Елена Майорова
В огне революции: Мария Спиридоновна, Лариса Рейснер

Мария Спиридонова (1884–1941)

11 сентября страшного 1941 года, когда фашисты рвались к Москве и немецкие танки были уже на подступах к Орлу, недалеко от города, в Медведовском лесу, чекисты по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР без предварительного судебного разбирательства, спешно «ликвидировали» очередную партию «врагов народа». 157 заключенных Орловской тюрьмы НКВД СССР по обвинению в «злостной пораженческой и изменнической агитации» были уничтожены.

Приговоренные «препровождались в особую комнату, где специально подобранные лица из числа личного состава тюрьмы вкладывали несчастному в рот матерчатый кляп и завязывали его тряпкой, чтобы его нельзя было вытолкнуть». Затем им зачитали приговор: «…подвергнуть высшей мере наказания – расстрелу без конфискации имущества за отсутствием такового». Эти подробности рассказал бывший начальника управления НКВД по Орловской области К.Ф. Фирсов.

Операция была проведена скрытно и тщательно. Сначала «врагов» заставили снимать дерн и подкапывать растущие деревья, потом отваливать их в одну сторону, чтобы получилась траншея. В образовавшуюся яму загнали заключенных и методично расстреляли. Деревья вернули на место, прикрыв корнями и дерном еще шевелившиеся тела, общую могилу старательно утрамбовали.

Среди казненных находились люди, близкие ко Льву Троцкому, – его бывший друг и секретарь Христиан Раковский^[1], его сестра Ольга Бронштейн-Каменева, видные деятели науки: профессора Дмитрий Плетнев и Владимир Карпенко, тетка Булата Окуджавы Ольга Степановна, жена поэта Галактиона Табидзе, член ЦК партии эсеров Вадим Чайкин, Ф. И. Голощекин; один из лидеров левых эсеров Илья Майоров; активная деятельница ВЧК, затем наркомфин В. Н. Яковлева; советский политический деятель и дипломат С.А. Бессонов, писатель Бруно Ясенский, а также жены «врагов народа»: замнаркома обороны Я.Б. Гамарника, маршала А.И. Егорова, командарма И.П. Уборевича, командарма А.И. Корка и другие, – те, которых администрация Орловской тюрьмы и НКВД не сочли необходимым в отличие от уголовников эвакуировать в глубь страны.

В эту когорту смертников входила седая 57-летняя женщина – полуслепая, почти глухая и очень больная. Ее называли по-разному: «возлюбленная террора», «святая страдалица революции» «стальная женщина», «Жанна ДАрк первой русской революции», «эсеровская богородица»… Она была одной из тех, кого до октября 1917 года называли «неистовыми борцами за народное счастье», и своей жизнью оставила глубочайший след в истории.

Судьба этой женщины много лет заботила деятелей международного рабочего движения, о ней хлопотала Клара Цеткин, ее одинаково ненавидели и боялись смертельно враждующие между собой Троцкий и Сталин, перед ее прямотой и убежденностью робел Ленин. Зато в киотах сельских изб, на месте, где полагалось висеть иконам, можно было увидеть ее портрет с горевшей перед ним лампадкой; мужики служили молебны об ее здравии. Она прошла путь от эсеровской террористки до лидера крупной политической партии, от члена высших органов власти до жертвы сталинских репрессий – таков крестный путь одной из самых противоречивых, трагических и вместе с тем трогательных фигур революции.

Ее звали Мария Александровна Спиридонова.

Много лет спустя, после реабилитации М.А. Спиридоновой в 1990-м по делу 1941-го, в 1992-го – по делам 1918-го, 1923-го, 1924-го, 1937-го годов были организованы поиски массового Медведовского захоронения с целью увековечить память погибших и поставить обелиск замученной режимом самоотверженной женщине. Но они оказались напрасными. Палачи так хорошо потрудились, что место расстрела и захоронения обнаружить не удалось. Однако на предполагаемом месте казни водружен памятный камень – память живых тем, кто боролся за счастье всего человечества

Накануне

16 октября 1884 года в Тамбове, в семье дворянина, происходившего из «обер-офицерских детей», коллежского советника Александра Александровича Спиридонова и его жены Александры Яковлевны родилась дочь, получившая при крещении имя Мария.

Считается, что Тамбов всегда был провинциальным захолустьем. М.Ю. Лермонтов в своей поэме отзывался о нем пренебрежительно:

 
Тамбов на карте генеральной
Кружком означен не всегда;
Он прежде город был опальный,
Теперь же, право, хоть куда.
Там есть три улицы прямые,
И фонари и мостовые,
Там два трактира есть, один
Московский, а другой Берлин.
 
 
…………………
 
 
Но скука, скука, боже правый,
Гостит и там, как над Невой,
Поит вас пресною отравой,
Ласкает черствою рукой
 

«Тамбовская казначейша», 1838

Уже в наше время присказка о «тамбовском волке» создала городу имидж не только дремучий, но и опасный. Но на городском флаге и гербе изображен не волк, как многие думают, а улей с пчелами: тамбовская земля когда-то славилась своими бортническими угодьями. Аграрная эта губерния была знаменита еще и черноземами, благодаря которым поместьями здесь владели именитейшие российские дворянские роды: Нарышкины, Строгановы, Волконские, Оболенские, Мусины-Пушкины, Воронцовы-Дашковы, Чичерины и др. С начала XIX века Тамбовская губерния стала одной из главных житниц Российской империи; значительное количество тамбовского зерна попадало за границу. На Десятую и Казанскую ярмарки в Тамбов ввозились самые разнообразные товары; вся центральная часть города на несколько дней превращалась в сплошной рынок.

Согласно статистическому описанию Тамбовской губернии, составленному штабс-капитаном Кузьминым, в 1840-х годах (почти в то же время, когда написана «Казначейша») в Тамбове насчитывалось 45 улиц; в их числе 2 набережные (рек Студенца и Цны) и 8 переулков. Частных домов было 2332, из них 69 каменных; 7 трактиров, 5 харчевен, 3 гостиницы, 20 питейных домов, 8 штофных лавок, 7 погребов, 25 постоялых дворов, 7 магазинов модной одежды и галантереи. Первые мостовые появились в Тамбове в 1825 году. Для водоснабжения в 1839 году были организованы 8 колодцев. Шесть зданий принадлежали городской и губернской общественности: каменный кадетский корпус на берегу Студенца; деревянный дом дворянского собрания; каменный дом городского общества; деревянный дом ремесленной управы. Имелись и культурно-просветительские учреждения: Александринский институт для благородных девиц; дом публичной библиотеки. За счёт приказа общественного призрения в Тамбове существовали: сиротское отделение гимназии, размещённое в каменном доме, пожертвованном купцом Суворовым; училище для детей канцелярских служителей; больница; богадельня; дом умалишённых. Имелись храмы, в основном, православные, но был и католический, а также два монастыря – женский Вознесенский и мужской Казанский.

Город был пропитан купеческим духом, который не смогли искоренить и в советское время. Тамбовские купцы не строили здесь причудливых замков, хотя могли себе это позволить. В основном это двух-или трехэтажные особнячки добротной каменной застройки.

Семья Спиридоновых считалась достаточно зажиточной: по некоторым сведениям они имели собственный дом в городе и дачу в предместье, Александр Александрович владел паркетной фабрикой. Маруся была младшей дочерью; кроме нее в семье подрастало еще трое детей: две девочки, Юлия и Евгения, и один мальчик, Николай. Дети получали хорошее домашнее образование, затем продолжали обучение в гимназиях Тамбова.

Эти сведения являются общепризнанными, не считая мелочей: отец Марии называется то коллежским советником, то коллежским секретарем, что совсем неоднозначно. Должность «коллежский секретарь», являлась, согласно «Табели о рангах» от 1722 года, гражданским чином IV класса и соответствовало армейскому чину лейтенанта и морскому чину мичмана, а «коллежский советник» – это более высокий гражданский чин VI класса, соответствующий чинам армейского полковника и флотского капитана I ранга.

Подобные различия определяли положение человека в обществе.

Далее в биографии Маруси следуют более существенные разночтения. Согласно различным источникам она 1) окончила гимназию в 1902 году; 2) ушла из 8-го класса гимназии; 3) была исключена за политическую неблагонадежность.

Первоначально гимназии представляли собой средние общеобразовательные учебные заведения с 7-летним сроком обучения, которые делились на женские гимназии Ведомства учреждений императрицы Марии (Мариинские гимназии), гимназии министерства народного просвещения и частные гимназии. Во всех этих гимназиях девочки в обязательном порядке обучались Закону Божьему, русскому языку, истории, географии, арифметике, естественной истории, чистописанию, рукоделию, пению и рисованию, а также факультативно – французскому и немецкому языкам, музыке и танцам. После дополнительного годичного обучения девицам, окончившим гимназию, выдавалось свидетельство домашней учительницы. В 1879 году была утверждена новая, единая и обязательная для всех женских гимназий программа подготовки, направленная на приближения к курсу обучения в институтах благородных девиц, а выпускницам присваивалось звание домашней наставницы. Принятая в 1905 году «Нормальная учебная табель» добавила к обучению в гимназии 3 года (педагогические курсы), имевшие два отделения: естественно-математическое и «словесное». Это окончательно уравняло учебный курс гимназий с институтским

Таким образом, по современным меркам Мария была развитой и достаточно эрудированной девушкой, могла образно мыслить и рассуждать критически, а не просто броситься в революцию из жажды острых ощущений.

Это было время, когда общий поток революционных настроений захлестнул все слои российского общества. Нищета, социальное неравенство, коррупция разъедали государство. Особенно тяжелым было положение крестьян составлявших основную массу населения огромной страны. В России создалась революционная ситуация, на которую царское правительство отреагировало Высочайшим Манифестом об усовершенствовании государственного порядка (Октябрьский манифест) от 17 октября 1905 года. Он был разработан талантливейшим администратором С.Ю. Витте по поручению императора Николая II в связи с непрекращающейся «смутою». В преамбуле манифеста так и говорилось: «Смуты и волнения в столицах и во многих местностях империи Нашей великой… тяжкой скорбью преисполняют сердце Наше… От волнений, ныне возникших, может явиться… угроза целости и единству державы Нашей…»

Октябрьский Манифест вкупе с более ранним Манифестом от 6 августа 1905 «Об учреждении Государственной Думы» провозглашал и предоставлял политические права и свободы, такие как: свобода совести, свобода слова, свобода собраний, свобода союзов и неприкосновенность личности.

Резкое несоответствие соблюдения декларируемых прав с существующим положением вызвало волну революционных выступлений, в том числе в крестьянской среде.

Все мыслящие люди России понимали необходимость перемен. Наиболее радикальными в этом направлении оказались социалисты-революционеры, или эсеры. Они являлись прямыми наследниками старого народничества, сущность которого составляла теория о возможности улучшения положения неимущих масс путем перехода России к социализму некапиталистическим путём.

На протяжении всей истории существования партия социалистов-революционеров выделялась из других российских партий широтой взглядов её участников, многообразием различных фракций и групп в её составе. Эсеры существовали в виде трех самостоятельных партий: эсеры (правые эсеры), левые эсеры, эсеры максималисты. Но общая идея, которая всегда существовала и не уходила из повестки всех фракций – это социализация земли: не огосударствление земли (национализация), а обобществление, передача в руки крестьянских сельских обществ, конфискация помещичьих, монастырских, царских и прочих земель, и уравнительное землепользование по «трудовой норме».

После разгона народовольцев обособился и стал действовать самостоятельно наимение пострадавший от гонений саратовский кружок. В 1896 году он выработал программу, в которой, в частности, говорилось об установлении демократической республики с неотъемлемыми правами человека и гражданина: свободой совести, слова, печати, собраний, союзов, стачек, неприкосновенности личности и жилища, всеобщего и равного избирательного права для всякого гражданина с 20 лет без различия пола, религии и национальности, при условии прямой системы выборов и закрытой подачи голосов. Предусматривалась широкая автономия для областей и общин как городских, так и сельских и возможно более широкое применение федеративных отношений между отдельными национальными регионами при признании за ними безусловного права на самоопределение. Эсеры раньше, чем социал-демократы, выдвинули требование федеративного устройства Российского государства. Смелее и демократичнее они были и в постановке таких требований, как пропорциональное представительство в выборных органах и прямое народное законодательство.

Подавляющее большинство членов партии эсеров составляли рабочие и крестьяне. Но политика партии определялась интеллигентским руководством.

Умная, умеющая легко, красиво, доходчиво и сильно излагать мысли, Маруся притягивала к себе людей. Эту ее способность использовали партийцы-эсеры, когда, приглядываясь к будущему члену партии, направляли ее в рабочие кружки. Она могла увлечь за собой любого.

Девушка приняла идеологию левого крыла эсеров. Понятия «левые» и «правые» обосновались в русском политическом лексиконе в начале XX века. Как разъяснял в 1908 году известный российский юрист, политик и публицист, один из лидеров партии кадетов А.С. Изгоев, в знаменитом сборнике «Вехи»: «Обратите внимание на установившуюся у нас в общем мнении градацию „левости“. Что положено в её основу? Почему социалисты-революционеры считаются „левее“ социал-демократов, особенно меньшевиков, почему большевики „левее“ меньшевиков, а анархисты и максималисты „левее“ эсеров? Правы меньшевики, доказывающие, что в учениях и большевиков, и эсеров, и анархистов много мелкобуржуазных элементов. Ясно, что критерий „левости“ лежит в другой области. „Левее“ тот, кто ближе к смерти, чья работа опаснее не для общественного строя, с которым идёт борьба, а для самой действующей личности».

Подобная, «психологическая» трактовка противостояния «левых» и «правых» популярна и в наши дни. С.Г. Кара-Мурза в ряде статей середины 90-х годов характеризовал «левых» как «разрушителей», подчеркивал, что «в европейской культуре левое начало – дьявольское, подрывное. В этом и есть главная суть левизны – подрывать, расшатывать, свергать существующий порядок вещей».

Партийные организации эсеров существовали в 48 губерниях и 254 уездах. Сельских ячеек и групп насчитывалось около 2000. Не случайно эсеры планировали начать изменения раньше всего в деревне. Отмена крепостного права в 1861 году не дала крестьянам землю. Александр II поддался пропаганде собственных современников (включая Н.Г. Чернышевского) и узаконил этот несовершенный механизм землепользования, имевший место и в ранней истории Западной Европы. Предварительной стадией изменений должна была стать социализация земли. Это означало, во-первых, отмену частной собственности на землю, однако не превращение её в государственную собственность, не её национализацию, а перевод в общенародное достояние без права купли-продажи. Во-вторых, переход всей земли в руки центральных и местных органов народного самоуправления, начиная от демократически организованных сельских и городских общин и кончая областными и центральными учреждениями. В-третьих, пользование землёй должно было быть уравнительно-трудовым, то есть обеспечивать потребительную норму на основании приложения собственного труда, единоличного или в товариществе.

После смерти отца финансовое положение семейства Спиридоновых пошатнулось. Шестнадцатилетняя Мария пошла работать конторщицей в губернское дворянское собрание. В это же время она вступила в партию социалистов-революционеров.

Еще обучаясь в гимназии, девушка под влиянием старшей сестры познакомилась с молодым присяжным поверенным Михаилом Казимировичем Вольским – кумиром молодых тамбовчанок, либералом, бравирующим собственным свободомыслием. Через него произошло знакомство и с его старшим братом, Владимиром, который являлся идейным членом партии эсеров с 1903 года. Братья происходили из потомственных польских дворян, их отец имел крупное землевладение и скромную гражданскую должность. Благосостояние семьи позволило Михаилу и Владимиру получить хорошее образование: после окончания тамбовской мужской гимназии оба поступили в Московский университет, но были отчислены за противозаконную политическую деятельность и доучивались экстерном. И если Михаил, юрист по профессии и революционер-идеалист по духу, не принадлежал к касте профессиональных революционеров, и политическая сфера его деятельности была подчинена юридической, то Владимир являлся типичным «пламенным революционером». Вокруг него образовался кружок единомышленников, занимавшихся политическим самообразованием, читавших запрещенную литературу, критиковавших власть. С этого времени и навсегда девушка прониклась революционными идеями, приняла эсеровский лозунг «в борьбе обретешь ты право свое» и ни разу от него не отступила. Молодость и сходство взглядов вызвали взаимную симпатию: Владимир Вольский считался нареченным женихом Марии.

В апреле 1902 года заявила о себе Боевая организация (БО) эсеров. Боевик Степан Балмашёв застрелил министра внутренних дел Дмитрия Сипягина. По отзывам современников «Россия потеряла в Сипягине мало, но Государь потерял в нём очень много – истинного, верного и действительно преданного слугу».

Один из руководителей БО Г.А. Гершуни (1870–1908), убежденный революционер, обладал сильной волей и большой способностью убеждать людей. Одухотворенный одной целью Гершуни вовлекал в свои сети романтическую молодёжь и распалял ее революционный пыл, делая исполнителем своих замыслов. Под его руководством был подготовлен целый ряд терактов. 29 июля 1902 года рабочий Фома Качура стрелял в парке «Тиволи» в харьковского губернатора князя И. М. Оболенского, принимавшего участие в подавлении крестьянских волнений в Харьковской губернии. Князь получил легкое ранение. В дальнейшем боевики более продуманно выбирали жертвы и более тщательно готовились к ликвидациям. Их жертвой стал уфимский губернатор Н.Е. Богданович, сын известного черносотенного генерала, автора казенных монархических листовок, близкого к В.К. Плеве. Он был убит 6 мая 1903 года в Уфе, в общественном саду слесарем уфимских железнодорожных мастерских Егором Дулебовым

Российская империя прочно заняла место первой державы мира, оказавшейся под огнем армии террористов..

Боевая организация являлась самой законспирированной частью партии эсеров, её устав был написан бывшим народовольцем, одним из основателей Партии социалистов-революционеров, Михаилом Гоцем. Организация занимала в партии автономное положение, Центральный комитет лишь давал ей задание на совершение очередного террористического акта и указывал желательный срок его исполнения. У БО были своя касса, явки, адреса, квартиры, ЦК не имел права вмешиваться в её внутренние дела.

Один из руководителей БО первым обозначил её цели, считая, что «Боевая организация не только совершает акт самозащиты, но и действует наступательно, внося страх и дезорганизацию в правящие сферы».

Маруся активно включилась в работу партии. Ее «разум возмущенный» не мог мириться с царящей несправедливостью, энергичная натура требовала действий. В начале революционных событий в Тамбовской губернии 24 марта 1905 года недовольные существующими порядками провели демонстрацию, завершившуюся многочисленными арестами. Среди арестованных была и Спиридонова, но через две недели заключения ее отпустили как не представляющую опасности.

В то время ее описывали так: «Хорошенькая, крошечная, стройная со светло-каштановыми волосами, с нежной прозрачной кожей, с синеватыми, широко открытыми глазами. Вся ее легкая, маленькая фигурка так и дышала энергией и смелостью». На фотографиях тех лет Мария выглядит милой девушкой со стройной фигурой, с удлиненным овалом лица и пышным волосами. Только в линиях рта чувствуется твердость, даже некоторая жесткость. Видимо, ей была присуща ярко выраженная сила воли, в характере присутствовал некий стержень, в силу чего она вскоре была сочтена достойной войти в боевую дружину партии.

Крестьянские волнения 1905–1907 годов в Тамбовской губернии, начавшиеся в селе Кандевка, быстро охватили несколько уездов и для подавления потребовали привлечения войск из-за границ губернии – своими силами власти не справлялись. При этом крестьянское движение не являлось сколько-нибудь организованным или монолитным. Это была, скорее, длинная серия местечковых аграрных бунтов, в которых требования крестьян имели не политический и не социальный, а чисто экономический характер.

Тем не менее, подавление протестных выступлений производилось чрезвычайно жестоко. Повсеместно происходили публичные порки – «преступное засекание и безмерное истязание крестьян», каратели изнасиловали несколько молодых крестьянок. Особенно свирепствовал советник Тамбовского губернского правления Г.Н. Луженовский, друг губернатора В.Ф. фон дер Лауница, убежденный член «Союза русских людей». Эта национально-монархической организация была создана в 1905 году графом Шереметьевым, князьями Трубецким и Щербатовым, а также несколькими реакционными публицистами. Союз ставил своей задачей «содействие законными средствами правильному развитию начал Русской Церковности, Русской Государственности и

Русского народного хозяйства на основе Православия, Самодержавия и Русской Народности». Плохо скрываемая Лауницем поддержка боевых дружин Союза русского народа (черносотенцев), дошла до того, что он не только вооружал их, но и выдал денежную награду в размере 2000 рублей убийцам депутата I Государственной Думы М.Я. Герценштейна^[2].

Л. Луженовский получил приказ губернатора прекратить аграрные беспорядки. С двумя ротами солдат он прошел около 500 верст, решительно прекращая на своем пути любые волнения. Он заявлял: «… Или зверь-революция сметет государство, или государство должно смести зверя». В три недели беспорядки были пресечены. За жестокость, проявленную при подавлении крестьянских выступлений, эсеры приговорили имение Луженовского к разграблению, а самого монархиста-черносотенца – к смерти. Но имение добровольно вызвались охранять крестьяне, сочувствующие черносотенцам, а на вынесенный смертный приговор мать Луженовского Мария Гаврииловна публично ответила через газету: «Несчастные, ослепленные люди! Не думайте запугать убийствами из-за угла тех, кто любит святую Русь. Я благословила своих двух сыновей отдать жизнь свою за Православие и Царя, без которых погибнет наше Отечество…»

Что касается Гавриила Луженовского, то он сам хвастался, что при подавлении бунта приказал дать шесть залпов картечью по крестьянам. По постановлению тамбовского комитета партии эсеров «за зверства, за разбойничьи похождения в Борисоглебске, за организацию „черной сотни“, за введение военного положения и чрезвычайной усиленной охраны в Тамбовском и других уездах» Луженовский был приговорен к смерти. Привести приговор в исполнение доверили Марии Спиридоновой.