Елена Княжина
Мой герцог, я – не подарок!
Пролог
В воспаленное сознание билась мысль: все по-настоящему!
И церемония, и испуганные взгляды прислуги, и чертова «священная гора», превратившая новое платье в грязные, рваные лоскуты. Но самый настоящий из всего этого бреда – мой случайный «муж»!
Я неслась по бесконечной дворцовой анфиладе, попадая из одного парадного зала в другой. И в третий… А за ним – в четвертый. И в каждой нарядно отделанной комнате я застывала на миг перед окном, очерчивая загнанным взглядом черную гору.
На ее вершине что-то сверкало, манило… Только бы добраться! Я готова сбить коленки по второму кругу, лишь бы этот кошмар закончился.
Коридоры старинного замка были пусты: прислуга предусмотрительно попряталась. Из уважения к торжественному моменту или из страха столкнуться с счастливым новобрачным – кто знает?
Я тоже надеялась избежать встречи с новоявленным супругом. Чернота, клубившаяся в бледно-зеленых глазах герцога, лишала всяких сомнений: он пока не готов полюбить меня всей душой. Как и примириться с судьбой… и с тем, что внезапно перестал быть завидным холостяком.
В своих мечтах он явно сжимал пальцы на моей шее и долго, упорно душил. Так, чтобы и следа от Лизаветы Кутейкиной не осталось – ни в памяти, ни в земле.
В глазах темнело, к горлу подступала обморочная тошнота. Прикрывая веки и делая вынужденные остановки, я слушала, как в ушах бухает сердце.
Да где чертов выход? Я ведь в деталях запомнила, как бессердечный мерзавец тащил меня по темному холодному коридору. Вперед и вперед, в супружеские покои. И вот эту серую статую мы проходили, и гобелен с причудливым красно-зеленым гербом…
Двери словно поменялись местами, чтобы запутать гостью! Чтобы не дать ей покинуть замок и добежать до священной горы. До выхода в родной мир, где я планировала добровольно сдаться санитарам и пройти самый крепкий курс психической реабилитации.
За широким синим гобеленом, прикрывавшим тайную дверцу, велась беседа. Громкая, яростная. Я невольно припала ухом к стене, пытаясь расслышать звуки.
– Просто скажи, что это розыгрыш, Гариэт! – шипел мой благоверный, препарируя слова острым языком.
Вмиг вспомнилось, что этот чудный рокочущий голосок обычно сопровождают убийственный взгляд и стальная хватка, ломающая пальцы.
– Я похож на шута? – спокойное и, пожалуй, равнодушное. Ничуть не впечатленное неловкостью ситуации.
– И что я должен с ней делать? – ревел «осчастливленный» богиней герцог.
– Всему-то тебя надо учить, брат! Снимаешь штаны, задираешь юбку… – издевательски перечислял второй. – Желательно дойти до кровати и пригубить какого-нибудь зелья для обоюдного удовольствия.
– Обоюдное… удовольствие… меня волнует меньше всего, – сбивчиво рычал герцог, стирая в пыль зубную эмаль. – Ты всерьез считаешь, что я приму это грязное оборванное недоразумение за подарок Верганы? Да это дрянная шутка богов!
– Шутка или нет, но ты обязан завершить начатое на церемонии, – в голосе монарха прорезалась неожиданная строгость. – В свой священный праздник Вергана не принимает отказы.
– Мой примет!
– Мы одной ногой в затяжной войне, брат. И вскоре ты поведешь войска на передовую… Хочешь рискнуть жизнями доблестных воинов? Лишиться благословения богини? Не будь капризным мальчишкой, Габ! – раздраженно бубнил старший. – Иди в спальню, сними брюки и скрепи архов брак!
Я развернулась и прижалась к стене затылком. Вот так. Тут прохладно, спокойно, безопасно… Дыши, Лиза.
Только не ори! Сейчас ты а-а-аккуратно отлипнешь от дверного полотна, сделаешь шаг вперед и побежишь в другую сторону. Выход из этого театра абсурда рано или поздно найдется. Где-нибудь за декорациями.
И только я последовала идеальному плану, как дверь с треском распахнулась и из-за гобелена вынырнул… этот. Который муж.
Он шагнул в темноту столь порывисто, что влепился литой каменной грудью в мою щеку, ошпарив кожу нежеланным прикосновением.
– Ой, – прошептала я, потирая ушибленное лицо.
Дура. Какая же я дура. Зачем стояла, зачем подслушивала, как зеленоглазый му-у… жик поливает грязью мои – да, признаю, не самые чистые – лоскуты? А теперь момент для побега упущен!
Отчаяние захлестывало грудь тугими, горячими струями. Один убийственный взгляд… и дверь воображаемой клетки захлопнулась с мерзким скрипом. Та-да-да-дамм.
Он не хочет этого подарка. Мятого, грязного, рваного. Но и с миром меня не отпустит.
– Ой, – сухо повторил мой… кто? Муж?! Боги, боги… – И куда же вы направлялись, «герцогиня»? Я велел вам дожидаться в супружеских покоях.
Его голос хрипел пренебрежением, последние слова мужик буквально выплюнул мне в декольте.
Окинув меня придирчивым взглядом с макушки до края юбки, герцог поморщился. Будто съел незрелую виноградину и вынужденно дожевывал вязкую шкурку.
У меня почти не было времени, чтобы привести себя в порядок. Светлые пряди, старательно завитые утром, нынче облепляли лоб жалкой паклей. Черное выходное платье, прикипевшее к ободранным коленям, я выбросила еще в купальне. Сменила на местные домашние моды. Грязные пятки оттерла, кровь с локтей смыла, но красивее, вероятно, не стала… Не в глазах «суженого».
– Заплутала… сэр… тэр…
Глаза напротив недоверчиво сузились, в них заклубилась зеленая дымка. Что, настолько не похоже, что я изучала изысканное убранство дворца? А говорят, ночные экскурсии особенно впечатляют.
Отзеркалив недовольную мину, я тоже сощурилась. Ладно, допустим, я пыталась сбежать. Так это простительно: не только герцог не в восторге от идеи провести первую брачную ночь с незнакомкой. Я тоже с радостью сойду с этой подводной лодки… да хоть прямо здесь!
Найти бы спасительную дверцу.
– Я провожу вас в покои, – отчеканил он, с ненавистью поигрывая желваками.
Мужик, которому «ниспослала» меня богиня, вид имел устрашающе-привлекательный (но первого больше). Скульптурно очерченное лицо, черные брови вразлет, темные пряди, выбившиеся из хвоста на затылке, красивый нос с едва заметной горбинкой…
Да кого все это волнует? Ненависть, расплавленным свинцом льющаяся из колдовских бледно-зеленых глаз! Кулаки, сжатые до белых костяшек! Гневно вздымавшаяся грудь при деланном равнодушии на лице – вот, что должно было меня беспокоить.
А я ведь даже имени этого типа не знала! Только то, что он какой-то там «тэр». И еще все вокруг называли его «мой герцог», будто он, такой щедрый, принадлежал всем разом. Или по очереди.
Сейчас явно настала моя…
– Габриэл, – скрежеща зубами вдруг выдал мужчина.
– Ааа…
Невежливая, невоспитанная Лиза. И хотела бы сказать, что приятно познакомиться, но на самом деле – нет. Нисколечко.
Пока я раздумывала, как объяснить надменному аборигену, что произошла ошибка и я знать не знаю, кто такие Вергана и россоха, он в который раз за вечер стиснул мою истерзанную ладошку и потащил за собой по коридору.
– Пойдемте, – зачем-то добавил «тэр», волоча мое тело обратно. Из зала в зал, из комнаты в комнату. Вот уже и красно-зеленый гобелен мелькнул, и серая статуя…
Ноги путались в обилии чужих юбок, ткань шуршала на весь дворец. Если тут такие халаты, то сколько складок и подкладов положено выходным платьям?
– Куда вы меня тащите?!
Вконец запыхавшись, я притормозила подошвами и зацепилась пальцами за локоть серой статуи. Не потащит же он меня по полу?
Ох, этот потащит. С каменной статуей в обнимку.
– А то сами не догадываетесь! – недовольно буркнул мучитель моих пальцев, не оборачиваясь. – Надо завершить церемонию.
Дернул посильнее, оторвав скользкую ладонь от спасительного мраморного локтя, и потянул дальше. Доволок до самых покоев, которые этим вечером нежданно-негаданно получили почетное звание «супружеских».
– И давайте побыстрее с этим покончим, «моя герцогиня», – прошипел мужик.
Протолкнул в спальню так, что я отлетела к занавешенному окну. Вмялась лопатками в тяжелые изумрудные гардины.
– С этим? – пролепетала сдавленно.
– С этим, с этим… Не будем гневить богиню.
Он стремительно подошел и, подхватив под бедра, усадил меня на подоконник. С сердитым энтузиазмом принялся задирать чертовы юбки, размножавшиеся на мне, видимо, почкованием. Час назад их было сильно меньше.
Я негодующе заерзала на низкой полке, вспыхивая от грубых прикосновений. Кожа от герцогских пальцев точно ожогами покрывалась. Он это серьезно про «завершение»? Прямо здесь, прямо сейчас?
Боги, ау-у! Ваш нездоровый спектакль мне наскучил еще в первом акте. Я требую антракт!
Глава 1
За несколько часов до событий пролога
«Не жди меня, Лиза».
От сообщения тянуло строгостью, приказным тоном, который Тема включал лишь в минуты, когда нервничал. Я знала его манеру вести совещания. Часто на них присутствовала в роли «кушать подано» или «вы забыли документы на столе, Артемий Игоревич».
Роман молодого, перспективного босса и личной помощницы… Непристойно? Избито? Обречено на крах?
Еще полгода назад я бы сама так сказала, но сегодня любовалась круглым бриллиантом, зачем-то заключенным в квадратную оправу. Тема сказал, так нынче модно.
Тогда почему не ждать? Он ведь знает, что я терпеливая и готова ради него на многое. Быть может, даже на все.
– Но я уже тут, – прошептала в голубой экран телефона.
Оторвала глаза от мерцающих букв и огляделась. Залитая фонарным светом парковка перед аэропортом была забита такими же несчастными. Рейс задержали, и я уже второй час занимала место, мысленно прикидывая, во что мне это встанет.
«Мы еще только вылетаем. Езжай туда сама, мать пирог достала. Ждет».
И следующим сообщением координаты, чтобы я точно не заблудилась.
Туда – это к его маменьке и папеньке, в родовое гнездо Ворошиловых. Проклятье!
В моем резюме тоже есть стрессоустойчивость. Но впервые заявиться к родителям жениха без жениха – даже для натренированных нервных клеток перебор.
***
Сверяясь с навигатором в телефоне, я бороздила просторы поселка под названием Утесово. Никаких утесов, впрочем, здесь не наблюдалось – тишь да гладь. Лишь небольшой холм метрах в трехстах. Как раз за ним на смартфоне сияла красная галочка: пункт назначения.
Обогнув заросшую невысокими кустарниками горку, моя машина преодолела последние метры грунтовки и примяла траву на подъездной дорожке к темному величавому строению в три этажа.
– Вы прибыли! – равнодушным голосом буркнула тетка из навигатора.
Мне даже нотки осуждения померещились. Будто она, как и моя мать, считала помолвку поспешной, а Тему – ненадежным. Но брачный контракт уже подписан, цветы заказаны, осталось пережить сегодняшний ужин – и официально стану Лизаветой Ворошиловой. Кутейкиной быть как-то поднадоело.
Дверь открыла бледненькая девушка лет пятнадцати, будто целиком выгоревшая на солнце. Белые брови и ресницы, впалые щеки, алебастровая кожа, светлые волосы до лопаток… Практически альбиноска, только глаза – яркие, сочно-медовые, с охристым блеском. Странные.
И взгляд такой… жутенький. Умеют подростки глянуть исподлобья так, что захочется пару раз перекреститься!
У ног девушки сидела кошка под стать хозяйке – белая, флегматичная и желтоглазая. Узкие зрачки загадочно мерцали, сообщая что-то между «Зачем явилась, блаженная?» и непереводимой кошачьей бранью.
Так эти двое и смотрели на меня – молча, неприветливо, не мигая, – пока из двустворчатых стеклянных дверей не вышла старшая Ворошилова. Она окунула меня в парфюмерное облако изысканности и стиля, растеклась в учтивой полуулыбке, мазнула щекой в миллиметре от моей… Высший класс, одним словом.
Я мгновенно ощутила себя не в своей тарелке. Не в своем доме и будто даже не в своем теле! Элитарный душистый мир ощущался чужеродным, но я продолжала врать отражению в отполированных шкафах. Мол, это не имеет значения, когда есть любовь.
– Не стой столбом, Миланка, – женщина строго зыркнула на девушку-подростка и радушно повернула корпус ко мне. – Я Изольда Алексеевна. Тема предупредил, что рейс задержали… Не тушуйся, милая, проходи.
– Лизавета, – кивнула я учтиво и сделала шаг в надушенную прихожую.
Чуть не ослепла! Сощурилась от бликов, скачущих по глянцевому полу, подняла глаза к высокому потолку, скользнула взглядом по картинам на стенах… Старательно покусала губу, пытаясь изгнать из груди ощущение, что я брожу по музею. Коридор имения Ворошиловых был больше, чем моя «однушка»!
– Это Милана, сестра Артемия, – хозяйка прикрыла дверь и продолжила знакомить меня с семейством. Опустила глаза на кошку, получила в ответ надменный «ма-а-у». – А это несносное создание – Хермина. Я бы давно собственноручно придушила, если бы порода не стоила, как десятая часть дома.
Наученная строгим дедом, я скинула туфли у входа и там же на комод положила сумочку. Лишь войдя в просторную столовую, поняла, что разуваться тут не принято. И смотрелась я – в черном вечернем шелке и босиком – истинно по-идиотски.
Наверняка у Ворошиловых есть штатная домработница. И за следы от пыльных подошв тут никого не расстреливают. Можно было бы догадаться.
А еще всей этой неловкости можно было вовсе избежать – если бы рядом был Артемий и на ушко рассказал о правилах дома. Ну кто знакомится с семьей жениха за неделю до свадьбы?
Временами Тема поражал легкомыслием! И все-то у него просто… Немудрено вырасти таким, когда отец с малолетства прикрывает спину и сует купюры в карманы модных дырявых штанов.
Моя гиперотвественность частенько била тревогу, и я начинала как мантру повторять слова Регинки. Вот это томное, истинно актерское: «Расслабься, Лизунь, дай мужику зарешать вопрос».
И я пыталась. Видит бог, пыталась. Прекрасно помня, как Артемий Игоревич все «решает» без личной помощницы. Брала я как-то неделю выходных за свой счет – к бабушке съездить…
Рыча исключительно в мыслях, лицом я изображала степенность и благодушие. Вежливо жала руку представительному Игорю Евгеньевичу – отцу жениха. Помогала Изольде резать пирог и расставлять на столе праздничные бокалы. Отводила глаза от хмурой, замкнутой Миланы и ее остромордой кошки, твердо решив избегать обеих.
На мохнатых у меня с детства аллергия, а вот непереносимость мрачных подростков обнаружилась только сегодня… Вряд ли от этого есть лекарство, да?
– Невеста, значит? – протянула девица и неоднозначно похлопала белыми ресницами, едва Изольда скрылась на кухне. – Мой братец совсем ослеп. Ты не для него.
Ух ты, а мы умеем разговаривать…
– Ма-а-у-у! – подтвердила мохнатая, вертя драгоценным хвостом у ног юной хозяйки.
– Это уж он сам решит. Без твоей помощи, – пробормотала я холодно, возводя границы.
Я в эту игру играть не буду, до потасовки и ругани не опущусь. Но и оскорблять себя не позволю, тем более кому? Мелкой занозе лет на десять младше меня! Не для того я восстанавливала самооценку после старшей школы.
– А если все-таки помогу? – ухмыльнулась Милана и загадочно поиграла бесцветными бровями.
Из-под ее балахонистой толстовки, скрывающей хрупкую фигуру и свисающей чуть не до колен, торчали две тонкие ножки. Угловатая, ершистая, без грамма косметики… Сестра Артемия точно не являлась звездой школы. Если вообще туда ходила.
Некстати вспомнилось мое собственное отражение десятилетней давности. Такой же вострый нос, впалые щеки и угрюмый вид. Разрисованные джинсы, сгорбленная спина, напряженно ожидающая тычка…
И волосы тоже светлые. Только глаза у нас с Миланой отличались. Ее – как медовый янтарь на солнышке, мои – как утреннее небо без облаков. В остальном я будто свою раннюю копию повстречала, и от этого было не по себе.
С комплексами я давно справилась, эй! Теперь я профессионал. С нормальной зарплатой, с красивым женихом, с машиной даже… И никакой ворчливой малолетке не испортить мне знакомство с будущей родней.
– Мы могли бы подружиться, – неуверенно предложила я девчонке.
– Вот еще! Ты даже не представляешь, с кем разговариваешь, блаженная, – фыркнула грубиянка и насмешливо пропела: – А Артемушка наш не по работе в командировку ездил… и не просто так на рейс опоздал… Боюсь, он просто не смог вовремя оторвать порочный ротик от очередной «кисуни»…
Брезгливость, с которой она меня «просвещала», липким потом растеклась по коже. Но я тут же упрямо стряхнула морок.
Я сама заказывала Теме билет, так? Так. И отель тоже я бронировала. Самый ближайший к зданию, где должна была проходить конференция.
– У нас правда много общего, Лизавета, – девушка деловито поиграла бровями и натянула на белые волосы бесформенный капюшон. – И я, и ты для Ворошиловых просто красивые ширмы. Симпатичное прикрытие для грязи, которой они занимаются. И если у тебя есть чувство самосохранения, ты прямо сейчас сунешь ножки в туфельки, схватишь сумочку, прыгнешь в машинку и свалишь подальше из Утесово.
Я закатила глаза: у Артемия было много вариантов «ширм» до меня. С длинными ногами, с короткими. Полный ассортимент всех размеров груди, брюнетки, рыжие, русые…
– Не туда пошла извилинка, – сочувственно вздохнула Милана, точно мысли могла читать. – Ты из приличной семьи, бедная и неизбалованная, без судимостей, без пластики, с красным дипломом. Глазки честные, опять же. Такую чистенькую еще поищи…
Со стола разлетались дурманящие ароматы – от лоранского рыбного пирога и каких-то подвяленных закусок на шпажках. Но аппетит резко угас. В горло проталкивалась тошнота, и хваленая стрессоустойчивость сдувалась проколотым шаром.
«Ты не для него, не для него, не для него», – одними желтыми глазами сообщала мне вторая заноза, пушистая.
Слова Миланы неуютно скребли по сердцу. И опять в душе поднималось чувство, что я кого-то обманываю. Возможно, себя.
Идиотский комплекс Золушки! Я закрыла глаза и вспомнила слова Регины: «Никогда не думай о том, достойна ли ты этого мужчины. Ответь себе, достоин ли он тебя». Хотела бы я иметь ее самооценку и никогда не сомневаться в своей «достойности».
– Я останусь, – отрезала я и уселась на стул напротив хозяйского. Рядом пустовало еще одно место – для Ворошилова-младшего.
Расправив салфетку на платье, я чинно сложила руки на коленях. Сейчас вернутся Изольда и Игорь, заведут смущающие рассказы о детстве сына, будут расспрашивать о моей семье… Поджилки тряслись, будто я обманом пробралась в чужой роскошный особняк и выдаю себя за другую.
Но я – это я. И ни за кого себя не выдаю. И Тема выбрал именно Елизавету Кутейкину, а не ту… Забыла, как там имя его прошлой пассии. Марина? Мария? Мира?
Черт! Ведь только недавно кофе ей подавала в приемной, когда босс задержался на переговорах. Она представилась, а я… Нет, пусто. Не задержалось имя в голове, да и внешность ее не запомнилась.
Артемий тоже их забывал. Потому называл подруг то «котенком», то «кисой», то прочими усато-полосатыми разновидностями. Этих мохнатых у него до меня целый выводок был – и породистых, и экзотических, и так, просто красивых, «дворовых»…
Он их менял, а я приносила кофе. Уговаривала подождать, врала про срочные командировки. Пару раз даже заказывала для них извинительные букеты.
А в один прекрасный момент Тема купил цветы сам (что поистине подвиг, памятуя про его бытовую ущербность). И принес их мне. Я сразу почувствовала, что не просто очередной «котенок» в жизни босса, а «Лизонька» и «малыш». Все стало серьезно очень быстро. Я выдохнуть не успела, как на пальце засверкал бриллиант.
«Добралась до твоих. Матушка чудо, пирог пахнет обалденно. Скучаю, любимый. Очень жду!» – набрала быстро в мессенджере и отправила. Сообщение подвисло в неопределенном статусе – вероятно, уже взлетели.
Я снова взглянула на кольцо, в центре которого на ажурном платиновом постаменте возвышался камень. Никогда не мечтала о роскошной жизни, поэтому бриллиант на пальце ощущался чем-то инородным.
Но сам вид кольца успокаивал: сказка случилась по-настоящему. Тема совершенно серьезно выбрал меня. Сейчас он прилетит и лично скажет об этом сестре, и рано или поздно его семья примет наш поспешный брак.
Да, именно так все и будет. Это не моя война.
Будущие родственники, пошептавшись на кухне, вернулись в столовую. Игорь Евгеньевич наполнил бокалы… и над столом повисла тягостная тишина.
Которую спас развеселый «Мур-рк!».
– Ой… – я попыталась стряхнуть белую кошку с черного платья.
Негодница примостилась у меня на коленях и нахально запустила когти в шелковую ткань. Делая вид, что ластится, Хермина еще пару раз пропорола юбку.
– А ты ей понравилась! – с удивлением воскликнула Изольда.
В тот же миг я с упоением чихнула, снеся салфетку. Глаза заслезились, опухли, а мохнатая зараза, пользуясь моей дезориентацией, больно цапнула за палец. Вонзила коготки в коленку и опять довольно мяукнула.
Вот же… тварюшка!
Без капли деликатности я стряхнула животное на пол, за что оно одарило меня надменным шипением.
– Да шипи ты сколько влезет, – прошептала кошке одними губами и замотала салфеткой кровящий палец.
Эти две негодяйки сговорились меня извести!
Нос чесался, из глаз текли слезы, прокушенный палец ныл, а черное платье облепило белой шерстью, точно декабрьским снегом. Катастрофа.
Не выдержав свалившихся на меня невзгод, я торопливо убежала в ванную. Начихалась там всласть, умылась, оттерла от платья шерсть, промокла чуть не насквозь…
Со вздохом уперлась ладонями в холодный кафель и оглядела в зеркале трагически потекший макияж. Может, действительно сбежать, пока не поздно? Я чужачка в мире мрамора, глянца и дорогих духов.
Распахнув маленькое окошко, я вдохнула сладкий летний воздух. Пахло травой, нагревшейся за день, полевыми цветами и чем-то неуловимым. Терпким, волнующим, многообещающим…
Темнеющий вдали холм звал без слов. Как манит природа уставшую душу. Как влечет свежесть того, кто истекает потом. Как тянет к свободе узника, что закован в цепи.
В дверь забарабанили, и я резко подскочила. Стукнулась лбом об оконную раму и с тихим «уууу» осела на кафельный пол. Ну что за день-то такой, мм?
– Лизавета? Ты в порядке? – озабоченно поинтересовалась Изольда из коридора.
– Все хорошо. Обычная аллергия.
– Артемий звонил. Приземлился, ждет багаж, просит встретить! – крикнула матушка жениха и подергала ручку. – Ты с нами или тут посидишь?
То «не жди меня», то встречайте его с хлебом-солью и ковровой дорожкой… В этом непостоянстве весь Ворошилов!
До аэропорта из пригорода минут двадцать быстрой езды. При таком раскладе я вполне могла и сама его дождаться на парковке, не растаяла б…
Поехать?
Я поймала припухшее отражение в хромированном глянце, заляпанном красными каплями.
– Мне нужно время, чтобы привести себя в порядок, Изольда Алексеевна.
«И отмыть вашу драгоценную ванную от своей крови и соплей», – добавила в мыслях.
Огляделась вокруг. Снятое помолвочное колечко с неприлично крупным камнем лежало в розовой луже, добавившей мраморной раковине характерных разводов. Рядом валялась измятая салфетка, отметились серые капли туши… Даже в эту стерильную, блестящую чистоту я умудрилась принести инородную грязь.
Обычно я куда легче переношу внеплановые бедствия. Но сейчас чувствовала, как из темноты подбирается паническая атака… Одно дело бронировать рейсы для всего руководства в последний момент, и совсем другое – истерично чихать в туалете у родителей этого самого руководства.
– В кабинете на первом этаже есть альбомы с детскими фотографиями. Не скучай! – бодро крикнула Изольда и процокала каблуками к выходу.
Хлопнули двери джипа, взревел мощный мотор. Ох, надеюсь, они и желтоглазую прихватили… Обеих.
***
В пустом доме дышалось лучше, нос перестал чесаться. Я взяла сумку, задумчиво припудрила опухшее лицо, порылась в кожаных карманах в надежде найти лекарство… Без шансов. А Тема мог и предупредить, что его родители – счастливые обладатели бесценной породы! Знал же, что я аллергик.
Кабинет нашелся легко. Я достала с полки пару альбомов, полистала. Маленький Ворошилов выглядел премило, а вот его сестрица даже в четыре года казалась мрачно-задумчивой. Хоть в ужастиках снимай.
И все-таки что-то в ее словах неприятно отрезвляло. Я отложила альбомы и взялась за телефон. Принялась листать фотографии, что Тема присылал из деловой поездки.
Параноик ты, Лизавета! Доверяешь всякой мелочи, а потом маешься…
Ничего подозрительного на снимках не было. Я и крутила их, и увеличивала: везде Тема стоял один и фотографировал себя сам, с руки. Поэтому в кадр иногда попадало только одно ухо из двух, а обычно узкий подбородок казался неузнаваемо волевым.
Уставшие от солнца пальмы, бирюзовое море, симпатичные природные ландшафты, фойе отеля, куда я бронировала билеты… Да, верно, в двухместный номер, но лишь потому, что избалованный Тема любит спать по диагонали на широкой кровати. Так уж привык.
Как же глупо – довериться незнакомке и искупать жениха в грязных подозрениях! За неделю до свадьбы!
Я лично заказывала ему билет в бизнес-класс. Да, босс просил два места… Но исключительно из-за своей нелюбви к соседям при долгих перелетах. Вряд ли же он в последний момент зарегистрировал на рейс кого-то еще? Я искренне сомневаюсь, что Тема знает, как это делается.
– Мррр! – донеслось игривое со стороны окна. Одну желтоглазую все-таки оставили.
Белоснежная тварюшка задумчиво глазела на меня из-за прозрачной занавески. Тонкую ткань колыхал теплый ветерок. Очертания кошки плавились, туманно менялись за невесомой преградой…
Так, стоп… Ветерок?!
Кто-то оставил окно открытым!
«Ценная порода» сладко потянулась, привстала на подоконнике, размяла лапки, призывно мяфкнула… и в грациозном прыжке выпрыгнула в темноту. Только хвост мелькнул светлым пятном: его хозяйка стремительно уносилась в сторону холма.
Черт!
Тысяча чертей! Миллион! В квадрате!
Почему вместо альбомов с полуголым карапузом мне не оставили хоть какие-то инструкции? Хермине можно гулять? Или только что случилась очередная катастрофа?
– Уфф… фу-у-ух… – попыталась я продышать проблему, как учила Регина. Но та не продышалась.
Успокойся, Лизавета. Ты не антикризистый менеджер и не супергерой, но с легкомысленным Темой привыкла к любым неожиданностям. Ну… почти к любым.
Расценив сбежавшую кошку как проблему, которую надо решать незамедлительно, я перевела телефон в режим фонарика и выскочила из дома.
Сумерки сгущались, темно-синей дымкой укрывая ухоженные газоны Ворошиловых. Июньский вечер становился прохладнее.
Я бросила тоскливый взгляд на машину. Удобную растянутую кофту пришлось оставить в салоне. Но мне некогда было обуваться и одеваться, еще секунда – и кошка пропадет из виду.
Светлое пятно мелькнуло слева и скрылось в низкорослом кустарнике у подножия холма. Приподняв юбку до колен, я припустила следом. Прямо по стриженой траве: рассчитывала сократить путь и поймать беглянку до возвращения хозяев.
Приминая влажный газон босыми ступнями, я судорожно вспоминала фильм, который мы недавно смотрели с подругой. Там тоже был сбежавший кошак и родители-незнакомцы… Чем кончилось дело? Был ведь счастливый финал, да?
Дом Ворошиловых, черной громадой возвышавшийся над ровной лужайкой, остался далеко позади. С непривычки задыхаясь от бега, я добралась до холма – единственного возвышения на сотни метров вокруг.
– Кис-кис-кис…
Вблизи гора оказалась не такой и крошечной, как выглядела из машины. В колючем кустарнике Хермины не нашлось. Щурясь, я принялась осматривать верхнюю часть склона.
Белоснежный хвост мелькнул всего в нескольких метрах над головой. Попалась, плохая киса!
Склон был пологим, покрытым мягкой порослью. Словом, безобидным. Забраться наверх не составит проблем.
Поначалу я просто шла на полусогнутых. Затем стала пригибаться к земле всем корпусом и цепляться руками за выступающие корни. Об отсутствии обуви сожалеть было бессмысленно: в туфлях я бы сюда не залезла.
Вредная живность мотала хвостом перед самым носом, но схватить себя не позволяла. Издевалась, мерзавка. Петляла кругами, дразнила, фыркала надменно на мое призывное «Кис-кис-кис!».
С каждым метром задачка становилась сложнее, подъем круче, а мои ступни – грязнее. Ладно, о стертых пятках я подумаю позже, в ванной, наедине с мочалкой и мылом…
– Ай! – взвыла я, упав на одно колено. Босая нога поехала на скользком участке. – Умм!
Как же больно! И обидно: платье с предательским скрипом разошлось по боковому шву.
– Хермина, стой… – умоляюще провыла кошке. Неужели в ней нет ни грамма сочувствия? – Эй, тварюшка, я сдаюсь!
– Мау-у-у! – донеслось несогласное с вершины. Нахалку не было видно, зато слышалось превосходно.
Припадая на раненую ногу, я забралась наверх. Отсюда хорошо просматривались владения Ворошиловых: аккуратная подъездная дорожка, мрачный чернокаменный особняк, стриженые лужайки, карповый пруд на заднем дворе…
Я отвернулась от дома и всмотрелась в кусты: и где, спрашивается, кошка? Она своего добилась – я помята каждым сантиметром тела. Можно заканчивать издевательство.
Перейдя через вершину, я оглядела холм с другой стороны. Внизу подозрительно чернело, точно под ногами разверзался открытый космос. Как ни светила туда фонариком, ничего оптимистичного не обнаружила.
Не покидало странное ощущение, что с этой стороны склон и круче, и выше, и вообще уходит в незнакомую низину… А еще он был щедро облеплен острыми валунами и колючими кустарниками. Мимо которых во всю прыть скакала белая зараза, спускаясь в непроглядную темень.
Я потихоньку поползла вниз, цепляясь за корешки пальцами. Неудачно ухватилась за торчащую справа ветку и пропорола ладонь колючками.
– У-у-уй… Ф-ф-ф, – подула на содранный участок кожи.
Бедствие. И даже захудалого подорожника в этой темени не найдешь!
Фыркая и шипя (точно сама стала вредной и мохнатой), я нащупывала подошвами камни-ступеньки. С губ слетали неприличные ругательства, то и дело в них вплеталось имя Артемия.
Если бы Тема не опоздал на утренний прямой рейс, не пришлось бы добираться с пересадками. Он не сел бы на чертов самолет, в итоге задержавшийся из-за сильного тумана. И ни конфуза в ванной, ни кошмара на «безобидном холмике» не случилось бы!
В крайнем случае вместе бы ловили кошатину. Всяко веселее.
– Не уйдеш-ш-шь, – прошипела я в темноту, подбадривая себя и угрожая мерзавке.
Отловить шерстяную заразу стало делом принципа. Она надо мной измывалась! То хитро показывалась из-за куста, то вышагивала неспешно метрах в десяти, то припускала бешеной рысью, подскакивая на кочках.
Может, и не такая ценная эта порода… Может, и сама вернется, как оголодает…
Но я все равно лезла вниз, подстегиваемая незримой плеткой упрямства. Лезла и лезла. И лезла. Ойкая и поскуливая, по отвесному склону. Обдирала колени о твердую почву, отбивала пятки о булыжники. И лезла.
Неспортивные мышцы ломило усталостью: я ползала по утесу из Утесово уже с полчаса. Возможно, Ворошиловы давно вернулись и заметили пропажу. Обе пропажи – и меня, и желтоглазой тварюшки.
