Елена Андреевна Тюрина
Айка
Вдруг тишину разорвал крик: «Мама! Мама!» Пашка? Он же спит! Молодой женщине показалось, что кричали с улицы. Поднялась, подошла к окну. Но снаружи никого не было видно. Поглядела на часы – почти три часа дня. Ещё раз бросила взгляд в окно – пусто. Снова погрузилась в работу и зов повторился. Голос был детский. Но то, что это кричал именно Пашка, Марго не была уверена. В раздумьях вышла на порог. Вспомнилось про то, как когда-то давно они с родителями гостили у родственников в сибирской глуши. И там она услышала, что есть такое в народе суеверие. Говорят, если слышишь крик, а никого рядом нет, то это называется «беда позвала». Зов беды слышит только тот, кому он адресован. Крик раздаётся как бы у человека в голове. И главное на него не откликаться. Тут Марго спохватилась. Она-то, получается, откликнулась! Вышла на зов!
На неё разом обрушилось ощущение грядущего несчастья, тяжесть осознания того, что сейчас что-то будет. А в таком месте вариантов развития событий мозг подкидывал немало. Молодую женщину обуял сильнейший из страхов – страх перед неизвестностью.
Журналистка ринулась в гостиную. Ребёнка на диване не было. Марго, стараясь держать себя в руках, отправилась искать мальчика по дому. Вышла во двор. Кричала, звала. Но никто не отзывался. Обеспокоенную мать начала охватывать паника. Она ещё раз осмотрела весь дом, и ничего.
Потом помчалась снова на улицу, поднялась на небольшую возвышенность. Может быть, оттуда будет видно играющего где-нибудь мальчика. Марго стояла на пригорке, растерянно оглядывая окрестности. Ноги утопали в липкой грязи. Темнело и начинал подниматься ветер. Деревья и кусты превращались в бесформенные тени. Кое-где в домах стали зажигать свет.
– Паша! Пашка! – выкрикнула она, стараясь не давать воли нервам.
Но в ответ ничего. Сердце молодой женщины ледяной рукой сжало отчаяние. Страх за сына сковывал и движения, и способность думать. Бежать? Искать? Но куда? Где?
Мать металась, как раненная волчица. То к дому, то от него по округе. Решила заглянуть на чердак и спуститься в подвал. Что если ребёнок там, и с ним что-нибудь случилось?
В погребе, подсвечивая себе телефоном, осмотрелась. Куча хлама, перевёрнутая детская цинковая ванночка, покрытые густым слоем пыли коробки, ящики, полки с консервацией. А в дальнем углу что-то вроде холмика, испещрённого небольшими чёрными дырами. Много-много чёрных дыр. Старые крысиные норы? У стены стояли потемневшие от времени черенки для лопат и грабель. И несколько целых лопат. Марго взяла одну, копнула землю в том месте. Совсем неглубоко копнула, скорее, просто пошевелила рыхлую бесформенную кучу. И поняла, что перед ней детские останки.
Первая реакция – оторопь, холодный вязкий ужас, тошнота. Журналистка не помнила, как вызывала полицию. Скомкано объясняла что-то про исчезнувшего сына и про кости в подвале. Приехали полицейские. Местное население тоже подтянулось. Все собрались у дома, спрашивали друг у друга, что произошло, делились собственными домыслами. Вот так и нашлась Айка, девочка, которая якобы потерялась в лесу.
Напряжение этих нескольких часов было невыносимым. Марго, несмотря на то, что вокруг маячили люди, чувствовала себя совершенно одинокой и разбитой. Все вокруг суетились, а она устало сидела на ступенях дома. Снова заморосил дождь. Найдётся ли её собственный сын живым и невредимым? В мозгу билась одна мысль – его увела девочка. Одинокая девочка, которой нужен был друг.
