Елена Чернова
Кайсяку для незнакомца
© Е.В.Чернова
© Алькор Паблишерс
Пролог
На ярко-жёлтых осенних листьях играл золотистый свет фонарей, и старая липовая аллея походила на волшебный чертог, оттенённый густой синевой вечернего неба. Вокруг было пустынно; лишь по дороге поодаль время от времени проезжали машины. Казалось невероятным, что такой тихий уголок может существовать в самом сердце перенаселённой Москвы, в двух шагах от многолюдных проспектов и набережных.
Корэмицу Сатоко обожала подобные закоулки, выискивая их во всех городах, в которых бывала. И везде норовила побродить по ним в одиночестве. Вот и сейчас, ускользнув от сопровождающих, она шла между огромных вековых лип, наслаждаясь прекрасным сентябрьским вечером.
Аллея закончилась, уперевшись в узкий сумрачный переулок, уходящий направо. Не желая возвращаться прежним путём, Сатоко направилась туда, хотя там смотреть было особенно не на что: заурядные старые пятиэтажки, вплотную примыкающие друг к другу. Из подворотни доносились резкие голоса: там о чем-то спорила четвёрка парней неопрятного вида и, похоже, не слишком трезвых. Заметив поблизости одинокую женщину, они загомонили громче; один что-то выкрикнул в её сторону. Сатоко не понимала слов, но общий агрессивный посыл был ясен. Она ускорила шаг, чтобы побыстрей пройти мимо.
– Да ты чо, а! – кричавший внезапно сорвался с места и сгрёб её за плечо сзади. Тело отреагировало прежде сознания: полуобернувшись, Сатоко перехватила кисть своего противника, одновременно зацепляя за локоть второй руки, и, скрутив бёдра, заставила покатиться кубарем. Местным хулиганам неоткуда было знать, что эта миниатюрная дама больше двадцати лет занимается айкидо.
Несколько смущённая результатом, она отступила на пару шагов назад и произнесла одно из немногих русских слов, которые знала:
– Извините.
Опрокинутый ею парень неловко поднялся на ноги; физиономия, изрядно ободранная об асфальт, налилась тяжёлым бешенством. Издав нечленораздельный рёв, он ринулся в бой, теперь уже явно желая крови. Стремительно уйдя вбок, Сатоко скользящим блоком пропустила его атаку мимо себя. Но вторично сбить его с ног у неё не вышло. А с другой стороны уже набегали его приятели, решившие тоже присоединиться к веселью. Подавив страх, она нырнула под один из ударов, поймала чьё-то плечо и снова крутанулась, заслоняясь одним атакующим от другого. Разумеется, о полной защите не могло быть и речи: агрессоров было слишком много. Раздался треск ткани – её попытались поймать за рукав. Бедро пронзила острая боль, когда в него впечатался край ботинка. Чем это кончится? Сколько ещё получится отбиваться?
– Х-харрь-я! – дикий крик разорвал воздух, и в гущу схватки неожиданно ворвалась светловолосая девушка с деревянным мечом в руках. Один из нападающих, завопив, повалился, опрокинутый умелым пинком в колено, а дубовый клинок, опустившись ему на затылок, вырубил его окончательно. Следом рухнул парень с ободранным лицом, получив торцом деревяшки в челюсть. Мгновенно сориентировавшись, Сатоко поймала третьего на болевой приём и с размаху рубанула ребром ладони по шее, тоже отправляя в беспамятство. Четвёртый ринулся было бежать, но незнакомка одним прыжком настигла его и мощным ударом уложила наземь. Тот попытался встать, но лезвие меча легло ему поперёк горла, не позволяя ни вырваться, ни вздохнуть. Несколько секунд он отчаянно извивался, пытаясь вывернуться из захвата; потом обмяк, потеряв сознание. Девушка повернулась к Сатоко и слегка поклонилась.
– Большое спасибо, – неловко сказала та, окончательно исчерпав этой фразой свои познания в русском и не зная, что делать дальше. Но неожиданно для неё ответ прозвучал по-японски:
– До итасимасите, Корэмицу-сан. Не за что. Однако нам следует поскорее уйти отсюда, пока наши друзья не оклемались, или кто‐нибудь не вызвал полицию. К тому же вам порвали плащ. Если позволите, я провожу вас к себе домой, и мы всё поправим. Тут недалеко.
– Вы знаете меня? – удивилась Сатоко.
Улыбнувшись, её собеседница подобрала свои вещи, брошенные возле стены; убрала меч в чехол и вскинула на плечи рюкзак.
– Разумеется. Я возвращаюсь с вашего семинара. А вот вы меня вполне могли не заметить – там яблоку было негде упасть. Но прошу вас, пойдёмте. Поговорить мы сможем и позже.
– Хорошо. Но кто же вы? Как вас зовут?
– Селинова Ольга, к вашим услугам.
Часть 1
Две россиянки неспешно шли по мощёной камнями дорожке, извивавшейся вдоль берега. Сквозь ажурное кружево ветвей поблёскивал океан. Пахло солью и йодом, влажной травой и свежестью. В вышине пронзительно кричали чайки. Едва-едва рассвело.
– Ну и зачем ты меня сюда вытащила ни свет ни заря? – Наталья зевнула. – Сама же мне жаловалась, что терпеть не можешь рано вставать.
– Да, – согласилась Ольга. – Но это наш единственный шанс хоть как-то отдохнуть от этих безумных толп. Даже в этом окраинном парке полным-полно народу весь день. А я-то думала, что в Москве слишком много людей!
– Тебе просто не с чем было сравнивать.
За очередным поворотом подруги увидели пожилого японца в спортивной одежде, с большим рюкзаком за плечами. Он стоял возле причудливой сосны, вцепившейся корнями в обрыв, и сосредоточенно смотрел на часы. Заслышав шаги, он поднял голову – и тут же разочарованно отвернулся. Потом его лицо отвердело: видимо, он принял решение. Кинув долгий, пристальный взгляд на сияющий горизонт, японец поправил лямки рюкзака, зачем-то поклонился и исчез в кустах.
Наталья проводила его глазами.
– Странный тип.
– Это к вопросу об уединении. Он явно кого-то ждал, но, похоже, не дождался. И уж точно не хотел видеть нас. – Ольга помолчала, глядя куда-то вдаль. – А здесь красиво, правда?
– Да, – рассеянно кивнула Наталья, усаживаясь на изогнутый сосновый корень. – Кстати, а как тебе понравилась вчерашняя чайная церемония?
– А тебе?
– Очень. Но как же у меня болели колени!
Ольга рассмеялась, опускаясь рядом на траву.
– У меня тоже. Но это терпимо. А вот сама церемония… было в ней что-то фальшивое. Этакая демонстрация экзотики для глупых европейских туристов. Интересно, до коих пор наши народы будут считать друг друга дикарями?
– А мне Япония нравится, – тихонько вздохнула Наталья. – Тут все такие вежливые…
– Зато всякий должен знать своё место. Тут интересная культура, но нам никогда не увидеть её целиком, просто потому, что мы не японки. И всё-таки… хотелось бы мне побывать на настоящей чайной церемонии.
– Попроси Сатоко. Ты знаешь, когда она вернётся?
– Говорила, что недели через две. Но я не хочу её беспокоить. Я и так ей слишком многим обязана. Если бы не она, мы могли вообще сюда не попасть. – Ольга вздохнула и вдруг обронила без всякой связи с темой беседы: – Однако… пожалуй, зря ты со мной связалась. Теперь можешь просто попасть под раздачу.
– Ты о чём? С тобой всё в порядке?
– Помнишь, я упоминала, что иногда могу предвидеть будущие события? Так вот тебе свежий прогноз: если не хочешь проблем, потрясений и смертельного риска, нам сейчас лучше расстаться. Возвращайся домой. Если получится, встретимся на тренировке.
– Ты это… серьёзно? Что случилось-то?
– Не знаю. Пока вроде бы ничего. Но я на твоём месте не стала бы игнорировать предупреждение.
– Ну, тогда давай вернёмся вместе!
– Нет. – Ольга покачала головой. – Не могу объяснить, но… так надо. Я должна следовать Пути. Я иду дальше.
– А я иду с тобой. – Наталья упрямо выпятила подбородок. – В конце концов, я тоже умею драться.
– Дело твоё. Не стану тебя отговаривать. Только всех твоих умений может оказаться недостаточно.
– Твоих, конечно, окажется достаточно, – последовал язвительный ответ. – Иногда ты просто раздражаешь своими рассуждениями. Я вот не следую никаким Путям. Я просто живу. И должна заметить, что наши с тобой жизни довольно похожи.
Пожав плечами, Ольга легко поднялась на ноги и не спеша отправилась дальше. Наталья последовала за ней, уже сожалея о своей вспышке.
У следующего изгиба дорожка раздвоилась. Ольга, не раздумывая, свернула налево, на узенькую тропку, уходящую в глубину парка. Вокруг пересвистывались птицы; откуда-то доносились журчание и шум падающей воды. Тропка причудливо извивалась, описывала сложные петли, потом скользнула на миниатюрный мостик через ручей. Ещё один поворот – и подруги вышли на небольшую полянку, окружённую внушительными серыми стволами. Её украшала искусственная скала с гротом и маленьким водопадом.
Наталья внезапно застыла на месте, поражённая ужасом.
– Что это? – прошептала она.
Возле старого дерева на соломенной циновке сидел давешний японец. Он успел переодеться – сейчас на нём был церемониальный самурайский наряд снежно-белого цвета. Впрочем, нижняя половина костюма уже окрасилась алым: аккуратно подобрав назад полы распахнутого хаори, коротким мечом, до половины обернутым белой же тканью, японец молча вспарывал себе живот.
С неясным возгласом Наталья попятилась. Она никогда не боялась крови, но такое… Знаменитый японский обычай, увиденный воочию, потрясал невероятной жестокостью – и жуткой обыденностью. Мучительная, грязная смерть. Кем надо быть, чтобы по доброй воле обречь себя на подобное? А ведь в Японии умудряются находить в этом душераздирающем обряде красоту…
Ольга осталась спокойной. Только тихо заметила, сжав плечо подруги:
– Медицина здесь уже бессильна. Дай ему закончить.
Она сурово и печально смотрела в лицо самоубийце, страшное в своей каменной неподвижности. Если он и заметил появление девушек, то никак этого не показал, продолжая методично резать себя слева направо. Из-под клинка расширяющимся потоком текла кровь; рана становилась всё длиннее, а движения японца – всё медленнее. Можно было только гадать, каких чудовищных усилий они ему стоили.
– Я не могу на это смотреть, – всхлипнула Наталья, закрывая глаза ладонями. – Не могу! – Отвернувшись, она прижалась лбом к ближайшему стволу, не сдерживая рыданий.
Самоубийца остановился. Теперь он сидел неподвижно, ссутулившись, по-прежнему вцепившись в меч обеими руками, и тяжело, с хрипом дышал. Знакомая с ритуалом, Ольга поняла, что он допустил ошибку, вогнав клинок слишком глубоко. Ему удалось довести лезвие до правого бока, но на этом его силы кончились. Он уже не сможет прекратить свои муки, перерезав, по обычаю, себе горло.
Глядя на вспоротый живот с выпирающими из него внутренностями, Ольга мрачно подумала, что агония в таких случаях может длиться до нескольких часов. Несчастный пока ещё мог сохранять на лице бесстрастную маску, но в глазах читались боль и отчаяние. Он тоже это понимал.
Ольга до хруста стиснула кулаки. И решилась.
Подойдя к самоубийце, она опустилась на колени у границы кровавой лужи. Поклонилась и раздельно сказала по-японски:
– Если вы окажете мне такую честь, я исполню роль вашего кайсяку.
Тот медленно приподнял голову. Было неясно, видит ли он её лицо – совершенно не японское и даже не мужское. Тем не менее он ответил, с трудом выговаривая слова:
– Да. Благодарю вас.
Ещё раз поклонившись, Ольга поднялась и вытащила из-под куста рюкзак японца. Достала оттуда пачку бумажных салфеток, а потом – длинный меч в тёмно-красных ножнах. Предусмотрительно прихватив ножны салфеткой, она обнажила клинок, сунула остальную бумагу за пояс и заняла место, положенное кайсяку по ритуалу: сзади и слева от самоубийцы.
Тот как-то почувствовал её приближение – и ещё больше склонился вперёд, подставляя шею. Ольга быстро проверила свою стойку и подняла меч. На занятиях по иайдо отрабатывали и такое. В сознании осталась только холодная сосредоточенность. Сделать необходимое…
Вкладывая в движение всю силу, девушка ударила. Клинок негромко свистнул и с глухим мокрым звуком отсёк японцу голову, пройдя точно между позвонками. Из перерубленной шеи хлестнул фонтан крови, голова упала наземь, тело тяжело завалилось следом. Ольга дочертила лезвием правильную дугу, аккуратно развернувшись, чтобы не забрызгаться. Отступив на шаг назад, она стала на одно колено, тщательно вытерла меч, убрала его в ножны и вернула в рюкзак. Потом собрала окровавленные салфетки, подошла к ручью, вытащила со дна большой плоский камень, сунула салфетки в ямку и положила камень на место. Всё это девушка проделала хладнокровно и уверенно, без каких-либо эмоций. Для них ещё будет время. Потом. Если повезёт.
Вернувшись к Наталье, которая всё так же рыдала, цепляясь за дерево, Ольга ласково обняла подругу:
– Пойдём отсюда. Пойдём к морю. Там тебе будет легче.
– А он?
– Он уже успокоился. Постарайся забыть.
Шёл седьмой час утра, и на дорожке вдоль берега то и дело встречались люди. Иные косились на заплаканную европейскую девушку, которую поддерживала другая. Наталью трясло, она всё ещё не могла прийти в себя. Возле причудливой сосны, у которой приятельницы беседовали утром, их остановили двое полицейских.
– Простите, – сказал один из них, подбирая английские слова, – мы можем вам чём-нибудь помочь?
– Нани мо… Ничего… – невнятно отозвалась Наталья, путая японский язык с русским.
Ольга пожала плечами.
– Думаю, здесь и впрямь помочь нечем. У неё нервное потрясение. Будет вполне достаточно довести её до ближайшего бара и напоить каким-нибудь спиртным. – Она говорила на правильном японском, почти без акцента.
– Вы хорошо знаете наш язык, – уважительно заметил патрульный. – А что с ней случилось?
– Невдалеке, у грота с водопадом, мы наткнулись на человека, совершившего сэппуку, – Ольга невозмутимо смотрела в глаза собеседнику. – Не самое приятное зрелище. Но вам в любом случае следует об этом знать.
– Сэппуку?! – хором воскликнули оба. Потом тот же рослый мужчина, начавший беседу, решительно объявил: – Если так, вам обеим придётся пройти с нами и показать точное место. Вероятно, ещё понадобится ответить на несколько вопросов.
– Вы меня чрезвычайно обяжете, – жёстко возразила Ольга, – если избавите мою подругу от необходимости созерцать всё это ещё раз. А я лично к вашим услугам. Кстати, с кем имею честь?
Полицейский смутился.
– Прошу прощения, мы не представились, – сказал он с лёгким поклоном. – Я – Тамура Ёсио, старший инспектор полиции. А это Хасидзумэ Акира, младший инспектор.
– Селинова Ольга, – девушка тоже поклонилась.
– Воротова Наталья. Если нужно показать место… думаю, я справлюсь.
– Вижу уж, как ты справляешься, – усмехнулась Ольга, переходя на русский. – Гадаю, чем тебя поить: водкой или валерьянкой.
– Ты прекрасно знаешь, что я не пью водки!
– Значит, остаётся чистый спирт.
Наталья принуждённо рассмеялась. И снова помрачнела:
– Извини, что я так сорвалась. Но это настолько… как ты можешь оставаться такой спокойной?
– Попробуй подумать о другом. – Ольга снова повернулась к японцам. – Тамура-сан, давайте мы оставим её где-нибудь у ручья на камушке. А я провожу вас.
– Хорошо, пусть будет так, Селинова-сан, – он даже не споткнулся на её фамилии.
По дороге девушка внимательно приглядывалась к Тамуре. Сквозь приветливость и дружелюбие в нём явственно проступала какая-то внутренняя готовность, бесстрастная твёрдость, завораживающая и грозная. Его спутник тоже двигался с уверенной грацией человека, не понаслышке знакомого с боевыми искусствами. Но лишь от Тамуры веяло смертельной опасностью.
«Истинный самурай, – хмыкнула про себя Ольга. – Вот ведь нарвалась. Ну что ж, посмотрим, чем это кончится». Она ощутила, как сознание мгновенно обрело собранность и хрустальную ясность, словно перед боем.
Тем временем Тамура c не меньшим интересом изучал её, пытаясь отделаться от смутного ощущения угрозы, исходящей от девушки. Откуда бы? На вид – обычная европейка. Русые волосы, собранные в короткий хвост, загорелое лицо с резкими чертами. Серые глаза внимательны и безмятежны. Кажется, происходящее её абсолютно не трогает. Или она настолько хорошо владеет собой? Движения легки, точны и скупы, как и у самого Тамуры. Вот оно. Это поведение воина. Истинного воина. Она – воин? Женщина? Иностранка? Не может быть…
У последнего поворота дорожки Ольга кивнула Наталье:
– Подожди здесь, пожалуйста.
– Но…
– Не надо совершать подвигов без необходимости. Или тебе хочется посмотреть на труп?
Наталья отвела глаза.
– Ты права. Я подожду.
На поляне ничего не изменилось. Тело лежало в подсыхающей бурой луже, сложившись вперёд и придавив плечом голову. Белый церемониальный наряд покойного почти полностью пропитался кровью; на спине, на сухом островке, покачивала крыльями большая стрекоза. Вокруг стоял острый неприятный запах.
– Ого! – воскликнул Хасидзумэ, глянув на мертвеца. – Да у него был кайсяку! Что скажете, Тамура-сан? Это по вашей части.
Тот долго смотрел на обрубок шеи.
– Голова срублена одним ударом. Очень чисто. Человек, который это сделал, великолепно владеет мечом. – Тамура повернулся к Ольге, стоявшей рядом. – Вы видели его?
Она слегка улыбнулась.
– Я никак не могла его видеть. Меня намного больше занимало состояние моей подруги.
– Что ж, вызываю криминалистов, – Хасидзумэ взялся за рацию. – Судя по всему, смерть наступила совсем недавно, в пределах трёх часов. Во всяком случае, кровь ещё не успела засохнуть.
– Думаю, около половины шестого, – пожала плечами Ольга. – Когда мы забрели сюда, он был ещё жив, хотя медиков вызывать уже не имело смысла.
– И при этом вы не видели кайсяку? – удивился Хасидзумэ.
– Его здесь не было. – Девушка чуть прикрыла веки, словно забавляясь. – А потом у Натальи не выдержали нервы, и мне пришлось махнуть рукой на самоубийцу и увести её отсюда как можно скорее. Всё равно мы уже ничего не могли сделать.
– Бред какой-то. Серинова-сан, а вы ничего не путаете? Не мог же он сам себя обезглавить.
– Я утверждаю лишь то, что на момент нашего появления здесь находился лишь он один. Кто мог сюда прийти потом – не могу сказать.
– А вы встречали покойного раньше?
– Между половиной пятого и пятью утра у той же сосны, под которой мы столкнулись с вами, мы встретили человека с точно таким рюкзаком, – Ольга указала под куст. – Одетого в спортивный костюм, синий с голубым и белым. Он всё время смотрел на часы. Увидев нас, он почти сразу ушёл куда-то в заросли. Правда, я не присматривалась к его лицу.
Хасидзумэ, надев полиэтиленовые перчатки, принялся изучать содержимое рюкзака. Свету явились длинный меч, несколько салфеток, пара кроссовок и тот самый спортивный костюм, синий с голубым и белым. В кармане на клапане обнаружился кофейного цвета конверт. Патрульный молча протянул его Тамуре. Тот вынул письмо и быстро пробежал его глазами.
Попав в затруднительные обстоятельства, но не желая стеснять семью и навлекать позор на её имя, я ухожу из жизни. Я делаю это совершенно добровольно и прошу никого не винить в моей смерти. Остатки моего банковского счёта я распорядился направить на покрытие моих долгов. Приношу искренние извинения господам полицейским за доставленное беспокойство. Единственная просьба к вам: пожалуйста, не ищите моего кайсяку. Я высоко ценю его помощь и не хочу, чтобы он из-за меня пострадал.
Камияма Хидэо
– Итак, он заранее с кем-то договорился, – заключил Тамура. – Получается, его приятель опоздал на встречу, но потом разыскал этого Камияму здесь – уже после того, как тот вспорол себе живот. Снёс ему голову и скрылся. Причём проделал всё исключительно точно, умудрившись не оставить никаких видимых следов. Нужно обладать запредельным хладнокровием, чтобы такое совершить. И высочайшим искусством. Я жажду встретиться с этим человеком. – От странной улыбки полицейского стало не по себе даже его коллеге.
Тут на поляне появилась группа криминалистов. Раскланявшись с патрульными, они принялись за работу. Чтобы им не мешать, Ольга отошла в сторону, по-прежнему спокойная и внимательная. Хасидзумэ, присев рядом, составлял протокол, иногда задавая уточняющие вопросы. Тщательно переписал данные загранпаспорта Ольги.
– Я, в общем, не сомневаюсь в ответе, но всё же должен уточнить: Селинова-сан, вы не знали раньше этого человека? – Тамура подошёл к ним совершенно бесшумно, прервав Хасидзумэ на полуслове. И нарочито резким жестом протянул Ольге голову Камиямы, поднеся её чуть ближе, чем позволяли правила вежливости.
Та бесстрастно посмотрела на мёртвое лицо, перепачканное кровью, лишённое какого-либо выражения. Застывший взгляд раскрытых остекленевших глаз напоминал сувенирные куклы самураев.
– Нет. Не знала, – ответила она. И, помолчав, холодно добавила: – Тамура-сан, не стоит так откровенно устраивать мне проверки. Это дурной тон.
За её спиной раздался слабый вскрик. Все обернулись. Там стояла Наталья, белая от потрясения, с ужасом глядя на отсечённую голову. Потом всхлипнула, покачнулась – и упала в обморок. Ольга молниеносно подхватила девушку и мягко уложила её на траву, гневно отстранив метнувшихся было на помощь патрульных. Впервые за всю беседу на её лице мелькнуло нечто, похожее на нормальные человеческие чувства.
Против воли Тамура вздрогнул. Он вдруг ощутил, что в этой женщине заключается его приговор. Его жизнь или смерть.
– Который час? – Наталья с усилием разлепила веки. Она лежала на толстом футоне посреди крошечной комнатки, которую они с Ольгой сняли после отъезда Сатоко. Голова девушки слегка кружилась; её всё ещё клонило в сон.
– Двадцать минут девятого, – последовал негромкий ответ. Ольга неподвижно сидела возле её постели, зачем-то сохраняя официальную позу «сэйдза».
– Мы пропустили утреннюю тренировку…
– И вечернюю тоже.
– Так сейчас вечер. – Наталья приподнялась на локте. – Что со мной сделали?
– Накачали успокаивающими и снотворными.
– Странно. – Девушка потерла виски. – Я, конечно, тоже читала о сэппуку, но не думала, что в реальности оно выглядит… так. Значит, ему отрубили голову? – Наталья помолчала. – Погоди, а кто?
– Разве ты не видела?
– Нет.
– Ну и прекрасно. Меньше знаешь – крепче спишь.
– Там ведь не было никого, кроме нас… – и внезапно её озарила страшная догадка. Она рывком села на постели: – Это сделала ты! Как ты могла?!
– Полагаешь, мне следовало оставить его мучиться? – тихо спросила Ольга.
– Нет. О, нет, – севшим голосом прошептала Наталья. – Но как ты сумела?
– А ты ведь тоже изучала ката «Кайсяку», – Ольга невесело усмехнулась. – Оказывается, это просто. Невероятно просто. Если сумеешь сохранить выдержку. Один удар, и… всё.
– Я теперь уже не уверена, что после такого вообще смогу взять в руки меч.
– Прости меня.
– Тебя-то за что?
– Отчасти я выбила тебя из равновесия. – Ольга серьёзно посмотрела в лицо подруги. – Ты должна была или твёрдо себя контролировать, или уж совсем сорваться в невменяемое состояние. И когда я увидела, что с контролем ты не справляешься, я… подтолкнула тебя. – Внезапно изменив тембр голоса, она глухо произнесла: – Медицина здесь уже бессильна. Дай ему закончить.
Поражённая, Наталья откинулась на подушку.
– И сейчас мне стало страшно… как у тебя получается? И зачем?
– Даже психолог-недоучка вроде меня может кое-что уметь. А понадобилось это затем, чтобы тебя не допрашивали в полиции. Во вском случае, сразу. А если повезёт – так и вообще.
– Что тебе теперь грозит?
– Понятия не имею. Никогда не изучала японское законодательство. Но вряд ли они докопаются до истины. Нужно обладать очень нетривиальным мышлением, чтобы представить в роли кайсяку женщину из России. Правда, есть там один персонаж… – Ольга на миг задумалась. – Так ты простишь меня?
– Как я могу на тебя сердиться? – отмахнулась Наталья. – А если всё-таки докопаются, тогда что?
– Да всё что угодно. В том числе и это. – Протянув руку к своему рюкзаку, лежавшему в изголовье, Ольга вытащила оттуда нож, правдами и неправдами провезённый через границу. – На Пути Воина очень жёсткие правила. – Вздохнув, она вытянулась на футоне рядом с Натальей, рассеянно ловя свет от лампы полированным лезвием.
– То есть ты тоже можешь покончить с собой из-за какой-то дурацкой идеи? – ужаснулась та. – Дался тебе этот Путь! Объясни мне, наконец, зачем?! В наше-то время? Или просто жить надоело?
Ольга спокойно, немного грустно улыбнулась.
– Нет разницы между понятиями «убить» и «умереть». То и другое – оборванная человеческая жизнь. Но воин должен это сделать, если понадобится. Если другого выхода нет. Суть его Пути в противостоянии, и главный его противник – он сам. До конца, до последнего края. Я – воин. Больше мне сказать нечего. – Она помолчала. – А ты теперь втянута в историю, которая вовсе тебя не касается. Впрочем, я тебя предупреждала тогда, на берегу.
– И что мне с этим делать?
– Сейчас? Возьми меч. И сделай базовый комплекс ката. Ты тоже должна преодолеть себя.
– Здесь?
– Высота потолка вполне позволяет. Единственное достоинство нашего жилища.
Медленно поднявшись, Наталья прошла к токонома, где на дешёвой пластиковой подставке лежали два иайто – её и Ольги. Взяла свой, вытащила из ножен и долго смотрела на сверкающий клинок. В её глазах стояли слёзы.
– Да, – решительно объявила она наконец, вкладывая меч обратно и возвращая на подставку. – Я это сделаю. Но тогда уж пусть всё будет как положено. Убери постель, пожалуйста.
Пока Ольга сворачивала футоны и вместе с прочими вещами запихивала их в шкаф, Наталья быстро переоделась в форму. Тщательно расправила складки хакама. Потом снова взяла меч и вышла на середину комнаты. Её лицо было бледно; губы плотно сжаты.
Ольга, не говоря ни слова, села у стены в официальной позе и торжественно поклонилась подруге. Так же молча Наталья опустилась на колени и церемонно ответила на поклон. Соблюдая правила, положила меч перед собой и поклонилась ему. Потом всунула ножны за пояс; закрепила шнур сагэо. На мгновение закрыла глаза, собираясь с духом. И взялась за рукоять.
Её первые движения были замедленными и неловкими, точно у новичка. Но постепенно многолетний навык взял верх, и воля обрела контроль над телом. Привычно концентрируясь на своих действиях, Наталья прочерчивала в воздухе дуги и петли, делала выпады, возвращала меч в ножны и снова извлекала. Она дёрнулась лишь один раз – когда теснота комнаты заставила её взмахнуть клинком возле самого лица неподвижно сидящей Ольги. Но та даже не моргнула, и Наталья снова расслабилась. Завершающий ритуал она исполнила уверенно и спокойно, как и всегда.
– Ты права, – сказала она, откидываясь на пятки. – Мне сейчас и впрямь намного легче. И, внезапно улыбнувшись, перешла на японский: – Могу я просить вас тоже блеснуть своим искусством?
Ольга поклонилась и ответила в том же духе:
– Я сочту за честь продемонстрировать вам свои скромные способности. Только позвольте мне переодеться.
– Это смотрелось очень глупо? – поинтересовалась она, пока Ольга завязывала на себе ленты хакама.
– Это было прекрасно, – возразила та. – Как любая победа над собой. – И фыркнула: – Хотя в начале у тебя был такой вид, будто ты собиралась не комплекс ката исполнить, а по меньшей мере совершить сэппуку.
– Оно до сих пор стоит у меня перед глазами. – Наталья перебралась к стене, положив свой иайто рядом. – Кстати, а что мне говорить в полиции?
– Можешь рассказывать обо всем, что ты видела. Как есть. Не упоминая лишь о своих… догадках. – Ольга остро глянула на подругу, и та с изумлением услышала её смех.
– Чего я никогда не пойму, так это твоего хладнокровия. Ты ведёшь себя так, словно ничего не случилось.
– А почти ничего и не случилось. Пока. Да и к чему переживания? Делай что должно, и будь что будет. К тому же после твоих ката у меня камень с души свалился.
Ольга опустилась в центре комнаты на колени, положила перед собой меч и склонилась в ритуальном поклоне. Дальнейшие мгновения были заполнены мелодичным свистом, скольжениями и взмахами, яркими бликами, играющими на клинке. Ольга старалась всё исполнить плавно, с предельной сосредоточенностью. Наталья заворожённо следила за её движениями.
Ольга заканчивала последнюю комбинацию, когда у двери заверещал звонок. Наталья сняла трубку, и старческий голос хозяина дома проскрипел:
– К вам посетитель.
Девушка заставила себя говорить ровно.
– Пусть войдёт.
Через минуту дверь распахнулась. На пороге стояла Корэмицу Сатоко.
– Добрый вечер, – поклонилась она. – Что у вас тут происходит?
Ольга, успевшая к тому времени сесть в официальной позе лицом к двери, невозмутимо ответила на поклон по всем правилам этикета.
– По-моему, видно. Импровизированная тренировка по иайдо.
– Вам мало двух тренировок в день?
– В силу экстремальных обстоятельств мы сегодня пропустили и ту и другую. Теперь пытаемся наверстать.
Наталья подала Сатоко подушку для сидения и снова опустилась на пол.
– Девушки, оставьте эти церемонии. Вы меня смущаете, – улыбнулась Сатоко. – Я начинаю чувствовать себя почётной гостьей у какого‐то даймё. – Она огляделась вокруг. Серая старая бумага на стенах, потёртые татами и заметные следы плесени по углам заставили её помрачнеть. – Я высоко ценю вашу предупредительность и нежелание меня стеснять. Но если бы я знала, где вам придётся жить в моё отсутствие, я бы настояла на том, чтобы вы остались у меня дома. Мои гости, тем более такие как вы, достойны большего. Мне стыдно, что я обрекла вас на такие лишения. Прошу меня простить.
Сатоко покаянно опустила голову, но тут же вскинула её снова.
– Вот что, – резюмировала она, не давая подругам вставить хотя бы слово. – О том, что тут случилось, вы расскажете потом. А сейчас мы все немедленно возвращаемся ко мне. Я договорюсь с хозяином. Вы платили за неделю вперёд?
– За две, – недоумённо отозвалась Наталья. – Но…
– Значит, он должен вернуть плату за неделю. Собирайте вещи. – Она легко поднялась на ноги и скрылась за раздвижной дверью.
Бурная деятельность Сатоко привела к тому, что меньше чем через час девушки уже добрались до её апартаментов. Да и немудрено – у Ольги с Натальей все вещи прекрасно умещались в два туристических рюкзака, а хозяин их съёмной комнаты никак не мог противостоять тому напору, который на него обрушился. Да он и не терял ничего. Сдача жилья в городах Японии – совершенно беспроигрышный бизнес.
Почти весь квартал, в котором жила Сатоко, состоял из небольших домиков в старинном японском стиле, с совсем уж микроскопическими садиками при них. Он выглядел странным анахронизмом на фоне залитых огнями многоэтажек, неумолимо прижимавших к морю этот привет из прошлого. Но обитатели квартала держались отважно, что при запредельных ценах на землю было очень непростым делом. Ольга даже боялась думать, в какую сумму Сатоко обходится её скромное двухэтажное жилище.
– Ты быстро вернулась, – заметила Наталья, когда вся троица пила чай в гостиной, расположившись за низеньким столиком. – Мы ждали тебя не раньше, чем через две недели. Наскучил твой окинавский приятель?
