Елена Михалкова
Ваш ход, миссис Норидж
– Что ж, я тоже ее не питал, – сознался доктор. – Она была вздорная неумная женщина, третировавшая домашних. Впрочем, ее муж, кажется, ухитрялся сохранять независимость.
– Неплохо бы ему теперь сохранить рассудок, – пробормотала миссис Норидж.
Неторопливо спускаясь по улице, гувернантка размышляла, кто мог желать зла Барри Гринвичу.
Для начала, старуха Олсопп. Разумеется, миссис Гринвич в свое время проболталась подруге, какого мнения о той ее супруг. Ах, женщины так неосторожны! Злопамятная миссис Олсопп могла затаить обиду, и у нее была возможность подстроить все, подкупив служанку или кухарку. «Однако Гвеннет Олсопп славится чудовищной скупостью. Неужели желание отомстить оказалось сильнее?»
Нельзя сбрасывать со счета и служанок, Мэри с Бернис. Барри Гринвич мог чем-то разгневать одну из них или обеих.
И Мэри, и Бернис сердиты на покойную хозяйку. Служанка убеждена, что та годами развлекалась, заставляя их выполнять нелепые прихоти. Бернис считает, что ей недостаточно платили, взваливая на нее впятеро больше работы, чем полагалось.
В конце концов, есть еще Эффи Прист. Правда, поразмыслив, миссис Норидж вынуждена была признать, что не может изобрести ни одного разумного объяснения, зачем бы шляпной мастерице понадобилось причинять вред своему брату. Она сама отправила его к гувернантке за помощью…
Нет, Эффи ни при чем.
«Кто бы это ни был, его можно поймать за руку лишь тогда, когда он в следующий раз решится на очередной жестокий розыгрыш».
В раздумьях миссис Норидж дошла до особняка Олсоппов и замедлила шаг, увидев цветущие за оградой мальвы. Брови ее поднялись. Мальвы хороши в буколическом пейзаже, а в городе их простодушие превращается в глупость. В них нет ни нежности, ни утонченности. А эти коричнево-серые листья, похожие на полинявшие тряпки! От человека, который сажает мальвы вместо роз, можно ожидать чего угодно.
Если старуха Олсопп подкупила кого-то из служанок, как это доказать?
И что делать с призраком, который видела в зеркале кухарка? Если и призрак – проделка того, кто принес букет, этот человек сильно рисковал: Бернис могла легко раскусить его фокус.
Нет, что-то здесь не так.
Миссис Норидж снова взглянула на мальвы, дернула плечом и пошла прочь.
Дорога привела ее к реке. Сильный ветер и ползущие с севера тучи сделали свое дело: гуляющих почти не было. Лишь на причале, где в воскресный день рыбаки торговали своим уловом, седоусый Паркс в темно-синем ганзейском свитере смолил перевернутую вверх дном старую посудину. Миссис Норидж, живя одна, всегда готовила себе сама, довольствуясь самой простой едой, и свежую рыбу она покупала именно у Паркса.
При виде гувернантки рыбак приподнял кепи и поклонился.
Они обменялись приличествующими случаю соображениями о погоде, но вместо того чтобы отойти, гувернантка неожиданно спросила:
– Скажите, мистер Паркс, вы умеете плавать?
– Утонуть, пожалуй, не утону, – взвешенно ответил старик, рассматривая ее слезящимися светло-голубыми глазами. В речи его отчетливо был слышен корнуэльский акцент. – А вот чтобы плыть – это вряд ли. Бултыхаться буду, как деревяшка. Уж не задумали ли вы утопить меня?
Он хрипло расхохотался собственной шутке.
– Только если вы вздумаете продать мне несвежую рыбу.
Старик крякнул.
– Э-э, нет! Река к нам добра, рыбы вдоволь. – Он суеверно поплевал через левое плечо.
– Добра она не ко всем, – вслух подумала миссис Норидж.
– Это вы о чем? Неужто кто утоп?
– Нет-нет! Мне рассказали, как одна женщина бросила с этого моста драгоценную брошь.
– А-а, так вот почему вы спросили, умею ли я плавать! Небось хотите нанять меня, чтобы я достал вам со дна ту побрякушку?
Рыбак подмигнул, показывая, что говорит не всерьез, и гувернантка невольно улыбнулась.
– Я не совершу такой глупости, мистер Паркс.
– Вот и правильно! А то придется потом искать тех, кто поднимет со дна старого Паркса. А я стою куда меньше той цацки, что зашвырнула туда миссис… как бишь ее?..
– Гринвич.
– Она самая. Память уж не та, что прежде. И золота здесь давно уже нет, его течением снесло. Может даже, в самый океан. Марот такое любит. Она частенько балуется.
Он говорил о реке с ласковой улыбкой, как о лошади или собаке.
– Не-ет, что упало в эти волны, то пропало. Надо же такому в голову взбрести! Выбросить золотую побрякушку!
– И с драгоценными камнями, – напомнила гувернантка.
Старик пощипал белоснежные усы.
– Когда той расфуфыренной даме вожжа попала под хвост, я как раз торговался с ее кухаркой. Вернее, она со мной. У Бернис хватка почище акульей! Уж если сомкнула зубы на твоей ноге, считай, скакать тебе одноногим. Стыдно сказать, но я был благодарен дамочке, решившей проучить мужа. Бернис так уставилась на нее, что забыла торговаться! – Паркс изумленно покачал головой, пораженный этим фактом больше, чем полетом золотой броши. – Чтобы Бернис да уступила кому-то то, что она считает своим! Странно, что небеса в тот день не опрокинулись.
Миссис Норидж и рыбак одновременно посмотрели на небо.
Гувернантка выразила надежду, что дождя не будет, а мистер Паркс заверил ее, что до завтрашнего утра не упадет ни одной капли, он это с малолетства умеет определять. После чего гувернантка подошла к воде, а старый рыбак вернулся к своему занятию.
Волны набегали на галечные камни. Миссис Норидж огляделась и, убедившись в отсутствии наблюдателей, бросила в воду камешек.
Если бы гувернантка застала кого-нибудь из своих воспитанниц за подобным занятием, бедняжку ждала бы лекция по пристойному поведению. Себя миссис Норидж оправдала тем, что она исследует человеческую природу. Отчего такое удовольствие доставляет нам вид и звук камешка, входящего в соприкосновение с поверхностью реки? Почему даже самая серьезная и вдумчивая личность не способна удержаться, чтобы не швырнуть «блинчик» и не посчитать количество подпрыгиваний?
«Все это должно иметь научное объяснение», – сказала она себе и набрала еще пригоршню гальки.
Буль!
Буль!
Буль!
«Быть может, нам нравится воздействовать на стихию. Самый простой способ изменить реку – бросить в нее камешек».
Гувернантка проводила взглядом плывущую веточку.
– Ай да бросок у вас, – одобрительно заметил рыбак, когда она возвращалась мимо. – Шутка ли – до середины долетел! У миссис-как-ее-там ручки, видать, были слабые: булькнуло под мостом – и все.
Миссис Норидж прошла еще несколько шагов и остановилась.
– Как вы сказали, мистер Паркс?
Догадка блеснула перед ней.
– Булькнуло, говорю. Я слишком поздно повернулся и заметил только круги на воде, а вот Бернис все видела, она как раз на мост смотрела, щурилась от солнца. Так что, ежели хотите подробнее все разузнать, спрашивайте у нее. Она и поторговаться со мной забыла, ну надо же!
Миссис Норидж наконец-то сложила все воедино. Трейси-Гилмор-младший, его хозяйка, желавшая проучить заартачившегося супруга, Бернис, обиженная на семейство Гринвич, Мэри, которая боялась, что ее обвинят в воровстве… И еще призрак в зеркале! Но главное – мост! Мост, с которого Джудит швырнула брошь.
Конечно, миссис Олсопп ни при чем! Кроме распускания дрянных слухов, но трудно ожидать иного от человека, выращивающего мальвы.
Ах, миссис Гринвич, злую шутку вы сыграли со своим мужем! Но злые шутники рано или поздно получают по заслугам, и вы наказали саму себя.
Рыбак с удивлением уставился на посмеивавшуюся гувернантку.
– Обрадовал я вас, гляжу… – пробормотал он.
– Очень обрадовали, мистер Паркс, – заверила та.
В дверь к Гринвичам постучали. Открыв, Мэри уставилась на миссис Норидж.
– А хозяина еще нету, – растерянно протянула она.
– Мне нужен не он. – Миссис Норидж вошла, развязала ленты накидки и сама повесила ее, тщательно расправив складки. – Где Бернис?
Кухарка отмывала посуду в огромном тазу. При виде гувернантки она скорчила кислую мину.
– Опять я в чем-то виноватая? Сколько ж можно-то, а? – Голос ее звучал уже не жалобно, а грозно. – Долго вы к нам будете ходить? Мне, между прочим, деньги платят не за то, чтобы я с вами языком чесала! Да и денег-то, прости господи!.. Тьфу, смех один! А вы снова выспрашивать будете, выпытывать всякое… Нет уж!
Любой другой человек дрогнул бы под этим натиском, но миссис Норидж придвинула стул и села так, чтобы брызги из таза не летели на платье. Бернис с ожесточением скребла мочалкой.
– Что вы таращитесь? – не выдержала она. – Или у меня рога на лбу выросли?
– Всего лишь хочу узнать, не было ли вам стыдно после вашей проделки.
– Стыдно? А чего я должна стыдиться?
– Вы ведь видели, как волнуется мистер Гринвич.
Бернис дернула носом, но ничего не сказала. Мэри, затаившаяся в углу, издала какое-то слабое восклицание.
– Чашка и шаль не имели к нему отношения, – сказала миссис Норидж, – мы с вами это знаем. Но цветы! О, цветы – это жестоко.
– Слушайте, вы! – повысила голос Бернис. – Что я такого сделала?
– Вы едва не свели вашего хозяина с ума. А ведь мистер Гринвич не причинял вам зла.
– Берни, правда, что ли? – ахнула Мэри, забыв, что собиралась прятаться.
– А ты заткнись, гусыня!
– Не стоит браниться, миссис Росс.
– Тебя не спросила! Сама решу, браниться или нет! – С этими словами Бернис швырнула мочалку в стену. Лицо у нее налилось кровью.
Однако Мэри уже было не остановить. Она осмыслила сказанное миссис Норидж и пришла к единственно возможному выводу.
– Так это все была ты?!
Кухарка молчала, и миссис Норидж ответила за нее:
– Разумеется, это Бернис рылась в шкафу и в буфете, а затем принесла букет наперстянки. Мистер Гринвич был совершенно прав в своих подозрениях. Очень некрасивый поступок!
Кухарка презрительно дернула плечом.
– Берни, да зачем же ты… – растерянно протянула Мэри, а затем села прямо на пол и разревелась.
– Что ты ревешь, дура?!
– Ох, Берни, Берни, – причитала служанка, раскачиваясь из стороны в стороны. – Ох, плохо-то как! А ведь я на тебя никогда бы не подумала! Я-то считала, ты порядочная женщина, Берни Росс!
От миссис Норидж Бернис готова была обороняться хоть до скончания века, но упреков Мэри она не вынесла. Кастрюля с такой силой ударила о таз, что по кухне пронесся раскат грома, и кухарка вскочила, покраснев как мак.
– Не хотела я для Гринвича ничего плохого! Это все поклеп!
– Может, и не хотели, – согласилась гувернантка. – Но благодаря вашим стараниям у него прибавилось седых волос. Вы прекрасно знали, что творите.
– За это хозяйку надо благодарить! – взвизгнула Бернис. – Она во всем виновата, а вовсе не я!
– Ы-ы-ы-ы! Берни, Берни, что ты наделала!
– Да перестань ты рыдать, гусыня толстозадая! Что ты мне сердце рвешь?!
– Зачем ты обманула хозяина?!
– Встань с пола, кому говорю!
– Ы-ы-ы-ы!
– Что здесь происходит?
Три женщины обернулись к двери и уставились на Барри Гринвича, лицо которого казалось еще более обвислым, чем обычно.
Кухарка скрестила руки на груди с таким видом, что мистер Гринвич решил, что безопаснее будет смотреть на служанку. Мэри вскочила, едва не уронив таз, испуганно икнула и прижалась к стене.
Отвечать пришлось гувернантке.
– Видите ли, мистер Гринвич, мы с вами совершили одну и ту же ошибку, – спокойно сказала она, поднимая мочалку.
– О чем вы говорите?
– Вы стали свидетелем трех странных событий и решили, что они относятся к одному явлению. Я, вслед за вами, рассудила точно так же.
Барри страдальчески поморщился и прижал ладонь ко лбу:
– Простите, миссис Норидж, нельзя ли проще?
– Миссис Росс, может быть, вы расскажете все сами? – обратилась гувернантка к Бернис. – Нет? Что ж, как знаете. Беда в том, мистер Гринвич, что столкнувшись с чем-то непонятным, вы сразу подыскали подходящее объяснение. Однако если не вовлекать в дело вашу покойную супругу, нам станет ясно, что одежда миссис Гринвич, оказавшаяся в беспорядке, и чашка, выставленная из буфета на стол, говорят лишь об одном: кто-то рылся в ее вещах. Я сразу так и решила. Но потом вы упомянули о цветах, и это изменило всю картину. Мы с вами выстроили в один логический ряд три события. И напрасно.
– Боюсь, я по-прежнему мало что понимаю, – признался Барри.
– А миссис Росс понимает. Блестящая была идея, – обратилась миссис Норидж к кухарке, – и я бы непременно отдала вам должное, если б только она не привела к таким последствиям.
– Не хотела я никаких последствий! – мрачно огрызнулась Бернис.
– Вы просто защищали себя, разумеется. Позвольте объяснить, мистер Гринвич. Сперва миссис Росс обшарила вещи хозяйки. Она не успела вернуть все в исходный вид – ее спугнула Мэри. Еще большей неожиданностью для нее стало то, что вы второй раз заглянули в шкаф. Тогда-то и обнаружился беспорядок. Неудивительно – ведь миссис Росс перетряхнула все шали до единой.
– Но зачем?
– Терпение, мистер Гринвич. Следующей целью миссис Росс стал буфет. Все чашки и блюдца были выставлены на стол, но вы вернулись раньше, чем ожидалось, и пришлось все торопливо прятать обратно. Миссис Росс впопыхах вбежала в кухню и притворилась, будто занята стряпней. По чистой случайности единственная забытая чашка оказалась именно той, которую любила ваша супруга.
– Как же так… А цветы…
– В этом и состоит блестящая идея миссис Росс. – Гувернантка отвесила легкий поклон, но кухарка лишь крепче сжала губы. – Она догадалась, на какую мысль навели вас чашка и шали, и решила закрепить успех, чтобы вы не заподозрили ее. Требовалось лишь нарвать букет и поставить в вазу. Проще простого! Зато вы немедленно уверились в том, что все это проделки вашей покойной супруги.
– Но одежда Джудит… – растерянно проговорил Барри. – Она была навалена в точности так же…
– Всего лишь в беспорядке, – мягко поправила миссис Норидж. – Вы сами говорили, что ваша супруга не отличалась аккуратностью. Миссис Росс переворошила вещи – и вы додумали все остальное.
Мужчина изумленно уставился на кухарку.
– Бернис, это правда?
– Так все и было, мистер Гринвич, – ответила за нее миссис Норидж. – А миссис Росс молчит по одной-единственной причине: надеется, что еще не все пропало и ей удастся найти то, что она хочет.
Кухарка разомкнула губы, но лишь затем, чтобы прошипеть что-то про носатую крысу.
– Да что же она искала?
Миссис Норидж удивленно взглянула на Барри Гринвича.
– Брошь с ландышами, разумеется.
– Что? – хором воскликнули Мэри и Гринвич.
– Да ведь это ясно как божий день! Миссис Росс была на причале, когда вы с супругой поссорились, и она единственная видела, что произошло на самом деле.
– Я тоже это видел! – запротестовал Барри.
– Простите, вы думали, что видите. Спутать наперстянку с розами может лишь тот, кого подводит зрение. Ваша супруга бросила с моста камень.
– КАМЕНЬ?!
– Разобрать, что именно упало в воду, с того расстояния, на котором находилась миссис Росс, невозможно. Но утро было солнечное, и это ей помогло. Вы, миссис Росс, догадались о хитрости вашей хозяйки, когда поняли, что брошь не блеснула в воздухе. Золото! Бриллианты! Нет-нет, они сверкнули бы ярче солнечных лучей. А раз этого не случилось, значит, в воду упало что-то другое. Например, один из камней, что в изобилии валяются на берегу. Вы поняли, что ваша хозяйка не собиралась избавляться от дорогой вещи. Она лишь хотела поиздеваться над мужем. Вы напрасно тратили деньги на ныряльщиков, мистер Гринвич, – они не нашли бы на дне золотой корзинки, даже если бы рылись в иле до скончания века.
– Бог ты мой… – произнес ошеломленный Барри и сел. – Поверить не могу, что Джудит выкинула эдакий фокус!
Однако весь его вид говорил об обратном.
– Вернувшись домой, ваша супруга спрятала брошь, – продолжала миссис Норидж. – И тут-то случилось то, чего миссис Гринвич никак не ожидала: у нее начисто вылетело из головы, куда она положила украшение. Я знаю, Мэри, вы уверены, что забывчивость вашей хозяйки была чистой воды притворством, но это не так. Ее память и в самом деле ухудшалась с каждым годом.
– Так вот оно что! – изумленно протянула Мэри. – А я-то думаю, что это хозяйка опять в цветочные горшки заглядывает…
– Вы, миссис Росс, сразу заподозрили неладное, еще возле реки. А затем, когда миссис Гринвич начала нервничать, пытаясь что-то отыскать в комнатах, сделали правильный вывод. И тут она скончалась! Вы решили, что брошь станет не слишком большой компенсацией за то, что вам пришлось вытерпеть. Нужно было лишь найти драгоценность.
– Хозяйка была мне должна! – выкрикнула кухарка, не сдержавшись.
– И вы не стали сообщать об этом ее супругу, чтобы исправить ошибку своими руками, – согласилась миссис Норидж. – Когда вы поняли, что мистера Гринвича не на шутку беспокоит случившееся, то решили укрепить его в заблуждении, на ходу выдумав призрак покойной жены. Но вы допустили ошибку. Я спросила, не сказала ли что-нибудь хозяйка, появившись в зеркале за вашей спиной, – и вы задумались. Но ведь, миссис Росс, здесь не над чем размышлять. Призрак либо говорит что-то, либо молчит, не так ли? Однако вам нужно было все взвесить, вот вы и заколебались.
– Бог ты мой! Бернис!
Барри Гринвич потрясенно уставился на кухарку, словно видел впервые. Миссис Норидж сочла нужным выступить в ее защиту:
– Миссис Росс действительно не желала вам зла. Однако она намеревалась и дальше обыскивать дом, поэтому ей необходимо было подстраховаться.
– Подождите… зачем обыскивать?
– Но ведь брошь так и не нашлась. Правда же, миссис Росс?
– Одному дьяволу известно, куда она ее засунула! – взорвалась кухарка. – Уж я везде посмотрела, все перерыла! Нету – хоть ты провались! Никому ее не отыскать, не будь я Бернис Росс! Может, старуха и вовсе в придорожную канаву ее кинула! С нее бы сталось!
Во взгляде миссис Норидж, брошенном на кухарку, Барри Гринвич, к своему изумлению, прочел нечто вроде сочувствия.
– В шкафу искала, в горшках искала, в посуде искала, ящики все перерыла! – Кухарку уже было не остановить. – Нету ее, нету! Плакали ваши бриллианты и золото, мистер Гринвич!
Негромкое, но выразительное хмыканье заставило ее осечься. Бернис уставилась на миссис Норидж.
– Что это еще за «хм»? Что вы хотите этим сказать?
– Полагаю, я знаю, где она.
– Что-о?
– Вы позволите заглянуть в спальню вашей супруги, мистер Гринвич?
C этими словами гувернантка поднялась и прошествовала мимо ошеломленных хозяина, служанки и кухарки.
– Говорю вам, несносная женщина, я там все обыскала!
Миссис Норидж остановилась в дверях.
– Позвольте заметить, миссис Росс, что вы искали в тех местах, куда спрятали бы брошь сами. В то время как руководствоваться нужно было предпочтениями миссис Гринвич. Мистер Гринвич, так вы позволите?..
– Что? Господи, разумеется! Разумеется! – Он вскочил. – Куда нам идти?
– В спальню миссис Гринвич, – терпеливо повторила гувернантка.
– Да-да, прошу за мной.
Три женщины проследовали за ним на второй этаж. Лицо кухарки выражало негодование, лицо Мэри – страх, и только гувернантка была невозмутима. Барри Гринвич не знал, что и думать.
– Мэри, открой…
Скрипнул ключ, дверь распахнулась – и Барри страдальчески поморщился при виде песика, таращившегося с полки.
Кухарка выскочила вперед, уперев руки в бока.
– Ну, и что? Может, хотите паркет перебрать, а? Так я уже все до единой плашки простучала! Думала, есть тайник!
– Бог ты мой, Бернис! – ужаснулся Барри.
– Нет, пусть уж эта мне ответит! Дурачит она вас, и больше ничего! Нету здесь броши!
Миссис Норидж аккуратно обогнула кухарку и подошла к полке.
– Вы по-прежнему не понимаете логики вашей хозяйки, мисс Росс.
– А вы, значит, понимаете!
– О да. Позвольте побеспокоить вас, сэр Трейси.
Все уставились на гувернантку, почтительно обращавшуюся к чучелу. Тем временем миссис Норидж сняла чучело с полки, поставила на стол, приподняла длинную волнистую шерстку – и на груди Трейси-Гилмора-младшего блеснула, как медаль, золотая корзинка с жемчугом и бриллиантами.
* * *
Две недели спустя
– Дорогая миссис Норидж, позвольте еще раз выразить вам мою глубочайшую благодарность!
Гувернантка начала несколько уставать от изъявлений признательности, которыми при каждой встрече осыпали ее Барри Гринвич и его сестра. Обыкновенно она ссылалась на неотложные дела, требовавшие ее немедленного присутствия, но сейчас Эффи Прист находилась в комнате самой миссис Норидж и бежать от нее было некуда.
– Присаживайтесь, миссис Прист. Чаю?
– Благодарю вас! Я ненадолго, мне пора возвращаться в ателье.
Эффи поставила на стул круглую коробку, которую принесла с собой, и стала развязывать ленту.
– Вы знаете, что эта ужасная Бернис Росс по-прежнему работает у Барри? Можете себе представить? – Модистка была возмущена до глубины души. – Я бы выставила ее и ославила на каждом углу, а он вместо этого повысил ей жалованье… Некоторые мужчины – ужасные тюфяки!
– Вашего брата можно понять. Думаю, он испытал невыразимое облегчение, узнав правду.
– Именно так! Он сам говорил, что не мог заставить себя сердиться на Бернис. Но бог с ней! Миссис Норидж… – Маленькое личико Эффи Прист приобрело торжественное выражение. – Надеюсь, вы не откажетесь принять небольшой подарок. От всего сердца!
Она, наконец, справилась с лентой, сняла крышку, и глазам миссис Норидж предстала небольшая черная шляпка с овальной тульей и поднятыми по бокам полями – простая, но исключительно элегантная шляпка, то есть как раз такая, какая подобает респектабельной женщине.
Мастерица вынула ее из коробки, и миссис Норидж увидела, что сбоку творение Эффи украшено небольшим букетом искусственных ландышей.
– Надеюсь, вы не сочтете, что это слишком ярко? – с тревогой спросила Эффи.
– Она очаровательна, миссис Прист. Благодарю вас!
Когда Эффи ушла, миссис Норидж примерила шляпку и наклонила голову, рассматривая свое отражение в зеркале. Она осталась чрезвычайно довольной увиденным.
– Как все-таки мило со стороны мистера Гринвича было купить брошь с ландышами, а не с мальвами!
