Елена Алексеевна Кузнецова
Всё к лучшему
– Всё поёшь, девушка? Видно, день для тебя хорош.
Сола прервалась и обрадовано увидела у калитки знакомого пожилого стражника. Как знакомого? Она не знала ни как его зовут, ни кем служит во дворце, но пару раз он заглядывал к ней во дворик, проходя мимо.
– Конечно, хорош! – улыбнулась ему Сола. – Грех жаловаться. Рада видеть вас, господин.
– А я что к тебе заглянул. Не хочешь ли ты поработать во дворце?
– Кто же меня туда возьмёт? Я сирота. Ни отца, ни брата у меня нет, а по новому закону без их разрешения меня не наймут.
– Отца, брата или опекуна. Так там написано.
– У меня и опекуна нет.
– Я стану твоим опекуном. Придёшь завтра на кухню и скажешь, что тебя дядюшка Шалит прислал. Он разрешил тебе там работать. Сегодня одна рабыня кипятком ошпарилась, другая служанка разболелась, так что тебя возьмут. Только прийти нужно рано, ещё на рассвете. Встанешь?
– Конечно! Да я даже вообще не лягу! Спасибо вам, дядечка Шалит!
От радости Сола вскочила и едва не приплясывала. Вопросы из неё так и посыпались:
– А как там? Меня точно возьмут? А меня во дворец пропустят?
– Если пойдёшь не через парадный вход, то пропустят. Пойдёшь по этой тропинке и выйдешь к калитке в ограде. Войдёшь – тебя будет ждать слуга. Его предупредят. Он и отведёт тебя к экономке. Запомни – тебя дядюшка Шалит прислал.
С этими словами стражник попрощался и ушёл, не слушая больше ни вопросов, ни благодарностей Солы.
Всю ночь Сола не могла сомкнуть глаз от волнения. Никак не могла поверить в своё счастье: неужто у неё снова будет работа. Да не где-нибудь, а во дворце! Волновалась девушка зря. Всё вышло так, как сказал стражник. Наняли её прачкой и хоть пришлось Соле теперь тяжело трудиться, всё равно радовалась. Ведь она не боялась, что останется голодной.
Дияла успокоилась, не видя скромную фигурку вдали. Ведь теперь Сола уходила из дома на рассвете, возвращалась после захода солнца, и на глаза ей не попадалась, и песен её слышно не было.
У правителя Аша забот и без Солы хватало. От тех забот и тревог даже спалось плохо. Вот однажды вышел он ночью на галерею из покоев жены и услышал вдали тихую песню, увидел, как мерцает свеча на крыльце. Повернул Аш перстень, нашёл мысленно мотылька, что порхал у той свечи и его взором посмотрел на Солу.
Девушка пела, прикрыв глаза, и на лице её отражалось такое умиротворение, что Аша взяла досада. Почему у этой нищенки есть то, что ему недоступно – покой в душе, лёгкость на сердце. И всё его богатство, власть, сотни слуг и тысячи подданных лишь добавляют ему беспокойства.
Утром, когда Сола спешила во дворец, у калитки её окликнул знакомый стражник.
– Здравствуй, Сола. Как у тебя дела? Не тяжело ли? Не обижают ли тебя?
– Доброго вам утра, дядюшка Шалит! Всё у меня хорошо. И обижать никто не обижает – люди здесь добрые. А что работы много, так лучше устать, но сытно есть, чем отдыхать голодным.
– Тебя послушать, так мир прекрасен и ничего плохого в нём не происходит.
– Да, – улыбнулась Сола. – так и есть. Плохое в нём, конечно, случается, но и оно поворачивается к лучшему.
Сверкнул на неё глазами Шалит, но ничего не сказал. Резко развернулся и ушёл.
На следующий день, когда утром Сола пришла во дворец, ей сказали, что больше ей тут не работать. Вечером Дияла вновь услышала на закате, как голос вдалеке выводит плавную мелодию.
***
– Здравствуй, Сола! Услышал твою песню и заглянул. Как у тебя дела?
– Всё хорошо, дядюшка Шалит.
– Что-то ты сегодня рано из дворца вернулась.
– Так выгнали меня.
– За что? Ты, как мне показалось, девушка старательная, послушная. Неужто с тобой не по совести поступили? Зря наказали?
– Нет, – вздохнула Сола. – Не зря. По моей вине платье госпожи нашей Диялы порвалось. В складках юбки золотая брошь зацепилась. А ткань там, что твоя паутинка, нежная! Поползла. Вот меня и выгнали, и жалованье не заплатили в наказанье.
– Так разве ты в этом виновата, а не служанка, что вещи госпожи вам принесла?
– Что мне её винить. Надо было самой ещё раз проверить. Там, знаете сколько раз то золотая монетка в кармане сюртука оказывалась, то ещё что-нибудь. Один раз даже жемчужину размером с вишню отыскала.
– И что ты с ней сделала?
– Как что? Главной прачке отдала. Всё, что находила – всё ей отдавала.
– Что же, ты даже самой завалящей монетки себе не оставила?
Засмеялась Сола:
– Скажете тоже, дядюшка Шалит. Они же чужие.
– Как теперь жить будешь? Что, и теперь ты скажешь, что всё к лучшему?
– Проживу как-нибудь. Даже если сейчас мне кажется, что это не так, всё равно скажу, что таки да – к лучшему. Возможно, эта неприятность уберегла меня от большей беды.
***
Правитель Аш творил суд над своими подданными, когда предстала перед ним Сола.
– Милости вашей прошу, правитель!
– Что случилось, девушка?
– Меня обвиняют в воровстве.
– Кто обвиняет?
Выступила вперёд прекрасная Дияла:
– Я обвиняю её в краже плодов из нашего сада. Под окнами моих покоев растёт слива редкого сорта. Такая есть только в нашем саду. Дерево это молодое и до сих пор не плодоносило. А в этом году впервые на ней вызрели сливы. На ветке, что смотрела прямо на мои окна, зрели плоды столь красивые, что я не могла дождаться, когда они поспеют. И вот встав сегодня утром, я их не увидела. Послала служанок, но и под деревом их не нашли. Тогда посмотрела я с галереи и увидела, как эта девица у себя во дворе ест мои сливы. Я требую, чтобы её наказали как воровку!
– Что скажешь ты?
– Я не крала плодов из вашего сада. Их принесла птица. Она выронила ветку прямо мне на колени, когда я сидела на крыльце. Эту птицу я каждое утро кормлю крошками. Видно, так она решила отблагодарить меня. Плоды чуть примялись, но были так хороши, что я их съела.
– Звучит совершенно невероятно, – засмеялась Дияла. – Легче поверить в то, что возвращаясь вечером из дворца, нищенка сама сорвала плоды. Ведь она, кажется, кем-то у нас работала.
– Нет, – радостно улыбнулась Сола, – уже два дня, как меня прогнали со службы и во дворец теперь мне не войти.
– Как ни странно звучит история с птицей, но поверить в то, что охрану дворца может миновать любая нищенка, ещё труднее. Ведь дворец кроме верных стражников, львов и барсов, защищает магия. Значит, ты считаешь, что на тебе нет вины?
