Елена Кимовна Андреева
Оспинки на память
Аппендицит
Палдиски, 1966
У меня часто болит живот, причём ночью. Мне нужно ложиться спать в девять часов, но я хочу смотреть телевизор, капризничаю и даже ссорюсь с папой. А когда наконец ложусь, не могу заснуть, зову маму. Мама гладит меня по голове и поёт колыбельную. Это даже не колыбельная, а песня из фильма. Мне она очень нравится:
Далеко-далеко, за морем,
Стоит золотая стена.
В стене той заветная дверца,
За дверцей большая страна.
Ключом золотым отпирают
Заветную дверцу в стене,
Но где отыскать этот ключик,
Никто не рассказывал мне…
– Всё, Алёша. Я договорилась, сегодня идём к доктору. Он хирург в детской больнице, обещал тебя посмотреть.
Доктор Пере, красивый, высокий, чем-то похож на артиста Урбанского из фильма «Коммунист», говорит, что у меня аппендицит и нужна операция.
Нужно ехать в маленький городок Кейла, где работает доктор. Папа отвозит меня и оставляет одну. Врачи и дети говорят по-эстонски. Мне немного страшно, хотя со мной разговаривают ласково.
Я должна раздеться. Стесняюсь, да и холодно в большой операционной. С трудом укладываюсь на высокий стол. Меня закрывают простынями. Сестричка держит за руку. Включается ослепительная лампа. Укол в живот, больно. Ещё больнее. Доктор Пере что-то говорит сестре. Она объясняет на русском, что сейчас мне приложит повязку к лицу и я должна буду громко считать. Я считаю, считаю и проваливаюсь в темноту.
Проснулась от боли. Темно, я в палате. Плачу и зову сестру. Она делает мне укол.
На следующий день я уже встала, а ещё через день меня перевели в общую палату и скоро выписали.
Приехав домой, я гордо показываю свой малюсенький шрам. Никто не верит, что он от аппендицита – просто царапина. Вот какой замечательный этот доктор Пере!
Тяжёлая зима
Палдиски, 1966
Маму положили в больницу. Это даже не больница, а небольшой стационар недалеко от нашего дома. Мама «в интересном положении», как говорит баба Роза. Я не сразу поняла, что это значит, но теперь знаю, что у нас скоро будет маленький. Мама жалуется, что неважно себя чувствует, ей нужно быть под наблюдением.
Я очень скучаю. Хожу растрёпанная, папа ведь не умеет заплетать косы, у меня тоже не очень хорошо получается. Папа поздно приходит с работы. Зато он вкусно готовит, особенно жареную кровяную колбасу с перцем.
Утром перед школой я забегаю к маме. Мы долго сидим обнявшись. Мама расспрашивает меня, как дела в школе, что мы с папой едим. Пахнет кипячёным молоком и чем-то медицинским.
Нужно идти. На улице темно и скользко, а до школы далеко.
Мы с папой в воскресенье едем в Таллин. Это сказочный средневековый город с узкими улочками и башнями. Мы заходим в любимое кафе, где продаются булочки со сливками и слоёные пирожки с килькой. На столах стоят маленькие серебряные молочники и розетки с сахаром. Всё очень вкусно и красиво! Потом идём в кино, в новый широкоформатный кинотеатр «Космос», и смотрим фильм «Война и мир». Фильм нам понравился. Там такой красивый Андрей Болконский! Полные впечатлений, идём обедать в ресторан «Глория». Я ем котлеты из лосятины. Это объеденье!
Перед отъездом папа предлагает постричься, чтобы не мучиться с косичками. В парикмахерской мне делают «польскую» стрижку и зачем-то подбривают затылок машинкой.
День прошёл здорово! Но в электричке я начинаю ужасно чесаться. Маленькие волоски после машинки сильно колются. Придя домой, я вижу, что покрылась волдырями, как будто меня обожгла крапива.
Папа ставит диагноз – аллергия и даёт мне димедрол.
Я сплю до обеда следующего дня. Придётся папе писать записку в школу.
Зато аллергия прошла.
Весна
Палдиски, 1966
22 апреля меня приняли в пионеры. Папа сделал мой фотопортрет на память. Я с короткой стрижкой «по-польски», в нарядной форме с алым пионерским галстуком. Форма в Эстонии не такая, как в Ленинграде. Девочки носят тёмно-синий костюм: юбку в складку на лямках и жакетик. А в праздничные дни или на торжественную линейку надевают белую блузку с воланчиками на воротнике и манжетах. Я себе очень нравлюсь на этом портрете.
Маму опять положили в больницу, только теперь в Таллине. Мы поехали её навестить, а нас не пустили. Мама долго махала нам рукой за закрытым окном четвёртого этажа и прислала записку:
«Я здесь как в тюрьме. Мне ничего не говорят. Только делают уколы. Все разговаривают на эстонском, и врачи, и пациентки. Кимка, забери меня отсюда под расписку».
На следующий день папа поехал и забрал маму домой.
Мама очень красивая, несмотря на большой живот. Баба Нэла сшила ей чудесное платье-халатик, а я отдала ей свою серебряную сакту. Эту брошку подарил мне мой друг Андрей Крупенников.
Сегодня солнечный весенний день.
– А давайте фотографироваться! – предлагает папа.
Это мы любим. Папа даёт нам с мамой свои форменные фуражки, и мы усаживаемся на диван в обнимку.
Щёлк! Щёлк! Хорошие фотки получатся.
– Мама, можно я пойду гулять без шапки? А можно я надену новые туфли?
Мне разрешили. Всё, значит, началась настоящая весна! Я выбегаю на улицу к своей подружке Сюзанне. Она тоже без шапки и в туфельках.
Скоро я окончу учёбу, и мы поедем в Ленинград. Там у нас появится маленький. Интересно, кто это? Говорят, мальчик. Уж больно большой живот у мамы!
Скорее бы каникулы!
