Елена Борисёнок
Несоветская украинизация: власти Польши, Чехословакии и Румынии и «украинский вопрос» в межвоенный период
§ 3. «Освободительный поход» Красной армии
23 августа 1939 г. был подписан советско-германский договор о ненападении и секретный дополнительный протокол, в соответствии с которым в сферу интересов СССР были отнесены, среди прочих, и территории Польши к востоку от рек Нарев, Висла и Сан, а также Бессарабия. После нападения Германии на Польшу и ожидаемой советским руководством реакции на это событие Великобритании и Франции начались мероприятия по подготовке к «освободительному походу Красной армии». В сложившейся ситуации советское руководство фактически получило возможность приступить к осуществлению давней мечты украинского национального движения – созданию «соборной Украины»[572].
14 сентября в газете «Правда» появилась статья «О внутренних причинах военного поражения Польши»[573], в которой говорилось о национальном угнетении и бесправии украинцев и белорусов правящими кругами Польши: «Многонациональное государство, не скрепленное узами дружбы и равенства населяющих его народов, а, наоборот, основанное на угнетении и неравноправии национальных меньшинств, не может представлять крепкой военной силы»[574]. Правдинская передовица была размещена в армейских газетах и переиздана в виде отдельного бюллетеня[575].
В первые часы 17 сентября заместитель наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкин вызвал польского посла в Москве В. Гжибовского и зачитал ему подписанную Молотовым ноту, в которой говорилось, что «советское правительство не может также безразлично относиться к тому, что единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, оставались беззащитными». Впрочем, одновременно говорилось о намерении Советского правительства «принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью»[576].
17 сентября 1939 г. Красная армия перешла советско-польскую границу. Реакция местного населения на продвижение советских войск была самой разнообразной и фактически отражала всю палитру национальных и социальных противоречий в данном регионе. Для поляков это фактически означало крушение попыток интеграции и стабилизации «восточных кресов» путем воздействия на восточнославянское население. Наиболее активные продолжали бороться даже после отхода польской армии, создавая вооруженные отряды и группы. Военные документы того времени зафиксировали множество подобных случаев. Например, в журнале боевых действий 102-го стрелкового полка 41-й стрелковой дивизии под датой 24 сентября сделана следующая запись: «Деморализованные польские части, оказывая слабое сопротивление, поспешно отходят на запад, разбежавшаяся часть польского офицерства, помещиков, полиции и буржуазии, снабжая кулацкую часть населения оружием, организует бандитские налеты на местное население и части Красной армии»[577]. Впрочем, в отдельных случаях польское население встречало Красную армию вполне дружественно, по-видимому, под влиянием слухов о том, что Москва идет на помощь Варшаве[578]. Однако такая ситуация была отнюдь не везде. Начальник политуправления северной группы бригадного комиссара Демина докладывал, что «в селах с польским населением встречу нашим частям почти не организовывают. Среди польского населения распространяются провокационные слухи, будто бы польское население будет находиться в угнетении»[579].
Еврейское население зачастую относилось к приходу частей Красной армии с радостью: опасаясь антисемитской политики нацистского режима, евреи не хотели оказаться в немецкой зоне. Украинцы же испытывали совсем другие чувства. Некоторые с надеждой смотрели на своих братьев из Советской Украины, пытались всячески помочь им и сообщали о местах дислокации польских отрядов, о чем свидетельствуют записи в журналах боевых действий. Типичным примером может считаться журнал боевых действий 16-го стрелкового полка: «в ночь на 21.9.39, по сведениям нашей разведки и сообщениям преданного нам населения (местного), точно установлено, что противник небольшими группами, отбирая продовольствие у населения, отходил накануне нашего прихода по маршруту… 20 и 21.9.39, по сведениям местного населения, противник сконцентрировал свои большие силы в районе…»[580]. При взятии Сарнского укрепленного района отличился батрак с. Тына П. Ф. Кротюк («На подступах к г. Сарны тов. Кротюк под градом пуль указал 194 с. п. (с. п. – стрелковый полк. – Е. Б.) неуязвимые места по овладению дотом…»). В селе Волошки Любомирской волости крестьянин М. М. Григ «сообщил частям У5ск (ск – стрелковый корпус. – Е. Б.) место расположения погранполка, который находился в 20 км от г. Ковель, и совместно со своим отрядом в 20 человек участвовал в разоружении польского полка». В селе Дротово местные жители «указали местонахождение польских банд, они сами задержали 6 польских офицеров, 3 офицеров и 10 солдат». В Луцке население до прихода частей Красной армии организовало охрану банков, железнодорожного депо, почт и телеграфа. Оно опечатало помещения и ждало прихода частей Красной армии, чтобы получить дальнейшие указания. В селе Белогурка «при переходе границы 160-й кавалерийский полк должен был преодолеть канаву. Население принесло бревна и доски, чтобы сделать временный мост»[581]. В «городах Городенко, Коломея, Станислав передовая часть населения оказывала помощь частям в разоружении полиции, в обеспечении горючим, принимала участие в восстановлении дорог»[582].
Нередки были и торжественные встречи частей Красной армии. Например, политуправление 6-й армии докладывало начальнику политуправления РККА Л. З. Мехлису и начальнику политуправления Украинского фронта Е. Т. Пожидаеву 20 ноября 1939 г.: «Население Западной Украины встречало части Красной армии с исключительной радостью, как освободителей от польского гнета и спасителей от избиения и разорения их врагами»[583]. Жители г. Острог вышли встречать войска Красной армии по-праздничному одетые[584]. В «Крылове, Будераже, Минсече, Теребине и в ряде других мест для встречи частей Красной армии были сделаны арки, убранные цветами, лозунгами, знаменами. Группы девушек на протяжении движения колонны пели народные украинские песни, обсыпали цветами бойцов и командиров, на машины командиров ложили большие венки. А в селах Торговцы и Теребине стояли ряды корзин с яблоками для угощения бойцов и командиров. В м. Войтовцы в других селах собиралось все население, выносили соль с хлебом, делали серп и молот, улицы были украшены цветами»[585].
Конечно, Красную армию приветствовали прежде всего неимущие слои населения, надеявшиеся на установление новых социальных порядков. Весьма активно действовали и приверженцы коммунистической идеи. А. С. Рублев и Ю. А. Черченко отмечают, что при получении известия о походе Красной армии бывшие члены КПЗУ часто инициировали создание революционных комитетов в городах, поветовых и волостных центрах, просуществовавших до прихода Красной армии. Коммунисты нередко прибегали даже к активным вооруженным действиям против польских войск и жандармерии[586].
В период боевых действий осени 1939 г. высока была интенсивность информационно-пропагандистской работы. Московское руководство постаралось обеспечить Красную армию кадрами, которые владели украинским и белорусским языками (кстати, людей со знанием польского языка не хватало)[587]. Из запаса были призваны партийные работники, знавшие белорусский и украинский языки, в армейских частях выдвигались кадры для ведения агитационной работы. Любопытно, что отнюдь не все агитаторы были приезжими. Например, во время подготовки к выборам депутатов Верховных Советов СССР и УССР в Станиславовской области из 25 350 агитаторов было 20 100 человек местных[588]. Среди местного населения активно проводились собрания и беседы, распространялась агитационная литература, были организованы показы советских кинофильмов, проводились концерты с участием советских артистов и т. д. При этом особое внимание было уделено празднованию годовщины Октябрьской революции.
После получения первых известий о продвижении советских войск началась подготовка к инкорпорации западноукраинских земель в состав Украинской ССР. 22 октября 1939 г. были проведены выборы в Народное собрание Западной Украины. По официальным данным, в выборах приняло участие 92,83 % от общего количества избирателей[589]. Конечно, такой высокий процент явки нуждается в корректировке. Как указывают современные специалисты, не явились на выборные участки или проголосовали «против» свыше 700 тыс. человек, почти 76 тыс. бюллетеней было признаны недействительными[590]. Несмотря на предпринятые усилия, местное население далеко не всегда демонстрировало активность – кто из осторожности, кто под воздействием «враждебной пропаганды». Например, в селе Шиткув из 764 избирателей участвовало в голосовании только 82 человека, поскольку перед выборами был распущен слух: «Голосовать не надо, потому что на днях придут немцы и будут расстреливать тех, кто голосовал»[591]. В селе Стрешильбицы курсировал слух иного рода: «На выборы должны идти только бедняцкая и середняцкая часть населения»[592]. В селе Бахча Станиславской области жители были убеждены: «Не нужно голосовать, потому что 22 октября Америка, Англия, Франция и Румыния перейдут границу, а Красная армия будет отступать»[593].
В политдонесениях упоминалось, что «активное участие приняли украинцы и евреи, пассивное участие принимали поляки и в особенности немцы»[594]. Это неудивительно: например, 40 польских хозяйств села Ветушницы даже не приходили на собрания и беседы, проводившиеся в рамках подготовки к выборам в Народное собрание. На вопрос агитаторов польские семьи заявили, что «они боялись ходить на собрания, так как думали, что Красная армия освободила только украинцев». Правда, после проведенной беседы «все они явились на собрание»[595]. Впрочем, степень активности зависела, видимо, не только от национального, но и от социального статуса, а также от мастерства агитатора. Например, в селе Ильинки Степанской волости, «преимущественно состоящем из польских крестьян-бедняков, по своей личной инициативе выдвинули делегатом на Народное собрание тов. Ворошилова и дали наказ своему делегату голосовать за присоединение Западной Украины к Советской Украине»[596].
Большинство избирателей проголосовало за предложенных кандидатов, и 26 октября Народное собрание начало свою работу. Продолжая осуществлять контроль над ситуацией, Политбюро ЦК КП(б)У обязало редколлегию Народного собрания привлечь к работе над материалами «необходимое число писателей и журналистов из числа тех товарищей, что приехали из Москвы и Киева»[597].
Народное собрание определило основы нового государственного и общественного устройства Западной Украины и объявило об установлении власти рабочих и крестьян. В Декларации о государственной власти на Западной Украине говорилось: «Панская Польша, державшаяся на угнетении миллионов украинцев, белорусов и польского трудового народа, пала». Только советская власть, говорилось в Декларации, могла уничтожить всякий национальный гнет и межнациональную рознь, обеспечить дружбу трудящихся всех национальностей[598].
Удовлетворяя просьбу Народного собрания Западной Украины, 1 ноября 1939 г. внеочередная пятая сессия Верховного Совета СССР приняла закон о включении Западной Украины в состав СССР с воссоединением ее с УССР. Зимой – весной 1940 г. была проведена кампания по выбору депутатов от западноукраинских областей в Верховный Совет СССР и Верховный Совет УССР.
28 июня 1940 г. в сообщении ТАСС было объявлено о мирном разрешении советско-румынского конфликта по вопросу о Бессарабии и северной части Буковины. Молотов в своем представлении румынскому посланнику в Москве подчеркнул, что речь шла о восстановлении справедливости: «в 1918 г. Румыния воспользовалась военной слабостью России и насильственно отторгла от Советского Союза (России) часть его территории – Бессарабию… населенной главным образом украинцами»[599]. Буковина, как область, населенная украинцами, тоже включалась в разрешение Бессарабского вопроса[600]. Пропагандистское обеспечение нового «освободительного похода» проходило по сценарию 1939 года. Так, в директиве ПУРККА от 21 июня 1940 г., направленной Л. З. Мехлисом Военным советам и начальникам политуправлений Киевского особого и Одесского военных округов, говорилось о том, что Бессарабия не имеет никакого отношения к Румынии, в 1918 году эта страна «воровски захватила у нас» Бессарабию, а румынское правительство эксплуатировало рабочих и крестьян в этой области. «Мы идем освобождать наших единокровных братьев украинцев, русских и молдаван из-под гнета боярской Румынии и спасти их от угрозы разорения и вымирания, – говорилось в документе. – Вызволяя советскую Бессарабию из-под ига румынских капиталистов и помещиков, мы защищаем и укрепляем наши южные и юго-западные границы»[601].
Румынское правительство приняло предложение СССР. После проведения апробированных в Восточной Галиции мероприятий Верховный Совет СССР 2 августа 1940 г. постановил включить Северную Буковину и Бессарабию в состав УССР. В 1939–1940 гг. Политбюро ЦК КП(б)У приняло ряд постановлений, а Президиум Верховного Совета УССР издал соответствующие указы о создании на присоединенных территориях районов и областей, что фактически закрепляло в Западной Украине советскую административно-территориальная систему управления. Так, 4 декабря 1939 г. Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило постановление Политбюро ЦК КП(б)У 27 ноября 1939 г. об образовании Львовской, Дрогобычской, Волынской, Станиславской, Тарнопольской, Ровенской областей в составе УССР. 17 января 1940 г. был издан соответствующий Указ Президиума Верховного Совета УССР[602]. После присоединения Северной Буковины и Бессарабии были созданы Черновицкая и Аккерманская (с 7 декабря 1940 г. – Измаильская) области, а в состав Одесской области было включено пять районов, входивших ранее в состав Молдавской АССР[603].
§ 4. Украинизация на западноукраинских землях
(1939–1941 гг.)
После присоединения к Украинской ССР западноукраинских земель старый административный аппарат был сломан. На регион была распространена советская партийно-хозяйственная структура, требовавшая, в свою очередь, подбора надежных кадров для партийных и комсомольских комитетов, исполкомов, профсоюзных организаций, заводов, фабрик и т. д. Фактически встал вопрос о формировании слоя партийно-государственных руководителей, которые смогли бы обеспечить жизнеспособность советской системы в этом регионе.
На Западной Украине процесс образования правящего аппарата шел «с нуля» (как когда-то и на Советской Украине) – ни о какой преемственности не могло быть и речи. Новый слой управленцев складывался из двух основных источников: так называемых «восточников», т. е. кадров, командированных из Большой Украины и СССР в целом (обычно в партийных документах говорилось о «присланных из восточных областей»); и «выдвиженцев», т. е. выдвинутых на руководящие должности местных жителей. Первоначально, осенью 1939 г., активно действовали армейские политработники, следившие за выборами в новые органы власти. Постепенно в работе с местным населением военнослужащих заменили прибывшие с Большой Украины чиновники, которые должны были составить «костяк» западноукраинской советской номенклатуры. Командированные начали приезжать на Западную Украину уже осенью 1939 г., после того, как 1 октября политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о создании коммунистических организаций в западноукраинских областях. Среди первых из прибывших были М. И. Дриль, назначенный 19 ноября 1939 г. секретарем оргкомитета Президиума Верховного Совета УССР по Львовской области, и Н. К. Куц – заместитель главы оргкомитета Президиума Верховного Совета УССР по Станиславской области[604]. После образования Львовской, Дрогобычской, Волынской, Станиславской, Тарнопольской и Ровенской областей назначения на официальные должности на Западную Украину приобрели массовый характер. Так, 20 декабря 1939 г. было принято решение политбюро ЦК КП(б)У «о подборе коммунистов для посылки на партработу в западные области Украины», в котором говорилось: «Обязать обкомы КП(б)У до 1.1.1940 г. отобрать из числа работников обкомов партии, начальников политотделов совхозов и их заместителей, заведующих отделами горкомов и райкомов КП(б)У и заместителей директоров МТС по политчасти 495 человек для работы секретарями райкомов партии в западных областях Украины»[605]. Затем было принято решение об отправке 1534 административных работников, 60 коммунистов на работу редакторами в газеты, 265 человек для работы в судах и органах прокуратуры. Кроме них, в течение 1940 г. на партийно-пропагандистскую работу было направлено еще 3845 человек[606]. Большинство из прибывших на Западную Украину коммунистов до этого трудились на низовой партийной работе. В Дрогобычской области их численность достигала 70 %. Около 35 % сотрудников партийного аппарата этой области вообще впервые пришли на партийную работу[607].
Подбор кадров для западноукраинских областей производился путем назначения на вакантные должности более-менее подходящих кандидатов из других регионов. Конечно, к назначению на руководящие посты областного уровня подошли достаточно ответственно. Однако остальные «назначенцы» отнюдь не всегда обладали должной квалификацией, что не вызывает удивления, учитывая многочисленные «чистки» и репрессии 1930-х гг., нанесшие ощутимый урон руководящим кадрам по всей УССР. В результате на Западную Украину приехали коммунисты, в большинстве случаев относительно недавно принятые в партию, имевшие за плечами в основном среднее или начальное образование, не обладавшие достаточным опытом для работы в новой должности. При отборе особое внимание уделялось социальному и национальному статусу кандидатов: желательно, чтобы они были рабочими или крестьянами по социальному происхождению и украинцами по национальности. Следует признать, что нередко на Западную Украину попадали люди не только малоопытные, но и далеко не лучшие по своим деловым качествам. Об этом нередко говорилось на различных партийных форумах, проходивших в западноукраинских областях. Например, на заседании областного партийного актива в Черновцах, состоявшемся 1 марта 1941 г., некто Чумак, рассказывая о проблемах лесной промышленности, сделал следующие выводы: «Относительно кадров. Я согласен с предыдущими товарищами, которые выступали. Это и по линии облпарткома и ведомственных организаций… людей присылали неработоспособных для того, чтобы избавиться от них на прежней работе. Разве это не издевательство»[608].
Учитывая особенности прибывшего из восточных областей «пополнения», местные партийные начальники пристальное внимание уделяли случаям нарушения партийной дисциплины и революционной законности. О случаях ненадлежащего поведения и о принятых мерах сообщалось в назидание остальным партийцам. В архивных документах нередко встречаются описания недопустимого для коммуниста поведения[609]. Ноябрьский пленум ЦК КП(б)У 1940 г. обязал обкомы и райкомы КП(б)У западных областей УССР «лиц, виновных в искривлении директив партии и правительства и тех, кто нарушает законы советской власти, а также тех, кто грубо обращается с местным населением и своим непристойным поведением дискредитирует партийные и советские органы, привлекать к суровой партийной, а в случае необходимости и к судебной ответственности, а работников, не умеющих или не желающих вести решительную борьбу с нарушителями законов советской власти, своевольных, виновных в грубом обхождении с населением и тех, кто разложился в морально-бытовом отношении, снимать с работы и заменять другими»[610].
Обилие свидетельств о «недостойном поведении» ответственных работников, командированных в Западную Украину, свидетельствует о сложной ситуации, сложившейся в среде советской управленческой элиты к концу 1930-х гг. Действительно, на Большой Украине местные власти отнюдь не всегда хотели расставаться с теми, кто успел зарекомендовать себя с лучшей стороны, и поэтому зачастую отбор производился «по остаточному принципу». В то же время сам факт многочисленных упоминаний в партийных документах того времени случаев «антипартийных действий» со стороны чиновников указывает на попытку украинского партийного руководства вести решительную борьбу с нарушителями правовых и моральных норм. Это было тем более необходимо, что за приехавшими на Западную Украину «восточниками» местные жители наблюдали с особым интересом: по ним судили о Советском Союзе в целом. К тому же «восточники» играли важную роль в западноукраинской советской номенклатуре: именно они занимались подбором кандидатов для работы в советских и хозяйственных учреждениях из числа местного населения. Естественно, прибывшие из Большой Украины работники были «расставлены» в аппарате таким образом, чтобы в полной мере осуществлять контроль над деятельностью «выдвиженцев», заниматься их воспитанием в большевистском духе.
Критерием отбора наиболее перспективных местных кадров был отнюдь не уровень образования или квалификации (хотя и тут были исключения[611]), а социальная и национальная принадлежность. Масштабы «выдвиженчества» были довольно заметными. Например, в Волынской области к апрелю 1940 г. на руководящую работу из местного населения были выдвинуты 5643 человека (из них 4371 украинцев)[612]. В Дрогобычской области к марту 1940 г. были подобраны на руководящую работу из местного актива 2660 человек (из них председателей сельсоветов – 787 человек)[613]. Во Львовской области из числа местных кадров на руководящую работу к апрелю 1940 г. были выдвинуты 6882 человека (из них украинцев – 4909 человек)[614]. В Ровенской области к апрелю 1940 г. на работу в органы советской власти были привлечены из состава местных активистов на работу заместителями председателей районных исполнительных комитетов 22 чел., заведующими отделами – 94 чел., членами сельсоветов – 8219 чел.[615]
В апреле 1940 г. на областной партконференции руководство Станиславской области доложило о выдвижении кадров на руководящую советскую и хозяйственную работу 5050 человек из местного населения[616]. В Тарнопольской области к весне 1940 г. было выдвинуто 4125 чел.[617] В Черновицкой области к февралю 1941 г. рапортовали о выдвижении 13 853 человек[618]. В Измаильской области к февралю 1941 г. на советскую, хозяйственную и кооперативную работу было выдвинуто 2075 чел.[619]
Местные уроженцы выдвигались на работу в сельских и городских советах, торговых и хозяйственных организациях, а также в райисполкомах, но на уровне заместителя председателя. При этом особое внимание, судя по имеющейся статистике, уделялось выдвижению представителей «коренной национальности»: они, безусловно, преобладают среди «выдвиженцев». По-видимому, это было целенаправленной политикой, рассчитанной на повышение процента украинцев в государственном аппарате. Например, в Магеровском районе Львовской области райком партии, рассматривая вопрос «о расширении работы райсоюза и кооперативной торговли», в одном из пунктов решения записал: «Предложить ускорить укомплектование аппарата райсоюза главным образом за счет украинцев и евреев»[620]. Об этом доложил первый секретарь обкома Л. С. Ткач, рассматривавший на областной партийной конференции в апреле 1940 г. недостатки работы Магеровского райкома. Впрочем, судя по всему, предпочтительное отношение к выдвижению украинцев было делом обычным. Скорее всего, состав руководящих работников этого региона должен был отражать национальную структуру населения региона; а поскольку все автохтонное восточнославянское население считалось украинским, то украинцы и должны были доминировать среди выдвиженцев.
Полякам же уделялось значительно меньше внимания при выдвижении на вакантные должности в советской и хозяйственной структурах. Секретарь обкома Мищенко прямо заявил: «Мы, товарищи, имели такие организации, как Птицепром, Яйцепром и другие заготовительные организации, в которых в составе аппарата имеется 75–80 % польского населения. Это в то время когда в нашей области насчитывается 75–80 % украинского населения. Конечно, мы не можем выбросить совсем польское население и не привлекать его к работе, но мы не можем терпеть такого положения, когда в перечисленных мною выше организациях, а это относится и к торгующим организациям, когда там привелирует (так в тексте. – Е. Б.) в аппарате польское население. Если уж на работу принимается по национальности поляк, то надо внимательно изучить, ибо то, что вскрыли органы НКВД, нам говорит о том, что в этих организациях в основном аппарат укомплектован из польского населения»[621].
Политика «выдвижения», т. е. фактически включение представителей местного населения в региональную управленческую элиту, должна была способствовать сокращению разрыва между управленцами и основной массой населения и пропагандировать украинскую государственность в советской форме: недаром на ноябрьском пленуме ЦК КП(б)У 1940 г. прозвучал призыв шире выдвигать местное население на руководящие посты. «Партийные организации западных областей обязаны усилить выдвижение на советскую, хозяйственную и кооперативную работу проверенных товарищей из местного населения», – говорилось в резолюции пленума[622]. Работа над созданием «крепкого актива из проверенных людей» велась в западноукраинских областях весьма интенсивно, хотя не всегда столь успешно, как того хотели партийные власти. Образцовыми считались случаи активной работы бывших бедняков в новых органах власти, на посту руководителей предприятий и колхозов. В отчетных докладах областных парторганизаций обязательно содержались сведения о бывших батраках и рабочих, успешно работавших теперь на благо советской власти[623].
Особое внимание уделялось работе среди украинской интеллигенции. С приближением к Львову советских войск часть украинской интеллигенции выехала в оккупированную немцами Польшу. Это были руководители и активисты различных политических партий, деятели общественных и кооперативных организаций, представители научной общественности и т. п., всего около 20 тыс. человек[624]. В свою очередь, органы госбезопасности были озабочены предупреждением антисоветской деятельности украинских националистов. К тому же еще в 1938 г. шеф абвера В. Канарис отдал указание переключить агентуру из числа украинских националистов на работу против СССР, а в сентябре 1939 г. Гитлер поручил абверу подготовку антисоветского повстанческого движения в Галиции. Агентурой из числа членов ОУН пользовалась перед войной и союзная Германии Венгрия. С конца сентября 1939 г. на территории западноукраинского региона активно действовало польское вооруженное националистическое подполье, борьбе с которым советскими спецслужбами уделялось большое внимание[625].
Кроме того, органами НКВД сразу же были взяты под контроль польские осадники – бывшие военнослужащие польской армии, отличившиеся в польско-советской войне 1920 г. и получившие затем землю в районах, заселенных украинцами и белорусами. Советскими властями осадники рассматривались в качестве остатков военно-политической агентуры польского правительства и серьезной базы контрреволюционной работы. 10 октября 1939 г. И. А. Серов получил предписание НКВД СССР о необходимости учета всех осадников, а 5 декабря 1939 г. НКВД СССР распорядился произвести их выселение вместе с семьями[626].
Одновременно советские власти налаживали контакты с западноукраинской интеллигенцией. 24 сентября 1939 г. представителей советской администрации во Львове посетила депутация местной общественности во главе с известным галицийским политиком К. Левицким. Советская администрация заверила общественность в том, что Красная армия пришла освобождать украинский народ, реформы будут проводиться постепенно, за политическое прошлое преследований не будет, и выразила надежду на сотрудничество[627]. Когда начало свою работу Народное собрание Западной Украины, Научное общество им. Шевченко (Наукове товариство імені Шевченка, НТШ) приветствовало его следующими словами: «Научное общество им. Шевченко ясно дает себе отчет в том, что только объединение украинских земель, которое принесла с собой по воле советского правительства героическая Красная армия, что только с уничтожением границ перед наукой Западной Украины раскрывается широкое поле научной работы на пользу народов, которые населяют эту землю, и на пользу всего их трудового народа, что эта наука не может развиваться без тесного союза с Академией наук Советской Украины»[628].
Сразу же после присоединения западноукраинских территорий общественная жизнь там была перестроена по советскому образцу. Идеологическое обоснование проведенных преобразований весьма ярко проявилось в обращении ЦК КП(б)У ко всем избирателям, рабочим, работницам, крестьянам, крестьянкам, служащим и интеллигенции западных областей УССР 20 марта 1940 г. (т. е. перед выборами в ВС СССР и ВС УССР от западноукраинских областей). «Западная Украина была темна и невежественна, – говорилось в обращении. – Польские паны душили национальную культуру. Украинская культура и искусство запрещались. Изгонялся родной украинский язык»[629]. ЦК КП(б)У подчеркивал отличие от политики Польши «мудрой» ленинско-сталинской национальной политики, которая «положила раз навсегда конец межнациональной розни»[630]. Жителей присоединенных территорий необходимо было убедить в том, что в Советском Союзе существовало равенство представителей разных национальностей: «Жители западных областей УССР – украинцы, поляки, русские и евреи – отныне равноправные члены братской семьи народов. Их отношения проникнуты духом дружбы и сотрудничества. Их объединяет благородное чувство советского патриотизма»[631]. И, наконец, в обращении подчеркивались преимущества (перед положением украинцев в Польше) ленинско-сталинской национальной политики, которая «несет гражданам западных областей Украины невиданный расцвет культуры, национальной по форме и социалистической по содержанию». «Украинский народ – свободный и равноправный член великой братской семьи народов, объединенных в Союз Советских Социалистических Республик. Украинский народ крепчайшими узами дружбы связан с великим русским народом, со всеми народами СССР…»[632].
На Западную Украину продолжала направляться пропагандистская литература, плакаты, портреты – И. В. Сталина, В. М. Молотова, К. Е. Ворошилова и Т. Г. Шевченко. 9 октября 1939 г. Политбюро ЦК КП(б)У предложило Главполитиздату дополнительно издать для Западной Украины «„Краткий курс истории ВКП(б)“ на украинском языке тиражом в 300 тыс. экз.»[633]. 8 августа 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение издать на польском языке двухтомник В. И. Ленина (50 тыс. экз.), произведения И. В. Сталина «Вопросы ленинизма» (50 тыс. экз.) и «Марксизм и национально-колониальный вопрос» (20 тыс. экз.), биографию Сталина (50 тыс. экз.) и политический словарь (50 тыс. экз.)[634]. 24 октября 1939 г. в газете «Вільна Україна» появилось сообщение о том, что государственное педагогическое издательство во Львове приступило к изданию учебников для школ Западной Украины. Уже был выпущен букварь для начальной школы, «читанка» для 2-го класса тиражом по 100 тыс. экз. Более того, были подготовлены к отправке в села Западной Украины учебники по украинскому языку для 2-го и 3-го классов и литературная «читанка» для 4-го класса. Эти учебники были изданы тиражом по 50 тыс. экземпляров[635].
