Елена Филон
Королева Альтури
– Значит, посадить меня в эту клетку, также было спланировано заранее? – не отрываю тяжёлого взгляда от лица Лафлёра.
– Благодаря этой клетке, ты всё ещё дышишь. Есть возражения?
– Нет. Но есть вопросы. Например, для чего вам всё это нужно?.. Это вы заставили намалов изменить решение, отменив смертную казнь на площади! Это вы уговорили намалов не наказывать меня после ночного происшествия в Эрагстуле! Даже пузырёк с лекарством мне через Дьена передали вы! Для чего?.. Что вам от меня надо?!
Лафлёр выдерживает мучительно долгую паузу, неотрывно глядя мне в глаза. Наконец делает шаг вперёд, обхватывает пальцами прутья клетки и негромко произносит:
– Ты важна.
И всё?
Это весь ответ?
Важна не я, а мои способности! Почему бы так прямо и не сказать?
Но я не успеваю озвучить этот вопрос. Лафлёр продолжает говорить:
– Как думаешь, кто сообщил намалу Риону местонахождение нескольких колоний мортов, а также самой Стальной королевы и верных ей рафков?
– Вал, – отвечаю незамедлительно. – Я знаю, что у Вала и Риона была договорённость. Как и у Вала и Сэйен, но кто-то предал их.
– Ты, правда, так считаешь? – с пренебрежением усмехается Лафлёр. – О, Эмори, твоя вера в лучшее в людях порой бывает так слепа…
– Красный шатёр на площади города-призрака, был обозначен местом, по которому нельзя открывать огонь!
– Да! – Лафлёр всплескивает руками. – Местом, рядом с которым Стальная королева собрала десятки невинных детишек, получив от Вала заверение, что тот договорился с Рионом, и детей не тронут? Ты об этом? – с долей печали улыбается.
– Именно. Но всё пошло не по плану, – отвечаю уже нисколько не уверенным голосом. Перед глазами вновь стоят кадры с бездыханными, обугленными телами детей-мортов.
– Нет, Эмори, – будто бы с сожалением в голосе отвечает Лафлёр и качает головой. – Всё как раз-таки пошло по плану. По настоящему плану предводителя рафков, исход которого заключался в том, чтобы в городе-призраке не осталось ни одной живой души, за исключением армии Альтури и предводителя рафков, укрывшегося в красном шатре, по которому… огонь и не открывали.
Бред.
– Я видела страх в его глазах! – Не верю ни единому слову Лафлёра. – Вал был напуган!
– Вал? Напуган? – Лафлёр отрывисто смеётся, глядя на меня будто бы с умилением. – Плохо же ты знаешь рафков, девочка. Это было игрой. И с моей стороны тоже. Отчасти. Всё это было обговорено с Валом заранее. Каждый шаг.
– А то, что он Сэйен от пули собой закрыл?.. То, что погиб вместо неё тоже игрой было?
– А вот это… – тяжело вздыхает, – пожалуй, в планы не входило и стало для меня воистину большой загадкой. Видишь ли… дело в том, что главной целью Вала, было избавление от Сэйен. Её смерть. Уж не знаю, по каким именно личным причинам, но… предводитель рафков пожелал избавиться от Стальной королевы с помощью армии Альтури, словно… словно не в силах это сделать. А в итоге закрыл её от пули собой… Я думал, ты мне это объяснишь, уж очень сильно любопытство.
– Почему бы у Сэйен не спросить? Вы же не так давно лично навещали её в камере пыток, – вновь мой голос полон яда.
– Поверь, Сэйен удивлена не меньше моего, – слабо улыбнулся Лафлёр. – Разве что… Вал восстанет из мёртвых и лично поведает нам о причинах этому недоразумению. Но этому ведь не бывать, верно? – В глазе Лафлёра появляется такой лукавый блеск, который не оставляет сомнений: главнокомандующему известно гораздо больше о замыслах Сэйен, чем любому другому офицеру в Альтури, а, возможно, даже и намалу.
– Зачем вы мне всё это рассказали? – Свожу десятки своих вопросов к одному. – Разве имело смысл рассказывать это той, кто готовится отправиться на тот свет?
Лафлёр выдерживает паузу, а когда его голос вновь заполняет палатку, звучит он вполне доброжелательно. Или мне просто кажется?..
– Я рассказал тебе это для того, Эмори, чтобы ты смогла взглянуть на ситуацию иначе, – со стороны. Попытайся. Представь себя красной точкой на карте, от которой в разные стороны разбегаются кривые разноцветные дорожки. Какую ни выбери, по какой ни пойди, а путь предстоит тернистым и нелёгким, а в конце каждого их них… ждёт неизвестность. Множество дорожек, – множество людей с их корыстными планами, и одно единственное связывающее их всех звено… Ты, Эмори. Одни желают твоей гибели, другие – твоей победы, но, так или иначе, всем им нужны ты.
– И вам? – спрашиваю с непроницаемым лицом. – Какая из дорожек на этой карте – вы, главнокомандующий?
Уголки губ Лафлёра приподнимаются в тёплой (что ещё больше жути наводит) улыбке; он разводит руки в стороны, будто бы пытаясь сказать, что открыт передо мной и тихим мягким голосом отвечает:
– Я, Эмори, та дорожка, на которую ты смело можешь ступить, потому что этот путь для тебя безопасен. И раз уж Килиан доверился мне…
– Только из-за безысходности.
– … доверья же и ты.
Тишина.
– Хотите, чтобы я поверила вам только потому, что когда-то давно вы были друзьями с моим отцом?
– Не только поэтому, – отвечает Лафлёр. Подходит ещё ближе к клетке, практически вплотную и едва ли не заговорщическим тоном протягивает: – Я чувствую твоё разочарование в людях, Эмори. Оно болезненное, глубокое…
– Вы не можете знать, что я чувствую.
– Мне это и не нужно. Всё это я вижу в твоих глазах. Вопрос лишь в том, Эмори, что разглядишь в моих глазах ты. Но прежде чем мы выясним это, хочу дать тебе совет… Что бы не случилось, оставайся собой. Что бы ни случилось, не делай этого. Всё станет только хуже.
Он знает.
Чёрт возьми! Волосы дыбом! Да кто же этот Лафлёр такой?! Он всё обо всех и обо всём знает! Даже про Инфинит…
– Килиан доверился мне, – добавляет, со всем спокойствием глядя в моё застывшее в смешанных чувствах лицо. – Ты ведь знаешь, он бы не пошёл на сделку, которая способа навредить тебе. Килиан так же, как и я желает помочь тебе. Он хочет спасти тебя от ужасной участи. Так поверь же мне и ты, Эмори… Посмотри мне в глаза, и скажи, что ты видишь.
Плавным движением руки Лафлёр избавляется от чёрной повязки, скрывающей правый глаз, и в тот же миг я с такой силой вжимаюсь спиной в стальные прутья клетки, что становится больно, – спасительно больно, чтобы не потерять сознание от того, что вижу.
Мысли бросаются в рассыпную, – ни одной не остаётся в голове. Пусто. Дыхание застывает на выдохе, как и мой шокированный взгляд застывает на лице главнокомандующего целой армии человеческих солдат.
Главнокомандующего, чей глаз светится неоном цвета огненного заката.
– Знаю, у тебя множество вопросов, Эмори. Ты в замешательстве, возможно, даже в ужасе, но я даю тебе слово, что отвечу на каждый из твоих вопросов, сразу после того, как ты доверишься мне и сделаешь то, что я скажу. Я открылся перед тобой. Я честен перед тобой. И теперь… я прошу тебя довериться не человеку, а морту. Это ведь ты умеешь, правда?
***
Лафлёр вышел из палатки вот уже как минут двадцать назад, а я ещё ни разу с места не сдвинулась, даже не пошевелилась. Кажется, ни разу даже глаз не отвела от точки в полу, которую продолжаю сверлить взглядом. И словно не здесь нахожусь, не в платке рядом с ареной, а где-нибудь в другой реальности, где всё происходящее, где всё, что я только что узнала и услышала, имеет своё логическое объяснение, которое вот-вот должно прийти! Но нет их… ответов и объяснений. Не приходят, не появляются, не помогают.
И я не знаю, как с этим справляться…
Лафлёр – морт.
Главнокомандующий Окатанских чёрных кинжалов на самом деле морт!
Поверить не могу… Как это возможно? Неужели никто не знает? Никто не догадывается? Никто даже не подозревает?
Никто не чувствует его сущность?
Почему рафки до сих пор не раскусили Лафлёра? Разве они не чувствуют его силу, его физические возможности?.. Как Лафлёр их скрывает? И почему называет себя другом моего отца, если мой отец презирал мортов и уж точно не мог водить дружбу с одним из них? Почему только один глаз Лафлёра горит неоном? И почему таким странным цветом, если радужка его второго глаза спокойного голубого оттенка? Даже если он морт, разве радужка его глаз не должна светиться ярким голубым?..
Слишком много вопросов.
Ничего не понимаю.
Зато теперь известно, откуда Лафлёр узнал про Инфинит. Не Сэйен ему поведала об этом таинственном пространстве со скоплением сильнейшей энергии, способной управлять временем, – это сделал Килиан, в обмен на то, что Лафлёр спасёт меня от смерти.
Это в лишний раз доказало насколько сильны принципы Килиана и то, что для него имеет главное значение. Он ни за что на свете, к какой бы стенке его судьба не прижала, не станет вмешиваться в ход событий и прошлое нашего мира. Лафлёр даже сказал, что уважает Килиана за его твёрдость и непоколебимость в принятии решений и силу духа.
И я согласна с Лафлёром.
В отличие от меня Килиан думает и заботится о будущем мира, он не готов ставить под возможный удар все три расы, а я… а я думаю лишь о том, как спасти нас двоих от смерти. Как избавить от рабства того, кто целиком и полностью овладел моим сердцем и как подарить ему долгожданную свободу, которую он заслужил.
Думаю о тех, кто погиб во имя высшей цели. Навязанной им Сэйен цели, но, так или иначе, ответственность за неё легла на мои плечи. Сбросить её уже не удастся. И даже если я сделаю то, чего хочет от меня Лафлёр, разве смогу спокойно жить дальше?..
Зная, что сотни смертей были напрасными?
Зная, что Килиана уже не вернуть?..
«Прислушайся к своему сердцу, доченька… Когда страшно, когда больно, когда слишком сложно, когда не можешь найти выход, или принять решение. Слушай своё сердечко, оно подскажет, оно не обманет».
– Должна ли прислушаться к своему сердцу сейчас, мама?.. – прошептала, глотая горькие слёзы.
Выход один.
И он заключается не в плане Лафлёра.
Прости меня, Килиан, но я не готова сдаться и позволить тебе уйти.
Нам двоим придётся умереть, чтобы начать всё сначала. Чтобы начать жить заново.
– Во имя справедливости, да начнётся бой! – раздалось снаружи.
Глава 5
*Радио-апокалипсис*
*Зомби-волна *
Track # 5
Annisokay – «Life Cycles»
Сообщение: Бесконечность .
***
«Держи, – добавил Лафлёр перед уходом из палатки и протянул мне пузырёк с золотистой жидкостью. – Твоё лекарство. Выпей».
«Зачем»? – смотрела на него в таком замешательстве, которое не испытывала никогда в жизни. После того, что узнала. После того, что услышала и увидела.
«Разве оно не помогает тебе справляться с кошмарами? – улыбнулся. – Выпей».
«Зачем? – повторила. – Оно не поможет справиться с кошмаром, который вот-вот начнётся».
Лафлёр тяжело вздохнул и опустил руку.
«Ты приняла лекарство, которое я передал тебе через майора»?
«Нет. Оно разбилось. Так уж… сложились обстоятельства, – пожала плечами без сожалений. – Можете не пытаться, главнокомандующий. Не выйдет. Мы оба знаем, что оно блокирует не просто кошмарные сновидения».
Лекарство, которое с детства давали мне родители помогает не только спокойно спать, но и лишает возможности попасть в Инфинит. А это то, что мне сейчас меньше всего нужно.
Лафлёр покинул палатку, так и не добившись от меня желаемого. И меня это удивило. Он не стал даже пытаться насильно залить мне в горло настойку. Почему? Действительно рассчитывает на то, что я стану ему доверять?..
Напрасно.
Я даже самой себе больше не доверяю.
«Есть и недовольные таким положением дел, – звучало из его уст. – Народ разделился на два лагеря. И пусть тех, кто считает вынесенный тебе приговор несправедливым не так уж и много, они всё же есть. В основном это близкие друзья твоих родителей и несколько десятков активистов, которых удалось переманить на свою сторону. Благодаря их протесту… нет, приговор не смягчили, но было решено не демонстрировать на публику твою смерть. Когда Д-88 проиграет, на клетку будет наброшена ткань, что укроет тебя от глаз наблюдателей. После чего в клетку запустят псов, но… я этого не допущу.
«Хотите, чтобы я поверила лжецу, что сумел от всего мира утаить свою истинную сущность»?
«Даже не рассчитываю на это… пока что. Но я хочу, чтобы ты поверила Килиану. Он – твой единственный шанс на спасение, Эмори. Килиану нужно умереть, чтобы ты выжила. Уж не знаю, в каком мире фантазий ты живёшь, но реальность гораздо суровее, чем ты думаешь. И пусть твоё чувство справедливости заслуживает уважения, но мёртвой ты уже никому не поможешь».
«И что же я должна делать?.. Просто смотреть на то, как Килиан ради меня отправляется на тот свет»?
«Жди, – это всё, что ты должна делать. Жди, пока «занавес» опустится, и тогда… мой человек вытащит тебя из клетки. И… советую хорошенько подумать, прежде чем сделать выбор, потому что у этого боя может быть только два исхода: либо умрёт Килиан, либо вы оба отправитесь на тот свет. Килиан это понимает, а вот ты… всё ещё нет, Эмори».
«Это ведь не всё! – окликнула Лафлёра, когда тот уже собирался уходить. – Гореть мне в аду, если ваш план построен исключительно на доброй воле и искренних намерениях помочь. Не держите меня за идиотку, главнокомандующий. Какое условие вы выдвинули Килиану взамен на моё спасение»?
Долго ещё Лафлёр не сводил с меня задумчивого взгляда, а как только довольная улыбка коснулась уголка его губ, поспешил выйти из палатки, так и не дав ответа.
Когда меня вывезли к яме, крики и свист толпы были настолько оглушительными, что хотелось зажать уши руками, или же попросту оглохнуть, чтобы не слышать их, чтобы не сходить с ума от понимания, что многих из пришедших посмотреть на мою смерть я знала с самого детства. Сослуживцы отца, его подчинённые, работники рынка, швейной фабрики, земледельцы, просто наши соседи… Энди Варгас – молочник, к которому я каждое утро в детстве бегала за положенной нашей семье порцией свежего молока… Он неустанно умилялся моему вздёрнутому усыпанному веснушками носику, и каждый раз угощал ломтиком сыра; это был наш маленький секрет. И вот сейчас этот самый молочник, в первом ряду арены надрывает связки, скандируя вместе с остальными: «Смерть предательнице! Смерть предательнице»!
Камни полетели в сторону клетки, и я рефлекторно вжимаюсь спиной в прутья. Притягиваю колени к груди, прикусываю губу, чтобы не разрыдаться в голос, и всеми силами пытаюсь сдержать слёзы, которые ни у кого из пришедших не вызовут ни капли жалости, или сострадания… лишь еще большее омерзение.
Совет намалов Окаты в полном составе восседает на центральной трибуне, – на лучших местах. Кажется, даже несколько намалов из Тантума почтили сей бой своим присутствием; уж больно важно и дорого выглядят мужчины, что занимают места на ряд ниже.
Охрана, медперсонал, работники арены, – в полном сборе в отведённой для них зоне. Один из отрядов Чёрных кинжалов у входа. Второй, – отряд Дьена, – в полном составе; окружили намалов, заботятся об их чёртовой безопасности. А вот Дьена… Дьена я не вижу.
Не пришёл. Думаю, не смог себя заставить.
– Второй раунд! – объявляет распорядитель и раздаётся удар в гонг. Тогда-то толпа и переключает своё внимание с меня на действие, что разворачивается в яме.
– Убей! Убей! Убей! – уже спустя несколько секунд в унисон звучат голоса зрителей. Ползу в противоположный угол клетки и вжимаюсь лбом в прутья, чтобы лучше видеть то, что происходит в яме.
А то, что там происходит…
Боже…
– Н-н-ненавижууу… – хриплым дрожащим стоном вырывается изо рта. И пусть никто не слышит, я повторю снова. И снова, и снова… прожигая глазами полные удовлетворения лица намалов. – Ненавижу… Ненавижуууу!
Килиан выдержал первый раунд. И одного брошенного на бойца взгляда достаточно, чтобы понять, каких усилий ему это стоило.
Лицо разбито до неузнаваемости, открылись старые раны, кровь сплошь покрывает тело, тоненькими ручейками срывается с подбородка и чёрными реками сбегает по груди, животу и рукам. Ноги с трудом держат его прямо; то и дело ведёт в сторону, заносит, шатает, и мне страшно представить, каких усилий стоит бороться с силой притяжения, с болью разливающейся по телу, с разумом… который сгорает в огне. Знаю это. Чувствую это. Горю вместе с ним! Каждой клеточкой кожи, каждым оголённым нервом, с каждым новым ударом, что наносит противник… догораю вместе с Килианом. Умираю.
Нет сил на крик и слёзы… Опустошена, обессилена, словно наизнанку вывернута.
Виню себя, проклинаю! Надо было уговорить его послушать меня, пока было время! Пока мы были рядом… Надо было заставить его вместе отправиться в Инфинит и сделать всё возможное, чтобы этого… чтобы всего этого ужаса сейчас не происходило!
Удар.
Грудь сжимает тисками, и я до крови впиваюсь зубами в губу, чтобы не взвыть от боли. Это его боль, это то, что сейчас испытывает Килиан. Он не смог увернуться от удара противника, что пришёлся в рёбра, и сейчас пытается подняться на ноги, продолжить бой.
Не выходит.
Не успевает.
С ноги получает в живот, подлетает в воздух и, несколько раз перевернувшись вокруг себя, ударяется спиной о землю.
«Держись… Умоляю, держись! Пожалуйста… Держись, Килиан. Не умирай. Не сдавайся. Не сдавайся!– повторяю про себя как мантру, как заклинание. Как молитву. Пусть хоть кто-нибудь её услышит! Прошуууу!
«Я всё ещё у тебя в долгу».
«Однажды… я отдам тебе этот долг. Но не сейчас. Не когда ты практически сломлена, Эмори».
«Не когда твоя боль настолько сильна».
«Я не могу оставить тебя одну».
– Не оставляй… – бормотанием срывается с губ. – Не оставляй меня одну.
Ты обещал.
Удар!
– Кажется, у нас появляется победитель, дамы и господа!!!
– Добей! Добей! Добей!
Удар.
Кубарем прокатывается по дну ямы, наматывая на себя сырую, пропитанную кровью землю и замирает лёжа на боку…
«С того самого дня… когда я впервые увидел тебя… Что ты со мной сделала?.. Почему не даёшь мне уйти, Эмори»?
Удар.
Потому что не могу… Потому что не хочу!
Вставай! Ну же! Поднимайся! Борись!
Обхватывает себя руками. Становится на колени. И вновь падает.
Лицо искажено от боли, глаза с силой зажмурены, губы собраны в тонкую линию…
Удар!
– О, да! Этот бой надолго запомнится жителям Альтури! – комментирует распорядитель. – Да что уж там… этот бой войдёт в Новую историю!!! Впервые на Кровавом сезоне – боец, побеждённый дважды!
Возбуждённая зрелищем толпа заводится ещё больше. Крики, свист, скандирование оглушают. Тошно. От всех их тошно. От народа, который ещё недавно я так любила и гордилась им.
«Что же вы за монстры такие?»
Противник выбран большой и сильный; очевидно подбирался с ответственностью. Превосходит Килиана и по росту, и по телосложению, настоящий огромный зверь с горящими серебром глазами.
Я не видела, как прошёл первый раунд, но, судя по тому, что серьёзных повреждений у противника нет, Килиан едва сумел его задеть. И причина этому вряд ли в том, что Килиан слабее, и уж точно не в том, что он решил сдаться раньше времени, опустить руки… Дрянь, вшитая под кожу, не позволяет ему драться в полную силу. Всё, что Килиан может – это оттягивать момент собственной смерти. А это… всё, что мне от него сейчас нужно.
«Клетки со ставками свозятся к яме лишь в перерыве между первым и вторым раундом, – напомнил мне Лафлёр в палатке. – Поэтому… Килиану во что бы то ни стало, придётся выстоять до начала второго раунда. Он заверил, что сделает это».
И он сделал это.
Думает, что спасает меня.
Уверенный, что так будет лучше. Так будет правильнее! Пошёл на сделку, в жертву себя приносит…
Ещё удар!
Падает на колени. Поднимает голову. И взгляд его неоновых глаз находит меня.
Да чёрта с два мне нужна такая жертва!
– Не надоооо… Пожалуйста, отпустите меняяяя! – раздаётся вдруг. Ставка в соседней клетке, – девочка-морт лет шестнадцати, всё это время молча наблюдала за боем, а теперь вдруг разразилась надрывными воплями в мольбе о пощаде, привлекая к себе внимание всей приставленной к клеткам охраны.
– Заткнись, тварь! Закрой пасть!
– УМОЛЯЮЮЮ! ПОЩАДИТЕ! – заорала пуще прежнего, вцепилась пальцами в прутья и принялась изо всех сил трясти стальную конструкцию.
– Да что это с ней? Заткнись, кому говорят!
– Чего вопишь, идиотка?! Не твой же проигрывает!
Но девушка продолжает кричать, что есть мочи. Так пронзительно, так надрывно, словно Д-88 за её жизнь борется, а не за мою. Не знаю, зачем она это делает, но пока её внезапная истерика отвлекает охрану, я сделаю то, что задумала. Сделаю, пока сердце Килиана ещё бьётся.
– Ещё один сокрушительный удар наносит С-91 иии… О ДАА! Вот это удар! Вот это мощь! Д-88 отпружинивает от ботинка противника словно резиновый мячик и… ЕЩЕ УДААААР!
Толпа ликует. Даже намалы повскакивали с мест и, сверкая довольными улыбками, тянут шеи, чтобы как следует насладиться моментом, когда С-91 приведёт в действие вынесенный Килиану приговор.
Зажмуриваюсь и делаю глубокий вдох.
«А что насчёт нежелания попадать сюда? Ты можешь это контролировать»?
«Не всегда. Когда в Инфинит появляются твои дурацкие картинки, меня автоматически затягивает».
Я должна это сделать.
Я дам тебе эту картинку, Килиан.
Я должна хотя бы попытаться.
Глубокий вдох. Выдох.
Снова глубокий вдох. Выдох.
Я знаю, как это делается… Дьен сам учил меня этому безобидному приёму.
– Кажется, Д-88 не двигается! Исход боя предрешён, дамы и господа! С-91 собирается нанести свой последний удар… Смертельный удар!
Дрожащими пальцами обхватываю себя за горло…
«Надавив на сонную артерию с одной из сторон к шейному отделу позвоночника спереди, ты сможешь быстро отключить противника. В том случае, если нельзя наносить особого вреда… Только отцу не говори, чем мы тут с тобой занимаемся, хорошо?»
Спасибо за урок, Дьен.
Найти сонную артерию…
Надавить…
Килиан без чувств лежит на дне ямы…
Его противник возносит кулак к куполу, собираясь нанести финальный удар…
Охрана у клеток суетится, стучит по прутьям, пытаясь утихомирить внезапно взбунтовавшуюся ставку…
А мои пальцы всё сильнее надавливают на нужную точку.
– Эй! А эта что делает?
– Эй! Ты что делаешь?!! – Удар палкой по моей клетке. Ещё удар. – А ну убери от себя руки! Совсем мозгами поехала?!
Кулак С-91 рассекает воздух и стремительно несётся Килиану в лицо…
– Да она на себя руки наложить решила!
– Твою мать!
– Открыть клетку! ЖИВО!
Перед глазами темнеет. Вспышка света. Темнота. Вспышка. Темнота.
– ЖИВЕЕ! НУ! Я не буду за это отвечать!
«Что ты со мной сделала?.. Почему не даёшь мне уйти, Эмори»?
Гремят ключи, звучит лязг засова.
А я через полузакрытые веки смотрю на кулак, что медленно-медленно, будто время поиздеваться решило, позлорадствовать, летит в лицо моего бойца.
«Почему не даёшь мне уйти, Эмори»?
– ВОТ ЭТО ПОВОРОТ! Да быть не может! – вдруг доносится до помутнённого сознания потрясённый голос распорядителя. – Он блокировал удар! Д-88 блокировал удар!
А дальше… всё превращается в одну огромную безумную карусель, что раскручиваясь на сумасшедшей скорости, с трудом позволяет уследить за тем, что происходит вокруг.
А вокруг происходит слишком много всего.
Перехватив кулак противника, Килиан с его же помощью поднимается на ноги, – с помощью своего сородича. И не успевает распорядитель справиться с потрясением и прокомментировать внезапно образовавшийся союз бойцов, как раздаётся несколько хлопков, а уже в следующую секунду арену стремительно начинает заполнять плотный белый дым.
«Так вот он… Тот «занавес», о котором ты говорил, Лафлёр?»
Крики толпы. Топот ног. Пронзительный женский вопль. Хлопки. Паника стремительно нарастает.
– ОХРАНУ В ЯМУ!
– Всем сохранять спокойствие! Оставайтесь на своих местах…
– НЕМЕДЛЕННО ОХРАНУ В ЯМУ!
– Ситуация под контролем! Всем оставаться на своих местах!
– Оцепить намалов! Второй отряд, перекрыть выходы!
– ОТКРЫТЬ ОГОНЬ ПО ЯМЕ!
– Где Кинжалы? Почему рядом с намалами нет охраны?! ДА КАКОГО… – И чей-то голос обрывается на полуслове.
Серые пятна мелькают то тут, то там… Люди кричат, кашляют, пытаются выбраться с арены, лезут по головам…
А я до боли в суставах впилась пальцами в прутья клети и пытаюсь отыскать глазами Килиана, но яму уже успел поглотить плотный белый дым. Ни одного силуэта не видно, ни одного движения за белым занавесом. Только пули свистят одна за другой.
Крик девушки-морта в соседней клетке продолжает беспрерывно звучать, словно сигнал тревоги. Я ещё успеваю встретиться с ней взглядами и, как ни странно, не заметить в её глазах ни единого намёка на страх, а затем… меня вдруг кто-то хватает за волосы и так резко дёргает назад, что изо рта невольно вырывается протяжный стон боли, а из глаз готовы посыпаться искры.
– Ты что это, задушить себя удумала? – словно двумя острыми кинжалами, впивается в меня взглядом дылда Грэг.
– Отпусти, пока я тебе руку не сломала! – рычу разъярённо, пытаясь схватить подонка за запястье, но тот лишь сильнее сжимает в кулаке мои волосы, рвёт на себя, и я вновь кричу, не в силах терпеть кромешную боль. – Это тебе за то, что не дала мне дружка своего, как следует поджарить! Грёбаная любительница мортов! – ненавистным шипением звучит на ухо.
Грэг словно и не замечает того, что творится вокруг. Словно свести со мной личные счёты превыше службы и приказов, что доносятся отовсюду!
Чёртов психопат!
Наконец оставляет мои волосы в покое и толкает в спину, ставя на колени. Вытаскивает из-за пояса пистолет, который явно ему не принадлежит и, ни секунды не медля, наставляет на меня.
– Раз такое дело, лично тебя казню. Тварь. – Ожесточённая улыбка растягивается на губах Грэга, а в глазах плещется безумие, не оставляющее ни единого сомнения, – сделает, выстрелит.
– Всё ещё хочешь сломать мне руку, а, Эмори? Давай, попробуй, – трясёт пистолетом и давится смешками сумасшедшего.
– Ты спятил, – уверенно смотрю ему в глаза и слабо качаю головой. – Ты не здоров, Грэг. Тебе нужна помощь.
– Мне? – запрокидывает голову и ещё громче смеётся. – Серьёзно? МНЕ? О боже… Фух, давно я так не смеялся.
Щелчок предохранителя.
Выстрел.
И я падаю на бок, едва сумев увернуться от пули.
– Всё ещё считаешь, что это мне нужна помощь, а? Мне?! Да? – звучит весёлый голос Грэга. – Потому что в следующий раз я не промажу. Не-а, точно не промажу!
Вот же больной ублюдок. С такими бесполезно разговаривать. В таких нужно либо стрелять в ответ в попытке нейтрализовать, либо… да, нужно спасаться.
Отползаю в сторону, за клетку, и дальше, – к самому краю ямы, в которую собираюсь прыгнуть, не придумав ничего более разумного. Но тело моё ослабленно, воля подавлена, а намерения слишком очевидны. Я не успеваю.
Выстрел.
И пуля ударяет мне в спину.
Глаза цвета аквамарина светятся в темноте.
«Ты с самого начала была для меня особенной»…
«Впервые в жизни»…
«Это всё ты, Эмори».
«Это всё ты».
Боль острой спицей пронзает тело. Под звуки смеха Грэга падаю на бок и приглушённо стону, в то время, когда хочется взвыть раненым зверем. Но не могу, не уверена, что даже способна на это. Боль она… она везде, повсюду. Внутри, снаружи, вокруг меня. Ядом растекается по венам, сердце отравляет, парализует меня, сжимает в тугую пружину; пошевелиться не могу, даже вдоха сделать не могу…
Веки наливаются свинцом, перед глазами плывёт. Проваливаюсь в спасительную темноту… И тут вижу его. Килиана. На другой стороне ямы. Он смотрит на меня… пустым, неживым взглядом. А у его ног лежит труп намала Риона; в левой руке боец за волосы держит его оторванную от тела голову, а правую свою ладонь прижимает к груди.
И всё вокруг исчезает. Все звуки, запахи, ощущения… Боли больше нет. Она мираж, выдумка. А словно откуда-то издалека далёким эхом до меня доносятся последние удары сердца Килиана.
Тук-тук.
И это всё…
Тук…
…что сейчас есть.
Он падает на колени. Глаза больше не светятся, руки опускаются по швам и, словно бездушная тряпичная кукла, Килиан падает в яму, по дну которой стелется беспросветный белый дым.
– А теперь в голову. – Кажется, это только что сказал Грэг. Но я не уверена. Потому что мне уже плевать.
– Как скажешь. – А это сказал кто-то другой. Хорошо знакомым голосом. Но и на это… тоже плевать.
Больше у меня никого не осталось.
Хруст. И что-то тяжелое падает на землю рядом со мной.
Грэг. Со скрученной шеей и выпученными глазами.
Надо же… Кто-то только что убил Грэга, а я ничего не чувствую. Вообще ничего. Это так прекрасно… Быть пустотой. Растворятся в пустоте. Быть не здесь. Я уже не здесь. Нет меня.
– Не дай ей отключиться! – звучит ещё один голос, далёким-далёким эхом. Я узнаю его. Это Лафлёр. Чёртов морт Лафлёр со своим чёртовым планом. – Делай что хочешь, но не дай ей отключиться!!! Понял?! Я спрашиваю: ты понял меня?!!
– Да чтоб тебя!!! Она ранена! – злобным рыком отвечает ему кто-то.
Кто-то, кто подхватывает меня на руки.
Кто-то, кто куда-то меня несёт.
Кто-то, чьи глаза светятся золотом.
– Не отключайся, поняла? – сквозь монотонный свист в ушах, приказом доносится до сознания его голос. – Эморррри! Слышишь?! Ты должна держаться! Я вытащу тебя отсюда, но не смей отключаться! НЕ СМЕЙ!
Дьен.
Ты всё-таки пришёл.
Тьма.
Вспышка.
И с мягким звоном передо мной открываются белоснежные двери лифта.
