Елена Фили
Холодное блюдо
– И это, Катер-рина, ты к гостю пр-рисмотр-рись. Я тут поспр-рашивал. Нашел двух кр-ралей, с котор-рыми Гена хор-роводился. Каждая вчер-ра его ждала, каждой он обещал, что пр-ридет на пр-раздничный ужин. И обе одинаково сообщили, что Гена ни под каким Владивостоком не служил. А хвастался, что в снабжении был, на кухне, здесь, в Подмосковье. Ты с постояльцем как, поладила? Что думаешь? Не чужак? Не он Гену-то…? Где он?
– С собакой гуляет. Снег убрал. Вроде обычный мужик, – пожала плечами Катерина.
– Ну ладно, я еще позже загляну.
Ильич ушел. Вслед за ним пришла давняя знакомая, попросила сделать мужу укол от радикулита. Мол, с вечера на горке накатался, а утром скрутило. Катерина раньше работала фельдшером в районной поликлинике, поэтому местные обращались к ней иногда за помощью. Кому мазь наложить, кому укол сделать, кому вывих вправить. Катерина оставила приоткрытой калитку, дверь в дом запирать не стала, подхватила фельдшерскую сумку и пошла вслед за соседкой. А когда вернулась, из кухни доносился запах жареной картошки.
У плиты стоял Федор, в накинутом домашнем фартуке, и переворачивал в сковородке золотистые картофельные ломтики.
– Ты говорила, что к плите нельзя, – Федор поискал глазами прихватку, поднял с огня сковородку и переставил на стол. – Но я ждать не смог. Увидел почищенную картоху… и вот… – он смотрел на Катерину виновато, но она чувствовала, что гость притворяется.
– Ничего. Я тоже голодная. – она ушла в кладовку, принесла оттуда холодную квашенную капусту, соленые помидоры и выставила на стол. – Садись, расскажи, как погулял. Что-нибудь нашел?
– Нашел, – кивнул Федор, – примерно в километре отсюда на опушке на суку висит полушубок, его снегом засыпало, но это Генин, точно. Недалеко от дорожки. Альма уходить не хотела, все прыгала и скулила. Я его там оставил, пусть следак разбирается. А еще…
– Что?
– Елочка. Срубленная самое позднее позавчера. Недалеко от полушубка. Бабья рука рубила. Но почему-то не забрала баба елку-то. Там и оставила.
– А почему вдруг баба? – Катерина звякнула вилкой о тарелку.
– Потому что мужику такой ствол раз плюнуть перерубить. Тюкнул топором и все. А там три зарубки. Точно тебе говорю, баба это. Участковый приходил? А соседняя деревня, где у тебя сестра, далеко?
– Два километра межу нашим поселком и тем. Если по лесу идти, напрямки. А в объезд по дороге километров пять. А что?
– Сейчас поем и сбегаю до этой деревни, послушаю, что говорят. Ты адрес сестры дай мне и что передать, может, посылочку какую? Я с ней познакомлюсь? А?
Катерина с подозрением смотрела на проявлявшего такую бурную деятельность постояльца.
– Ну, хорошо, – смирилась она, – иди. Передавать ничего не буду, у нее все есть, и огород, и хозяйство, побольше моего. Участковый приходил, сказал, что никого не нашел, – Катерина вгляделась в лицо Федора, поискала следы тревоги, но ничего не увидела. – Я тебе лыжи дам. Они в гараже. От мужа остались. Быстрее доберешься.
Она достала ключи от гаража и протянула Федору.
– Ты, если Генку там в деревне у бабы какой найдешь, сообщи сразу участковому, чтобы не мучился.
– А муж где? – не оборачиваясь от дверей, глухо спросил Федор.
– Вдова я. Там еще валенки его старые, они под лыжные ремни хорошо входят. А размер, я посмотрела, у тебя подходящий.
В глубине дома раздался приглушенный звонок мобильного.
– Ой, – у Катерины радостно засветилось лицо, она махнула Федору, прощаясь, метнулась к себе в комнату и плотно прикрыла дверь.
…Участковый отзвонился вечером, доложил, что из города ответили, что сегодня у страны официальный выходной, а трупа нет, значит, не срочно, то есть завтра. Спросил про постояльца. Катерина доложила, что тот ушел в соседнюю деревню, и соврала, что не знает, зачем. Почему-то не рассказала и про его лесные находки. Подумала, что пусть сам рассказывает. Когда придет. Если придет. Она прождала его до поздней ночи. Оставила калитку и дом открытыми. Федор не вернулся.
