Елена Княжина
К черту! или Любовь контрактом не предусмотрена
Похоже, Химена пропала стараниями миндальной тетки. Что они сделали с пожилой кубинкой?
– А больше никого?
– Других женщин я ни разу тут не видел. Вы первая. Так что я очень рад за мистера Дрейка, – подобострастно повторил парень.
«Дзыннь». Я бочком забралась в подъехавший лифт.
– Приятно познакомиться, мисс Алессиа, – с забавным, явно деланным акцентом пробормотал консьерж и в который раз лучисто улыбнулся. Он просунул руку в лифт и нажал нужную кнопку, сам остался в фойе встречать очередных гостей.
Ехала и думала – ну вот какая я ему мисс? Скорее всего, он и сам никакой не Витторио, а наш местный Витек. Но да, в этом районе часто снимали апартаменты иностранцы, так что игра стоила свеч. И парень отрабатывал по полной.
Телефонная трель застигла меня у самого входа в логово черта. Зажав кипу пакетов подмышкой и зафиксировав телефон щекой, я просипела: «Алло?» и дернула ручку.
Дверь не поддалась. Черта дома не было. Казалось бы, и слава богу. Но как мне попасть внутрь? Или теперь я сплю на коридорном коврике?
Так. Мне же кто-то звонил? Из трубки раздавалось нервное сопение, абонент молчал.
– Леся, ты в порядке? – вдруг строго поинтересовался мамин голос, забыв про приветствия, и пакеты со скользящим шумом вывалились из рук.
Я ошалело уставилась на дверь перед собой. Открыла рот и обреченно закрыла: звуки он издавать не хотел.
Последний раз мама мне звонила год назад. После того памятного разговора, в котором она ревниво заявила, что у меня, в отличие от нее, жизнь продолжается, мы не общались.
Она долго жаловалась на воронежский воздух, к которому у нее легкие отказывались приспосабливаться после столичного смога. Сетовала на отсутствие на полках излюбленной косметической марки (не забыв упомянуть, что денег на нее теперь все равно бы не хватило). Истерично заявила, что меня, ее стараниями, ждет в Москве большое и светлое будущее. А потом, вспомнив резко про что-то (может, про невыключенную плиту, я не уточняла), она торопливо попрощалась и бросила трубку. С тех пор не звонила.
Эта нездоровая смена настроений меня пугала. Но папа был рядом. Оставалось верить, что он не пропустит настоящую депрессию. Каждый переживает кризисное время так, как умеет.
Я бы могла воображать, что мы с матерью отстранились друг от друга после банкротства отца из-за их вынужденного переезда. Я осталась тут, а они… Может, и следовало бросить учебу. Поехать в Воронеж вместе. Валька незадолго до этого умотала в Лондон и носа сюда не показывала. Но я… Должна была, да.
Помню, даже предложила им это – взять академ на годик и помочь семье освоиться на «старом новом месте». Но отец настоял, чтобы я продолжила учебу. Не зря же он использовал свои связи, проталкивая меня на курс к самому Рогозину? Не всякий бюджетник мог о таком мечтать.
Но нет, мама позабыла о моем существовании задолго до отъезда. Все случилось как-то резко. Наши посиделки у телевизора с домашней пиццей сменились ее поздними возвращениями из SPA, после которого они с подругами решали вдруг заскочить в недавно открывшийся итальянский ресторанчик. То ли манящая богатая жизнь закрутила. То ли я выросла и перестала ей быть интересна.
Наша новая московская квартира была огромной, так что мы умудрялись с ней не сталкиваться, даже находясь под одной крышей. Первое время я грустила, переваривая странное чувство брошенности. Будто меня избегают. Будто бы намеренно забыли. Вычеркнули из жизни. Потом меня засосало в учебу, словно в морскую воронку. Я едва успевала выбраться на поверхность и сделать вдох, как начинались новые тесты, стажировки, зачеты, практики…
И вот ее голос. Прорезал мое бытие. Сиплый, почти не знакомый. И спрашивает, в порядке ли я. Удивляюсь, как еще трубку не выронила вместе с пакетами.
– Я… да. В порядке, мам.
Врать родителям нехорошо, но не говорить же ей, что я вынужденно устроилась уборщицей к демону Ада? Ее психика и так хрупка.
– Точно?! – нервное с той стороны, будто из другого мира. – У меня живот крутит.
Кому-то разговор показался бы странным, но я знала, что мать так опознает дурные предчувствия. По болезненно ноющему животу. Может, и осталась между нами какая-то связь.
– Все прекрасно. И с учебой, и вообще, – затараторила я.
Где-то в глубине души копошилось низменное чувство: хотелось ее шокировать правдой. Чтобы испугалась за меня, бросила все и приехала утешать. Чтобы позволила уткнуться себе подмышку, как когда-то в детстве, и позорно расплакаться. Чтобы переволновалась и побежала пить какие-нибудь несильные успокоительные. Но я мысленно дала себе по обеим щекам. Не нужно наваливать на нее еще и свои проблемы.
– А… ты, может, познакомилась с кем-то? – неловко спросила мама, и я начала краснеть.
Про влюбленность в Юру я ей рассказывала на втором курсе, но хранить глупое чувство в себе все эти годы… Попахивает мазохизмом.
– Мне некогда. Я тут еще и подработку себе нашла. Буквально вчера, – я поморщила лоб и потерла бровь, которая уже не болела, но воспоминания навевала.
– Плохо, Леся. Тебе нужен мужчина. Такой, как муж Валентины, – строго наказала мама, и меня замутило. – Сильный, надежный… Который может обеспечить твою безопасность.
Кулак. Дрейк. Косяк… Бровь.
Нет, такой, как Джад, мне точно не нужен.
– Со временем, конечно… – промямлила я согласно.
– Нет, сейчас. Найди мужчину. Обязательно найди, Леся. Чтобы был всегда рядом хотя бы в этот месяц. Тебе нужна защита. Я женщина слабая, я не смогу помочь, я… – мать истерично всхлипнула и снова бросила трубку. Прямо как год назад.
Да что это, черт подери, было-то?!
Позади меня раздалось знакомое «Дзыннь». Приближающиеся шаги, приглушаемые ковролином, намекнули: черт вернулся. А его чистые рубашки валяются на полу. А вот это – ой.
Он нес в руках небольшой кейс, при взгляде на который мне почему-то стало дурно. Словно внутри лежало что-то настолько черное и мрачное, что даже природа бастовала и мир отступал на полшага, организуя вакуум.
Дрейк был погружен в свои мысли. Сосредоточенно подошел к двери, резким движением сунул в скважину ключ. Два отрывистых, гулких щелчка – и черт, перешагнув кучу пакетов, вошел внутрь. Будто не заметил, что я валяю в коридорной пыли его чистенькие рубашки.
Что-то с ним не то. Ни шуточки, ни дежурной ухмылки. Словно это он сегодня говорил с тремя странными – очень странными! – женщинами, а не я.
Пока я ошалело хлопала глазами, демон размашистым шагом прошел в свою спальню. Негромко, но красноречиво хлопнул дверью. И стал там чем-то пощелкивать и шуршать.
Почему спальня? Если в кейсе лежат «рабочие» контракты – первое, что пришло мне в голову, – разве им не место в кабинете? Любопытство вступило в смертельную битву со здравым смыслом и… позорно проиграло. Ну их к черту, его секреты!
Я сгребла рассыпавшуюся одежду, отряхнула от пыли – благо, она была надежно запакована, – внесла внутрь и сложила на адский пыточный агрегат, именующий себя диваном.
Дрейк появился только спустя полчаса. За это время я успела скинуть туфли, наведаться в ванную, стянуть с себя новые колготки и на пару минут засунуть налитые свинцом ноги под холодную воду. А-а-а-а… Сколько же наслаждения в секундном облегчении после многочасовой муки! На исходную позицию в гостиной я вернулась почти одновременно с чертом.
– В мою спальню пока не заходи, Олеся, – строго бросил мужчина и устало потер бровь. – Понятно? Пока не дам тебе официального разрешения.
– Аааа… ладно. Без проблем, – охотно закивала я и на всякий случай добавила: – Не больно-то я туда рвалась.
Похоже, пункт со сменой постельного белья временно отменяется. Ну и славно.
– А в кабинет?
Может, тоже нельзя? Я только за.
– В кабинет можно. Там очень быстро копится пыль, – губы Дрейка тронул намек на ухмылку, взгляд скользнул вниз по моей фигуре и остановился на ноющих лодыжках.
Надеюсь, он не откопает в недрах моей памяти постыдные мечты о массаже стоп, за который я готова была заложить душу? Эх, знала бы, что мой контракт ненастоящий, выторговала бы себе хоть какие-то привилегии. Тазик со льдом и аромамаслами, как минимум.
Я аккуратно покосилась на его лицо. Проницательный взгляд все еще ощупывал мой подъем, не выражая никаких эмоций. Похоже, Дрейк слишком устал, чтобы читать нескромные мысли своей ассистентки номер два.
Зеленые глаза поднялись и переместились на адский диванчик, припорошенный идеально белыми рубашками. Черт одобрительно кивнул, и мне почему-то захотелось улыбнуться. Еще чуть-чуть, и я начала бы гордиться собой: смотрите-ка, «Леся-потеряша» не заблудилась (ну, почти, но Дрейку знать подробности необязательно) и отыскала все три химчистки. И где там мой положенный пирожок?
Глупая, глупая Олеся! Словно собачка, которую потрепали по голове и дали лакомство за то, что выучила команду «к ноге».
– Странный вы все-таки черт, – недовольно буркнула я, заталкивая внутрь нахлынувшее ни с того ни с сего самодовольство.
– Я не черт, Олеся. Я демон Ада. Будет здорово, если ты перестанешь путаться хотя бы вслух, – поправил меня черт.
– Неважно, – отмахнулась я. – Для существа, имеющего дело с людскими пороками… с человеческой грязью… вы слишком зациклены на порядке и чистоте.
– Я давно живу и многое видел. В грязи нет ничего красивого, – Дрейк пожал плечами, заторможенно разглядывая мой педикюр.
У них в аду что, ногти на ногах не красят? Зачем так удивляться бледно-розовому лаку? Это же не кроваво-алый.
– Кроваво-алый тоже будет хорошо, – черт скосил голову набок, не отрывая исследовательского взгляда от моих стоп. Маньяк! И мысли снова читает. Дважды маньяк!
– Да что вы в этом понимаете? – хмыкнула я на его ремарку.
– Ты пытаешься лишить меня права ценить чистоту и видеть красоту? Опомнись, Олеся. У нас с тобой не так уж много различий.
Дрейк поджал губы и погладил пальцами щетину на подбородке.
– Ну, не знаю, не знаю… Вопрос с хвостом остается открытым, – я смущенно потерла одну стопу о другую. – И перестаньте уже пялиться! Это обычные ноги.
– Я в курсе. Просто успел позабыть, что ваши женщины любят все раскрашивать. Лица, ногти. Колени…
Я прыснула и закашлялась. Надеюсь, он не решил, что зеленые коленки – модный тренд Верхнего мира? Не дай бог расскажет кому. Вдруг демоницы повторять начнут?
Дрейк сдернул с пыточного диванчика одну из рубашек и вышел в ванную. Любопытно все-таки, что он прячет в мрачном кейсе и чем он там пощелкивал целых полчаса. Может, миндальная тетка права, и он не тот, за кого себя выдает?
Я почесала затылок. «Не тот» – это не кто?
То, что он не американский фермер, ясно с первого взгляда. То, что Даррел не вашингтонский профессор – и горемычному ежику понятно. То, что он не супергерой, спасающий перепуганных девиц по доброте душевной, – тоже. Тогда – не кто? Не черт? Не демон Ада? Едва ли такие вещи можно как-то замаскировать (я, в кои-то веки, не про хвост). То, что без рожек, еще не значит, что не адское создание. Тогда в чем подвох?
Азарт прокатился по венам. Может, послать черта к черту и заглянуть все-таки в спальню? Я же не собираюсь всерьез шпионить и передавать информацию этой «марципанке». Я исключительно для себя. Заодно в комод загляну. Одним глазком (вот теперь все-таки про хвост).
Я сделала пару шагов к чертовой спальне, когда из ванной донеслось подозрительное шипение. Будто кто-то плеснул воды на раскаленную сухую сковороду.
– О-ле-е-ся-а-а! – раздался демонический раскатистый рык, и Дрейк с перекошенной физиономией предстал перед моими распахнутыми очами.
Он ведь не мысли прочитал? Нет?
– Там. Весь пол. Залит. Водой, – судорожно заглатывая воздух, шипел черт и тыкал пальцем в ванную комнату.
А-а-а… да. Я не вытерла за собой – торопилась вернуться к дивану. Чего так нервничать-то?
– Это просто вода, – я развела руки в стороны. – А пол с подогревом. Высохнет.
Зеленый взгляд стремительно чернел, желваки на красивом лице отчаянно мигрировали. Дрейк приподнял ногу и изумленно уставился на мокрый носок. Он разулся, да? Че-е-е-ерт.
– Вытри. Б-быстро, – сквозь зубы бросил демон Ада (сейчас точно он, без секундных сомнений). Судя по сжатым кулакам, он мысленно меня душил вот уже две минуты. Псих!
– Да высохнут ваши носки! – испуганно пискнула я, торопливо заскакивая в ванную. Тоже мне, кактус.
Я стянула вчерашнюю тряпку с сушилки и быстро протерла пол. Внутри кувыркались страх пополам с возмущением. Вода – это же чисто. Водой же моют! Стоит ли душить ассистентку за оставленную лужицу? Я всхлипнула и шмыгнула носом, так и не встав с колен. Кажется, я перепугалась больше, чем думала. Ну и глаза. Очень, очень страшные глаза.
– Ты не выглядишь счастливой, – Дрейк показался в проеме ванной.
– С чего бы мне быть счастливой? – горько хмыкнула я и тайком вытерла щеку. – Вы обманом заключили меня в бытовое рабство! – Про себя подумала – двойным обманом! – Орете, шипите, пугаете… Придушить вот хотите. На коленках ползать заставляете. Яйца сырые в руках поджаривать. Спать на коврике, как дворняжка!
Меня прорвало. Щеки вмиг намокли и раскалились, в ванной грозилась образоваться новая лужа взамен вытертой.
– Диван нормальный, Олеся. Придушить уже не хочу, – «успокоил» меня чертов черт. – Что до коленей… Разве не об этом ты мечтала?
– Ползать с тряпкой в ногах у типа вроде вас? Уж точно не об этом! – я огрызнулась так громко, что у самой заложило уши.
– До сих пор ты не возмущалась, когда тобой открыто пользовались. Я решил, что тебе нравится, – Дрейк пожал плечом. Взгляд его просветлел и зазеленел весенней травой. Похоже, и впрямь остыл.
– Вы в своем уме? Нравится, что меня используют? Ставят на колени?
– А разве нет? – черная бровь вопросительно приподнялась. – Просто наши отношения с тобой – в отличие от всех прочих – абсолютно прозрачны и честны. И даже оговорены контрактом.
– Пфф! Ну вы и муу… – я резко поднялась с пола, вытерла щеки и уткнула руки в бока. Пусть не думает, что я сдалась.
– «Муу»? Мутант?
– Мутный вы тип. На что уставились? – я съежилась под его наглым изучающим взглядом.
– На это можно смотреть бесконечно, Олеся.
– На что «на это»?
Нет, я сама его сейчас придушу. Вот прямо этой тряпкой.
– Как мышка пытается казаться кошкой. Тебе идет. Приятно сопротивляться, да? – Дрейк вдруг протянул ко мне ладонь, коснулся пальцами подбородка и приподнял лицо, будто собирался поцеловать.
– Я вовсе… Я… – я стушевалась. Он ведь не собирается повторить «фокус» из общежития?
– Со мной ты борешься. Ну, пытаешься, как умеешь… Это забавно и любопытно, – черт выпустил мой подбородок из пальцев, отчего коже вдруг стало холодно.
Дрейк не ошибся. В перепалках с ним действительно в тело проникала какая-то эйфория. Азарт войны. Мне нравилось с ним спорить.
– Что в этом любопытного? Думали, у меня совсем гордости нет?
– Причем тут гордость? Просто в твоем понимании я – зло, и бороться со мной правильно. Если уступишь – будешь чувствовать себя плохо, верно? В отношении же тех, кто у тебя проходит под общей категорией «добро» – семьи, которой до тебя нет дела, сомнительной подружки, парня, который греет твои фантазии, непутевой сестры, – ты тот же мышонок. Отзывчивый, всепрощающий, готовый всегда помочь и все стерпеть. Глупо, Олеся.
– Чего?!
От его нудных философствований меня замутило. Что он о себе возомнил, этот черт?
– Ты глупый мышонок. Нужно быть умнее.
***
Сидеть поздним вечером в чужой квартире, да еще наедине с одиноким мужчиной, было неловко. Это вчера все смешалось и закрутилось, и я сама не помнила, как выключилась от стресса, свернувшись на коврике. А сегодня я не была уверена, что смогу повторить подвиг.
Я нервно пила на кухне чай – обнаглела и заварила себе его без спроса. В холодильнике обнаружились «продукты первой помощи» холостякам. Причем в промышленных масштабах. Несколько контейнеров с яйцами, горка вакуумных упаковок с беконом. Какие-то консервы. Но от волнения аппетит пропал.
Как все будет? Он снова уйдет в спальню, позволяя мне устроиться возле дивана?
– Я ухожу. По делам.
В дверях показался отутюженный Дрейк. Джинсы с модными потертостями, призывно обтягивающая белая рубашка, подчеркивающая рельеф и загар. Оделся так, словно собирается в ночной клуб. Хотя… а куда еще ходить черту по работе среди ночи?
– Сейчас?
Кухонные часы показывали десять.
– Самое время для моей… профессии, – подтвердил робкие умозаключения черт. – Олеся, я вернусь завтра вечером… или позже. Так что обойдемся без рассветного кофе.
Я хотела ему напомнить, что в отсутствии кофемолки, турки и кофеварительных способностей у меня любимой, мы обойдемся вообще без кофе. Как рассветного, так и закатного. Но промолчала.
Уходит – и на том спасибо. Меньше народу – больше кислороду. В моем случае так точно: меньше буду задыхаться от ужаса. И почему вдруг «рассветного»? Еще один чертов бзик?
– Я пью кофе ранним утром, с восходом солнца. Вот уже тридцать лет. Каждый день.
Резкий кашель вырвался из груди. Сколько-сколько? Я не ослышалась? Или он подсел на кофе сразу с пеленок, решив пропустить грудное молоко? А может, в аду вообще нет молока и принято кофейное вскармливание? Тогда понятно, чего он такой нервный.
– Привычка. Рассвет и кофе. Там, где я жил раньше, нет ни того, ни другого. Мне нравится совмещать. Напоминать себе, что во всем есть плюсы, даже в… – он замялся и перевел взгляд в темнеющее окно. – Одна из твоих обязанностей, Олеся, – делать так, чтобы в нужное время передо мной стояла чашка с правильным кофе. Но завтра отдыхай. И…
– И?
– Составь список нужных тебе вещей. Продукты. Чай, какой ты пьешь. Шампунь. Мыло. Крем. Полотенце… Что там еще? – он выдохнул и наморщил загорелый лоб, показывая, как нелегко ему даются размышления о том, что может понадобиться девушке в чужой квартире. – Завтра днем зайдет мой человек, возьмет список и купит все необходимое. К вечеру привезет. За своей одеждой, тетрадями и ноутбуком заедешь в общежитие в понедельник.
Боги, он не шутил! Он и правда задумал глобальное переселение меня на целый месяц… вот сюда. К нему на коврик.
– Да, я не шутил, Олеся.
– Долго вы еще будете у меня в мозгах ковыряться? Говорили же, что к утру эффект рассосется.
– Ну, как видишь, не рассосался. Твое сознание так и осталось на одной волне с моим. Я и сам этому уже не рад.
– Ой ли!
– У тебя там жуткий кавардак. А я, знаешь ли, дорожу порядком. Во всем, – черт нахмурился. – В мыслях и чувствах в первую очередь.
– А то они у вас есть!
– Мысли? – Дрейк приподнял бровь.
– Чувства, – надменно фыркнула. – Если так раздражает мой «кавардак», купите себе шапочку из фольги.
Я окинула загорелую физиономию цепким взглядом и пришла к выводу, что ему пойдет. И даже отверстий для рожек проделывать не придется. А вот если в комплект прикупить брюки или, скажем, комбинезон… Да, там, пожалуй, без отверстий никак.
– Олеся-а-а… – удрученный выдох намекнул, что с шапочкой стоит поторопиться.
Глава 6
Я проснулась только к полудню. Оказывается, спать на коврике может быть вполне уютно, когда в квартире нет черта-«барабашки» с макбуком. Еще бы обтянутый хлопком кирпич, именующий себя «диванным валиком», заменить на что-то более удобоваримое – и можно жить.
Вспомнилось, как в моем детстве – еще до свалившихся на наше семейство неземных благ и сопровождающих их проблем – мама все время боялась, как бы начальник не вызвал ее на ковер. Босс ей достался строгий, из распространенной породы всезнающих самодуров. Пятилетняя я никак не могла понять, что такого страшного может быть в мягком напольном покрытии? Казалось бы, ну ковер и ковер. Чего так бояться?
Мой нынешний босс меня на ковер не просто вызвал, но там и оставил. А сам, гад безрогий, ушел. Интересно, возвращение вечером подразумевало веселую ночь? Хотя… Какое мне дело, как развлекаются черти в свободное от воровства чужих душ время?
Первый час я бесцельно слонялась по квартире любопытной кошкой – принюхивалась и присматривалась. В спальню заглянуть так и не решилась. Убийственно страшный темно-зеленый взгляд живо всплывал в памяти. А за неимением души жить почему-то хотелось особенно сильно.
Сунула нос в ванную, порылась в шкафчиках. Ни швабры, ни пылесоса не обнаружила – как черт и предупреждал. Но нашлось несколько запакованных микрофибр разного цвета и размера. Он не шутил: ползать мне придется на коленях все время. Чтобы не доставлять ему удовольствия лицезреть мой оттопыренный зад, для себя решила делать уборку в его отсутствие. То есть вот, к примеру, сейчас.
…Еще через пару часов я позволила себе выйти из квартиры. Ключа у меня не было, и я боялась покинуть ее надолго. Прошлась по устланному ковролином коридору влево. Затем – вправо. Как тигр на цирковой арене! Потыкала кнопку лифта. Дождалась заветного «Дзыннь», но входить не стала. Сомнительная иллюзия свободы. Будто можно сбежать от демона, у которого в кармашке завалялась твоя душа.
Снова и снова в голове всплывали слова миндальной тетки. «Вечность в подчинении у черта». Но нужно быть совсем самоубийцей, чтобы шпионить за демоном Ада, ведь так?
Едва я закрыла за спиной входную дверь и притулилась лопатками к полотну, лифт снова приветливо «дзыннькнул». И полминуты спустя в мой затылок впечаталось уверенное «Тук-тук».
На пороге стоял парень. Лет двадцати трех, с рыжими растрепанными кудрями и открытой белозубой улыбкой. Я опешила, хлопнула пару раз ресницами, ожидая какого-то приветствия или пояснения… Но гость просто протянул руку, будто ждал, что я в нее что-то положу. Немой что ли?
– Ааа… Вы от мистера Дрейка? За списком, да? – догадалась пару секунд спустя, и парень кивнул.
Я чуть отошла, впуская визитера внутрь, но он резко мотнул головой и остался стоять за порогом. Субординация? Деликатность? Или без приглашения хозяина он не смеет войти?
Смущенным парень, в отличие от меня, не выглядел. Наоборот, смотрел с легким ехидством. Почти так же, как недавно Витторио. Интересно, как Дрейк объяснил «коллеге» наличие девушки в собственной квартире? И необходимость обеспечить ее шампунем, персональным куском мыла и любимым чаем?
«Мой человек». Так я и поверила! Интересно, какую должность занимает рыжий чертик? Рожек из-под бронзовых вихров не пробивалось, но… Конечно, этот тоже был демоном. Обаятельным и, в отличие от Даррела, явно весельчаком. Мягкий прищур зеленоватых глаз и убегавшие к вискам дорожки мимических морщин покоряли с первого взгляда. Почему-то хотелось улыбаться ему в ответ.
– Вот. Там немного совсем… Я бы и сама могла, – замявшись, я протянула чертенку сложенный вдвое лист бумаги. Тот ухватил список, слегка мазнув по моей ладони пальцем. Тело прошибло током. Озорно подмигнув, парень развернулся на каблуках и размашистым шагом пошел к лифту.
«Дзыннь» – и я снова осталась в гордом одиночестве.
***
Через три часа Рыжик (так я про себя прозвала обаятельного чертяку) вернулся с четырьмя пакетами. Половину из этого я не заказывала, но, видимо, Дрейк велел ему исправить огрехи моей скромности. Иначе как объяснить, что вместо творога и бананов нашлись три пачки слабосоленого лосося? А еще баночка с утиным паштетом, пластиковый контейнер с икрой кеты, нарезка хамона, огромные испанские оливки, свежий хлеб и творожный сыр?
Это все выглядело отдаленно знакомым. Маленькую меня редко брали на «взрослые» посиделки. Но позже я застала несколько пышных банкетов – когда отец открывал филиал в Нижнем и когда «обмывали» новые апартаменты в центре Москвы. Ну и когда Валька «удачно» выходила замуж, само собой.
Я не тосковала по обеспеченной жизни. Даже в лучшие времена дома мы питались просто. Мать на Новый год запекала утку, отец сходил с ума от картошки, жареной с лесными грибами. Он быстро взлетел и так же стремительно упал. Ни я, ни папа не успели привыкнуть к роскоши. А вот мама с Валькой, кажется, да. Им банкротство «Ласков Групп» далось труднее. Сестра тут же спряталась за мощной спиной Джада, а мама… Она забаррикадировалась где-то внутри себя.
И все-таки мясо краба, прикупленное Валькой с моей стипендии, разбередило фантомные раны. Черт! Кажется, этот Черт задумал меня искусить. Совратить. Или чем там эти звери занимаются?
Сбить с пути истинного, вот.
В следующем пакете обнаружились какие-то пупырчатые щупальца неизвестного морского гада. Кусок жутко пахучего сыра – аромат пробивался даже через упаковку. Две палки заплесневелой колбасы, по запаху отдаленно напоминающей отцовские носки не первой свежести. Еще какая-то ерунда в банке, похожая на плавающие глаза. Нормальными казались только помидоры, но и те зачем-то были вялеными.
А что-то из еды для простых смертных тут есть? Я не готова кормиться деликатесами с руки демона Ада! Душа, все еще находившаяся во мне, бастовала против такого положения вещей.
Вот только желудок ворчливо урчал. Напоминал, что я на завтрак сварила себе два яйца и этим гордо ограничилась. Телефон пиликнул. Как не вовремя! Я тут борюсь с собой и низменными порывами, а он…
«Надеюсь, ты не додумаешься морить себя голодом из чувства протеста, Олеся».
Он и на расстоянии мысли читать умеет? Откуда у него вообще мой номер?
Вот вроде спрашивает, а знака вопроса нет… И между строк читается приказ: «Ешь». Или он, приказ этот, мне просто на голодный желудок примерещился?
Я покорно вскрыла одну из упаковок с красной рыбой. Чем черт не шутит? Мне тут целый месяц куковать. На одних яйцах долго не протяну.
Но плесневелую колбасу «с носками» пусть сам ест.
***
Адское чудище в квартире до сих пор не объявилось. Но завтрашний «рассветный» кофе никто не отменял. Так что я привычно растянулась на коврике, как приблудная дворняжка, сунула под голову диванную подушку и прикрылась пледом. Думала, что не засну, но через секунду меня поглотила вязкая дрема.
Проснулась я от мерного стука. Тук-тук-тук-тук… Похоже на шелест клавиш ноутбука, по которым кто-то шустро набирает текст.
Я приоткрыла один глаз. В кресле напротив дивана, по ту сторону ковра, сидел Дрейк. На его коленях действительно серебрился макбук, отсвечивая в меня надгрызенным яблоком.
– Вы чего… тут… – я приподнялась на локте, продирая заспанные глаза. Сейчас сколько? Часа три ночи?
– Работаю, Олеся. Спи.
– Почему тут?
Я имела в виду, почему рядом со мной, а не в кабинете или спальне. Он сидел в нескольких метрах от меня, и это странное соседство – при условии, что я валялась практически в его ногах, – очень смущало.
– У тебя приятная аура. Чистая, энергичная, звонкая, – не отрывая взгляд от экрана пробормотал Дрейк. – Рядом с ней легко и быстро работается. У меня много дел, надо разгрести до утра. Мне нужен «допинг».
«Допинг» – это, в смысле, я? Моя звонкая аура? Офонареть…
Значит, он собирается стучать по клавишам до утра. Стало быть, спать в квартире планирую только я. И нет, у него даже мысли не возникло предложить мне свою постель! Ведь так «вкусная» энергичная аура уйдет. Лежите, Олеся Владимировна, где лежали. Хам!
– Можешь взять сюда мою подушку, – буркнул еле слышно Дрейк, поглощенный каким-то новым «дзынь» на макбуке.
Спать на подушке, которой касалась голова этого черта? Даже не знаю… Он, конечно, рогов не носит. Не модный в Аду аксессуар, как я успела понять. Но…
Я все равно встала и пошла. Ай, к черту! То есть… ну да, к нему. В спальню. За подушкой. Потому что та ересь, что именовалась диванным валиком, по ощущениям больше напоминала черствую буханку хлеба.
– Завтра куплю тебе подушку, – все тем же монотонным голосом выдал демон. – А сейчас прекрати шастать по квартире и ляг обратно. Отвлекаешь.
Я устроилась на коврике, закуталась в плед по самый нос и прикрыла глаза. Но не была уверена, что смогу заснуть под его мерное «тук-тук-тук».
Дело вовсе не в шуме: клавишный перестук, наоборот, убаюкивал. Но одно дело – спать в общежитии рядом с соседкой или с Валькой. И совсем другое – в одной комнате с мужчиной. Малознакомым. Взрослым. (Сколько ему, кстати? Выглядит на тридцать, но ведь могут быть и все триста!) И с довольно необычной профессией.
Ладно, если притвориться спящей, есть шанс поверить в собственный обман. Я поглубже зарылась щекой в мягкую ткань с ненавязчивым запахом кондиционера и чего-то еще… терпкого, но, пожалуй, не противного.
Недавно мы с Лилькой смеялись над анекдотом в тему. Про слишком настойчивого консультанта известной сети, торгующей телефонами, умудрившегося продать дьяволу душу… и чехольчик. А я вот продешевила. Нет во мне коммерческой жилки.
Мысль о том, что мне завтра купят подушку, отдалась приятным теплом в районе поясницы. Будто мне пообещали хрустальные туфельки и ведерко бриллиантов в придачу. И это как минимум. Как мало мне все-таки надо.
– Все равно вы – зло… – пробубнила я, стряхивая с себя мечтательное настроение. Меня подушкой не купить!
Тяжелый вздох и мягкий хлопок крышки ноутбука заставил напрячься каждой клеточкой. Ой-ей!
Я приоткрыла глаз и устремила его на кресло напротив. Сейчас оно пустовало. Где Черт, черт его возьми?
Дрейк обнаружился сверху. То есть прямо надо мной. Сидящим на корточках у моего спального места и нависающим над моим «спящим» лицом. Ковер приглушил его шаги. Ну, или черти летать умеют. Телепортироваться, как вариант.
– Зло и добро – очень относительные вещи, Олеся, – тихо и ровно, в духе лекции, произнес заморский профессор, пока я отходила от пугающей близости изумрудных глаз. Хотелось зажмуриться и снова притвориться спящей. – Демоны и ангелы просто руководствуются разными мотивами. Я помог тебе с Джадом. Твоя сестра и племянник целы. Никто не пострадал. Хочешь сказать, что это не добро?
– Вы это сделали из корысти. Чтобы найти себе уборщицу.
– Помощницу. Это и есть мотивы. Но мне твоя душа нужна лишь на время. Потом ты станешь свободна. Свою же услугу я назад не заберу. Уборкой ты платишь мне за избавление своей семьи от большой беды. На мой взгляд, справедливо. А на твой?
Я замешкалась с ответом. В этом контексте я ситуацию рассматривала и раньше. Но уж точно не в том свете, что вашингтонский черт совершил хорошее дело!
– Или добро должно быть исключительно бескорыстным, не требующим оплаты? Но тогда его особо и не ценят. Воспринимают как должное. А так у нас с тобой прозрачные деловые отношения. Все довольны. У меня – чистая квартира. У тебя – невредимая сестра, оставшийся с любящей матерью племянник и целые нервы. Разве не этого ты хотела? Спи, Олеся. Спи…
***
Солнечный луч пощекотал нос, и я проснулась. Светило было достаточно высоко, раз его наглые лапы пробрались даже за диван. Я испуганно вскочила: рассвет прошел, меня никто не разбудил, кофе не потребовал… Вот черт!
Я выпуталась из пледа, готовая с головой броситься в бытовое рабство, чтобы поскорее отработать душу. Но… Дрейка нигде не нашлось. Ни во вчерашнем кресле, ни на кухне. Ни вообще в апартаментах на четырнадцатом этаже.
