие?
– Адам, ты женишься! Твоя жена со временем станет им также близка, они полюбят ее…
– Нелли? Серьезно? – он усмехнулся, вспоминая ее свежие фотки в профиле. – Она даже собственную свадьбу подготовить не способна. Мама будет ненавидеть ее сильнее с каждым годом. Все из-за тебя. Зачем ты вообще появилась в моей жизни?
Оливия больше не могла это выслушивать, слезы, которые она с таким трудом держала в себе, покатились по щекам. Не думая ни о чем, она выбежала в тапках в подъезд. Этот дом почти задушил ее сегодня, там просто невозможно дышать! На улице было прохладно, она беспомощно смотрела по сторонам, не зная куда бежать.
– Оли! – Адам схватил ее сзади и развернул к себе лицом. – Оли… – он поцеловал ее со всей нежностью, которая переполняла его раненное сердце, не думая о будущем, не думая о настоящем.
– Дай пять! – Галина Юрьевна хлопнула мужа по ладони. Ариадна повисла сверху на родителях. Все семейство Кутузовых осаждало подоконник. – Я же говорила, сработает!
– Между нами тает лед… – девочка затянула известную песню, а Олег Валентинович тяжело вздохнул.
– Так, это представление 18+, бегом спать! – он повернулся к жене и показал на кровать. – Ты тоже, Галя. Выигран бой, но впереди война. Отбой!
***
Жасмин лежала на хлопковых белых простынях в объятиях самого удивительного мужчины в своей жизни. Комната была декорирована резной мебелью, на полках стояли фигурки изысканных фарфоровых дам. Только сейчас она заметила, что в доме довольно холодно.
– Я растоплю камин, – Оскар говорил это, играя с ее черными волосами. Татуировок на его теле было гораздо больше, чем ей представлялось.
– Я приготовлю закуски и горячий шоколад, – она приподнялась, оголив узкую спину, по которой парень провел рукой. Одежды рядом не оказалось, и она вопросительно посмотрела на него, припоминая недавнее пренебрежение ее сумкой. Опять придется надеть платье, покрытое дорожной пылью.
– Не смотри на меня так, я не дам тебе одеться. У нас голая вечеринка. Из разрешенного простыни и одеяла, их будет легко с тебя сорвать, – он хотел поцеловать ее маленькое плечо, но девушка увернулась. В шкафу оказалось немало предложенных вещей. Брюнетка повязала красную простыню греческим стилем и вышла из комнаты. Дюран последовал за ней, обмотав бедра банным полотенцем.
Кухня была забита пряностями и вкусностями. Очевидно, что он подготовился к их путешествию и запасся продовольствием для безвылазных выходных. Как можно пожаловаться на три дня в сладком плену…
Камин дарил тепло и уют. Молодой человек набросал подушки и включил ноутбук.
– Мы будем смотреть фильм? – Жасмин внесла в комнату поднос с бутербродами, печеньем и горячим шоколадом.
– Нет, – он перехватил еду и посадил ее на самое удобное место. – Мы поднаберемся сил. Ты будешь писать продолжение, а я смотреть на тебя. Как идея?
– Сейчас? – он кивнул, отчего волосы легли на его широкий в меру лоб. – Почему?
– Потому что тебе это важно и потому что я хочу полюбоваться тобой за работой. Я люблю созидать, – он видел, как она удивленно пододвигает ноутбук, а потом ее глаза уперлись в одну точку, и она унеслась из уютного лесного домика в московскую сталинку.
