Елена Михалкова
Перо бумажной птицы
© Михалкова Е., 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2023
Глава 1
Июль 2018 года
Их было трое. Мать, отец и юноша лет шестнадцати: молчаливый, худощавый, с коротко стриженной головой и тонкими синеватыми губами. Он сидел на краю стула и упорно смотрел под ноги, изредка вскидывая глаза на частных сыщиков. В кулаке у него был зажат желтый резиновый мячик.
– Она пропала вчера. – Отец говорил, тяжело роняя слова. – Вышла из дома днем, без двадцати час, и не вернулась. Телефон не отвечает.
Сергей Бабкин рассматривал потенциального клиента. На вид около сорока с небольшим. Коренастый, сутулый. Каштановые волосы с проседью, тяжелый квадратный подбородок; широкие скулы, но впалые щеки. Мешковатая рубаха в клетку, засалившаяся на локтях и воротнике. В молодости наверняка считался красавцем.
Его жена отказалась сесть. Она стояла за сыном, положив руки ему на плечи, и, не отрываясь, смотрела на Илюшина.
Егор, Вера и Максим Белоусовы. Четвертый член семьи – Дарья Белоусова. На столе лежала фотография: голубоглазая девушка, глядящая на фотографа исподлобья. Вздернутый нос, короткие светло-русые волосы, угрюмый взгляд.
– Даша терпеть не может фотографироваться, – сказал Егор.
Макар Илюшин еще раз взглянул на снимок.
– Ваша дочь раньше уходила из дома?
– Никогда! – одновременно сказали отец и мать.
Переглянулись – Илюшин увидел, что в молчаливом обмене взглядами решается, кто будет рассказывать главное, – и женщина подалась к нему.
– У Даши депрессия, – сказала она. – Еле-еле окончила школу, в институт не поступила. Почти год она провела на диване, но четыре месяца назад наметился сдвиг в лучшую сторону…
– Три месяца, – поправил юноша. Это были первые слова, которые услышали от него частные детективы. Говорил он неожиданно низко, и если бы Бабкин с Илюшиным не видели его своими глазами, они решили бы, что это голос взрослого мужчины.
– Да, наверное, три, – согласилась мать. – Даша решила, что в ближайший год надо поработать, а затем снова поступать. Она устроилась на курсы кейтеринга, хотела попробовать себя официанткой на выезде. Это хорошо оплачивается.
– И танцами увлеклась, – сказал отец.
– Да, стрип-дэнс. Вы не подумайте, это прилично! – Женщина нервно поправила очки в толстой оправе. Сама она была рыхлая, с короткими темными волосами и густой лошадиной челкой, удивительно не шедшей к ее лицу, – пухлому, с бугристыми щеками, словно набитыми изнутри ватными шариками. – Это просто для пластики, для развития фигуры…
«Девочка научилась танцевать, решила подзаработать в ночном клубе и что-то пошло не так», – подумал Сергей.
– Вы подали заявление? – спросил он.
– Еще вчера! Но никаких результатов, даже не могут отследить ее по телефону! Она ведь ехала как раз на свои курсы… И не доехала. Мы объясняли в полиции, что нужно срочно искать, она у нас совсем домашняя девочка, что-то случилось, – поймите, я мать, я это чувствую…
Она приложила ладонь к груди. Отец сидел, словно окаменев.
– Вы ищете пропавших людей, нам так сказали, – проговорил он наконец. – Найдите ее нам, пожалуйста… Вот вы подозреваете, что она сама от нас сбежала… Нет-нет, я вижу, что подозреваете!
– Не стала бы Дашка, – возразил юноша. Он судорожно сминал мяч в больших и мощных, точно кротовьи лапы, ладонях.
Илюшин внимательно наблюдал за ним.
– Даже если стала! – с силой сказал отец. – Нам бы только убедиться, что она живая. Что с ней все в порядке. Дома лекарства остались, антидепрессанты… Как она без них? Сорвется же! Мы не потащим ее силком домой, пусть живет где хочет.
– Вы проверили, что она взяла с собой из дома? – спросил Сергей.
– Только то, что обычно брала на занятия. Телефон, мелочь всякую: зеркальце, помаду, расческу… Ни записки от нее не было, ни звонков. Просто исчезла.
– Вы разговаривали с ее подругами?
В ответе Сергей не сомневался: перепуганные родители первым делом обзвонили бы Дашиных знакомых.
Но отец с матерью переглянулись.
– Тут, видите ли, какое дело… – начал отец. – У Даши нет подруг. Она и в школе не дружила с одноклассниками, и потом ни с кем не общалась. Парня тоже нет. Никого, кроме нас.
«Одинокая замкнутая девушка выходит из квартиры и исчезает», – Бабкин мысленно снизил вероятность сценария с ночным клубом до десяти процентов.
Правда, оставался шанс, что родители плохо осведомлены о жизни своей дочери. Тихая неразговорчивая мышка могла обернуться звездой порнофильмов с собственной квартирой и счетом в банке, – он знал о таких случаях. Или девушка в депрессии покончила с собой, не справившись с болезнью.
Что ж, дело за Илюшиным. В их тандеме Макар решал, работать ли с клиентом.
Однако напарник колебался. Сергей удивился про себя: что не так? Дело как раз по их специализации. Других расследований сейчас нет. С момента исчезновения прошло меньше суток. Семья живет в спальном районе в десяти минутах ходьбы от метро: это значит, вокруг достаточно камер, с которых можно собрать информацию.
Может, Илюшин подозревает в ее исчезновении близких? Такое происходит чаще, чем принято считать. Убийцы своих родных принимают участие в поисках пропавших и горюют так, что в неискренности их не заподозрит даже самый проницательный человек, – потому что горе это непритворное.
Илюшин начал задавать необязательные вопросы. В какой школе училась, есть ли у родителей контакты одноклассников, общается ли Даша с соседями… Все это не требовалось узнавать именно сейчас. Первые сутки после исчезновения человека – самые важные. Нужно действовать, и быстро.
– …нет, никаких ссор, – тем временем говорила мать. – Все шло как обычно. Я испекла утром оладьи, она вышла на кухню около одиннадцати, позавтракала, ушла к себе. Мы немного поболтали, пока она ела. О чем? О ерунде какой-то. Погода, сосед затеял ремонт… Примерно в полдень Даша начала собираться. Я слышала, как она напевает перед зеркалом, пока расчесывается. Собрала рюкзачок, небольшой такой, голубой, поменяла шнурки у кроссовок… Эти, сказала, постоянно развязываются. Больше, кажется, ничего не было. Крикнула, что убегает, закройте сами дверь, – и все. Она должна была вернуться самое позднее к четырем. В половине пятого я начала ей звонить, потом Егор пришел с работы. Мы постоянно слышали: «Абонент временно недоступен». Обратились в полицию. Ночью не спали, надеялись, что она появится… Обзвонили морги, больницы. Искали, куда еще можно обратиться, и нашли вас.
– Значит, никаких конфликтов, – повторил Илюшин.
– Дашка мирная. С ней особо не поссоришься, – пробасил сын.
– Лекарства, которые она принимает, на месте?
Мать кивнула:
– Ничего не пропало.
Бабкин понимал, чем вызван интерес Макара. Даша могла накопить таблетки из предыдущих запасов, если не глотала их, а прятала. Однако для суицида слишком спокойное поведение.
«Или крайне ненаблюдательные родители».
По статистике девушки такого возраста, вздумав отравиться или перерезать вены, делают это дома. Зачем уходить, если можно просто закрыть дверь в свою комнату?
Макар Илюшин взглянул на троих клиентов, ожидавших его ответа.
– Хорошо, – решил он наконец. – Нам потребуется паспорт Даши. У нее есть особые приметы? Шрамы, татуировки?
Как выяснилось, Дарья Белоусова взяла документы с собой. Мать сказала, что Даша всегда носила паспорт в сумке – боялась, что остановит полиция. Вероятность, что голубоглазую блондинку задержат для выяснения личности, Бабкин оценивал как крайне невысокую, однако это был дополнительный штрих к характеру девушки.
Итак, она не общалась ни с кем, кроме своей семьи.
Всего три месяца как начала выходить из дома.
Записалась на курсы официанток и в студию стрип-пластики недалеко от дома. Бабкин предположил, что девушка нашла новых подруг в студии, но родители сказали, что они выдали дочери деньги на индивидуальные занятия. «Мы так обрадовались, что она хоть к чему-то проявила интерес!»
Илюшин хотел связаться с Дашиным психиатром, но оказалось, что тот переехал и все контакты его утеряны. Последние назначения были сделаны полгода назад, лекарства покупались по старым рецептам.
Девушка исчезла в районе сквера возле метро. Камеры показали, что она немного отклонилась от своего обычного маршрута и в десять минут второго зашла в сквер со стороны жилого массива. Этим путем можно было выйти к станции, но Даша там не появилась.
Джинсы, белая футболка, красная куртка и красные же кроссовки. Приметный образ. Сергей отсмотрел записи с четверти второго до полуночи, но не нашел ни девушки, ни куртки. Обыск мусорных баков тоже ничего не дал.
Будь это лесопарк, Бабкин поставил бы на то, что тело лежит где-то в кустах и наткнуться на него суждено несчастному владельцу любознательного пса. Но сквер был небольшим. С утра до вечера там гуляли родители с детьми. Тоненькой, но не пресекающейся струйкой тек поток пассажиров метро, живущих неподалеку. Если бы кто-то напал на девушку, уже нашлись бы свидетели.
«Затащили в машину?»
Бабкин позвонил знакомому оперативнику и убедился, что в полиции лежит заявление об исчезновении Дарьи Белоусовой. Он не сумел выяснить, предпринимались ли по нему какие-то следственные действия, и заручился обещанием своего знакомца известить его, если тот что-то разузнает.
– Местонахождение телефона девушки будет известно часов через пять, – сказал он Макару. – Поехали, осмотрим ее вещи.
Белоусовы жили в обшарпанном девятиэтажном доме. Из мусоропровода на лестничной клетке торчала смятая коробка из-под пиццы. Под ней ходила кошка с тощей воробьиной шейкой и принюхивалась.
– Есть какие-то сведения? – спросил Егор.
Жена стояла за ним, комкая носовой платок.
Макар покачал головой:
– Простите, мы только начали.
– У Даши отдельная комната, – заторопилась Вера. – Посмотрите, пожалуйста… – Она распахнула дверь. – Обои Даша сама выбирала, а за шторами мы вместе ездили… Ей здесь очень нравится, она целыми днями может сидеть, не выходя на улицу.
Сыщики протиснулись внутрь. Женщина осталась в коридоре, тихонько всхлипывая.
С комнатой что-то было не так. Илюшин обошел ее, приглядываясь и пытаясь понять, что его насторожило.
Окно с грязно-розовыми шторами. На компьютерном столе искусственная орхидея с пыльными лепестками. Полка уставлена мягкими игрушками. Узкая кровать под полосатым покрывалом. Напротив кровати – кресло с изодранными в клочья подлокотниками. Над ним репродукция картины с изображением готического замка.
– А где кошка? – спросил Макар.
– Что, простите?
– Кошка. – Он указал на торчащие нитки.
– А-а-а! – Отец девушки неловко улыбнулся. – Это просто память. Кошка давно умерла.
– Она старенькая была, – прибавил сын, отиравшийся за его спиной.
«А кресло с тех пор не поменяли», – отметил Илюшин.
– Как ее звали?
Бабкин всей спиной выразил недоумение, но не обернулся: выдвигал один за другим ящики письменного стола, рассматривая содержимое.
– Машка, – после паузы удивленно сказал отец.
Илюшин перевел взгляд на плакат на стене. Четверо смазливых азиатских парней с гитарами, один похож на девочку.
– Что это за группа?
– Даша называла ее, но я не запомнил, – признался Егор. – У них все названия похожи на лягушачье кваканье.
– Егор, можно тебя на минуту? – позвала из коридора мать девушки.
– Извините…
– Ничего-ничего. – Илюшину проще было работать, когда в дверях не маячили родственники пропавшей.
Младший брат девушки тоже незаметно исчез. Сыщики остались в комнате одни.
Макар прикрыл дверь и обернулся к напарнику:
– Что у нас тут?
– Компьютера нет, – сказал Бабкин. – Девчонке восемнадцать. Где ноут? Где планшет?
– Или унесла с собой, или выходила в сеть с телефона.
– Надо у родителей уточнять. Если унесла, это побег.
– Как вариант, прибрал к рукам младший брат. Родители за много лет не заменили разодранное кресло – вряд ли у них есть лишние деньги.
Бабкин махнул рукой:
– Не заменили, потому что привыкли, глаз замылился. Или девчонка не разрешила.
– Ладно. Что еще?
– Ничего похожего на дневник. Два десятка тетрадей, все чистые. Ручки, карандаши. Ни записной книжки, ни блокнотов.
– Все контакты могут храниться в телефоне. Блокнот ей ни к чему.
– Из одежды – две пары джинсов, три свитера, четыре футболки. В ящиках нет ни наушников, ни телефонных зарядок.
Сергей оглядел дюжину мягких игрушек, отчего-то выглядевших в этой пустой пыльной комнате жутковато. Грязно-белые зайцы. Медведи со слабоумными улыбками. Два почти одинаковых единорога. Ядовито-розовое существо с неопознаваемой видовой принадлежностью.
– Здесь как будто двенадцатилетняя школьница живет, а не взрослая девица, – заметил Сергей.
– У девушки депрессия. Ни с кем не дружит, никуда не поступила, из комнаты не выходит. Может, подсознательно пыталась вернуться в собственное детство?
– Предлагаешь искать ее в железной ракете на детской площадке?
Илюшин сочувственно похлопал его по спине:
– Ракет на детских площадках не ставят уже лет двадцать.
Он перебрал игрушки, тщательно ощупывая их. Выдвинул ящики из-под кровати: в них выглаженными стопками лежало постельное белье. Судя по сдвинутым пододеяльникам, до него здесь кто-то рылся.
– Похоже, родители провели небольшой обыск.
– Я бы тоже провел, если бы у меня исчезла восемнадцатилетняя дочь, – отозвался Сергей. – Даже до ее исчезновения проводил бы. Превентивно. Каждый месяц.
На единственной книжной полке стояли «Пятьдесят оттенков серого», «Мастер и Маргарита» и серия женских романов в истрепанных мягких обложках. Они пролистали книги, затем Бабкин простучал шкафы, кровать и подоконник, ища тайник. Его не оставляло чувство, будто обитательница комнаты что-то хорошо спрятала.
– Поговорю с родителями насчет девайсов.
Бабкин вышел, а Макар сел на кровать и огляделся.
Игрушечные единороги не вязались у него с идолами кей-попа, а розовые шторы – с картиной на стене. Обстановка была какой-то выхолощенной, словно номер в гостинице, которому наспех, неумело пытались добавить уюта.
Вернулся Сергей. Ни планшета, ни компьютера у Даши не было – только телефон, который она взяла с собой.
Макар покивал и вышел на кухню. Родители и младший брат девушки стояли очень близко друг к другу, будто о чем-то совещались. Сын обнимал мать за плечи.
– Можно посмотреть детские фотографии Даши? – спросил Макар.
Все трое переглянулись.
– Зачем? – Егор недоуменно пожал плечами. – Мы дали вам нынешние фото. Даша очень сильно изменилась…
– И все-таки. Прошу вас. – Илюшин улыбнулся, ничего больше не говоря. Он, собственно, и сам не смог бы объяснить своего интереса к детским снимкам.
Вера посмотрела на растерянного мужа и решилась:
– Даша – приемный ребенок. Мы удочерили ее, когда ей был год с небольшим. Жили в частном доме, а потом пришлось переехать… Случился пожар. Все сгорело, альбомы тоже. Извините, это больная для нас тема… До сих пор не можем оправиться, хотя прошло уже больше двух лет.
– Причина пожара? – быстро спросил Макар.
Женщина замялась.
– Что-то с проводкой, – буркнул ее сын.
– Да, именно так, – подтвердил отец. – Правда, я проводкой сам занимался, но пожарные сослались на это… – Он развел руками. – В общем, моя вина.
– Переехать пришлось бы в любом случае, потому что соседка разболтала Даше, что она нам не родная. Мы-то скрывали… Дашу это потрясло. Собственно, тогда и началась ее депрессия. Она закатывала скандалы, твердила, что мы испортили ей жизнь. Даже из телефона вычеркнула нас как маму и папу и записала только имена, как будто мы ей, знаете, соседи или просто знакомые… – Вера вытерла слезы.
Она махнула рукой.
– Пожар случился до или после того, как Даша узнала, что она приемная? – спросил Макар.
– После!
Илюшин внимательно посмотрел на родителей. Допускали ли Белоусовы, что пожар был делом рук старшей дочери? Ему показалось, что младший брат о чем-то умалчивает. «Надо побеседовать с парнишкой наедине… Он все время как привязанный рядом с матерью».
– Скажите, чем увлекается Даша? – спросил Макар.
– Мы же вам рассказали! – В голосе отца слышалось явственное раздражение. – Танцами!
– Я понимаю. Но что ей нравится в повседневной жизни? Сериалы? Вышивка? Рисование? Эксперименты на кухне? У нее ведь много свободного времени, пока она не учится и не работает, правда?
Все трое глубоко задумались. Илюшин усмехнулся про себя: четыре человека живут бок о бок и ничего не могут рассказать друг о друге.
– В игры на телефоне играет, – сказал наконец отец. – Как ни зайду, там что-то лопается и взрывается.
Мать подхватила:
– Любит ходить по сетевым магазинам! Ничего не покупает, просто смотрит, платья складывает в корзину, потом обнуляет заказ. Что еще… Ну, просто лежит, листает женские романы.
«Потрясающий портрет», – сказал про себя Макар.
Однако этот образ расходился у него с фотографией. Он вспомнил умное сосредоточенное лицо. Даша Белоусова не выглядела человеком, который часами забивает и опустошает виртуальную корзину.
Впрочем, депрессия… На болезнь можно многое списать.
– Она любит собак, – неожиданно пробасил юноша.
Мать с отцом удивленно уставились на него, словно забыли, что их сын умеет разговаривать.
– Каких собак?
– Да любых. Как ни выйдешь с Дашкой на улицу, постоянно к ней всякие шавки сбегаются, она их подкармливает… И деньги на волонтерский приют перечисляла. Из своих карманных.
– А куда вы с ней выходили, например? – дружелюбно спросил Илюшин.
Парень очень закрыт, надо расположить его к себе. Что-что, а это Макар умел профессионально.
– Ну-у, там, знаете…
Илюшин терпеливо ждал.
– Просто прогуляться, – выдавил наконец Максим. – Пройтись до парка. А! Или в магазин – сумки донести.
«Брат с сестрой вместе гуляют, он помогает ей с тяжелыми покупками, но не выглядит испуганным ее исчезновением. Родители в панике, а он смущен, но относительно спокоен или очень тщательно скрывает тревогу. Здесь что-то не так».
Макар собирался попросить Максима поговорить с ним наедине, но в кухню заглянул Сергей и сделал знак: есть новости.
– Звонил мой приятель из компании сотовой связи. Дал местонахождение телефона, – шепнул он, когда Илюшин вышел к нему. – Поехали разбираться.
Когда открылись двери лифта, Бабкин сказал: «Погодь, я ща», подошел к мусоропроводу, выдернул коробку из-под пиццы и раскрыл перед отчаявшейся кошкой. Воробьиная Шейка кинулась подъедать потеки подтаявшего сыра и кусочки ветчины, урча на весь этаж.
Ни полиция, ни волонтеры не могут быстро получить информацию о том, где находится сотовый телефон пропавшего человека. Сергей по опыту знал, что, когда дело касается «обычных», повседневных исчезновений, на это могут тратиться недели там, где важен каждый час… Борьба за точность данных геолокации мобильных устройств ведется давно, но в малонаселенных местах ничего не меняется: погрешность с определением точки нахождения устройства может составлять несколько километров.
По счастью, они работали в Москве. И Сергей не был связан никакими ограничениями. Во всех крупных компаниях сотовой связи у них с Илюшиным имелись прикормленные сотрудники, по большей части его бывшие коллеги, которые за мзду выдавали постороннему, в общем-то, человеку все данные о перемещении сотового телефона.
Бабкину это не нравилось, но изменить он ничего не мог. Глупо ставить свою принципиальность против человеческой жизни.
Тонкий серебристый смартфон нашелся в глубокой развилке старого клена, росшего в двух шагах от проезжей части. Это была самая неприятная часть сквера – с зарослями пыльных кустов, мусором и крапивой в человеческий рост. Совсем небольшой пятачок, – но человек, заманивший сюда девушку, мог бы дотащить ее до своей машины.
– Допустим, она сама положила тут сотовый, – вслух сказал Бабкин. – Хотя это чрезмерная предусмотрительность для восемнадцатилетней девицы, тебе не кажется?
– Мы ничего о ней не знаем. – Макар огляделся и пошел кругами, глядя под ноги и постепенно увеличивая радиус поиска. – Она могла смотреть фильмы, в которых говорилось, что мобильник нужно выбросить. Или кто-то из друзей подсказал…
– У нее нет друзей.
– Это ее родители так считают.
Он искал смятые кусты, обломанные ветки, обрывки материи – любые свидетельства борьбы. Через крапиву вели, скрещиваясь, две полузаросшие тропинки. Ему не удалось найти ни одного подтверждения, что здесь боролись люди.
– Собаку бы поисковую, – пробормотал Илюшин.
– Слишком много времени прошло. И потом, выведет нас собака к дороге – и что? Она тебе не расскажет, сама Белоусова поймала попутку или ее запихнули в салон.
Однако находка настроила Сергея оптимистично. Он спрятал телефон в пакет, сказав, что отвезет своему бывшему коллеге, чтобы тот вытащил содержимое, и оставил Макара в сквере искать улики.
Час спустя Макар, не добившийся успеха ни с уликами, ни со свидетелями, приехал в школу кейтеринга, где Белоусову и еще полсотни юношей и девушек обучали работе официантов на выезде.
Владелец школы по телефону представился Олегом. При встрече оказалось, что на вид ему около двадцати пяти. Круглолицый, подвижный, с веселым блеском в маленьких глазках, он с первого взгляда понравился Макару.
– Игорь, подмени меня, я побеседую с человеком, – попросил Олег, поймав на бегу за рукав пожилого мужчину. И, обернувшись к частному детективу, добавил: – Я, правда, не знаю, какая от меня может быть польза… Но постараюсь. Даша – хорошая девушка, будет жаль, если с ней действительно что-то случилось.
Они отошли в сторону.
– Дашу я помню, она отлично справлялась, – сказал Олег. – Да, вчера пропустила занятие. Кого-то другого я бы выставил, ее оставлю. Если, конечно, она найдется.
– Расскажите, какое у вас сложилось о ней впечатление? – попросил Макар.
Тот расплылся в широкой улыбке:
– Милашка! Но все строго по делу! Никакого кокетства, глазками не стреляет, ведет себя сдержанно. И схватывает на лету.
Илюшин огляделся. Над их головами плескался и хлопал на ветру голубой навес. Невдалеке были приготовлены длинные столы, которые, как он догадался, ученикам предстояло сервировать. Официанты, толпившиеся поблизости, сосредоточенно слушали инструктаж пожилого мужчины. Горы пластиковых тарелок и стаканов высились на подносах, похожие на башенки из белого песка.
– В процессе неизбежно что-то побьют, – сказал Олег, заметив, куда смотрит Илюшин. – Пускай тренируются на кошках.
– Мне доводилось работать официантом, – сказал Макар. – Вы меня извините, Олег, я не могу понять, чему вы так долго их обучаете.
Парень только улыбнулся в ответ.
– У меня лучшая кейтеринговая фирма в Москве. Обслуживаем все – от похорон до свадеб. Держать штат собственных официантов невозможно, поэтому нужны просто хорошо обученные люди. Вы понимаете, что значит в наших условиях «просто хорошо обученные»? Это синоним слова «идеальные». Мы брали обычных официантов – и знаете, что выяснялось? Они не справлялись. Не были готовы к элементарным препятствиям!
– Например? – заинтересовался Макар.
– Ну, смотрите: на выездах предстоит носиться больше, чем в любом зале. Нужна выносливость. Нужно приготовиться к физическим нагрузкам. И бегать с тарелками придется не по гладкому полу, а по песку, траве или даже камням! Первое, с чего мы начинаем, – с объяснения, почему нужна качественная обувь с амортизирующей подошвой, и отчего экономить на этом нельзя.
Илюшин вспомнил красные кроссовки.
– Надо, чтобы человек умел распределять потоки движения персонала во время работы. Это, конечно, больше относится к старшим по смене. Но и нюансов для официантов хватает. Мы обучаем регламенту мероприятий, рассказываем, какие блюда в какой очередности выносятся на стол. Психологическая подготовка тоже важна: на похоронах, как и на свадьбах, бывает всякое! А гости пьяные? А воровство алкоголя? Вы понимаете, что нам на первых уроках приходилось объяснять всем официантам поголовно, что им нельзя курить! – В голосе его звучало искреннее страдание. – А они не понимают почему: ведь мероприятие-то на свежем воздухе! Мы рассказываем, что нельзя класть возле детей горячее и острое. Обучаем всему, от закручивания салфеток до правил мытья посуды.
– Официанты моют посуду?
– Если выезд на корабле, думаете, там наймут для этого дополнительных людей? Ничего подобного. Приходится справляться самим.
– Даша всему этому научилась?
– Да. У нее оставалось одно занятие, и затем она попала бы в список тех, кого мы вызываем обслуживать мероприятия. Я ею очень доволен. Смышленая, быстрая, молчаливая, улыбчивая. Как раз то, что нужно для этой работы. Девушки ведь еще не должны быть… – Олег описал в воздухе сложную фигуру. – Поймите: гости выпивают. Они могут начать приставать. Нужно уметь и нравиться, потому что основной заработок официантов – это чаевые, и в то же время не слишком привлекать внимание… Излишняя чувственность вредна. Мы стараемся не брать слишком красивых женщин, а особенно таких, которые непроизвольно флиртуют со всеми, – иначе неизбежны конфликты. Даша произвела на меня впечатление девушки собранной, целеустремленной. Она точно знала, что хочет получить эту работу, и делала все, что мы требовали. Всегда на шаг впереди. Нечасто встречаешь такой энтузиазм! Да, и некурящая. Это тоже важно. Клиенты не любят курящих официантов, от них всегда пахнет, сколько бы упаковок жвачки они ни слопали. Некурящей официантке не требуется «улучить минутку», чтобы выскочить и затянуться.
– Я слышал, курильщики легче справляются со стрессом, – с усмешкой сказал Макар.
– Есть такое, – улыбнулся в ответ Олег, поняв, что сыщик заметил пачку сигарет у него в кармане. – Зато некурящие лучше справляются с повседневной рутиной. А наша работа – это в основном рутина и есть.
– Даша обсуждала с вами что-нибудь, что не касалось ее работы? – спросил Илюшин. – Может быть, семью?
Олег ответил, не задумываясь:
– Нет, ничего подобного не было. Я же говорю, она скорее из молчунов.
– С кем-то у нее завелись приятельские отношения? Люди, с которыми она общалась больше, чем с другими?
– Да не поймешь… Вообще-то она держалась особняком. Вроде возраст юный, а вела себя как-то более зрело, что ли, взрослее, чем многие из ее будущих коллег. Уважаю серьезное отношение к делу. Мне это, конечно, в ней очень нравилось… – Олег оборвал себя на полуслове и расстроенно заметил: – Ну, блеск! Вот уже и начал говорить о Даше в прошедшем времени. Вы меня известите, если найдете ее, ладно? Все-таки я надеюсь, что с ней ничего плохого не случилось.
Встреча с преподавательницей танцев мало что добавила к тому портрету, который нарисовал владелец школы кейтеринга.
– Даша сказала, что хочет научиться красиво двигаться для себя. – Девушка наклонилась и стянула шерстяные гетры, оставшись в лосинах и спортивном топе. – Приходила раз в неделю. Вообще-то этого мало, но я видела, что она постоянно тренируется дома. У нее улучшалась растяжка, она отрабатывала движения, которые мы с ней учили в студии.
– Она кому-то звонила при вас? – спросил Макар.
– М-м-м… Кажется, нет. Только списывалась с братом. Он постоянно встречал ее после занятий. Мне даже показалось…
Девушка осеклась.
– Что именно? – спросил Илюшин. – Это может оказаться очень важным.
– Что брат ее контролирует, – призналась она. – Он каждый раз так подозрительно разглядывал тех, кто ждал в коридоре, словно чего-то опасался. Однажды с Дашей кто-то заговорил, и он буквально за руку вытащил ее наружу, как будто они страшно торопились. Но я потом вышла за ними следом и увидела, что они спокойно идут как ни в чем не бывало. Не знаю… Странный он какой-то!
– А Даша – не странная?
Девушка задумалась.
– Сначала, на первых занятиях, мне показалось, что она не знает, чего хочет. Новые ученицы обычно приходят со словами, что мечтают стать гибче, или поразить своего парня, или классно двигаться на танцполе… А Даша – она просто занималась. Молча, как будто выполняла работу.
– Вы не задавали ей вопросов?
– Конечно, я ее спрашивала! Ведь от цели занятий зависит их интенсивность, содержание. Она ответила: «Мне просто хочется научиться, вот и все». После этого я от нее отстала. Знаете, мне платят не за то, чтобы я лезла в душу. Так можно и клиента потерять.
Она распустила волосы и облегченно встряхнула головой.
– Оказалось, Даша упорная. Занималась усерднее многих. За два месяца у нее приличный прогресс! Мне кажется, какая-то цель все-таки у нее была, просто она не хотела делиться. Девушка не из болтливых. Надеюсь, она просто сбежала от своего придурка-братца.
«Просто сбежала от своего придурка-братца», – повторил Илюшин, выйдя из студии.
Преподавательнице танцев не понравился Максим Белоусов.
По словам матери, в день исчезновения Даши он был дома. Мать может искренне заблуждаться, а может покрывать сына. В любом случае нужно проверить его телефон.
Люди пропадают постоянно. Только по официальным данным в стране ежегодно исчезает около ста тысяч человек. Макар подозревал, что это число занижено вдвое.
Есть те, кто убегает от своей семьи или долгов.
Есть те, кого убивают.
Те, кто гибнет – под машиной, от удара током, утонув в луже или просто упав от сердечного приступа на безлюдной улице.
Те, кого приводит к исчезновению глупое стечение обстоятельств, и жертва оказывается в больнице с проломленной головой, потеряв память.
Но всегда есть необъяснимые случаи. Илюшину было знакомо это чувство: ты смотришь на портрет человека, читаешь его биографию и понимаешь, что он не мог исчезнуть.
И все-таки пропал.
Ему запомнилось одно дело. Женщина тридцати пяти лет: счастливый брак, двое детей-дошкольников. Каждое утро она отводила их в детский сад, садилась на маршрутку и доезжала до работы. Вечером детей забирали ее муж или свекровь.
В один октябрьский день она попрощалась с детьми в садике, дождалась маршрутного такси и вышла на своей обычной остановке в половине девятого утра. Ее видели соседи. Она разговаривала с воспитательницами, была весела и жизнерадостна. Ее опознал по фотографии водитель маршрутки.
До офиса, от которого ее отделяло триста метров, она не дошла. Исчезла.
Илюшин в то время работал один, без напарника. Он изучил каждый метр из этих трехсот. Опросил всех свидетелей. Просмотрел все сохранившиеся записи с камер.
И ничего не нашел. Женщина пропала навсегда. Объяснение ее исчезновению так и не было найдено, и напрасно Илюшин в течение года выезжал на все неопознанные женские трупы и читал все сводки, – она не появилась ни среди живых, ни среди мертвых.
Даша Белоусова страдала от депрессии. Она начала возвращаться к нормальной жизни, однако по-прежнему не имела друзей. Жила в странной комнате: вспоминая ее обстановку, Макар не мог отделаться от ощущения, что девушка была глубоко равнодушна ко всему, что ее окружало, – кроме, может быть, плаката с корейской поп-группой.
