Елена Дженкинз
Сто причин ответить «нет»

Уитни

Крис протиснулся мимо и остановился в микроскопической прихожей, оглядевшись.

– Миленько. У тебя, может, и стиралка есть?

Обомлевшая, рассеянная спросонья, она кивнула:

– Есть, и сушилка тоже. А тебе зачем?

– Не хочу в халате на встречу ехать, – будничным тоном пояснил он и сбросил спортивную сумку с плеча.

– А-а. Понятно.

Ей ни черта не было понятно. Влажные волосы Паркера, его скульптурный торс в вырезе халата – как-то много впечатлений для одного утра. И почему он ведет себя так, словно они друзья с детства?

Уитни подтянула пояс пижамных шорт, и взгляд Паркера мгновенно спустился к ее обнаженному животу. Пришлось дернуть короткий топ вниз, но только хуже стало, потому что ткань подчеркнула груди. Паркер и туда посмотрел, наглый.

– Ты приехал одежду постирать? – не поверила она, разозленная его вниманием.

– Да. А заодно выпить кофе и обсудить детали нашей сделки.

Его слова осели в сознании утренней росой, охлаждая и толкая к серьезному размышлению. Сделка, сделка… О чем он? Паркер снова таращился на ее живот, и мыслительный процесс застопорился под этим чрезмерно любознательным взглядом.

Сделка… Хммм… Озарение снизошло ударом гонга. Уитни пошатнулась, как ваза на краю стола, и рассмеялась:

– Шутишь?! – Сложив руки на груди, чтобы прикрыться, она уставилась на Паркера в надежде, что тот тоже расхохочется, но нахал невозмутимо отправился на кухню, хотя его не приглашали. Он поставил термокружку на маленький столик, рассчитанный на две персоны, и уселся на деревянную табуретку, заняв полкомнаты. А дальше что?

– Вставай! Вставай! Встава-а-ай!!! – заорал будильник, установленный на 7:30, и Уитни метнулась в спальню, чтобы отключить звук. Но заглушить звон в голове не получилось. Она зажмурилась, разгоняя туман перед глазами, и быстро собрала волосы в высокий хвост. Затем выглянула в кухню: там и правда Паркер сидел.

Обалдеть.

– Ты ведь пошутил, – убежденно сказала она. – У тебя помутнение рассудка. Тебе вчера мозги отбили, да?

– Наоборот, я пришел в себя за ночь, – возразил он, и Уитни невзначай посмотрела на его мускулистое бедро в разрезе халата. Крис кашлянул, прикрываясь, и она прикипела взглядом к подтянутому торсу, на котором полы разъехались. Гость тут же запахнул вырез и потуже затянул пояс. – Прости, что нагрянул без предупреждения, да еще в неподобающем виде.

– Не понимаю, – пробормотала она, и Паркер уверенным тоном объяснил, словно на бизнес-встрече находился, а не на крохотной кухне в чужом доме:

– Олсен подала хорошую идею. Мы с тобой с детства знакомы, на общих воспоминаниях легко построить легенду о любви. К тому же момент очень удобный: Тони улетел в свадебное путешествие в Европу, и пока он до меня доберется, мы уже объявим о помолвке. А кроме того, я уверен, что ты не продашь меня газетчикам.

Уитни рухнула на вторую табуретку напротив, выпучив глаза.

– И тебе этого достаточно для столь важного шага?!

Он тяжело вздохнул, запуская пятерню во влажные волосы, и Уитни поразилась, какие красивые у него запястья. Сердце снова забилось быстрее; пришлось отвернуться.

– Помнишь Альберту Холмс? – спросил Паркер.

– Эм-м-м, это она вылила литр духов в центральный фонтан на Пасху?

– Так точно. Дочка бывшего мэра. Она ко мне в квартиру на рассвете пробралась, и ключи я ей не давал.

– Ничего себе! Но как она…?

– Мать издевается. Приставила ко мне эту несчастную, чтобы не расслаблялся в поисках жены. Чуть инфаркт с утра не схватил. Кофе, кстати, Альберта сделала. – Он отпил из кружки и скривился, промычав, а затем выплюнул питье обратно.

– Ясно. – До Уитни постепенно начала доходить суть запутанной ситуации.

– А у тебя какие проблемы? – не теряя времени даром, поинтересовался Крис. – Чем я могу помочь?

Она передернула плечами, вспомнив ночной ужас, поднялась, сгребла четыре конверта с полки, а затем швырнула их на стол.

– Вот. Какой-то школьник покоя не дает. Поэт тьмы и тлена.

Крис с подозрением извлек содержимое, разглядывая.

– Я приду к тебе летней ночью, – прочел он на первой карточке и присвистнул. – Какой самоуверенный.

Уитни фыркнула, соглашаясь. Она достала из навесного шкафа две красивые фарфоровые чашки – самые любимые, из именного набора – и насыпала жареных зерен в кофе-машину, размышляя над перспективой фиктивного брака. Можно было по капле накапать целое море причин, чтобы выставить Паркера за дверь, но природная тяга к авантюрам не дремала. Будет весело, – подсказывал внутренний голос. Крис Паркер в ее клипе – это же бомба, а фиктивные отношения добавят хайпа до небес. Принц нашел свою Золушку. Бесплатная реклама для первого в ее жизни важного проекта. А кроме того, Крис сумел ее заинтриговать. Не выходил из головы, подлец.

Уитни рассеянно отодвинула металлическую пиалу с сухим рисом, который собиралась приготовить на ужин, и на всякий случай уточнила:

– Но если я соглашусь, то это лишь до осени?

– Да, обычный договор. Никаких отношений и обязательств, – подтвердил он и с сожалением добавил: – Большего я все равно предложить не могу, я… не хочу новой эмоциональной привязанности, из прошлой еле выбрался. Пять лет моей жизни в мусорку, Майлз. Пять чертовых лет в ожидании девушки, которая меня не любила. Больше мне этого счастья в жизни не надо.

У нее ком в горле встал от горечи чужого разочарования. Но и возмущение поднялось волной. Зачем тогда приглашал на свидание? Бес попутал или совести совсем нет?!

Уитни резко повернулась, чтобы упрекнуть Принца, но задела открытый пакет с кофейными зернами, и тот рухнул, рассыпая содержимое на пол.

– Ой, – всполошилась она и неуклюже пнула локтем пиалу. Проклятая посудина заскользила по гладкой поверхности и слетела со стола. Рис смешался с зернами. Класс! Теперь разбирать придется. Рис – в мусорку, а кофе и промыть можно. Словно нечем больше заняться субботним утром. На тренировку скоро.

Она присела, сгребая черно-белую смесь в пиалу, и услышала глухой смех Паркера.

– Что смешного?

– Помощь нужна? Или птиц позовешь?

Уитни поднялась, изумленная, а потом осознала суть момента, и краска прихлынула к щекам. А-ха-ха, какой остроумный! Она наигранно усмехнулась, а у самой сердце заполошно забилось. Паркер не унимался:

– Злая мачеха, кстати, дома?

– Ты бы не изгалялся над будущей женой, если не хочешь, чтобы она выставила тебя на улицу, – укоризненно заметила Уитни, и у Криса глаза сверкнули, как два темных алмаза.

– Ты согласна?

– Нет. Я все еще в сомнениях.

Она поставила на стол чашки с кофе и привычно посыпала свой горьким шоколадом. Паркер удивленно вскинул бровь.

– Ну, что еще? – насупилась она.

– Если мне не изменяет память, ты не переносишь горький шоколад.

Черт. Точно.

– А я себя истязаю. Чтобы жизнь медом не казалась, – невозмутимо ответила она и показательно сыпнула еще. Крис криво усмехнулся.

– Понятно все с тобой, Майлз. – Он достал из кармана халата подсушенный серо-голубой бутон розы и положил перед ней. – Вернешь, если отважишься сказать мне «да».

И этот, казалось бы, совсем не существенный штрих перечеркнул слово «нет». Море причин для отказа мгновенно пересохло, как и роза. Как и горло Уитни. Она тяжело сглотнула и подняла взгляд на Паркера. Надо же… Не выбросил.

Будоражащее напоминание о сумасшедшем моменте на свадьбе прокололо сердце и растеклось по венам. «Соглашайся, – снова заныл внутренний голос. – Ты же хочешь».

– Хорошо, сдаюсь. Давай притворимся, – сказала она, не веря, что ввязывается в столь безумную затею. – Объявим о помолвке, а в конце лета оформим отношения. После того как твоя мать подпишет документы, аннулируем брак. Взамен ты покажешь моему сталкеру-поэту, что лучше бы ему держаться подальше. А еще…

– Что же еще? – полюбопытствовал будущий муж, подтягивая к себе свежесваренный кофе.

– Снимешься в клипе, который я продюсирую.

Крис опрокинул чашку, а в довесок смахнул ее со стола. Раздался звон разбитого фарфора.

– Прости, я случайно… Я случайно не ослышался? – Паркер неуклюже наклонился подобрать черепки.

– Оставь, не беспокойся, это всего лишь именная партия фарфора, моя любимая, родители подарили на шестнадцать лет, – заверила Уитни, молча оплакивая чашку, и передала Крису полотенце, а заодно и розу быстренько подсунула, чтобы не передумал. – Всего три дня в конце июня, – жалобно протянула она. – Ты меня просто-таки спасешь.

– А другого парня на роль ты найти не можешь?

– Нет. У меня первый в жизни важный проект «горит». При этом меня преследует неизвестный, а мама только и ждет повода, чтобы вернуть меня на ранчо под свое крыло. Я не хочу под крыло, я давно выросла! – в отчаянии ответила Уитни и с надеждой посмотрела в глаза Паркеру. Он несколько секунд молчал, а затем накрыл ее руку своей, забирая цветок, и вздохнул.

– Так и быть. Уговорила.

– Я уговорила?! Ты первый предложил!

Поморщившись от ее крика, он спрятал розу в карман и напомнил:

– Майлз. Я сижу в твоей хижине в халате, без белья. Сжалься. Покажи, где постирать одежду, и я поеду на встречу к девяти.

Уитни умолкла и отвернулась, глядя перед собой, как долгопят.

Без белья?! Он голый, что ли?

– Конечно, идем, – надрывно произнесла она, направляясь в тесный чулан, который гордо называла прачечной. – А что за встреча?

– С Олсен.

– Олсен?! А сразу ты не мог к ней поехать, чтобы привести себя в порядок?

Крис перехватил ее запястье, останавливая, и притянул к себе.

– Нет, не мог. Если бы не нагрянул к тебе на эмоциях, то к обеду передумал бы.

– Почему?

– Ты плохо на меня влияешь.

– Это еще что за новости? – растерялась она, окутанная темным взглядом с головы до пят. Длинные ресницы Принца дрогнули, он тихо улыбнулся. Его теплые ладони легли ей на талию, большие пальцы скользнули вниз по животу, поглаживая и пробуждая спящий вулкан внутри.

– Думал, ты заметила.

– Что?

Крис закусил уголок нижней губы, словно решая: отвечать или нет – и Уитни резко передумала выяснять правду, пусть лучше промолчит. И он промолчал. Вместо этого Крис уверенно обхватил ее руками, приподнимая, и с грубой легкостью вжал в себя.

Искры. Много, везде: в крови, в мыслях. Паркер… он… в общем. Ох. Плохое влияние было осязаемо, оно просто-таки окаменело.

Жар облизал живот и бедра. Уитни задержала дыхание и медленно выдохнула, изнывая от желания проверить, как целуется Принц Паркер. С Рождества этим вопросом задавалась. Но она заставила себя не двигаться. А Крис глухо простонал ей в шею и еще крепче обнял, чтобы не сомневалась в силе его впечатлительной натуры.

– …и гореть мне в геенне огненной до конца лета, Майлз, – заключил он и буквально оттолкнул ее, переводя дух. А она, оглохшая от гулких ударов собственного сердца, не смогла ни слова вымолвить, только подумала обреченно: «Не одному тебе».

Когда Крис вышел в прихожую, Уитни на подгибающихся ногах добралась до двери в чулан, открыла ее, являя миру стиралку и стоящую на ней сушилку, и надтреснутым голосом спросила:

– Сам справишься?

– Я удивлен, что ты справляешься, – заметил тот, раскрывая спортивную сумку. – С каких пор богатые избалованные девочки обитают в хижинах?

– С тех самых, когда решили строить свою жизнь самостоятельно, но тебе, маминой лапушке, этого не понять, – ехидно ответила она, пряча волнение. – И я снимаю только нижний этаж. Верхние закрыты. Там хозяин складирует… кое-что.

– Кое-что? – насторожился Паркер. – Наркотики?

– А мне все равно, – отмахнулась она. – За такую смешную аренду пусть хоть химическое оружие туда-сюда носит.

Крис посмотрел на нее с восторженным ужасом, в глазах цвета горького шоколада мелькнуло нечто вроде праздничного фейерверка, и будущий муж завис – снова, как прежде. Просто стоял и глазел, пока она забрасывала в стиралку одежду, ту самую, в которой он дрался вчера. Бандана выглядела особенно брутально, но Уитни не боялась крови. Только темноты, пауков и одиноких принцев.

Она невозмутимо захлопнула круглую дверцу стиралки и объявила:

– Через час будет готово. На завтрак я собираюсь насладиться божественным смузи из шпината и тыквы. Присоединишься ко мне?

Паркер вышел из режима «заморозки» и хмыкнул.

– Тыквы? Из чего же фея-крестная тебе карету сделает, если ты всю тыкву съешь?

– А я пешком дойду, куда мне нужно, – возразила Уитни, поправляя высокий хвост. – И перестань подкалывать по поводу Золушки, Паркер. Я далеко не терпила. Только попробуй обидеть меня, и получишь волшебного пенделя.

В ответ он рассмеялся, укоризненно качая головой, и его низкий, беззаботный смех показался музыкой. Обычно аккуратно зачесанная челка Криса съехала на бок, прикрывая лоб наискосок, и он меньше всего походил на знакомого с детства механического принца. Аж сердце защемило от его будничного вида, а Паркер, иронично изогнув бровь, начал перечислять на пальцах:

– Сообщница наркодилера, бунтарка, драчунья… Великолепно. Мать будет в восторге от моего выбора.

Уитни улыбнулась в предвкушении и, вскинув подбородок, пообещала:

– Вот увидишь, расколем ее, как хрустальную туфельку.

Глава 7

Крис

Альберта спала на его кровати. Рядом, на полу, лежал перевернутый бокал; полупустая бутылка вина была прикрыта бюстгальтером. Крис не держал дома алкоголь, значит, с собой принесла; утром даже не заметил.

– Не волнуйся, я доставлю ее домой. Закажу такси, когда она проснется, – пообещала Олсен.

– Дай знать, если будут проблемы с ее отцом.

– Думаю, он только обрадуется, что дочку нашли не в морге.

Крис согласно кивнул и направился в гардеробную, чтобы переодеться. Бежевая рубашка, серые брюки… Встретиться с Уитни договорились в парке, так что можно обойтись без галстука.

Он уперся руками в край комода, где хранил запонки и часы, и шумно выдохнул, прикрыв глаза. Что я творю? Крис не узнавал себя. Авантюры были не в его духе, он презирал импульсивных людей. А сейчас сам собрался рвануть по встречной, чтобы сократить путь к заветной цели.

– Отдашь ей кольцо Паркеров? – раздался спокойный голос сестры.

– Да. Хорошо, что матери не отвез.

Крис открыл узкую полку в комоде. В одном из футляров взял старинные гербовые запонки – те самые, которые Уитни украла пару лет назад; их Тони вернул в прошлом году. Затем нашел «кольцо всевластия» – реликвию графского рода, чей титул учредили в XV веке, когда предки Паркеров прибыли в Шотландию в свите королевы Джоан Бофорт. Кольцо когда-то оказалось тесновато для Сиенны, и расширять не стали, купили новое. У Майлз пальцы вроде тоньше, но даже если и не подойдет, то для фотографии с объявлением сгодится.

Он положил реликвию в карман брюк и глянул на часы: пора.

– Эй, Крис, имей в виду… – окликнула его Олсен, когда он уже выходил из квартиры.

– Да-да, знаю. Не обижать Уитни.

– Именно.

– …но если план полетит к чертям, то помни, что это была твоя идея.

Сестра рассмеялась:

– Идея-то моя, но ты мог ответить «нет». Так что последствия останутся исключительно на твоей совести, братишка.

Это-то и беспокоило: стоило притронуться к Майлз, и совесть отключалась автоматически. Проклятая биохимия. Утром чуть мозг не выжгло при появлении сонной Уитни. Еще и кружку разбил.

Крис спустился в подъезд старой многоэтажки, где обитал последние пару недель, и сел в припаркованный черный джип, который арендовал до конца лета. Мать настаивала, чтобы наследник жил в семейном гнезде, в Паркер-лодж, и ездил исключительно с водителем, но Крис на дух не переносил чужих людей в личном пространстве. А мать была чужой. Как и водитель.

А что насчет Майлз? Почему именно ее хотелось видеть сейчас? Что в ней было такого? Крис не понимал. Он тронул запонку в манжете и улыбнулся.

Надо же.

Три года назад, Иден-Парк

Чем она меня облила?! Цвет кислотный такой…

Крис принюхался: вроде подсолнечное масло с краской.

Неадекватная эта Майлз, рубашку ему испортила.

Он вошел в просторную кухню, в которой стены были увешаны пучками засушенных трав, и расстегнул пуговицы, избавляясь от мерзкого ощущения липкой ткани.

Джун обещала свежую рубашку принести. В ожидании он присел на массивный дубовый стол и закрыл лицо ладонями, потирая глаза. Крис любил Рождество в Иден-Парке, но мотаться из Лондона домой не хотелось вообще, и за первый год учебы он всего дважды приезжал. В первый раз – на Хэллоуин, два месяца назад. Но и тогда от Майлз покоя не было, появилась из ниоткуда с очередным предложением к очередному парню, и снова получила «нет» в ответ. Она будто специально втягивала Криса в свою личную жизнь, к которой он не хотел иметь никакого отношения.

Впрочем, в костюме Фредди Крюгера она выглядела забавной. Шон Макконахи зря поспешил слиться, мог бы и сходить в кино, на ретроспективу «Кошмары на улице Вязов».

Телефон в кармане брюк звякнул сообщением, и Крис без особого интереса проверил, кто ему пишет и зачем.

«С Рождеством. Надеюсь, ты в порядке».

Сиенна…

Он застыл, глядя на пустые слова. Горечью затопило, будто кислотной отравой Майлз.

В порядке он?

Сиенна своё ЧСВ потешить хочет, поэтому пишет? Порцию жалости выделила вместо рождественского подарка? Отказалась от предложения, сбежала во Францию, а теперь вдруг расщедрилась?

Вместо ответа он ее заблокировал.

– Пожалуйста, Уитни, пожалуйста, пожалуйста, я не пойду!!! – раздалось шушуканье.

– Джун, что ты как маленькая!

– Прошу, прошу, прошу!

Чужие руки втолкнули на кухню оторву Майлз, чтоб ей пусто было. Уитни держала в руках свежую рубашку.

– Привет, – сказала она.

– Привет. Давно не виделись, да?

– Ну-у…

– Оставь там и исчезни. А то сломаешь мне что-нибудь нечаянно, – процедил он, вынимая из манжет старинные запонки, которые принадлежали шестому лорду Паркеру, почившему в XVIII веке от руки собственного сына. Мать настояла, чтобы носил их на семейных торжествах, кичась родовыми атрибутами, как панк.

Майлз не ушла. Она уставилась на запонки и нахмурилась.

– А ты… как поживаешь? Как дела, и вообще? – зачем-то завела она беседу и притопала к столу, а когда Крис отогнал ее мрачным взглядом, отправилась рыться в чужих кухонных шкафах. – Меня попросила заодно… э-э… молока принести. Для чая.

Крису было некомфортно переодеваться перед неуправляемой малолеткой, поэтому он тяжко вздохнул и обратно застегнул пуговицы на пропахшей тленом рубашке.

– Я-то прекрасно поживаю, – запоздало ответил он. – А как дела у Шона Макконахи? Он все еще тебя недостоин?

Уитни резко повернулась, бросив поиски молока, и налилась густым румянцем. Даже плечи покраснели.

– А как Сиенна во Франции обустроилась? Уже нашла себе нового принца?

Крис усмехнулся – машинальная реакция на пропущенный удар. Он подошел к холодильнику и достал стеклянную бутылку молока для Майлз.

– Уматывай отсюда, будь добра. Мне переодеться нужно.

Майлз вытянулась по струнке и спрятала руки за спину.

Крис прищурился:

– Ты не видела мои запонки?

– Нет.

– А что у тебя в руках?

– Ничего.

Он приблизился к ней и протянул бутылку.

– Тогда возьми ее двумя руками, если тебе не сложно.

Уитни насупилась, медленно вытянула одну руку и обхватила бутылку.

– Двумя, – напомнил он.

– Одной хватит, – процедила она, отбирая молоко. Крис резко подался к Уитни, обхватывая ее спрятанное за спиной запястье, но западлистка завизжала. У него мозг треснул от частоты ее внутреннего звукового генератора. Крис отпрянул, поморщившись, а Майлз с какого-то перепуга взмахнула руками, выпучив глаза. Раздался звон битого стекла, а следом и девчонка рухнула на пятую точку, завывая:

– Аыыыы! Проклятьеееееее….

Крис выругался от неожиданности. Он подхватил Уитни под мышки, поднимая, и заметил сломанный каблук. Она ногу подвернула?!

– Где болит? – испугался он. – Нога?

– Нет, бедроооо. Я порезалась. Проклятое молокооо!

– Дай посмотрю. Здесь аптечка есть, если что. – Крис осторожно убрал наверх бесчисленные слои пышной юбки, открывая худые бедра, и точно: на левой стороне кровоточил небольшой порез. – Ничего страшного, осколок внутрь не попал, – успокоил Крис и попросил: – Обопрись на стол, я сейчас.

Он быстро достал аптечку из высокого шкафа и обработал рану, хотя Майлз верещала:

– Иди уже отсюда, я сама все сделаю, мне не больно, и вообще!

– Господи, Майлз, что ж ты громкая такая? Сколько тебе лет? Пятнадцать или пять?

– Почти шестнадцать, – прошипела она. – А тебе сколько? Триста?

Раз она шутит, то и правда не помирает.

– Уже девятнадцать, но чувствую себя действительно на все триста рядом с такой истеричкой, как ты, – посетовал он и одернул юбку. – Порез неглубокий, заживет.

– Спасибо, – вымучила Майлз, давясь этим словом. – И только попробуй кому-нибудь рассказать!

– Тогда что? Запонки мне не вернешь? – развеселился он, и она фыркнула. Отлепилась от стола и неуверенным шагом направилась к выходу.

– Не верну, – бросила она, подтверждая обвинения. Ну и наглая!

– Зачем они тебе нужны-то? Новому парню подаришь, чтобы задобрить?

Майлз послала ему убийственный взгляд и сказала:

– Нет, куклу вуду твою сделаю. – Она высокомерно вскинула подбородок и поковыляла прочь. Крис осуждающе покачал головой. Да уж. Не человек, а банка с фокусами. Не дай бог с такой связаться.

***

Июньское солнце не палило, а грело, и трава в парке у Эдинбургского замка была усеяна семьями, которые отдыхали в эту, казалось бы, самую обычную субботу. Крис сто лет не гулял по общественному парку в выходной день. Он брел вдоль аллеи, разглядывал городской пейзаж и поражался, что забыл, как это – просто жить и ни о чем не беспокоиться, вот так, средь бела дня, в окружении незнакомых людей.

Взгляд зацепился за Уитни моментально, стоило ей попасть в поле зрения. Странное ощущение. Опять будто магнитом. А может, виной тому платье цвета фуксии. Слишком яркий цвет даже для летнего парка.

Майлз поднялась со скамейки и помахала ему рукой.

– Привет!

– Привет. Как тренировка? – спросил он, приобнимая ее и вежливо целуя в щеку.

– Спасибо, хорошо, – отпрянула Уитни. Она избегала смотреть ему в глаза с той минуты, как он продемонстрировал ей свои не очень чистые помыслы. Это раздражало. Хотелось поймать ее взгляд.

Уитни наклонилась за пестрым рюкзаком, вынимая селфи-палку, закрепила смартфон в держателе и отложила на скамейку.

– Нам нужно сделать два-три удачных снимка, и я опубликую пост в инстаграме. Кстати, подпишись на меня, чтобы объявление о помолвке не выглядело подозрительным.

Крис терпеть не мог пустые формальности, но молча согласился и достал кольцо из кармана. Крупный сапфир ослепил Уитни, она даже солнечные очки спустила с макушки на глаза.

– Ничего себе! С таким если в море прыгну, то ко дну пойду.

– Ко дну мы пойдем вместе и очень скоро, – напомнил ей Крис и попросил: – Дай руку.

– А если не налезет? Может, что попроще… и вообще, – запаниковала Майлз. Ее нервная дрожь передалась и ему, но он уверенно сжал ее пальцы и…

– Вау, – выдохнула Уитни. Кольцо село идеально. Она сняла очки и спрятала их в кармане платья, разглядывая сапфир. – Надо же. Повезло.

– Мне с тобой однозначно повезло, – убежденно ответил Крис. Не зная, как себя вести с новоиспеченной невестой, он обхватил ладонью ее затылок и, наклонившись, целомудренно поцеловал в лоб. Уитни смутилась. Покраснела и поджала губы, заправила прядь за ухо. И тут же принялась рыться в рюкзаке. Нашла черный маркер и написала на левой ладони: «Я сказала “да”».

– Что ж, время фоток, – дотянулась она до селфи-палки, настраивая камеру. – Ты, в общем, обними меня… как-нибудь.

Чем сильнее волновалась Уитни, тем сильнее Крис хотел ее поцеловать. Он глубоко вдохнул, глядя в синее небо, и изрек:

– Так и быть, Майлз. Обниму тебя как-нибудь.

Он обошел ее сзади и обхватил руками за тонкую талию. Уитни вся была тонкая, хрупкая, изящная. Странно, что она никогда ему не нравилась. Да, не в его вкусе, но объективно Майлз была обаятельной девчонкой. Не удержавшись, он склонил голову и шумно втянул аромат ее волос. Апельсиновый, с нотками сумасшествия. Застыв от неожиданности, Майлз рвано выдохнула, ее живот под его ладонями дрогнул. Стало жарко. Крис тяжело сглотнул. Да что ж такое…

– Посмотри в камеру, – напряженно произнесла Уитни. Она вытянула перед собой свободную, левую, руку, перекрутила на пальце кольцо камнем к камере, и запечатлела надпись на ладони. Я сказала «да». В размытых лицах на заднем фоне черты было не разобрать. – Размещу этот снимок первым для интриги, – объяснила она и с отчаянным надрывом попросила, пока он терся носом о ее висок: – Улыбнись.

Он вымучил короткую улыбку, потому что челюсти свело от желания прихватить ее кожу зубами.

– Крис! Расслабься и улыбнись по-человечески.

– Прости, не привык показывать эмоции на публике.

– Стеснительный?

– Осмотрительный.

– Тогда не жмись ко мне так сильно, – взмолилась она. – Мне неудобно.

Он нехотя отстранился. Поразмыслив, обхватил невесту одной рукой поперек ключичной зоны, ощущая, с какой силой ее сердце бабахает, и провел большим пальцем по оголенному плечу. Не мог удержаться, хотелось ее трогать.

Еле дыша, Уитни положила свою ладонь чуть выше его манжеты и сделала снимок с обрезанными лицами, крупным планом на украшения.

– Мать сразу кольцо и запонку узнает, кипишь поднимет, – сказал он хрипло. – А ты узнала?

– Кольцо?

– Запонки. Ты их пару лет назад на Рождество у меня украла самым наглым образом.

– Клевета, не было такого.

– …сначала ты облила меня какой-то зеленой гадостью, а потом еще и наговорила гадостей, чтобы не смел препятствовать в таком благородном деле, как кража чужого имущества. – Крис все еще обнимал ее одной рукой поперек груди, а вторую положил ей на живот, притягивая к себе.

– Я ведь не для себя, – сдавленно ответила она. – Джун тогда по тебе страдала, я для нее… Паркер!!!

– М-м?

– Посмотри в камеру, пожалуйста, сейчас портрет сделаю.

Он поднял взгляд, и Уитни пару раз щелкнула по кнопке, делая снимки, а потом буквально оттолкнула его и торопливо убрала технику в рюкзак.

– Что ж, до вечера? – чересчур радостно спросила она, но Крису не хотелось уходить от нее так сразу. Он огляделся и, заметив фургон с мороженым, предложил:

– Может, отметим для приличия? Сто лет мороженое не ел. – Она согласно кивнула, страшно дерганая, и он нахмурился: – Ты в порядке?

Уитни усмехнулась, покачав головой, и шумно выдохнула:

– Прости, не могу прийти в себя. Принц Паркер покупает мне в парке мороженое в честь нашей фиктивной помолвки. Похоже на безумный сон. У меня бывают безумные сны, если наемся сладкого на ночь.

Они остановились у фургона, и Уитни, беспокойно натягивая пальцами шлейки рюкзака на плечах, попросила клубничное, а Крис выбрал фисташковое. Он чувствовал себя подростком, который привел девушку на свидание. Правда, девушка зачем-то делала вид, что он ей безразличен.

– Не понимаю, как можно любить фисташковое мороженое, – поделилась мыслями Уитни, когда продавец протянул им два вафельных рожка.

– А чем оно тебе не нравится? – удивился Крис, лизнув быстро тающую верхушку.

– Не знаю. Я никогда не пробовала, меня сама идея коробит. Это же орехи, и цвет зеленый, как у мха. – Она закусила губу, тяжело вздохнув. – Прости, я все не о том. Мы ведь празднуем. Так и быть, уговорил, попробую.

Он недоуменно вскинул брови.

– Никто тебя не угова… – Но Уитни накрыла его руку своей и с каким-то надрывным энтузиазмом облизала его мороженое. Крис чуть не упал. Горло стянуло, как жгутом. Больно было смотреть на нее, поэтому он зажмурился на секунду, услышав:

– О мой бог!!! Это очень вкусно. Почему мне никто не сказал, что это настолько вкусно?!

– Не знаю, может, ты не спрашивала, – севшим голосом ответил он. – Забирай, если хочешь.

– Спасибо! А ты мое бери, я не жадина, – заверила его Уитни, производя принудительный обмен. – Как же вкусно! Клубничное тоже ничего, правда?

Он попробовал, и скулы свело от приторности. Через силу проглотив растаявший холод, припорошенный ядерной дозой сахара, он промычал:

– М-м, класс! – и незаметно выбросил остальное в мусорку.

А Майлз шла себе впереди и восторгалась удивительными открытиями, которыми полна жизнь. А Крис думал, что вот сейчас она забрала у него мороженое, а завтра, глядишь, и душу выкрутит. С таким же безобидным, восторженным видом.

Надо бы меньше с ней видеться, подумал он. Слишком высокая концентрация Майлз в его жизни была чревата осложнениями. Но видеть ее хотелось страшно. И вчера, и сегодня, и завтра.

Когда они медленно дошли до конца аллеи, Уитни как раз прикончила мороженое и остановилась, все еще пряча взгляд.

– Кольцо я тебе возвращаю, не хочу брать на себя лишнюю ответственность, еще потеряется, – сказала она, пытаясь снять драгоценность. – Оно… да что же это такое…

Уитни упорно сражалась с наследием Паркеров и явно проигрывала: реликвия не желала покидать ее руку. Крис и сам не хотел уходить. Смотрел бы на нее и смотрел. А губы у нее сейчас прохладные, мягкие…

Черт.

– Оставь. Все равно завтра поедем в Паркер-лодж, – процедил он.

Растерянная, Уитни с виноватым видом спрятала руки за спину и кивнула:

– Ладно. Я сейчас вернусь домой и сделаю пост. Так что готовься, твой телефон оборвут к концу дня.

– Как-нибудь переживу.

– Ну-у, до вечера?

– Да. Скоро увидимся.

– Увидимся, да.

– Пока.

– Пока, – тихо повторила она и подняла на него взгляд, теплый, янтарный. И в этом янтаре немой вопрос застыл. Она, наверное, сама не понимала, что тоже не желала уходить. А может, понимала, но считала неправильным. Почему? Что здесь неправильного? Крис забыл уже. И если бы Уитни подалась навстречу – любой приглашающий жест – то он прямо здесь, у входа в парк, показал бы столько эмоций, сколько за всю жизнь не показывал на публике. Потому что его душило желание обнять Уитни, смять ее летнее платье дикого цвета и попробовать губы, которые на вкус сейчас, как его любимое мороженое.

К счастью, Майлз не шелохнулась.

– Я заеду за тобой, – злой сам на себя, предложил он, но та отказалась, упорная:

– Не стоит, клуб в десяти минутах от меня. Встретимся на входе.

– А сейчас? Тебя подбросить домой?

– Нет, я хочу прогуляться. Люблю этот город.

– А я ненавижу, – сдался Крис и, сухо улыбнувшись, направился на парковку, проклиная собственную слабость. Надо же, угораздило. Мало того, что его фиктивная Золушка была невинной, так вместо поездок в карете она предпочитала ходить пешком.

Он глянул на часы. 14:02. Еще пять часов до новой встречи. За это время можно полстраны пересечь, провести переговоры и заключить сделку. А можно сойти с ума без девушки, которой только что надел кольцо на палец.

Устойчивая система создает сети. Цепь разорвать легко: выдерни одно сильное звено, перекупи слабые – и нет ее. С сетью сложнее, особенно когда она становится глобальной, но и она не вечна. Это лишь вопрос времени – когда ее разорвут, выдернут из нее ржавые звенья, заменяя новыми до тех пор, пока она не станет гибкой и свежей, как волна новой эпохи. Это неизбежность, законы природы. Поэтому Крис не торопился, плывя по течению времени. Он знакомился с нужными людьми, перекупал звенья. Создавал собственную сеть.