Елена Горшунова
Путешествие в мир ба-цзы. Огонь. Начало
Он молча нацедил на донышке. Сначал понюхал оранжевую, вкусно пахнущую жидкость. Потом капнул себе на мизинец. Лизнул.
– О, Господи, – вздохнула Наталья, – просто налей. Пить хочу.
– Подожди. Помнишь, как Алиса1 начала уменьшаться?
– Мы не в сказке, – мрачно сказала девушка, быстро наливая себе стакан сока и залпом выпивая его на глазах изумлённого мужчины. Ей-Богу, он даже моргнуть не успел.
– Видишь, – похлопала себя Наташка по рукам и голове. – Со мной всё в порядке.
– Посмотрим-посмотрим, – пробурчал сто восьмой и потеребив себя за ухо вдруг спросил, – а помнишь Страшилу2?
– Элли?
– Ну да. Там в одной из книг им помогала ворона. Она принесла виноград в клюве и все в итоге выжили, добрались до города.
– Н-да уж, – хмыкнула девушка, – судя по этому количеству провизии нас снарядили в грандиозный поход, не иначе.
– Да подожди ты, – замахал руками Сашка, – в той сказке у ягод было ещё какое-то свойство, вспоминай.
– Что именно?
– Какие-то способности давали?
– Ага. В темноте бегать в туалет и об косяки не ударяться, – хмыкнула Наталья и вдруг быстро подняла блокнот с земли, радостно распахнула его и замерла.
– Нет. Китайский язык я после стакана сока не выучила. Всё так же ничего непонятно.
– Разберёмся, – спокойно сказал Сашка и положил руку ей на плечо, – разберёмся, поверь мне.
– Верю, – тихо сказала девушка.
В его присутствии ей было непривычно. Во-первых, она и знала-то его всего ничего. Во-вторых, у неё были странно-знакомые ощущения. Она как будто плыла где-то по невидимым волнам. Мозг, как в тумане. Движения плавные, медленные. Даже голос тише стал. И руки прохладные у него. Хорошо. Руки прохладные? Внезапно в сердце забрезжил намёк на какую-то мысль, но тут Сашка так резко и неожиданно ударил рукой по стволу, что девушка вздрогнула и тут же забыла, о чём думала секунду назад.
– Ты чего? – подпрыгнула она на месте.
– Тшш, – многозначительно зашипел он.
Раздался раскат грома и с неба предательски капнула холодная капля дождя.
– До этой секунды я ещё тешила себя мыслью, что мы просто под полами офиса. В каком-нибудь дурацком подвале, где растут деревья, шиповник и летают вороны, – раздражённо сказала Наталья, – но сейчас последние сомнения исчезли. Сашка-дождь-призывающий. Что делать-то теперь? – стенала девушка, одновременно сметая все находки обратно в свёрток и пытаясь разглядеть, что происходит наверху.
– Я просто хотел проверить, вдруг что-то свалится прямо к нам в руки, – развёл руками сто восьмой.
– По лбу. Не иначе, – фыркнула Натка, запихивая маленький свёрток в большой карман кофты и осторожно беря в левую руку огарок свечи.
– Слушай, а тебе не приходило в голову, что вся эта снедь не влезет обратно? Это же как пытаться затолкать слона в спичечный коробок?
– Вот в этом наше главное отличие. Я долго не думаю, а сразу делаю.
– Долго. Ха! Ты себе льстишь, не правда ли?
– Ненавижу эти манипулятивные приёмчики и фразы. Давай ты будешь упражняться в остроумии в другом месте, – нахмурилась Наталья.
– Прости. Увлёкся, – Сашка примиряюще улыбнулся. – Дай мне, пожалуйста ключ, пусть у меня побудет. И пора осмотреть местность. Будем выбираться отсюда?
– Держи, – девушка протянула ему прохладный ключ. – Как будто у нас есть выбор, выбираться или нет.
– Конечно есть. Мы можем остаться и принять правила этой странной игры. А можем бунтовать, – ответил сто восьмой, вновь пытаясь поймать сотовую связь.
– Я против, – запыхтела Наташка откуда-то сверху.
Сашка быстро задрал голову. Наталья неловко повисла на самой нижней ветке дуба.
– Против чего? – машинально выдал он уже заготовленный вопрос.
– Против правил. Игры. И бунта.
– В смысле? – разинул он рот. – И зачем ты залезла туда? И как?
– Ты же сам сказал, что нужно осмотреться. Вот я и решила, что сверху будет лучше видно.
– На первый взгляд, мысль здравая, – Сашка вновь потёр указательным пальцем мочку уха.
– А я о чём! – радостно воскликнула Наталья.
– А вот дальше выходит полная ерунда.
– Почему это? – сжала зубы девушка.
– Да потому что вокруг нас тьма-тьмущая и дальше своего носа ты ничего не увидишь. Хоть внизу, хоть наверху.
Наталья молчала, пытаясь закинуть ноги, как заправская гимнастка, чтобы ухватиться за ветку и сесть на неё верхом. Висеть было ужасно неудобно. Пальцы на руках затекли, нос и шея жутко чесались, а изо рта того и гляди готовились посыпаться проклятья на сто восьмого.
– К тому же, ты разве умеешь лазить по деревьям? – насмешливо спросил он.
– А что, не видно, как я умею? – огрызнулась Наталья. – У меня всё под контролем.
– Ню-ню.
Сашка устало вздохнул и начал прикидывать, как лучше поступить. Забраться на ветку рядом с девушкой и подтянуть её? А если сил не хватит? А если он не сможет удержаться и будут они висеть уже вдвоём, как перезрелые апельсины. А что если сорвутся? Может попробовать поруководить Натальей снизу, чтобы она сама добралась до ствола?
Бах. Наташка просто спрыгнула с ветки и оказалась прямо перед носом сто восьмого.
– С ума сошла! – завопил он. – А если бы ты разбилась? Как можно быть такой недальновидной?
– Как можно быть таким тормозным и занудным? – передразнила его в ответ Наталья. – Беру обратно свои слова про Стетхема. Он бы точно так не тупил.
– Это ты сама про него придумала, помнишь? – поднял он палец вверх.
– Я ошиблась.
– Ладно тебе, – Сашка заглянул ей в глаза. – Как ты решилась-то? Всё-таки высота приличная.
– Мне пришла в голову мысль, что раз я залезла туда самостоятельно, значит непременно смогу и обратно выбраться. Других вариантов не было.
– Ты меня поражаешь, честное слово, – дёрнул плечом Сашка, поднял огарок свечи и топнул ногой, словно раздосадованный ребёнок. – Больше так не делай, понятно? С этой секунды ты сначала советуешься со мной, мы вместе думаем, принимаем решение, и только потом – действуем.
– Ага, – кивнула девушка и Сашка облегченно выдохнул. – Как же, – добавила она и хитро ему подмигнула. – Даже не пытайся придумать какой-то план. Со мной это не пройдёт. Пошли.
И она первая храбро ступила во тьму…
Глава 2.
– Владимир Дмитриевич, Питер ждет, – быстро сказала секретарша и поставила на стол глубокую тарелку, из которой весело выглядывали порезанные соломкой овощи: красный перец, пупырчатый огурец и сочный сельдерей. Чашка кофе со льдом и ломтики брынзы в маленькой жёлтой пиале завершали скромный обед.
– Подождёт, – отмахнулся симпатичный мужчина, – Аня, ты вот лучше скажи, что вам, девушкам, нравится?
– В каком смысле?
– В прямом. Сюрприз хочу своей сделать, – Вовка аппетитно захрустел сладким перцем и прямо в офисном кресле подкатил к окну.
– Сюрпризы разные бывают, – задумалась Анечка, – и не все их любят, между прочим. Вот ваша пассия, как к ним относится?
– Как относится… Да кто её знает, как она к ним относится. Ни разу не делал, а теперь, вот, захотелось!
– А что именно?
– Удивить хочу и порадовать. Например, отправить ей письмо с Карлсоном. Или обычную корзинку фруктов, но чтобы Белая Шапочка принесла.
– Красная, – машинально поправила Анечка.
– Нет, – покачал головой Владимир, – красная – это девочка из сказки. А тут просто белая. Представь: звонок в дверь. Ты открываешь, а там, прямо в воздухе… висит белая шляпа с огромными полями, с которых свисает плетёная корзинка, полная винограда, персиков, бананов и клубники, а? Ты бы удивилась и обрадовалась?
– Однако, – хмыкнула Анечка, медленно пятясь обратно к двери. – Удивилась – это мягко сказано, – она быстро выскользнула в приёмную, хлопнув створкой.
– Так, ладно. Оставим фантазии до лучших времён, – сам себе скомандовал Вовка и сделал большой глоток ледяного напитка, – ммм, хорошо!
Он резко встал и с наслаждением потянулся. Голова сегодня совершенно отказывалась работать и даже долгожданный контракт с Питером не помогал включиться в дела. Ощущения были, как в детстве. Как будто только-только пришла весна, сладко светит солнце, а ты сидишь за школьной партой, предвкушая, как после уроков понесёшься по улицам без шапки и в распахнутой настежь куртке. Дома ждёт сероватое пюре с маленькой котлеткой и свекольный салат. Вечером с пацанами можно погонять мяч и целую неделю смотреть мультики допоздна. Каникулы же! Вовка буквально кожей почувствовал невесомую свободу и прохладный апрельский воздух. Жадно вдохнул его всей грудью, даже не замечая, что последние пять минут стоит у зеркала. Стеклянная поверхность задрожала и подёрнулась рябью. Мужчина громко чертыхнулся.
– Нет уж. Я в ваших шаманских играх отказываюсь быть, ясно?
Он резко подошёл к окну, распахнул его и понюхал сухой, горячий воздух. Всё правильно. Середина июня, полдень. Пик жары и офисного отчаяния. Ни единого намёка на прохладу, апрельскую капель и предстоящий отдых. Как в тот раз, когда они с Наташкой… Так. Стоп. Резко захлопнул раму. Дальше нельзя. Вовка сам себе запретил даже думать о взбалмашной девчонке и самом счастливом отрезке своей жизни.
Он на миг устало прикрыл глаза. Когда их распахнул, то увидел, как за стеклом, на карнизе пятнадцатого этажа медленно расхаживала ворона. Именно так. Расхаживала. Вальяжно переставляя лапки. Поглядывая на него крошечными хитрыми глазами. Крепко держа в клюве маленькую апельсиновую дольку. Право слово, вышагивала она, словно знаменитая модель на подиуме.
– Офигеть, – ошарашенно сказал Вовка, – ты мне напоминаешь одну мою старую знакомую.
Ворона укоризненно посмотрела на него и махнула головой куда-то в сторону.
– Что там? – буднично спросил Вовка, как будто к нему каждый день залетали птицы и делились новостями.
Ворона медленно, из стороны в сторону, повертела дольку апельсина и несколько раз взмахнула крыльями.
– Что? Дразнишь меня? Сдались мне твои апельсины… С детства терпеть не могу цитрусы, – фыркнул Вовка, но от окна не отошёл. Ноги словно приклеились к полу, а взгляд к стеклу. Птица, тем временем, раздражённо прошлась по карнизу туда-обратно и замерла напротив него.
– Что тебя от меня надо?
Знаете такое чувство, когда вам ничего не говорят, но очень выразительно думают? Смотрят так внимательно, насквозь? Словно вербально передают свои посылы?
Вот и у Вовки сейчас было такое чёткое ощущение, что птица пыталась ему что-то объяснить. Весьма в раздражённой форме, надо заметить.
– Я не говорю по-птичьи, прости.
Ворона закатила глаза, устало выдохнула и постучала лапой по стеклу.
– Шарады мне никогда не удавались. Ок, гугл, – сказал он в микрофон смартфона, – зачем птица стучит в окно? – ударил себя рукой по лбу, вновь настежь рапахивая створку и бормоча под нос. – Иногда достаточно что-то непонятное проговорить вслух и оно сразу же становится понятным.
Ворона недовольно ступила на деревянный подоконник и закивала головой вниз.
– Сейчас-то что? Пыль вытереть? Полы помыть? – он театрально раставил руки в стороны ладонями вверх и взвыл. – О, Господи. За что мне это!
Ворона тут же взмахнула крыльями, и подлетев к нему, быстро вложила в руку апельсиновую дольку. Вернулась обратно на подоконник, наклонилась и картинно взмахнула крыльями в нелепом реверансе.
– С ума спятить можно, – прошептал ошарашенный Вовка. – Ты чего, хочешь, чтобы я это съел?
Птица медленно, с достоинством, кивнула.
– Охренеть. Зачем?
Ворона дёрнула головой и махнула клювом куда-то за окно.
– Вот-вот. У меня точно такие же ощущения. Что я схомякаю твое угощение и откачу в мир иной.
На последних словах птица словно взбесилась. Она начала прыгать на месте, как пьяный кузнечик, громко каркать и махать крыльями, словно обезумевший вентилятор в ветряную бурю.
– Ага. Голос, значит, у тебя всё-таки есть, – спокойно сказал Вовка. – Давай тогда договоримся: я задаю вопрос, а ты мне отвечаешь. «Да» – это будет «Кар». «Нет» – «Кар-Кар».
Тот факт, что ворона давно качала макушкой в разные стороны и с ней можно было легко найти общий язык путём жестов, Вовке даже в голову не пришёл.
Птица устало и обречённо сказала: «Кар».
– Отлично! – довольно потёр он руки, – итак. Первый вопрос: ты от меня чего-то хочешь?
– Кар! – процедила ворона, прищурилась и выразительно скосила глаза на огромные настенные часы в виде белоснежного корабля с высоченной мачтой.
– Ладно тебе, не ёрничай, – примирительно сказал Вовка. – Я не каждый день с птицами общаюсь, тем более с такими умными, – подмигнул он ей.
Ворона громко фыркнула и быстро заходила назад-вперёд, недовольно взмахивая крылом на какой-то ведомый только ей счёт.
– Так. Едем дальше. Ты хочешь меня убить?
– Кар-Кар, – птица остановилась на месте и возмущённо уставилась на молодого мужчину. Взгляд говорил громче слов.
– Ты человек? – неожиданно спросил Вовка.
Птица внимательно посмотрела на него, покачала головой и отвернулась.
– Понял. Проехали. Ты хочешь, чтобы я куда-то пошёл?
– Кар.
– Хм. На запад?
Ворона молча уставилась на него.
– А что. Песня есть такая: вперёд! Задраив паруса! Мы гордо держим курс на запад! – музыкально пропел Вовка.
– Кар-Кар, – ответила ворона и подлетев к зеркалу, постучала в него клювом.
– Угу, чичас. Ты хочешь, чтобы я зашёл в зеркало?
– Кар!
– Я что, похож на полного дурака? – спросил Вовка и подумал про себя: «Да. Очень похож».
– Кар-Кар! – быстро ответила ворона и отчаянно замахала крыльями, скорчив жалобную мордочку.
– Кому-то нужна моя помощь? – наугад брякнул Вовка.
– Кар! – громко прокричала птица.
– Хм, – задумался он, сжимая в руке холодную дольку апельсина. Вот ещё одна странность: на улице стояла дикая жара, у него в кабинете уже третий день не фурычил кондиционер, а фрукт был поистине ледяной.
Вовка сделал несколько шагов к окну, открыл створку и зачем-то заглянул вниз. Пусто. Лишь вдали виднелись люди и машины, которые сверху были такие маленькие, что казались игрушечными. Кукольные авто рассекали знойный воздух почище крейсера Авроры на бурных волнах океана.
– Так, – Вовка быстро закрыл окно и вернулся к терпеливо ожидающей его вороне. – Ты хочешь, чтобы я съел эту хрень и зашёл в зеркало?
– Кар! – важно сказала птица и устало уселась на спинку кресла с таким видом, как будто её миссия выполнена.
– Ха! – радостно воскликнул Вовка, словно получил какой-то приз.
– Кар! – брякнула ворона и подлетела к окну, махнув клювом.
– Что, аудиенция окончена? – насмешливо спросил Вовка. – Ты мне больше ничего не хочешь сказать?
– Кар. Кар-Кар. Кар, – занервничала ворона и он подумал, что раньше вот точно так же, его ставила в тупик Наташка своими вопросами, на которые непонятно как надо отвечать.
Странно. Прямо сейчас у него рухнул внутри железный барьер, который он привычно держал последние одиннадцать лет. Он так долго пытался отгородиться от Наташки и своей прошлой жизни, что, кажется, сил больше не осталось. Сердце его забилось чаще, а по коже побежали мурашки.
– А что если моя помощь нужна Натке? – вслух спросил он, – а?
Ворона молча покачала головой и вновь постучала лапой по стеклу.
– Ладно, лети с миром, – Вовка распахнул окно и задумался.
Вообще-то, вся эта история была вполне в Наткином духе. Птицы, зеркала и всякая подобная таинственная ерундистика всегда окружала её, словно невидимая свита.
– Ладно, – повторил он, – будь, что будет. А что, собственно, со мной может случиться? Неужели я правда верю в то, что могу зайти в зеркало? – заржал он с такой натугой, что стало понятно даже чашке холодного кофе на столе: может. Ещё как может.
Вовка подошёл к деревянной раме и заглянул себе в глаза. В них пылали искры огня или это было отражение солнечного света? Игра теней или разума?
– Чёрт бы вас всех побрал! – неведомо кому крикнул Вовка, быстро закинул апельсинку в рот, проглотил её, зажмурился и сделал шаг вперёд…
Глава 3.
Наташка медленно ступала по холодной земле, осторожно раздвигая руками колючие ветки шиповника.
– Ты специально идёшь прямо в заросли? – недовольно сказал Сашка, фыркая, словно промокший под дождём пёс.
– Тебе никто не говорил, что ты похож на собаку? – выпалила Наташка вслух то, что думала.
– Вот спасибо, – надулся сто восьмой, – мне за всю жизнь не говорили и половины того, что ты сегодня выдала. Всё я у тебя на кого-то похож. То на Стетхема, то на собаку.
– И как тебе с этим?
– Да никак.
– Обиделся?
– Нет, – закатил он глаза и шикнул на девушку, – тшш. Смотри влево, в кустах!
– Что там, что? – заволновалась Наташка.
– Дверь какая-то, давай откроем?
– Стой. Зачем нам дверь?
– Как зачем? Выйти куда-нибудь.
– Вот именно, что «куда-нибудь» меня не устраивает. И раз уж мы оказались в таком месте, то вряд ли нам нужна дверь, – упёрлась Наташка.
– В «таком» это каком?
– Волшебном, – тихо сказала Натка, рассматривая деревянную дверь. Она отливала цветом молодой брусники и была испещрена глубокими надписями.
– Тоже мне, волшебном. Подумаешь. Дуб, – пожал плечами сто восьмой. – Я домой хочу.
– Ты серьёзно думаешь, что вот эта дверь приведёт тебя домой? – скептически посмотрела на него Наталья. – Посвети-ка сюда, не могу прочесть.
– Так здесь опять на китайском, – присвистнул Сашка, – ты и при свете не прочтёшь.
– В каком смысле на китайском? – удивилась Натка. – Ты что, не видишь? Написано же по-русски: огонь на тигре. Лошадь сбоку, ищите собаку, пока корабль не вошёл в грязные воды.
Сашка потрогал лоб девушки и заглянул ей в глаза:
– С тобой всё в порядке?
– Нормально, – отмахнулась она.
– Здесь иероглифы непонятные, – провёл он рукой по основательным строчкам, явно оставленным остро заточённым лезвием.
– Буквы. Русские, – упрямо повторила Наталья, – я что, по-твоему, вру?
Сашка с сомнением посмотрел на неё, поморщился. И неожиданно для себя, вытащил ключ, вставил его в замок, быстро повернул вправо и резко распахнул дверь. В ту же секунду в спину ударил сильный ветер, снося их с ног и буквально заталкивая в тёмное помещение. Бух. Дверь захлопнулась, стало тихо и темно.
– Саш, – тихонько позвала Наталья, – ты здесь?
– Здесь, – недовольно пробурчал сто восьмой, – свечу из рук вырвало. Пожалуйста, ничего не трогай и не двигайся.
– Нормально, – от возмущения у Наташки голос зазвенел, как начищенный колокол на рассвете. – Напомнить тебе, кто открыл эту дурацкую дверь, хотя мы вообще-то не собирались этого делать, а?
– А напомнить тебе, как мы вообще оказались в этой заварушке? – зашипел сто восьмой.
«Нет. Не Стетхем. И не собака. Далеко ему», – подумала Наташка и молча зашарила руками вокруг себя. Пальцы наткнулись на плоский выключатель и девушка, безо всяких сомнений, нажала на него. Под потолком медленно зажглась тусклая жёлтая лампочка, которая осветила маленькие табуретки, со стоящими на них пепельницами, компьютером и рацией.
– Один один, один-одинёше… – на полуслове вдруг захлебнулся мужской голос и затих в хрипевшем динамике.
Наташка молча посмотрела на сто восьмого. Потом за окно. По её коже поползли предательские мурашки, а в животе что-то ухнуло.
– Не понял, – Сашка почесал за ухом. – Как мы тут обратно оказались, а?
– Как бы тебе помягче сказать, – начала Наталья.
– Чего уж там говорить. Давай так: раз всё в порядке, я домой. А ты сама доберёшься, ок?
– Домой это вряд ли, – невинно покачала головой девушка.
– Нет уж, с меня хватит, – замахал руками сто восьмой. – Знать ничего не хочу ни про твоих ворон, ни про тебя. Никогда в жизни больше не выйду с тобой в смену и не зайду в одну комнату.
– Ты сначала из неё выйди, – нервно хохотнула Наташка.
– В смысле?
– В коромысле, – грубо передразнила она его. – Плавать умеешь?
– Нет. А это-то тут… – замолчал он на полуслове, перехватив Натальин взгляд в сторону стекла. Всё бы ничего, но за створкой пластикового окна мирно покачивалась тёмная морская гладь.
– Дверь не трогай, – медленно попросила его Наташка. – Я тоже плавать не умею. Кто знает, что произойдёт, если ты её распахнешь. Вдруг мы потонем?
– Потонем? На чём это, я хотел бы знать, потонем? – заорал сто восьмой. – Что вообще происходит?
– Я знаю столько же, сколько и ты, – пожала плечами девушка и подняла трубку телефона. – Не работает.
– Рация тоже, – забурчал Сашка, крутя настройки чёрной, некогда говорящей коробочки.
– Вот что меня в тебе удивляет, так это две полярности, – завела Наташка. – Ты или бурчишь недовольно, как старый дед. Или верещишь, словно пьяная школьница. У тебя другой спектр эмоций бывает вообще?
– Спектр эмоций, ну надо же. Это ты мне говоришь? Человек, который вообще никогда не думает, – сквасил обиженное выражение лица сто восьмой.
– Эмоции и думанье вообще не связаны, если ты не в курсе, – сказала Наташка, выключая свет и подходя к окну.
– Ты тему не меняй. И что ты вообще делаешь?
– Меньше всего я хочу стоять на одном месте и препираться с тобой. Надо что-то делать, – деловито сказала девушка, вглядываясь в зловещую даль.
– Честно скажу, у меня мороз по коже от твоей фразы, что надо что-то делать, – передёрнулся сто восьмой.
Наташка его не слушала. За окном была тьма-тьмущая. Едва заметно лишь лёгкое покачивание черничного цвета волн. Девушка кинулась к своей сумке, достала из неё телефон – сотовой связи нет. Ну разумеется. Зато фонарик работает. Так. Тонкий луч света пронзил оконное стекло и Наталья удивлённо увидела вдали каменистый берег. Судя по отсутствию света была ночь. Хотя на небе нет ни звёзд, ни луны.
– Что там, что?
– Да ничего, – пожала плечами Наталья. – Темнота и берег вдали.
– Дай посмотреть, – затребовал Сашка и резко шагнул к девушке в тот миг, когда она сделала шаг к нему. Они стукнулись лбами и раздражённо нахмурились.
– Саша.
– Наташа, – непроизвольно вырвалось у них вслух.
– Офигеть, – сказала девушка, – так это ты был в тот раз?
– Я. А где был, когда? – недоумённо нахмурился сто восьмой.
– Когда я заметила, что ты на Курта Кобейна похож, – начала девушка и Сашка тут же взвыл.
– Я тебе обещаю, что если ты меня ещё раз с кем-нибудь сравнишь, я тебе, я тебе, я тебе…
– Что? Что ты мне? – задорно расхохоталась Наташка, – ну ладно. Просто внешнее сходство. Я ведь не говорю, что ты точно такой же. Куда тебе, – уже тихонько пробурчала она себе под нос. Но он, конечно же, услышал.
– О, Господи. За что мне это! – картинно воздел он руки к потолку. – Застрять чёрт знает где, с чёрт знает кем.
– Я с ним не знакома, – невинно сказала Наталья, – не наговаривай лишнего.
– Тшш, – вдруг сказал Сашка, быстро выключил фонарик и ловко задвинул девушку себе за спину.
– Не надо меня трогать, – взбрыкнула Наташка и высунула нос из-за его плеча. – Что там?
– Там свет.
– В конце туннеля?
– Очень смешно, – скривился сто восьмой. – На берегу свет, как будто кто-то фонариком светит.
– Фью, – вдруг присвистнула Наташка, – тогда уж прожектором.
Темноту и впрямь рассекал мощный луч. Он метался из стороны в сторону, словно сбившийся с пути пьяный шмель.
– А вдруг они нас ищут? – прошептала девушка.
– Кто это «они»? – буркнул Сашка.
– Ну они. Те, кто водит этот луч.
– Может там он.
– Да какая разница, – фыркнула Наташка, – вдруг заметит нас и случится что-нибудь плохое?
– Что сразу плохое. Может наоборот, спасут.
– Угу. Потом догонят и ещё раз спасут. Ну-ка, быстро от окна, – жёстко скомандовала она и юркнула за выступ двери. Сто восьмой, на удивление молча, последовал за ней.
В ту же секунду раздалась автоматная очередь. Стекло разбилось вдребезги и они услышали быстро приближающиеся возбуждённые голоса.
– Ты как узнала? – белыми губами спросил Сашка.
– Потом, – отмахнулась Натка, – надо валить отсюда. Слышишь?
Он слышал. Навскидку, десяток мужчин наперебой строчили на чистом китайском. А может японском. Он не был силён в языках и помнил лишь про грейтовскую столицу3. Голоса затихли, а ветер, напротив, завыл со страшной силой. Как будто одинокий зверь в поисках стаи, которой у него никогда не было. Кто-то за окном выкрикнул несколько фраз. Две секунды тишины резко разбила очередная автоматная очередь. Сашка в ужасе вжался в стену, спрятав Наташку за своей спиной. Он заметил несколько быстро приближающихся к ним фигур во тьме.
– Давай сюда, – шепнула Наташка, скрипя половицами. Дёрнула его за руку, куда-то толкнула и сто восьмого ослепило яркое мерцание пополам с низким лязгом. Он зажмурился на миг, подумав: «Наверное – это конец. Где ещё бывает шум и белый свет после пулемётов?»
– Каких пулемётов? – запыхтела Наташка.
– Мы всё, того? – тихо спросил Сашка.
– Чего – того? Глаза-то открой, хватит дрожать.
Сашка ущипнул себя за руку. Больно. Медленно приоткрыл глаза. На него укоризненно глядел бронзовый фонарь, под которым они стояли с Наташкой. В паре метров от них блестела тёмная гладь небольшого пруда. Над головой ехидно рассыпались звёзды и мерцала луна. За спиной еле слышно раздавался гул машин.
– Что за чертовщина! – шепнул он. Восклицать сил уже не было.
– Михаил Афанасьевич бы тебя поддержал, как пить дать, – кивнула Наташка и быстро подошла к слегка изогнутой скамье. – Вот прямо на этом месте и поддержал бы! – радостно воскликнула она, уселась на лавочку и с видимым облегчением откинулась на спинку.
Сто восьмой ошарашенно вертел головой по сторонам. Пруд по всему периметру опоясывала небольшая дорожка, с тускло светящими фонарями. Причудливой формы скамейки стояли на неравном расстоянии друг от друга, а в центре виднелась жёлтая лодочная станция.
– А где утки? – спросил он, неожиданно вытаскивая из кармана здоровый ломоть батона.
– О! – несвязно ответила Наташка. – Еда!
И полезла в карман в поисках провизии, переданной вороной. Девушка быстро разложила нехитрый провиант прямо на лавочке, налила в стаканы сок и уже с набитым ртом позвала Сашку:
– Угощайся!
А он всё стоял на месте, хмурясь и что-то бормоча под нос. Рукой проводил перед собой невидимые линии и бессвязно шептал: «Один другого знает наперёд, конура была лишней, искать надо в пятом доме».
«Блин, только бы умом не тронулся. Как ни крути, но одной выпутываться из этой истории совсем не хочется», – тоскливо подумала Наташка.
– Брр, – смешно встряхнул головой сто восьмой, чем вновь напомнил девушке бродячего пса. – Это чего сейчас было?
– Тебе не надоело задавать этот дурацкий вопрос? – радостно выдохнула Натка. – Ешь садись.
– Нет, ну правда? – спросил Сашка, жадно накидываясь на куриное бедро.
– Ты нёс какую-то чепухню. Впрочем, как и всегда, – добавила девушка и звонко расхохоталась. – Прости, прости. У меня стресс. Или истерика, – икнула она.
– Вижу.
– А ты слышал, что говорили те мужики? – быстро переключилась она на одну из причин этого стресса.
– Слышал. Но не понял. Наверное это были воины из Поднебесной.
– Какие воины? – выпучила глаза Наталья.
– Такие. Ты слышала, что они разговаривали на китайском? – Сашка развёл руками, делая большой глоток сока. – Бедный мой желудок, – запричитал он.
– Да подожди ты со своим желудком, ничего ему не будет, – отмахнулась Натка. – Как это – говорили на китайском?
– Как-как. Молча. Точнее, наоборот. Громко.
– Но я ведь чётко слышала, о чём они балакали.
– О чём? – машинально спросил сто восьмой.
– О корабле, собаке, обезьяне и книге. В конце была крыса.
– А говоришь – чётко слышала. Какие-то мутные обрывки фраз.
– Они вот так и говорили – обрывками. Один кричал: «Обезьяна?» А другой: «Книга! Корабль! Крыса!»
– Ерунда какая-то. Зачем они в нас стреляли? – Сашка перевёл дыхание и нервно поёрзал. – И ты как узнала, что надо отойти от окна?
– Без понятия, – пожала плечами Наталья. – Просто возникло ощущение, что нужно срочно валить оттуда, вот и всё.
– Повезло нам, ничего не скажешь.
Наташка молча разглядывала водную гладь. У неё вновь возникло какое-то чувство, похожее на то, что было за минуту до выстрела.
– Что молчишь?
– Саш, подожди, – отмахнулась от него девушка, перелезая через невысокий заборчик и подходя к воде.
Темно. Свет фонаря и луны бросал небольшие отблески на воду, тусклые очертания теней были похожи на небольшие фигурки. Сердце у Наташки забилось чаще, когда она разглядела маленькую крысу, отважно пробирающуюся сквозь настоящий шторм. Впереди неё был виден небольшой прямоугольник, а позади – неровный каменистый берег. Вдруг на воде появилась тень моторной лодки, из которой выглядывало несколько человеческих фигур.
«Это же мы! – подумала Наташка, – вон в том прямоугольнике. А это – те воины, которые на нас напали. А крыса тут при чём? Она нам помогает или нет? И откуда взялся этот мультик на воде?»
Столько вопросов и все без ответа.