Елена Кушнир
Плохие девочки, которые изменили мир

Женское образование в Европе

У женщин из высших слоев общества были какие-то возможности самореализации. Дочери ремесленников могли освоить профессию отца. Дочери состоятельных купцов при отсутствии наследников мужского пола могли даже косвенно управлять делами всего предприятия, разумеется, действуя через управляющих-мужчин. Но никто из них не мог мечтать о полноценном высшем образовании в университетах.

Случались редчайшие исключения: речь всё о том же прогрессивном итальянском Ренессансе и его добрых традициях. Болонья, с одним из старейших университетов, стала основным центром женского образования в Европе. Еще в XIII веке Дота д’Аккорсо, дочь местного университетского преподавателя, получила степень доктора права и добилась разрешения читать лекции наравне с мужчинами-профессорами. Но даже в Болонье существовал, скорее, элемент преемственности по мужской линии. Так, Доротея Букка (1360–1436 гг.) возглавила после смерти своего отца кафедру практической медицины и нравственной философии, оставаясь в своей должности более сорока лет. В XVIII веке среди выпускниц Болонского университета появились и специалистки по точным наукам: Гаэтана Агнези стала преподавательницей аналитической геометрии, а Лаура Басси возглавляла кафедру экспериментальной физики и философии. В 1760 году профессором анатомии в Болонском университете была Анна Моранди Манзолини.

Благодаря более либеральному отношению к женскому образованию в Италии в конце XVII века в Падуанском университете знаменитая Елена Лукреция Корнаро Пископия стала первой женщиной в мире, получившей докторскую степень. Это удалось ей не сразу. Поначалу она собиралась стать доктором богословия, но епископ Падуанский отказался дать разрешение на том основании, что она женщина, поэтому Елена стала доктором философии, блестяще окончив курс. Ее считали вундеркиндом. Уже к семи годам она освоила четыре языка: латынь, греческий, французский и испанский. Позже она овладела ивритом и арабским, получив прозвище «семиязычный оракул». Она изучала математику, философию, теологию, физику, астрономию и лингвистику. Владела разными музыкальными инструментами и сама сочиняла музыку. Занималась переводами и написанием научных и религиозных трактатов. Постепенно ее слава так выросла, что ее пригласили во многие научные сообщества. К сожалению, Елена ушла из жизни всего в тридцать восемь лет, но успела завоевать репутацию «гордости и чуда Венеции», и поминальные службы по ней прошли в ее родном городе – Падуе, а также в Сиене и Риме.

Студентки, доктора наук в юбках и другие «синие чулки» встречаются в истории, но чрезвычайно редко. Лишь ближе к середине XIX века, благодаря активной деятельности суфражисток, вопрос женского образования наконец встал особенно остро.

Первым высшим учебным заведением в мире, куда могли поступить женщины любой сословной и расовой принадлежности, стал Оберлинский колледж в Огайо. Он открылся в 1833 году, и среди 44 первых студентов колледжа 15 были женщинами. Поначалу они не могли получать ученых званий – лишь свидетельства об окончании «женского курса». Но уже с 1837 года студентки Оберлина могли побороться за степень бакалавра.

Крупнейший университет Швейцарии, находившийся в Цюрихе, стал первым вузом в мире, в создании которого не принимали участие власти: ни короли, ни Церковь. Он возник путем слияния трех независимых колледжей – теологии, медицины и права. В 1847 году этот прогрессивный университет допустил женщин к прослушиванию лекций, а в 1860-е годы студентки получили возможность добиться научных степеней. Из 63 женщин, проходивших обучение в университете в те годы, 54 были студентками из России. И первой женщиной, защитившей в Швейцарии докторскую диссертацию, тоже стала наша соотечественница – Надежда Суслова.

Позитивные перемены наметились и в Англии, где движение суфражисток было достаточно сильным. Ныне входящий в состав Лондонского университета Бирбек-колледж уже в 1830 году брал на обучение студентов обоих полов. На тот момент женщины могли только посещать лекции в качестве вольнослушательниц, не получая дипломов или каких-либо других документов о высшем образовании. Через два года вольнослушательницы появились на лекциях еще одного подразделения Лондонского университета – в Университетском колледже Лондона. В 1860-е годы в нем стали проводить вечерние лекции, «адаптированные для широкой аудитории, в том числе женской». Наконец, в 1878 году в колледже организовали классы со смешанным обучением, и у женщин стали принимать экзамены. Но ограничения продолжали существовать: студентки могли изучать только право и естественные науки, а к учебе на медицинских и инженерных программах не допускались.

Остальные английские вузы еще долго не спешили открывать перед женщинами свои двери. Два самых авторитетных учебных заведения Британии – Оксфорд и Кембридж – только в 1880-х годах признали за женщинами право на получение диплома.

Женское образование в России

В России впервые слово о женском образовании было замолвлено властью при Петре I. В 1724 году император издал указ, предписывавший монахиням воспитывать и обучать грамоте сирот обоего пола, причем девочек в обязательном порядке следовало учить рукоделию и шитью. Через тридцать лет по указу императрицы Елизаветы для девочек открылись специальные школы очень узкой специализации: акушерские («Молот ведьм» не одобряет, считая, что именно повивальные бабки наиболее подвержены женской злобе, связям с дьяволом и ведьмовству). При Елизавете появились и первые частные пансионы, обучавшие барышень тонкостям этикета.

Открытие Смольного института при Екатерине II в 1764 году стало следующей значительной вехой. В институт сразу поступили 200 воспитанниц. Смольный постепенно расширялся, и уже в следующем году при нем открыли училище для 240 девушек «мещанского звания». Позже появились и народные училища, формально принимавшие студентов обоего пола, но женское обучение в публичных школах всё еще считалось неприличным, и женское образование продолжало находиться в зачаточном состоянии.

После смерти Екатерины II вопросами женского образования занималось Ведомство учреждений императрицы Марии. На тот момент в России уже существовали школы, курсы и училища для девушек, но они давали только среднее образование, уделяя наибольшее внимание нравственному воспитанию, о серьезных науках речь не шла. Только после 1858 года, по проекту ученого-механика и государственного деятеля Ивана Вышнеградского, начали открываться более продвинутые женские училища, но это по-прежнему нельзя было назвать высшим образованием.

В 1860 году произошло то, что показалось началом революции в женском образовании: девушки впервые самостоятельно стали посещать университетские лекции. Это вызвало переполох в верхах, и Министерство народного просвещения отправило в университеты запросы о допустимости подобного поведения. Ставился и вопрос о том, могут ли женщины сдавать экзамены и получать ученые степени. Университеты сказали свое решительное «нет». Лишь Харьковский и Киевский университеты согласились принимать женщин официально в качестве студенток и присваивать им ученые степени. На компромисс – допускать женщин в качестве вольнослушательниц – согласились Петербургский и Казанский университеты. Петербург при этом оговаривал, что дипломы должны давать женщинам право лишь на медицинскую практику и работу в высших учебных заведениях, предназначенных только для женщин. В результате «наверху» решили не давать женщинам вообще никаких возможностей, и к 1864 году прекратились попытки обсуждать женское высшее образование даже в печати.

Сами женщины тем не менее говорить об образовании не перестали. В 1867 году писательница Евгения Конради подняла этот вопрос на съезде естествоиспытателей и врачей. Но у съезда не было никаких полномочий, поэтому разговоры о женском научном образовании остались на стадии обсуждения. В следующем году 400 женщин, в том числе из высшего света, обратились к ректору Санкт-Петербургского университета с требованием организовать курсы и лекции для женщин. Безрезультатно.

В 1872 году в Москве появились Высшие женские курсы, организованные профессором Владимиром Герье и существовавшие за счет финансированиях самих студенток. Обучение на них длилось два, а затем три года. Параллельно появились и Лубянские курсы, составившие Герье конкуренцию. Со временем был найден компромисс: Лубянские курсы сосредоточились на математике и естественных науках, а курсы Герье сделали упор на гуманитарные дисциплины – историю и филологию. В том же году в Петербурге состоялся новый прорыв: учреждение при Медико-хирургической академии «Особого медицинского курса для образования ученых акушерок» («Молот ведьм» всё строже хмурит брови!). Наконец, в 1875 году правительство, пусть и неохотно, согласилось дать высшему образованию для женщин «зеленый свет». Андрей Бекетов, основатель Владимирских курсов и дедушка Александра Блока, добился открытия и признания высших женских курсов Министерством народного просвещения. Их главой стал профессор Бестужев-Рюмин, поэтому они получили название Бестужевских.

Вслед за Бестужевскими курсами открывались всё новые – Казанские, Киевские, Сибирские. Петербургский политехнический институт стал первым в России вузом, который начал принимать в свои стены женщин наравне с мужчинами. Случилось это только в 1907 году, за десять лет до Октябрьской революции, которая многое сделала в отношении женских прав. В 1920 году ЦК по работе среди женщин полностью закрепил женское право на образование. Женщин стали принимать во все высшие учебные заведения (кроме военных), одновременно с этим прекратила существование система раздельного обучения в школах.

А теперь вдумайтесь: лишь с 20-х годов прошлого века женщины в России получили право на высшее образование наравне с мужчинами. Можно ли удивляться, что женщины успели проявить себя меньше, чем мужчины, имевшие фору в несколько тысяч лет?

Мир меняется

Если вы когда-нибудь услышите очередную мужскую насмешку: «Как мало женщины сделали в истории!» – напомните мужчинам о реальности и фактах. О том, сколько столетий потребовалось, чтобы женщины, наконец, смогли «выйти из комнаты».

Такие насмешники обычно не знают историю мира, в котором они живут, и незнакомы с его сказаниями и легендами. Фольклор и мифология почти всегда были на стороне женщин. Кто отвечал за мудрость у греков и римлян? Афина и Минерва – женщины! А вспомним нашу отечественную Василису Премудрую или разнообразных старушек, которые не всегда были добрыми, но никогда не были глупыми, пока Пушкин не придумал вздорную бабку в «Сказке о рыбаке и рыбке». Одна старинная ирландская сказка начинается так:

«Когда великий Гоб-ан-Шор, самый искусный строитель, каких знала древняя Ирландия, да к тому же умнейший во всей Ирландии человек, за исключением, правда, его жены…»

Мы же в нашей книге как раз поговорим об истории мира и расскажем об умных и талантливых женщинах. И покажем, что мир постепенно меняется. «Молот ведьм» устарел, однажды устареют и оскорбительные шутки о «глупых» блондинках, и о женщинах за рулем как «обезьянах с гранатой». Мизогиния – всегда симптом духовного нездоровья, тайного или явного. Одну из самых женоненавистнических и принижающих женщин книг написал Фридрих Ницше: «Так говорил Заратустра». Именно в ней звучит знаменитое высказывание: «Идешь к женщине? Возьми плетку!» Но не все восхищались глубинами мысли философа. Лев Толстой считал его «злым сумасшедшим», а саму книгу называл чрезвычайно вредной. Многие упрекают самого писателя в мизогинии, но Толстому принадлежит много верных и справедливых высказываний о женщинах, касающихся их положения в обществе. «Анну Каренину» можно трактовать по-разному, в том числе – как книгу о праве женщины на развод с нелюбимым мужем.

Кого невозможно обвинить в мизогинии, так это Януша Корчака – польского педагога и человека великой души, отправившегося со своими воспитанниками на казнь. Находясь в нацистском гетто, он поставил себе целью ответить на книгу «псевдопророка» Ницше. Корчак отверг его воззрения, в том числе женоненавистничество, и написал, что философ умер, «находясь в мучительном разладе с правдой».

Жизнь, поступки, да и само существование героинь нашей книги подтверждают, что любые попытки унизить достоинство женщин не только несправедливы, но и построены на ложных, а зачастую безумных представлениях, не имеющих никакого отношения к реальности и правде. Женщины не идеальны, но идеальных людей не существует. Нельзя стать образцом во всем. Но можно стать образцом в чем-то и даже изменить мир.

Начало и конец
Безымянная жена Гасдрубала и женщины Карфагена
(IX век до н. э. – 146 г. до н. э.)

Что вы знаете о Карфагене, кроме того, что он должен быть разрушен? А знаете ли вы, почему?

У Карфагена была плохая репутация в древнем мире, особенно в Риме, который почитал себя самым цивилизованным обществом того времени. «Хороша цивилизация! – можете сказать вы. – Гладиаторские игры на арене, когда воинов убивали ради забавы зрителей. Кровавые захватнические войны. А самое главное – рабство, когда люди ценились не больше, чем скот и мебель». Всё это правда. Но в Риме относительно быстро отменили такую страшную вещь, как человеческие жертвоприношения. В Карфагене же в жертву местному божеству по имени Молох через сожжение приносили маленьких детей.

И вот более моральные римляне отправились воевать с Карфагеном, и Карфаген пал. Это кажется победой не только Рима, но и гуманизма. Город, который убивает своих детей, заслуживает кары. Всё справедливо. Карфаген должен быть разрушен.

Вот только к моменту разрушения никаких детских жертвоприношений Молоху в Карфагене не было примерно лет двести. С этим обычаем вообще темная история. Существует предположение, что основанием города занимались евреи, а в иудаизме человеческих жертвоприношений не было никогда. Все войны Рима с финикийским соседом были связаны с тем, что тот составлял ему конкуренцию в торговле. После каждой войны Карфаген быстро восстанавливался и расцветал. Отсюда призывы римских ораторов к его полному уничтожению. Гибель Карфагена в финале Третьей Пунической войны, убийство полумиллиона жителей, срытые стены и засыпанная солью земля, то есть фактически геноцид – результат битвы за торговые монополии.

История Карфагена началась с женщины – во всяком случае, так гласят легенды.

У царя Маттана, правившего в IX веке до н. э. финикийским городом Тиром, было двое детей: сын Пигмалион и славившаяся своей красотой дочь Элисса. Отец решил завещать власть им обоим, но после смерти царя жители решили, что негоже женщине править, и выбрали Пигмалиона правителем. Тот оказался человеком подлым и убил мужа своей сестры, надеясь завладеть его сокровищами. После этого он принялся ждать, когда овдовевшая сестра обратится к нему за покровительством и заодно привезет с собой все богатства. Но Элисса была намного умнее брата. Притворившись, что хочет к нему переселиться, она попросила у него слуг для помощи в перевозке имущества. Царевна погрузила свои вещи на корабль, но в открытом море приказала собственным слугам выбросить золото за борт, взывая к духу покойного мужа, чтобы тот принял сокровища, ставшие причиной его гибели. Слуги царя не успели опомниться, как всё произошло. Элисса обратилась к ним, напомнив о жестокости своего брата, и сказала, что он наверняка убьет их за то, что они недоглядели за сундуками с золотом. Те пораскинули мозгами и согласились бежать вместе с Элиссой. Когда корабль отплыл от берегов Тира, выяснилось, что Элисса выбросила в море вовсе не золото, а мешки с песком. Так царевна осталась свободной, богатой и обзавелась большой свитой.

Причалив к берегу Африки, она выбрала понравившееся ей место в одном из заливов и обратилась к местным жителям с просьбой продать ей землю, которую покроет одна бычья шкура. Плату она предложила довольно большую, и те радостно согласились, не зная, что имеют дело с девушкой, не уступающей умом самому Одиссею. Тогда Элисса, которую с тех пор стали называть Дидоной, разрезала бычью шкуру и обнесла тонкими полосками внушительный участок земли – намного больший, чем могла бы купить за оговоренные деньги. Жители повозмущались, но делать было нечего: уговор есть уговор, а деньги они уже взяли. Этого купленного хитростью пространства хватило для создания небольшого поселения. Позднее Дидона взяла в аренду новые окрестные земли, и постепенно пришло время заложить город, которому тирские беглецы дали название Quarthadast, что в переводе с финикийского означало Новый город, или Карфаген.

При правлении Дидоны город рос и хорошел всем соседям на зависть, и спустя несколько веков превратился в могущественную державу. Под его властью находились колонии на побережье Средиземноморья, из-за которых и началась Первая Пуническая война. Рим зарился на эти земли и сумел отвоевать у Карфагена сначала Сицилию, а затем Корсику и Сардинию. С эпохой Второй Пунической войны связано имя еще одной дочери Карфагена – Софонисбы, чья трагедия отражена в искусстве, от Петрарки до Вольтера и от Андреа Мантеньи до Рембрандта. Софонисба отличалась выдающейся красотой, была прекрасно образованна, играла на музыкальных инструментах и разбиралась в литературе. Увы, с таким букетом достоинств она стала заложницей мужских политических игр. Ее передавали, как переходящее красное знамя, от одного мужа к другому – кто был более политически выгодным для Карфагена в текущий момент. Древнегреческий историк Полибий пишет о том, как Софонисба заботилась о судьбе Карфагена во время войны:

«Просила и умоляла царя остаться на месте и не покидать карфагенян в тяжкой нужде молодая женщина, дочь военачальника Гасдрубала и, как сказано выше, жена Софака».

Последний муж Софонисбы, карфагенский военачальник Масинисса, потерпел поражение от римского полководца Сципиона. Софонисба должна была достаться римлянам в качестве добычи. Тогда Масинисса тайно прислал к ней раба с кубком яда, предложив самой сделать выбор, жить ли ей римской рабыней или умереть свободной. Софонисба без колебаний выбрала смерть; позже этим же руководствовалась побежденная Клеопатра.

Римский историк Тит Ливий с уважением описывает поступок гордой карфагенянки:

«В смятении ушел он (Масинисса) от Сципиона к себе; выпроводив свидетелей, долго сидел, вздыхал и стенал – это слышали стоявшие вокруг палатки – и наконец с глубоким стенаньем кликнул верного раба, хранившего яд (цари всегда держат яд при себе, ведь судьба превратна), и велел ему отнести Софонисбе отравленный кубок и сказать: “Пусть сама примет решение, помня, что она дочь карфагенского вождя и была женой двух царей”.

Слуга передал эти слова и яд Софонисбе. “Я с благодарностью, – сказала она, – приму этот свадебный подарок, если муж не смог дать жене ничего лучшего; но всё же скажи ему, что легче было бы мне умирать, не выйди я замуж на краю гибели”. Твердо произнесла она эти слова, взяла кубок и, не дрогнув, выпила».

Становление Карфагена и история его войн были связаны с женщинами, и женщина смогла придать мрачное величие городу перед его гибелью.

После поражения во Второй Пунической войне Карфаген лишился всех заморских колоний и фактически стал вассальной провинцией всемогущего Рима. Но враги из числа нумидийцев продолжали нападать на город, отбирая самые плодородные земли. Карфагенянам же, по решению римлян, запрещалось объявлять им войну. Тогда они направили в Рим послов с жалобами на нумидийцев. Тут-то Карфагену припомнили хитрость Элиссы, которая сумела с помощью одной бычьей шкуры добыть достаточно земли для зарождения города. Царь нумидийцев доказывал, что Карфагену не принадлежат никакие земли, да и он сам построен незаконно.

Римляне поддержали нумидийцев, поощряя их к дальнейшему ослаблению Карфагена. Отчаявшиеся карфагеняне решились сами объявить войну, избрав своего последнего военачальника Гасдрубала по прозвищу Боэтарх. Полибий дает ему нелестную характеристику:

«Карфагенский военачальник Гасдрубал был тщеславный хвастун, вовсе не обладавший дарованиями ни государственного человека, ни главнокомандующего».

Пока этот бездарный полководец проигрывал одно сражение за другим, силы Карфагена таяли. В городе начались болезни и голод. Гасдрубал выбросил белый флаг и объявил о том, что сдается. Его противники согласились принять капитуляцию с условием, что безоружные карфагенские солдаты по одному выйдут за ворота города для сдачи. Когда люди вышли, их просто-напросто перебили, и спастись удалось немногим, включая злосчастного Гасдрубала. Власти города, пытаясь снискать милость римлян, заочно приговорили его к смертной казни и согласились выслать на Сицилию 300 заложников. Но этого оказалось недостаточно. От Карфагена потребовали сначала сдать всё оружие и боевые машины, а затем римский сенат выставил последнее требование: жители города должны покинуть его и поселиться в отдалении от моря. Сам Карфаген будет буквально разрушен, стерт с лица земли – римляне собирались его срыть.

Карфагенян ожидала жалкая участь: у них отбирали все средства к существованию, они превращались из купцов и мореплавателей в крестьян, фактически в рабов римлян и нумидийцев. Карфагеняне испросили месяц на обдумывание, а сами начали готовиться к последнему бою. Днем и ночью работали оружейные мастерские. Женщины обрезали волосы, из которых сделали тетиву для стрел и метательных машин. Гасдрубал успел одержать несколько побед над римлянами за стенами города, за что карфагеняне его простили, вновь назвали своим главнокомандующим и наделили всей полнотой власти.

Но ничто не могло спасти Карфаген: сама история как будто предначертала ему полное поражение. Римляне вновь победили. Начался ужасающий разгром, финальная агония города, которую сопровождали тысячи мучительных смертей. Римские воины срывали дома вместе с жителями, которые падали на улицы, разбиваясь и ломая кости; в основном это были дети, женщины и старики, пытавшиеся найти укрытие.

Последние выжившие скрылись в храме, стоявшем на самой высокой точке города, вместе с Гасдрубалом, его женой и двумя маленькими детьми. Но Гасдрубал бежал, предав своих соотечественников, и кинулся к Сципиону, умоляя о пощаде. Карфагеняне, брошенные своим предводителем, впав в полное отчаяние, подожгли храм, на стену которого вышла жена Гасдрубала. Полибий так описывает эту величественную и страшную сцену:

«Жена Гасдрубала, когда огонь охватил храм, став напротив Сципиона, украшенная насколько можно в несчастии, и поставив рядом с собой детей, громко сказала Сципиону:“Тебе, о римлянин, нет мщения от богов, ибо ты сражался против враждебной страны. Этому же Гасдрубалу, оказавшемуся предателем отечества, святилищ, меня и своих детей, да отомстят ему и боги Карфагена, и ты вместе с богами”. Затем, обратившись к Гасдрубалу, она сказала: “О преступный и бессовестный, о трусливейший из людей! Меня и моих детей похоронит этот огонь; ты же, какой триумф украсишь ты, вождь великого Карфагена? И какого только наказания ты не понесешь от руки того, в ногах которого ты теперь сидишь”. Произнеся такие оскорбительные слова, она зарезала детей, бросила их в огонь и сама бросилась туда же. С такими словами, говорят, умерла жена Гасдрубала, как должен был бы умереть сам Гасдрубал».

 

История Карфагена началась с женщины и женщиной закончилась.

История сохранила имя предателя и труса, но не сохранила имя той, чье самосожжение знаменовало собой гибель некогда великой цивилизации.