Елена Арсеньева
Женщина не в его вкусе (Анри Матисс – Лидия Делекторская)
Елена Арсеньева
Женщина не в его вкусе (Анри Матисс – Лидия Делекторская)
– Он сказал, что слишком толстая. Это я-то?! А я его спросила, кого он ищет: помощницу или вешалку для шляп!
Невысокая женщина, с которой Лидия столкнулась возле лифта, уничтожающе хмыкнула, явно довольная своим остроумием.
Лидия смотрела растерянно. Чего-чего, а откровений на лестничной площадке она не ожидала.
– И что же вам ответили? – полюбопытствовала, скрывая улыбку: эта дамочка в перманенте и впрямь была пышка пышкой!
– Ну, он сказал, что ищет человека, который не занимал бы слишком много места в его кабинете и в жизни! – фыркнула дамочка.
Лидия опустила смеющиеся глаза, но, видимо, сделала это недостаточно быстро, потому что пышка мгновенно вспыхнула как порох:
– Вы тоже туда? Ну-ну! Можете мне поверить: он вам тоже откажет. Да-да! Придумает что-нибудь, не сомневайтесь! Например, что вы слишком тощая, и он не хочет, чтобы вас унесло ветром в раскрытое окно.
И, оттолкнув Лидию, пышка с победным смешком ворвалась в лифт, а потом задвинула за собой железную дверцу с таким грохотом, будто подняла перед натиском врага подъемный мост.
– Ор’вуар, – пробормотала вежливая Лидия и, тяжко вздохнув, подняла руку, чтобы нажать на кнопку звонка, рядом с которой была табличка «Henri Matisse».
В ту же секунду дверь распахнулась, и фигуристая брюнетка вылетела из квартиры, чуть не сбив Лидию с ног.
– Он выставил меня! – воскликнула, глядя на Лидию негодующими черными глазами. Дверь за ней захлопнулась – Нет, вы представляете?! Он выставил меня и сказал, что у меня слишком вызывающая внешность! А я спросила, кого он ищет, помощницу для дел или «белую даму»?
Она проскочила мимо Лидии, нажала на кнопку лифта и тут же в нетерпении топнула ногой.
– Лифт только что спустился, – пояснила Лидия. – Сейчас поднимется. А что ответил вам господин Матисс?
– Он сказал, что ему нужна женщина с внешностью, которая не будет раздражать его жену!
Лидия прикусила губу: да уж…
Брюнетка оказалась не менее приметливой и не менее обидчивой, чем толстушка, и спросила:
– Вы тоже туда? Он и вас выставит, не сомневайтесь! Что-нибудь придумает! Например, что вы слишком бледная и он боится не разглядеть вас на фоне стены!
И она загрохотала каблуками вниз по лестнице, даже не став дожидаться лифта, который спустя мгновение поднялся на этаж.
Лидия задумчиво посмотрела на решетчатую дверь его кабины. Может, открыть ее и уехать? Не подвергать себя оскорблениям, которых она и так вынесла за год – всего за год! – жизни с Котей столько, что ей вполне хватит до конца жизни?
Уйти, конечно, можно… Но на что она будет жить? Деньги, с которыми они приехали из Харбина, кончились. Сегодня Лидия уже не завтракала, и есть хочется ужасно. А это забавное объявление, которое она прочла на столбе около автобусной остановки, было единственным, в котором говорилось о работе. Текст показался ей обнадеживающим:
«Художник ищет помощницу для ведения дел. Посуду мыть заставлять не будут. Об ущербе для невинности можно не беспокоиться, я женат». Под объявлением адрес. Причем совсем рядом с квартиркой Лидии, на роскошном холме Симье, с видом на море, всего в каких-то сорока – сорока пяти минутах ходьбы. Чепуха, она даже не потратилась на автобус.
Уйти? Или все же рискнуть?
И вдруг она почувствовала себя как-то странно. Такое ощущение, будто ее кто-то пристально разглядывает. Этот «глазок» на двери… неужели в него кто-то смотрит?
Лидии ужасно захотелось причесаться и напудрить нос. Но пудреницу разбил Котя, когда устроил ей еще в Париже прощальную сцену (пудреница была его подарком, и он ни за что не хотел оставлять ее бывшей жене), а расческа у Лидии была позорная, с выпавшими зубьями, она стыдилась доставать ее при людях. Правда, на площадке никого нет, но что, если кто-то и впрямь следит за ней в «глазок»?
Первым делом, когда заведутся деньги, она купит новую расческу.
Ладно, это потом. А сейчас-то что делать?
Ну, решайся! Интересно, какой он, этот мсье Матисс? Какой-нибудь Кощей Бессмертный? Или злобный карлик?
Да ладно, какой бы ни был, как говорила тетя Наташа, царство ей небесное, за спрос денег не берут!
Лидия подняла руку и решительно вдавила палец в кнопку звонка.
Дверь в ту же секунду распахнулась, и она увидела высокого человека лет шестидесяти. В его волосах и короткой бороде мешались золото и серебро, но серебра было все же больше.
– Ну, наконец-то, – сказал он, снимая и снова надевая пенсне и вглядываясь в Лидию голубыми близорукими глазами. – Я думал, вы никогда не решитесь войти. Что вам наговорили эти дуры?
Глаза у него были хитрые, веселые и очень умные.
Неожиданно Лидия почувствовала себя так свободно, словно знала этого человека всю жизнь. Он ей ужасно понравился! И даже странный запах, который царил в прихожей, показался ей невероятно уютным.
– Они сказали, что вы монстр, – сообщила она со смешком.
Человек расхохотался, показав удивительно крепкие и молодые зубы.
– Но ведь это так и есть, – просто, по-дружески проговорил он и протянул Лидии руку: – Анри Матисс. А ваше имя?
– Лидия Делекторская.
– Де-ле-кто… – начал было повторять он, но сбился. – Вы славянка? Полька?
– Нет, русская.
– Быть не может! – Матисс покачал головой. – Русская? Но я был в России! Давно, у вас там не было еще этой… – Он пощелкал длинными пальцами. – …вашей великой октябрьской пертурбации. – Меня пригласил Серж Щукин. О, это был великий человек! Он меня обожал и предсказывал мне большое будущее. Как видите, оно сбылось, я стал знаменит.
Лидия моргнула. Он знаменит?! Чем, о господи?! Она ничего не знает ни о каком Анри Матиссе!
– Нет, – сказал хозяин, пристально глядя на нее, – похоже, предсказание Сержа еще не вполне сбылось, и я еще не настолько знаменит, как хотелось бы. Вам придется работать у художника, мадемуазель. – И он широко повел рукой.
Оглядевшись, Лидия обнаружила вокруг себя много картин. Каким это волшебством она вдруг оказалась в мастерской?! Ведь даже не заметила, как хозяин ее сюда привел… Она глаз от него не могла оторвать! Боже мой, вот чем пахло – краской! Краской, и скипидаром, и кофе…
Однако какие странные картины, боже мой… Причудливые формы, чрезмерно яркие краски. Она слышала такое слово – «модернизм», но не представляла, что это такое. Неужели оно и есть?! Вот это яблоки! Наверное, только в раю могут расти такие пылающие спелостью, желто-красные яблоки! А какое белое, невероятно белое молоко в кувшине… Кувшин глиняный, коричневый-прекоричневый, и солнце отражается в его боку ярким пятном. Великолепная картина!
