Елена Фили
За все придется заплатить
Кирилл подскочил и кинулся наружу. А Борис прошел на кухню, хлопнул дверцей холодильника, и до Ульяны донеслось бульканье воды.
В несколько шагов она добралась до кухни и с интересом осмотрелась. После последней вечеринки, в которой Ульяна принимала участие, кухня, похоже, пережила капитальный ремонт. Вокруг чувствовалась женская рука. На окнах от сквозняка колыхались легкие лимонные занавески, а раньше там крепились жалюзи. Появились полочки, а на них – декоративные керамические вазы. Даже посуда сменилась. И стены оказались перекрашены. В теплый, светло–персиковый цвет, вместо прежнего, больнично-белого.
– У Кирилла что, появилась постоянная девушка? Мне нравится такая кухня.
– У Кирилла крыша поехала, вот о чем нужно думать. А девушка… Да, была. Неделю как расстались. Вон, фотография в рамке, посмотри, если интересно.
Борис снял с полки и протянул Ульяне фото в рамке. На пляже загорелый Кирилл, с кубиками на животе, обнимал хрупкую девушку. Позади сквозь пальмы отбрасывало блики море. Ульяна вгляделась в спутницу приятеля. Густые, светло-русые, чуть волнистые волосы в красивом беспорядке лежали на спине и плечах. Треугольнички купальника казались лишними на совершенном теле.
На плечо Ульяны улеглась тяжелая голова, и Борис прошептал в ухо, не касаясь, но все равно слишком близко, комментируя изображение:
– Ресницы наклеены, брови нарисованы. Остальным природа наградила.
Ульяна отодвинулась, поставила фото на место, и спросила не глядя:
– И грудь? Ты проверил?
Борис, нажимая кнопки вызова на телефоне, насмешливо прикрыл глаза, сделав вид, что не услышал, и заговорил в мобильник:
– Ну, как там, заседание началось уже?
Трубке возмущенно зарокотало.
– Ну, ладно, ладно. Я освободился уже, выезжаю.
И, обратив лицо к Ульяне, продолжил:
– Нет, помощь не нужна. Ничего не случилось, приятель просто переволновался.
Вытащив из кармана и привычно быстро завязав галстук, Борис постоял, перекатываясь с носка на пятку, посмотрел на часы и повернулся к Ульяне:
– Я не знаю, что происходит. У меня важное дело, я защищаю в суде обвиняемого в убийстве. Мне некогда заниматься всем этим.
Он очертил рукой круг над головой.
– Будет труп, тогда поговорим. Или слова хоть какие-то, если пришлют на мобильник… Угрозы, например. Или требования. В общем, передай Кириллу, что я на связи.
И он быстро вышел. А Ульяна пошла разыскивать Кирилла.
Нашла его в гараже. Он сидел на раскладном стульчике, уставившись в стену и молчал, не отвечая на Ульянины вопросы.
В гараже, действительно никого и ничего не было. Пустое пространство с полками для всякой автомобильной мелочи по бокам. Бетонный пол кто-то тщательно подмел. И мусора, как определила Ульяна, оглядевшись, нигде не осталось.
Она потрясла за плечо Кирилла.
– Ну, перестань переживать. Разберемся.
Тот молча смотрел на экран мобильника. Ульяна осторожно вытащила телефон из рук Кирилла и посмотрела на светящийся экран. На экране угадывалась автостоянка. На первом плане «мазерати» с распахнутым багажником. А в багажнике… мертвая девушка. С запекшейся кровью на лице. Свернувшаяся калачиком. И Кирилл. Стоит рядом с машиной и смотрит на погибшую.
Кирилл закрыл лицо руками и зашептал горячечно сквозь ладони:
– Это конец. Легко докажут, что это не фотомонтаж. И где, многоуважаемый журналист Кирилл Обухов, труп, на который вы так внимательно смотрите? Вот этот вопрос мне зададут на Петровке.
– Подожди, подожди. Если бы хотели на Петровку, уже бы туда снимок отправили. Это похоже, шантаж.
– Да при чем здесь шантаж! И Петровка! – закричал отчаянным шепотом Кирилл, – от этого меня Борис прикроет! Главное – это моя жизнь, мои передачи, мои расследования. Если фото будет опубликовано в интернете, то всё! Всё, понимаешь?
Он отвернулся к стене и застыл, опустив на колени подрагивающие руки.
Ульяна присела перед ним, поворачивая сопротивляющегося приятеля, пытаясь заглянуть в глаза.
– Послушай меня. Я обязательно сегодня позвоню Пете, все ему расскажу. Это раз. А мы с тобой давай разберемся, кто тебе желает зла. Кто в последнее время с тобой ругался? Может, были негативные отзывы на последнюю передачу в блоге? Давай, давай, –потормошила Ульяна друга, тот повернулся, провел рукой по джинсам, разглаживая несуществующие складки, и медленно очнулся от ступора.
– По передаче ничего особенного. Как обычно. Полиция вся продажная. Никому нет дела до бомжей. Пенсию не платят, – начал вспоминать Кирилл.
Встал, прошелся по гаражу, снова сел.
– Не ругался я ни с кем… С девушкой расстался неделю назад, вот с ней поговорили на высоких тонах, – оживился он и снова сник, – она не такая, это все слишком сложно для нее.
– Это она у тебя на фото в кухне? В купальнике?
– Да.
– А почему расстались?
– Ну, понимаешь… – Кирилл отвел глаза, – у нас пари было с Борей, смогу ли я у него Маринку отбить. Мы иногда… соревнуемся.
– То есть, Маринка – это бывшая девушка Бориса? – Ульяна вспомнила про то, что «остальное все настоящее и грудь тоже».
Кирилл кивнул.
– Хорошие дела, – возмутилась Ульяна.
Вспомнила, как мягко Борис оперся подбородком о ее плечо, как интимно шептал ей в ухо. Это он что, выбирал себе очередную пассию? Для пари с другом? Ульяна фыркнула.
Адвокат ей понравился. Понравилось то, как он встал впереди, защищая от собаки. Но это еще ничего не значило. Многие пытались ухаживать за ней, голубоглазой, стильной, вызывающей интерес. Но, увы. Несколько встреч, и все диагнозы психологических проблем потенциальных ухажеров становились видны. И это останавливало общение. Ничего отталкивающего. Но ей, профессионалу, сразу бросались в глаза речевые паттерны1, которые свидетельствовали о лжи. Социально приемлемые, но неприятные. Такие, например, как отсутствие ответа на конкретно заданный вопрос. Как это сделал недавно Борис, промолчав на прямой вопрос о груди девушки с фотографии. А почему промолчал? Что хотел скрыть? Вот такие эпизоды и превращали возможные отношения в неприемлемые. Ульяна остро завидовала Вере, своей подруге. Та бросалась в отношения легко, считая, что даже несколько месяцев счастья лучше сомнений и раздумий о его возможности. Сейчас Вера встречалась с Петечкой. Жаловалась, что у них все непросто, ревновала, но не бросала ветреного капитана. Ульяна так не могла.
