Елена Геннадьевна Кутузова
Полет Цикады
Утро пришло сопровождаемое ветерком, ворвавшимся в открытые окна. Измученная дневной жарой Анна запретила закрывать их даже на ночь, и теперь невидимый бродяга ласкал обнаженную кожу прохладными пальцами.
Перед тем, как ворваться в спальню Наири, он пробежался по саду, и его невесомые одежды пропитались ароматом ночной фиалки и жасмина.
Анна улыбнулась, почувствовав невесомый поцелуй, и открыла глаза.
Взгляд Эйра лучился теплом. Его ладонь мягко скользнула по спине, сдвигая складки легкого покрывала к пояснице и ниже, ниже… Анна выгнулась, как кошка, и едва не заурчала от удовольствия. А когда Эйр потянулся к ней, решительно скатилась с кровати:
– Нет, – она лежала на мягком ковре, и шелковые ворсинки щекотали спину. Анна смотрела на своего мужчину. Красив, как античный бог! «Инкуб», поправила сама себя, продолжая бесстыдно скользить взглядом по обнаженному телу.
Эйр свесился с кровати, так что отросшие волосы упали на лицо. Руки, перевитые мускулами, уперлись в пол. Перебирая ими, он попытался добраться до Анны. Та отползла:
– Не сейчас!
– Почему? – Эйр взмахом головы откинул волосы. Черные глаза смотрели с укором.
Анна снова залюбовалась: напряженные мышцы перекатывались под смуглой кожей. Хотелось протянуть руку, почувствовать под ладонью их рельеф, а потом…
Усилием воли она отогнала от себя такие приятные, но неуместные мысли.
– Потому что если ты ко мне сейчас прикоснешься, мы рискуем остаться в кровати на весь день.
– А разве это плохо?
Анна рассмеялась. Похоже, ей удалось удивить непробиваемого телохранителя.
– Ну, сам подумай! Тебя ждет работа, меня – больница и Храм…
– Меня вполне заменит Тайкан. А тебя… Кажется, врачей в своей больнице ты вымуштровала почище, чем я – рорагов. Так что с этой стороны сюрпризов не предвидится. А что касается Храма… Думаю те, кто ожидают на его ступенях, больше обрадуются пране.
Соблазн устроить себе внеочередной выходной да еще провести его с любимым был велик. И все же Анна осталась непреклонна:
– Нет. Подъем, мой верный рораг!
– Ну, этот приказ я давно выполнил! – одним движением командир телохранителей Наири сдернул уголок простыни, еще прикрывающей тело, и продемонстрировал полную боевую готовность. – Только дай приказ идти в атаку!
– Вольно! – хмыкнула Анна и ускользнула от жадных рук.
Теплая вода падала в изумрудную чашу. Анна блаженно выгнулась, чувствуя приятную истому во всех мышцах. Стоило бы поплавать, бассейн уровнем ниже манил чуть тронутой рябью поверхностью прозрачной воды. Однако времени на самом деле не было. Как и желания.
Тихо перешептываясь, вошли фрейлины. Поклон до земли, приветствие… Анна уже привыкла. И закрыла глаза, предоставив девушкам заниматься утренним туалетом.
Запахло розовым маслом. Вода стала горячее – фрейлины перенаправили потоки воды, добавили благовоний. Анне казалось, что действуют они слишком медленно.
Никто не заставлял её торопиться. Жизнь Наири – бесконечная череда развлечений и утех, среди которых нет запретных. Штат инкубов и суккубов в полном её распоряжении в любое время дня и ночи. Они наизнанку вывернутся, чтобы исполнить любой каприз, даже если он будет стоить им жизни. А если их мало… любой житель Эстрайи с удовольствием станет игрушкой Воплощения Лилит.
Анна перечитала немало жизнеописаний прежних Наири. И, несмотря на то, что смирилась со своим положением, уподобляться им не хотела. Стать овощем, думающим только о развлечениях и удовольствии? Ну уж нет!
Она с ослиным упрямством выбивала себе право на нормальную жизнь, причем немалую долю её посвятила работе. Благодаря Анне в Эстрайе появилась больница для всех жителей страны, а не только для придворных. Наири немало времени и средств уделяла её развитию. Окружающие смирились с этим, хотя до сих пор не могли понять, почему Воплощение Лилит сама возится с пациентами, вникает во все проблемы… как будто для этого нес служащих!
Уразумев же, что это делает их божество счастливым, смирились. «Все к удовольствию Наири» – девиз, который инкубы и суккубы впитывали с молоком матери.
– Госпожа, явился Саван Хон.
– Впустите!
За несколько лет вихрастый юноша превратился в молодого мужчину. Очень красивого. Но и Анна изменилась. Она уже не стыдилась наготы и приняла многие обычаи Эстрайи. И больше не считала присутствие адъютанта в купальне чем-то неестественным.
– Госпожа! – Хон преклонил колени на пороге.
– Заходи. Что у нас сегодня?
– Визит в Храм, затем визит во Дворец. Там вас приветствует государь и его министры, после чего последует Малая Чайная церемония в покоях королевы. Затем вы вернетесь к себе для отдыха и развлечений.
– Хон, – Анна на миг отвлеклась от выбора украшений, – ты кое-что забыл.
Тяжелый вздох показал, что молодой адъютант не забыл, а специально не включил в распорядок важную часть. Уличенный в лукавстве, он тут же исправился.
– После кратковременного отдыха Наири проследует в больницу для приема пациентов и обсуждения текущих потребностей заведения. Вечером вас ждет ужин в гареме.
– Думаю, для ужина и спальни достаточно.
Хон тут же внес очередное исправление в распорядок дня.
Фрейлины предложили подобающий случаю наряд. Корсет с золотыми вставками заставлял держать спину и одновременно поднимал грудь, придавая ей пышные формы. Она осталась обнаженной. Зная, как Наири относится к подобному, девушки позаботились о шарфах – полупрозрачная ткань создала пусть небольшой, но намек на приличия.
Юбка оказалась такой же многослойной, а на просвет… не прикрывала ничего. Анна в очередной раз понадеялась, что жрецы не поставят светильники у неё за спиной. И на всякий случай велела принести любимый пояс: его длинные, широкие концы спадали спереди и сзади тяжелыми, расшитыми драгоценными камнями лентами, скрывая от нескромных взглядов то, что так старательно открывало платье. Дополнило наряд ожерелье из сапфиров в золоте и множество браслетов на руках и ногах.
Ходить во всем этом великолепии быстро Анна так и не научилась. Зато движения приобрели плавность, даже какую-то вальяжность. Зеркала на её пути отражали сияющую, уверенную в себе женщину, довольную жизнью. Только счастья от визита в Храм Анна совсем не испытывала. Относилась к этому, как к необходимому злу, и изо всех сил старалась сократить время посещений. А еще… – она усмехнулась сама себе, – Анна научилась лгать. Вот и теперь губы вместо кривой гримасы тронула легкая, загадочная улыбка. Что творилось в душе Наири, знала лишь она сама.
Да еще, быть может, Эйр. Анна поймала его обеспокоенный взгляд и тут же улыбнулась, в этот раз – искренне. Рораг вернул улыбку и вместе со всеми опустился на колени, приветствуя Воплощение Лилит.
Здесь, за пределами спальни, он был лишь телохранителем. Пусть и Верховным.
Его правая рука – Тайкан, бывший когда-то возлюбленным прежней Наири, уткнулся лицом в пол рядом с командиром. Потрясенный гибелью любимой и последующими событиями, он чудом сохранил разум. Анна долго разбиралась, что у него на душе, и наконец, он открылся. Чуть-чуть. Совсем немного, так что Анна до сих пор не могла понять, что таится за ясным взглядом внимательных глаз. Одно знала точно: вернее слуги у неё не было. За исключением Эйра.
Наири с улыбкой оглядела лежащую на полу свиту. На ногах остались только фрейлины, помогающие с утренним туалетом, да Хон. Он приветствовал её в купальне и теперь расслабленно стоял чуть в стороне. Анна знала – это спокойствие обманчиво. Миг – и красивый юноша превратится в чудовище, готовый рвать на части за свою госпожу. А еще… он до сих пор так и не избавился от своей первой любви. И на Эйра, капитана телохранителей Наири, смотрел… многообещающе.
– Поднимитесь! – велела Анна.
И повела свиту в сад, в любимую беседку.
Утро едва началось, а солнце уже злилось. И только под навесом, защищенным со всех сторон цветущими кустами, еще сохранялась ночная прохлада. Хотя и она постепенно отступала перед духотой.
Анна опустилась на подушки. В беседку за ней последовали только опахалоносец и Рийта, главная фрейлина.
– Эйр? – позвала Анна.
День за днем этот ритуал оставался неизменным. Ежедневно любовник разделял с Наири завтрак, обед и ужин. Но ни разу не подошел к столу без приглашения. Вот и теперь отвесил поклон и устроился на полу напротив.
Рийта поставили между ними низкий круглый столик и взмахнула рукой.
Служанки с подносами в руках подходили и, пересекая границу беседки, продолжали свой путь на коленях. От этого обычая Анна так и не смогла избавиться. Привыкла, и все же не начинала есть, пока последняя из девушек не удалялась.
Рис, маринованные в специях кусочки рыбы и кальмаров, креветки. Сладко-пряный суп из кукурузы и кокосового молока. Местные повара умели сочетать несочетаемые вкусы, и Анна по достоинству оценила странную кухню. Правда, разнообразила её своими любимыми рецептами. Блинчики и пельмени стали обязательными в еженедельном рационе. Правда, готовили их немного непривычно, используя местные продукты. Выходило потрясающе вкусно.
– Подожди! – остановил Эйр тянущуюся к палочкам руку.
Анна нахмурилась. Опять! Но во всем, что касалось безопасности обожаемой Наири, рораг оставался непреклонен. Он подозвал подчиненного.
Молодой телохранитель снял пробу со всех блюд, включая окрашенный шафраном рис. Анна напряженно наблюдала за его лицом – выпускники Академии Рорагов могли угадать несколько сотен ядов и приготовить противоядие. К счастью, в этот раз их умение не понадобилось – еда оказалась безопасной.
Тихо зазвучала музыка: за кустами расположился небольшой оркестр. Приятная, ненавязчивая мелодия услаждала слух не меньше, чем пища – вкусовые рецепторы.
Анна смотрела на креветки, политые соусом. Эйр их очень любил, не меньше, чем она сама. Но всегда оставлял все Наири. Вот и теперь – жевал рис, суп, рыбу… только не любимое блюдо!
– Аааам! – Анна подцепила кусочек палочками. – Ну? Открывай рот!
Смеясь, Эйр подхватил губами протянутое угощение. Соус остался в уголке губ. Анна тут же протянула руку, чтобы стереть… Эйр перехватил ладонь и поцеловал кончики тонких пальцев:
– Это вкуснее!
– Да ну тебя! – Анна отодвинулась. Эйр тут же посерьезнел, и завтрак прошел без дурачеств.
Анну это устроило. Её ждала храмовая церемония. «Моление о детях». Со скандалами, швырянием утвари, даже драками Анне удалось немного изменить этот ритуал, хотя это не сделало его любимым. Напротив, каждый раз Наири шла в Храм, как на плаху, и с трудом выдерживала положенное время. Вот и сейчас мелькнула подленькая мысль: а может, не идти? Закрыться в спальне с Эйром… Несколько потоков праны, и все вокруг будут довольны.
– Что-то не так? – Эйр уловил тяжелый вздох.
– Все в порядке. Ты поел? Нам пора, не стоит заставлять страждущих ждать.
Рораг только плечами пожал: Наири вольна делать, что угодно. И если она захочет, опоздать… в этом нет преступления. Но приказ выполнил – к моменту выхода из сада паланкин уже стоял у ворот.
***
Двадцать носильщиков уткнулись лбами в белый мрамор плит. Солнце заливало площадь, и драгоценные камни паланкина рассыпались в его лучах алмазными и сапфировыми искрами. Металл сверкал так, что глазам становилось больно.
Анна не стала любоваться на это великолепие. Плиты, вымостившие двор, нагрелись, и жар проникал сквозь тонкую подошву сандалий. Да и большой зонт не спасал от ярости проснувшегося светила. Единственным способом укрыться от жара, было как можно скорее сесть в паланкин.
С ярко-синего зонта спадали волны плотной ткани, давая тень. Удобное кресло позволяло расслабиться. Одна из фрейлин заняла место сбоку. Большой веер работал плавно, пытаясь создать комфорт для Наири. Еще две служанки расположились в ногах. Одна держала кувшин и золотую чашу, вторая – блюдо с фруктами. Среди винограда, ломтиков персика, кусочков арбуза и дыни плавилась ледяная крошка.
Эйр занял место справа от паланкина. Его вороная Пустельга гарцевала, нетерпеливо перебирая тонкими ногами. Но крепкая рука всадника сдерживала её нетерпение, заставляя приноравливаться к шагу людей.
Слева на невысоком, ладно сложенном мерине ехал Тайкан. Он по-прежнему закрывал нижнюю часть лица шарфом, хотя, по мнению Анны, старый шрам ничуть его не портил. Напротив, придавал особый шарм. Почти рядом с ним, держать сзади на половину лошадиного корпуса, следовал маг. В обязанности полукровки входило следить за безопасностью Наири, величайшего сокровища Эстрайи, а также обеспечивать её нужды, насколько возможно. Если же она хотела невозможного… огромный штат магов Королевского Дома тут же принимался за дело, отринув остальные заботы.
Пятеро скороходов помчались впереди процессии. Их вопли перекрыли шум давно проснувшихся улиц, и он утих, словно прислушиваясь к зычным голосам. Все, кого нужда выгнала из дома в палящий зной, отступали к обочинам и опускались на колени, изредка приподнимая голову, чтобы полюбоваться выездом Наири.
За скороходами следовали рораги. Девять всадников по три в ряд заставляли встречных пятиться, расчищая путь. Барабаны задавали ритм, и им вторил ликующий вопль труб.
Подчиняясь музыке, кружились танцовщицы. Их покрывала взлетали и опускались, и среди мельтешения легких шелков время от времени показывалось то стройное бедро, то обнаженная грудь. Анна этого не замечала – с высоты паланкина она видела только прекрасную постановку, перетекание одних цветов в другие, реку переливчатой ткани, вкрапления золота головных уборов… Танец на самом деле услаждал взор, даже если приходилось смотреть сверху.
За паланкином шли адъютанты Наири и её Верховного Рорага. Хон – на шаг впереди, все же он считался личным секретарем госпожи.
Далее следовали фрейлины и слуги. Замыкали шествие пешие и конные рораги, готовые крушить все вокруг даже при намеке на опасность – в их памяти еще не стих ужас потери прежней Наири и бедах, карой Лилит обрушившихся на Эстрайю.
Сине-золотые крыши возвышались над городом. Единственным зданием, превосходившим Храм в размерах, был королевский дворец. Таков был Закон.
Коленопреклоненных стало больше – пруд и сад считались любимым местом отдыха горожан. Особенно в такую жару. Дети купались во внешних водоемах, взрослые, не обремененные тяжким трудом, отдыхали в тени плодовых деревьев. Анна снова пожалела тех несчастных, которым приходилось трудиться на солнцепеке: рабов, слуг, ремесленников. Но их она жалела и дома, в своем мире. Её собственные дни в далеком прошлом проходили в салоне машины «Скорой помощи», при открытых окнах. Или с работающим кондиционером, если везло.
Миновав внешние пруды, процессия остановилась. Смолкла музыка, танцовщицы расступились, пропуская спешившихся телохранителей. На мост вступили в тишине.
На самой вершине дуги остановились. Ане подали чашу с шариками размером с лесной орех. Не сходя с носилок, она бросила несколько штук в воду.
Корм плавал на поверхности, постепенно размокая. Рыбешки сгрудились вокруг, позволяя любоваться собой. Похожие на карпов кои, невероятно цветастые, гибкие, юркие, они были прекрасны! Но только в этом пруду водились два окраса, которые Анна нигде больше не встречала. Яркие индиговые пятна расплывались на золотистой или серебряной чешуе, разбавляя общий оранжево-красный фон.
Наири была готова любоваться на них хоть весь день. Сами рыбки не имели к этому никакого отношения. Просто Анна тянула время, не желая идти на церемонию. Все же обязанности никто не отменял, она и так добилась определенных изменений ритуала. Да еще эта жара… От неё уже не спасал ни зонт, ни опахало…
– Наири, я предлагал переждать самую жару в Храме Снегов, – шепнул Эйр.
От пальцев пахло рыбьим кормом. Анна поморщилась. Едва чаша с шариками опустела, подали другую – с водой, пахнущей жасмином. Здесь очень быстро выучили предпочтения Наири, и жасмин стал появляться везде. В саду росли тщательно подобранные по сортам кусты, лепестки добавляли в ванну, и даже овощи для обеда резали и укладывали в форме цветка! Про ароматы даже вспоминать не стоило. Духи, масла, благовония… Анна начала опасаться, что рано или поздно возненавидит любимый цветок.
Теперь же недовольство вызвал не запах.
В последнее время Эйр слишком настойчиво советовал покинуть Храм Белых Облаков и переехать на несколько недель в Храм Снегов, что на севере. С одной стороны, Анна понимала, что он прав – жара в столице стояла невыносимая, каменные мостовые разогревались так, что обжигали ноги даже через кожаную подошву. Но оставить больницу было невозможно. Казалось, стоит обделить её вниманием хоть на день, и все труды пойдут прахом. Изнывая от духоты, почти умирая в своих покоях, Анна злилась на себя за эти метания, за свой страх, за паранойю. И срывалась на Эйре.
– Наири? – он вывел её из задумчивости. Повинуясь легкому кивку, процессия двинулась дальше.
Неожиданно духота отступила, словно повеял ветер, прилетевший с заснеженных вершин. Анна огляделась. Полукровка, идущий чуть сзади, слегка склонил голову, пряча улыбку.
Прана. После гибели предыдущей Наири вместе со всем семейством королевство инкубов почти перестало существовать. Анна оказалась для них спасением. Весьма сомнительным, по её мнению, и все-таки… Благодаря ей и Эйру необходимая для деторождения и магии энергия вырабатывалась регулярно, но её не хватало. Маги-полукровки генерировали её сами, правда только для своих собственных нужд. Памятуя о катастрофе, король запретил использовать прану для незначительных дел. Черпать из Источника дозволялось военным и тем, кто желал появления ребенка. Поэтому расход энергии на прохладный ветерок даже Анна считала пустым баловством и расточительством. Однако сердиться на мага не могла. В конце концов, именно от Наири ждали восстановления нужного объема любовной энергии. Для этого она должна была родить. Лучше девочку, которая станет Наследницей. Да и мальчик сейчас казался инкубам желанным – дети Наири и тоже рождали прану, и чем больше становилась её семья, тем сильнее росла мощь страны.
Анна все чаще задумывалась о ребенке. Хотя было одно препятствие.
Думать о неприятном не хотелось. И, отогнав дурные мысли, Анна обратила внимание на Храм. Шествие как раз втянулось в глубокую арку перед ним. Настолько широкую, что в ней даже эхо терялось.
Несколько секунд прозрачного сумрака дали глазам отдых от яркого света. Но блаженство тут же закончилось. Носилки вынырнули из-под арки, и Анна зажмурилась.
Солнечные лучи заливали широкую площадь. На разноцветных плитах распластались люди в ярких одеждах – они ждали появления Воплощенной Лилит. Анна выпрямила спину и положила руки на подлокотники, изобразив живую статую. Полуулыбка приклеилась к губам. Анна немало часов провела перед зеркалом, примеряя загадочное выражение лица, а после и приучая к нему мышцы лица. Теперь она скрывалась за ним, как за маской, раз уж опустить занавески паланкина было невозможно.
Миновав двор, процессия вошла в Храм через высокие стрельчатые двери, ради такого случая распахнутые во всю ширь. Так входить имели право только Король и Наири. Остальным приходилось довольствоваться небольшими дверями справа и слева от главного входа. Вот и теперь свита прошла сквозь них, и рядом с Анной остались только Тайкан и Эйр. Всего двое рорагов, однако стоили они многих.
И только, когда паланкин свернул в галерею и доплыл до внутреннего дворика, Анне позволили выйти.
Хрустальный граненый свод превращал солнечные лучи в драгоценные камни. Они вспыхивали на белых стенах, добавляли яркости фрескам, расцвечивали и без того сверкающую воду маленьких фонтанов. Но зелень кустарников и водяных растений сдерживала буйство красок, давала отдых уставшим глазам.
Анна опустилась на подушки. Фрейлины и рораги застыли поодаль, и только Эйр присел рядом, удобно подставив плечо.
Жрецы, незаметно сопровождающие процессию, тут же появились, чтобы приветствовать Наири. И церемонно поднесли ей угощение: фрукты со льдом и охлажденные напитки. Анна потягивала разбавленный водой вишневый сок и привычно смотрела на сложные фигуры поклонов.
– Неплохая подготовка…
– Что? – тут же склонился к ней Эйр.
– Смотрю на них и понимаю, что это – еще не самое страшное, что ждет меня сегодня.
– Я предлагал! – хмыкнул в ответ рораг.
– Ну уж нет, – отрезала Анна. – Раз дела отложишь, два отложишь, а потом и вовсе ничего не захочется!
– Так может… и ну их, эти дела? – Эйр снизил голос так, чтобы даже стоящие рядом рораги не услышали.
От низкого, чуть вибрирующего баритона у Анны мурашки по коже побежали, она с трудом удержалась, чтобы не впиться в губы, находящиеся совсем рядом, только голову слегка повернуть… Вместо этого она зябко передернула плечами и поправила шарф, закрывающий грудь:
– Тогда и… остальное быстро наскучит. Я за разнообразие!
– Так его как раз немало… в остальном.
Внизу живота стало горячо, и сладкая истома охватила тело. Анна порадовалась, что полулежит, но инкуб за спиной ничуть не помогал прийти в себя! Объятия сжались чуть сильнее, ладони скользнули по плечам, сдвигая шарфик, что Анна поправляла с таким тщанием, и теплое дыхание коснулось обнажившейся груди.
Несмотря на жару, по телу прошел озноб. Соски затвердели, захотелось выгнуться навстречу этому мужчине, почувствовать его руки, ноги, губы…
– Нам пора, – Анна едва сумела взять себя в руки и встала.
Эйру хватило мига, чтобы из возлюбленного превратиться в телохранителя. Он поднялся на ноги одновременно с Наири и отступил, пропуская её вперед.
***
Теперь Анна шла пешком. Открывали процессию жрецы в синих балахонах. Солнечные зайчики, проникая сквозь купол, усеивали их чисто выбритые головы разноцветными бликами. Анна каждый раз едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.
За служителями Храма семенили спиной вперед девушки, едва достигшие возраста вступления в брак. Легкие юбки из шелковых полос крепились на талии широкими поясами и составляли всю их одежду, не считая широких браслетов и ожерелий из золотых и серебряных пластин с вкраплениями синих камней.
Легкие корзинки покачивались на головах, словно лодочки, и лепестки жасмина и роз вырывались из них ароматной метелью.
Справа и слева от Анны, за её плечами, бесшумно двигались телохранители. Эйр – всегда. Тайкана же время от времени заменял кто-нибудь из рорагов Внутреннего Круга.
– Ты никуда не торопишься?
– Наири? – он даже в Храме не открыл лица.
– Ты же всегда исчезаешь по каким-то важным делам, Тайкан.
– Самое важное для меня в жизни – вы, Наири!
– Льстец! – хмыкнула Анна.
Сейчас она уже могла позволить себе легкие шутки в сторону этого телохранителя. Его рана если и не затянулась, то уже не кровоточила, истекая жаждой смерти. Тайкан научился жить и даже находил в этом приятные стороны.
Сразу за ним шли Хон со своей записной книжкой и Рийта. Она чутко прислушивалась к шагам за своей спиной. Не приведи Небо, хоть одна из фрейлин споткнется или засмеется невпопад! Девушки знали суровый взгляд бывшей старшей королевской фрейлины и изо всех сил старались не нарушить церемонию даже неуместным вздохом. Рийта оставалась спокойной, но наказание всегда находило нерадивую девушку.
Замыкали шествие молодые жрецы и послушники. Их юные голоса обгоняли процессию, а легкие серебряные и медные гонги, которые молодые люди сжимали в руках, наполняли Храм ритмичными звуками. Эхо подхватывало их и превращало в дивную мелодию, так что в главный зал Храма Наири вошла во всем блеске своей славы, и шлейф гимна вился за её плечами.
Ступеньки начинались прямо от входа. Анна поднялась на первую, потом на вторую, стараясь двигаться в такт мелодии. Строй жрецов разделился на две цепочки и обогнул постамент справа и слева. К трону на его вершине Анна поднялась только в сопровождении Эйра.
Резная раковина, предназначенная скорее для того, чтобы в ней лежали, а не сидели. Белый мрамор с серебристыми прожилками приятно холодил ладони, а подушки и покрывала из тончайшего хлопка покрывали пружинистую основу. Фрейлины, не смея выпрямиться во весь рост, стояли на коленях. Одна работала опахалом, вторая держала поднос с фруктами и напитками. Рийта же зорко наблюдала за порядком.
Как только пронзительный голос жреца оповестил о явлении Воплощенной Лилит, все, исключая Эйра, ткнулись лбами в пол.
– Как же мне это надоело! – шепнула спутнику Анна.
– Принимай это как должное, – подмигнул Эйр и протянул руку, помогая поудобнее устроиться на подушках. Сам же отступил в тень балдахина, почти скрывшись за его складками. Анна скосила глаза вправо – там, зеркально повторив движение командира, застыл Тайкан. И когда только успел подойти?
Жрец под аккомпанемент флейты начал восхваление достоинств Наири. Каждый раз, как он делал паузу, раздавался звук большого барабана, и присутствующие дружно кланялись, так что казалось, что это они выбивают лбами звук из пола, украшенного сине-серебряной мозаикой.
Церемония длилась и длилась. Анна, чтобы не заснуть, то грызла орешки в глазури из красного перца, от чего её кидало в жар, то ела мелко перемолотый лед, пропитанный сладким фруктовым сиропом. Помогало мало. И Эйр молчал, не смея отвлечь Наири от столь важного дела.
Но то, что следовало за монотонными песнями жрецов, бесило Анну до боли в животе. Раз в две недели бездетные пары собирались в Храм, дабы вымолить у избранницы Лилит великий дар. И к тому, как они это делали, она так и не смогла привыкнуть.
Когда Анну впервые привели в этот Храм, никто даже не подумал предупредить о происходящем. В результате, когда зал залила музыка, и жаждущие получить милость Лилит скользнули вперед, она едва не сбежала. А уж когда поняла, чего ждут от неё самой… Истерика наполнила зал, напугала посетителей, и жрецы не знали, как успокоить бьющуюся в крепких руках телохранителей Наири. И это заставило их искать компромисс. Раз за разом Анна отметала все варианты, но постепенно менялась и она. Обычаи, обряды, нравы Эстрайи понемногу накладывали свой отпечаток и на женщину из другого мира. Анна уже не спешила уйти с тропинки, если видела в кустах старающиеся уединиться парочки, а их стоны не разжигали пожар на щеках. А когда сама поняла, какое наслаждение дарят влюбленные друг другу, примирилась со многим. Однако полностью принять обычаи Храма Белых Облаков так и не смогла. И ритуал, что проводили сегодня жрецы, так и остался измененным.
Анна привычно откинулась на подушки и прикрыла глаза, ожидая первых звуков музыки.
Где-то под расписным куполом осторожно застонала струна. Смычок ласкал её сладко и нежно, и эхо подхватило тихий вздох.
Анна отпила из оправленного в золото и сапфиры кубка. Чистая вода смочила горло, а ведь раньше ей подавали только вино. И устрицы, и пряные закуски, чтобы взбудоражить кровь. Просьбы сменить традицию жрецы словно не слышали, пока Анна не объявила голодовку. Несколько часов в жару, без питья, дались нелегко. Тайкан с Эйром чуть не разнесли Храм, считая, что жрецы решили сгубить последнюю надежду Эстрайи. То, чего не смогла добиться Наири, сделали два телохранителя.
Теперь на подносе стояла прохладная вода, фрукты, орехи и лед. Рийта провожала глазами каждый кусочек, и едва возникало подозрение, серебряная игла пронзала мягкий плод. Иногда Старшая Фрейлина оказывалась права. Нет, яда не было, но афродизиаки… Их хватало и в еде и в курильницах, что окружали трон.
Струна стонала, струна рыдала от предвкушения… и серебром рассыпались бубенчики, закрепленные на специальных палочках. Каждый подбирали особо, чтобы вместе они издавали гармоничные звуки. И в них вплелись тихие вздохи флейты.
Музыка будоражила. Хотелось куда-то бежать, что-то делать, и тянуло в груди, и смех смешивался со слезами. А по сверкающему мозаикой и серебром полу тихо ступали босые ноги участников ритуала.
Девушки плавно двигались, и когда музыка замолкала, слышался легкий звон браслетов на их лодыжках и запястьях.
Стройные, красивые, они извивались, повинуясь мелодии, склонялись до самой земли или выгибались назад, так что подведенные алой краской соски устремлялись прямо вверх, к маленькому оконцу в потолке, сквозь которое заглядывало солнце. Его лучи застывали световым столбом, словно поддерживающим купол. А еще он был центром танца, и когда то одна, то другая девушка пробегала сквозь этот водопад, купаясь в струях, точеные ракушки, украшающие пояса, вспыхивали и мерцали теплым перламутром.
Эти широкие пояса и составляли основную одежду танцовщиц. Множество цепочек свисали от талии к коленям, образуя юбку. Они взлетали, колыхались, волновались, то и дело выставляя сокрытое напоказ, и тут же прятали, как ревнивый любовник. Да и движения самих танцовщиц были призваны скорее подчеркнуть сексуальность, чем погасить страсть. И им это удалось – мужчины вступили в зал, ничуть не скрывая желания.
Их одежда отличалась от женской только материалом – бедра обнимал шелк, подхваченный на талии широким ремнем. Браслеты, усыпанные перламутром, блестели на свету, а оплечья сверкали драгоценными камнями.
Из-за этого великолепия главную деталь облачения было заметить не так просто. Тонкий золотой ободок охватывал основание члена, не позволяя ему опуститься раньше времени. Блестящая от смазки головка то ныряла в складки легкой ткани, то появлялась, напоминая качающуюся на волнах птицу.
Повинуясь мелодии, девушки кружились вокруг своих мужчин, изгибались, обвивая их подобно лианам, стараясь то рукой, то бедром провести по крепко стоящей плоти. Иногда они наклонялись, и ярко-красные соски прижимались к розовым головкам, заставляя партнеров вздрагивать. Тихие стоны заглушала музыка, но подернутый пеленой взгляд не позволял ошибиться в чувствах.
Жадные губы встречались в страстных поцелуях. Мужчины подхватывали женщин на руки, кружили, потираясь своими бедрами – об их.
Пары двигались, подчиняясь общему ритму. Каждая следовала только своему, особому рисунку танца. Там инкуб приник к груди любимой, а там суккуб ласкает твердый член языком, словно слизывает капли подтаявшего эскимо… И при этом – ни одного лишнего движения, ничего, что может нарушить гармонию.
Стихла флейта, зарокотали барабаны, рассыпая мелкую дробь ударов. Огонь пробежал вдоль стен, опоясывая зал трепещущим, как юбки инкубов, пламенем. Курильницы вспыхнули и погасли, оставив белесую дымку, пахнущую сандалом. Игра света и тени, разбавленного ароматным туманом, вплелась в общий танец. А пары больше не сдерживались. Барабан громыхал, отбивая ритм, все быстрее и быстрее, тела сплетались в одно целое… Миг, другой, и стоны смешались с прерывистыми вздохами, и общий, слитный крик взвился к куполу, чтобы подняться к небу.
