Полная версия:
Елена Ронина Последняя гроза
- + Увеличить шрифт
- - Уменьшить шрифт
– Отлично! Теперь тебя ТУДА точно не возьмут, – констатировал отец, когда дочка приехала на каникулы. Мама тоже за сердце не схватилась, только произнесла: «Тебе жить».
Да, она хотела доказать. Она самостоятельная и крутая. Весь мир будет у ее ног. Девушка с татуировкой дракона – это практически про нее.
В усадьбе Аня оказалась не случайно. Это было ее первым заданием. Оглядываясь назад, она прекрасно понимала, что могла провалить дело с треском с самого начала. Как ее только угораздило так напиться? Все потому, что не было никакого опыта! Тоже мне, девушка Джеймса Бонда. А дальше вдруг повезло. Да так, что ее шефу даже присниться не могло. И вот она не растерялась и тут же сориентировалась. До сих пор ей казалось, что правильно. Главное теперь – все время быть начеку.
Слава богу, на эту ночь ей предложили отдельную комнату. Опять в голове прозвучала назойливая мысль: это ж надо было умудриться вчера угодить в кровать к этому самому Валентину? Хотя парень неплохой. Возможно, она могла бы в него даже влюбиться. Тем более теперь, когда стало ясно, сколько тут на него конкуренток. Она точно знала, что Валентину они неинтересны. Алиса слишком примитивна, Люба до ужаса инертна. Разве спортсменки такими бывают? Самая харизматичная тут Алена. Молодая, собранная, и вроде как без долларов в глазах. А может, так только кажется? Может, тут у всех доллары в глазах?
Откуда-то сбоку доносились разговоры на повышенных тонах. Кто это? Она попыталась в голове составить план усадьбы. Ее комната находилась в левом крыле и прилегала практически вплотную к музыкальной гостиной. Была еще одна дверь, но она постоянно была закрыта. С другой стороны к музыкальной гостиной прилегала столовая-гостиная, в глубине – кухня, а дальше шли спальни. Спальня Валентина была самой дальней, а чья ближайшая? Она не помнила. Но пара в доме была одна. Это родители Валентина и Виктора. Как странно: в этой части дома вообще не было никакой шумоизоляции.
* * *Вероника с криком ворвалась в спальню:
– Саша, Красилов мне только что сказал, что Поленова подменили.
– Бред!
– Я тоже думаю, что бред. Господи, ну за что нам все это? Ну почему все валится на нашу голову? У меня уже не осталось никаких сил.
– Прекрати. Силы нам еще точно понадобятся. Ты же знаешь, каждая картина подключена к сигнализации.
– Конечно, я ему так и сказала. Саш, но он не верит! Говорит, что он чувствует эпохи.
– О господи, что он там может чувствовать? Он, кстати, тоже сегодня налегал на виски, я заметил. И до ужина, и после.
– Я тоже обратила внимание. Но я же не могла ему об этом сказать. Пыталась рассказывать про усталость и про нервы. Наш культурный босс взял с меня слово, что я вызову эксперта. Но он уверен, ты понимаешь! Уверен, что картину подменили!
– Вызовем. Потом, когда страсти улягутся. В ближайшее время я еще раз проверю сигнализацию.
– Да, ты прав. Ты как всегда прав.
Вероника без сил опустилась на кровать.
– Мне кажется, сегодня все объединились против нас.
– Или, наоборот, разъединились.
– Ты что-нибудь понимаешь? Емельян, по-моему, совсем с ума сошел.
– Думаю, что не совсем. Значит, в завещании есть этот брат или его родственник. Эта самая девица, скорее всего, его внучка. Твой отец попросил его все выяснить. Кстати, почему-то он совсем не торопился с этим вопросом, стало быть, умирать не собирался.
– Почему папа мне ничего не рассказывал? Почему Емельян все это время молчал? Ну расскажи нам заранее. Мы подготовимся.
– Он же объяснил: его попросил шеф ни о чем не говорить заранее. Не волнуйся, мы сумеем в любом случае все исправить. Наследница законная только ты.
– Ты правда так думаешь? В последнее время мне все чаще в голову приходит мысль, что мы могли бы начать все сначала.
Александр отложил в сторону свой айпад:
– Возможно. Во всяком случае, мы могли бы попробовать.
Анна ворочалась с боку на бок, разговоры затихли, но ей все равно не спалось. Она встала и подошла к окну. Какая же красота. Этаж был достаточно высокий, позволял увидеть весь путь до реки и даже отражение лунной дорожки. «Жили же люди», – пронеслось у нее в голове. Почему-то в голову не пришла мысль: живут же люди. Разве это жизнь? Так, театр какой-то. Бесконечная игра с переодеванием, ненатуральными улыбками, вечным страхом, кто сегодня умрет и как будем делить наследство. Как в том самом старом фильме. «Против кого сегодня дружите?» Нет уж, себе она такой жизни точно не желала.
Внезапно она услышала шорох, потом стук, как будто двигали стулья, а потом тихий звук рояля. Этого еще не хватало. Здесь, стало быть, привидения не только стулья двигают, они еще и на рояле играют?
Тем не менее Анна накинула халат (благо кто-то о ней позаботился), включила фонарик на телефоне и двинулась в коридор. Анна медленно шла в кромешной темноте, телефон освещал тонкий просвет впереди. Дверь в музыкальную гостиную была плотно закрыта. Интересно, что из коридора звук рояля был практически не слышен, а из своей комнаты она даже угадала композитора. Чайковский, «Октябрь». То, что она так любила.
Было очень страшно, но она все же приоткрыла дверь. Она уже заметила, в этом доме, несмотря на всю его старину, ни одна дверь не скрипела. Ей даже в голову не могло прийти, кто мог сидеть за роялем. Больше всего она боялась увидеть костлявую старуху. Сидит себе за роялем в длинном белом пеньюаре, на голове кружевной чепец. На мгновение звук рояля исчезает, старуха поворачивает голову, вместо лица – череп. Потом она подносит костлявую руку ко рту, чтобы упредить Анну не кричать.
Господи, пронеси! Анна не верила ни в Бога, ни в черта, но тут попыталась вспомнить всех святых.
За роялем сидел Александр. Он, так же как и несуществующая старуха, медленно повернул голову и приложил палец к губам. Потом повернулся и доиграл пьесу до конца.
Закончив, посидел несколько минут в тишине. Анна ждала. Потом круто повернулся на своем кресле. Александр вопросительно смотрел на Анну. Действительно, это же его дом. Ей указали сидеть в своей спальне, она тут, понимаешь, по дому с фонариком бродит, что-то вынюхивает.
– А это я в туалет пошла, а тут музыка.
– Босиком?
– Хорошо, звуки рояля услышала, испугалась. Думала, вдруг привидение.
– И решили с ним лично познакомиться.
Анна рассмеялась и немного расслабилась.
– Сама не знаю. Но меньше всего ждала увидеть здесь вас.
– А кого вы ждали увидеть?
– Если говорить о живущих здесь, то, может, Марту? Или Валентина.
– Рояль стоит, играю из членов этой семьи только я. Спасибо маме. Для нее это было важно. Понял смысл учебы в музыкалке, только когда стал взрослым. Наш почивший руководитель из творчества ценил только живопись, поэтому ни его дочь, ни внуки музыке не учились.
Анна почувствовала в голосе Александра нотки раздражения в адрес своего умершего тестя.
– Его внуки вроде как ваши дети.
– Вы правы, но и это я понял слишком поздно.
Александр вышел из-за рояля, сел на стул и жестом пригласил Анну сесть напротив:
– Вот ушел из жизни человек, мы все задумались, как жить дальше? Но я еще и думаю: а как мы жили раньше? Почему? Иногда такие встряски выводят из спячки. Вы, Анна, спросили про детей. Абсолютным шоком для меня стала та авария. Виктор не справился с управлением автомобилем – теперь инвалид навсегда. А у меня тогда открылись глаза на мою жизнь. Как я допустил? Почему не интересовался судьбой собственного сына? Было удобно. Григорий Андреевич все взял в свои руки. Школа – эта, институт – тот. Я первым отошел в сторону, Вероника какое-то время боролась, но тоже сдалась. Нам всем выдали хорошие отступные.
Александр замолчал, но Анна поняла, что он думает. Разговаривает он сейчас не с ней, а с самим собой. Человеку нужно выговориться. Не будем ему мешать.
– А мы тогда впервые с Витькой сблизились. Через его злость, через ненависть, через боль и непонимание. Кстати, именно тогда я вернулся к музыке. И для него играю, и для себя.
– Почему именно Чайковский?
– Люблю. И потом, это то, что мне по силам. Я же не пианист. За плечами только музыкальная школа по классу аккордеона, фортепьяно – второй инструмент. Правда, педагоги были прекрасные. Бетховена с удовольствием играю.
– Шопена?
– Конечно!
Александр крутанулся на стуле и заиграл известный вальс. На середине произведения остановился.
– Слышали о таком пианисте? Гленне Гульде?
– Нет.
– Вот он считал, что музыка Шопена и Рахманинова ненастоящая. Слишком много романтизма и напора. За композиторов играют рояли.
– Ого! Вот это мнение! Впервые слышу. Гульда не слышала. Я больше специалист по Рихтеру.
– Гульд – это канадский пианист. Гениальный. Гениальный и странный. В тридцать два года закончил карьеру пианиста. Считал, что будущее за дисками. Боялся зала, боялся толпы. Умер в пятьдесят лет. Да, я его много слушаю. Он не просто играет. Своей музыкой он разговаривает со своими слушателями, рассказывает истории. Кстати, он всегда боготворил Рихтера. Говорил, что тот может играть все что угодно, это всегда будет божественно.
– Вы прекрасно играли, тоже разговариваете через музыку.
Александр улыбнулся в ответ.
– Спасибо, я ведь аккордеонист, играю без педалей. Тоже, кстати, тема. И педагог мой учила меня играть без педалей. Ссылалась на Стравинского. Мол, его так учили, и это ему помогло. Не понимаю чем. Ладно. Все. Анна, мне было приятно играть для вас, хотя я так и не понял, кто вы такая.
Что могла ответить Анна? Она и сама не очень понимала, кем она тут всем в этом доме приходится. Она на всякий случай глупо улыбнулась.
Александр встал и, не попрощавшись, вышел из музыкальной гостиной.
Ну и семейка. Тут никакие привидения не нужны. Сами все как привидения.
Анна вернулась в свою комнату, плотно закрыла дверь и опять услышала приглушенные голоса мужчины и женщины. Видимо, ей сегодня не уснуть.
Глава 6. Алиса
Воскресенье
10:00
Вчера все было противно и нездорово. От ее приезда в «Вязы» и до самого вечера. Алиса ругала себя на чем свет стоит: зачем она поддалась на эту авантюру?! Она никак не могла взять в толк, где она находится, кто есть кто, кто главный, кто кухарка, кто родственник, а кто охранник и какое отношение все эти люди имеют к усадьбе «Вязы»? Сначала она думала, что это гостиница, потом – музей с парком, а потом уже запуталась и решила ни о чем не думать, все равно ошибется.
Чтобы не мозолить глаза гламурной публике и в очередной раз не выставить себя в дурном свете, она сбежала на пристань. Тут ее нашел Виктор, и поначалу он ей даже показался очень симпатичным. Виктор первым проявил к ней хотя бы какой-то человеческий интерес, и даже показалось, что не все так плохо. Чего она так разволновалась? Она тут по делу. Какое-то завещание есть, где она фигурирует. Какая разница, кто что про нее подумает? Да тут вообще никто про нее не думает! У всех своих проблем по горло. С этими мыслями Алиса бодро пошла в сопровождении Виктора на банкет.
Но уже у самого дома Виктора отсекла от нее толстая тетка, как потом выяснилось, еще одна миллионерша Василиса, а Виктор на удивление ни разу к Алисе даже не повернулся. Алиса от неожиданности чуть было опять не убежала прятаться за лодками, но ситуацию взяла под контроль Алена. Контроль был не то чтобы навязчивый, ей просто указали направление. И опять она со всей дури первой уселась за стол. Еще и на чужое место. Боже! Ну как тут во всем разобраться? Это же уму непостижимо. Алиса уже была счастлива оттого, что вошла именно в ту дверь, нашла накрытый стол, и пока опять не потерялась, она и уселась. Что тут непонятного?
За столом ее начали упрекать, а потом не разрешили толком ничего объяснить. Как только она открывала рот, тут же влезал Емельян с глубокомысленной речью, короткое содержание которой можно было объяснить выражением «не время»… Что тут за жизнь такая? Вся в условностях.
Ночью долго ворочалась, отмечая, что матрас хороший, а подушки так себе. Немудрено, что, открыв глаза, с удивлением поняла, что, скорее всего, проспала. Алиса быстро нацепила на себя походное платье и высунулась в коридор.
На кухне уже вовсю трудилась недовольная Люся. Алиса сразу уже ее опознала по рассказам Виктора. Люся окинула Алису недобрым взглядом. Ну надо же! Она тут не нравилась никому. Ни жителям усадьбы, ни их гостям, ни обслуживающему персоналу. Везде не своя. Такого в жизни Алисы еще не было. Она неуверенно попробовала договориться с Люсей:
– А завтрак тут дают?
– Завтрак у нас в 8:30. А сейчас уже десять утра. Так что увы.
– В воскресенье? В 8:30?
Люся посмотрела на нее как на полоумную и треснула тарелкой о стол.
– В ЭТО воскресенье. Через два часа тут начнется большое действо. А гости начнут съезжаться уже через час.
– Так вроде в восемнадцать!
– В восемнадцать избранных гостей собирает Емельян для разговора.
– Вроде же для того, чтобы деньги поделить?
По реакции Люси Алиса поняла, что опять ляпнула что-то лишнее. Люся аж перестала мешать что-то в железной миске, так и застыла с венчиком в руке.
– Ну которые в завещании, – зачем-то пояснила Алиса.
– А ты очень быстро соображаешь, как я погляжу.
– А чего тут соображать? Умер хозяин, оставил тонну всего, и кусок, видимо, немалый. Вон сколько народу позвал добром поделиться.
– Свят, свят! Кто кого позвал? Чего несешь?
– Так в мыслях своих позвал и, главное, не забыл записать. И моего деда вспомнил, спасибо ему большое. – Последние слова произнесла практически шепотом под испепеляющим взглядом Люси.
Люся немного подумала, потом, видимо, в своих мыслях согласилась с Алисой и опять начала работать венчиком.
– Вот это ты дело говоришь. Непростой был человек, но с большой буквы. Тут многие его недолюбливали, я точно знаю. И нам доставалось, но он был справедливым. Тут уж ничего не скажешь. А ты-то как тут оказалась? Погоди, я тебе кофейку налью. Да и сама с тобой выпью. А ты пока себе бутерброд сделай.
Люся включила кофеварку, достала две чашки.
Алиса вздохнула с облегчением. Наконец-то кто-то действительно, как ей показалось, заинтересовался ее персоной.
– Вроде как ваш хозяин и мой дед были братьями.
– Да ну?! Никогда такого не слышала.
– Да и я не слышала. Я и деда никогда не видела. А мама умерла два года назад.
– А отец?
– У меня его никогда не было. Меня мама с бабушкой воспитывали.
– Но дед-то был?
– Так он в тюрьме все время сидел. Как любила говорить бабушка, «из категории сел-вышел». В тюрьме и умер год назад.
– А. – Люся взгромоздилась на барный стул. – Понятно. Такое тоже случается.
– Ой, да чего только не случается. Но мне в принципе ничего не нужно, вы не подумайте, я хорошо живу. Бабушка у нас была запасливая. Все вечно на книжку складывала, и квартира у нас хорошая. Я работаю в местной больнице медсестрой. После работы – уколы, то-се, так что все в порядке.
Алиса отметила хороший кофе, и булка свежая, как будто только из печи. Какое-то время обе молчали.
– А от чего Григорий Андреевич умер? Его ведь так звали? Правильно?
– Да. Кровоизлияние в мозг.
– Случается… Раз, и все. Хотя, если за человеком хорошо ухаживают, он может долго прожить, даже после инсульта. Если терапия правильно подобрана, лечебная физкультура, ну и если, конечно же, не нервничает.
– Думаешь, что мы тут его довели?
– Нет, я не думаю. Мне зачем про вас думать? У вас своя жизнь, мы с вами никак не пересекаемся.
– Вот пересеклись же.
– Это мимолетно. Завтра я уеду, и мы друг друга не вспомним. Ну записал на меня ваш бывший хозяин ручку «Паркер» на память, и молодец! Я ему буду благодарна. И на этом наше с вами знакомство закончится. Я ведь из провинции, у меня двойного дна нет. Я что думаю, то и говорю. Но у вас тут классно. Красиво так, спокойно: с одной стороны, ты в деревне, а с другой – изысканно все, как в другой век попала.
– Слышишь? Бежит кто-то. Ладно, мне тут с тобой рассиживать некогда.
Буквально тут же в дверях появилась Марта. Алиса ахнула про себя, вот это да! Перед ней стоял совсем другой человек. Куда делся вчерашний не то японец, не то китаец? Не было на вечернем мероприятии в Марте ни капли женственности. Все же женщины должны носить платья! Это же совсем другой вид! А главное, внутреннее ощущение себя. На Марте платье было длинное в пол, волосы подняты наверх и стянуты обручем. Оказывается, и короткую стрижку можно превратить в прическу.
– Какая вы, – от души восхитилась Алиса, – а я опять в цветочек.
Марта расхохоталась:
– Сегодня твой цветочек как нельзя кстати. Люся, налей кофе, у меня уже ни нервов, ни сил!
– Да ладно, Марта Павловна, вы уже все организовали! И все будет как всегда – без сучка и задоринки.
– Ой, каждый раз боюсь, что что-то пойдет не так. И всего-то мероприятие на три часа. Слава богу, музыканты позвонили, что едут, уже основа есть. Кейтеринг не подвел, столы накрыты вовремя. И какое счастье, что не подвела погода.
Люся налила кофе, подвинула к Марте розеточку с небольшими сухариками. «Да, тут все следят за своими фигурами, – подметила Алиса. – Ну что ж, молодцы».
– Ну вот, видите. Хорошее начало – это много. – Люся пошла к своей миске мешать дальше венчиком содержимое.
Марте, скорее всего, важен был не кофе, а сам разговор. Или даже выговориться. Она говорит – ее слушают.
– Это ты права. Если уж что не задается, то с самого начала. Когда что-то разбивается, электричество вырубает. Тогда точно! Знаки уже расставлены. Можно и вообще ничего не делать.
Алиса с восхищением смотрела на Марту. Наверное, она была здесь самым приятным человеком. И пусть не очень женственная, но душевная и справедливая. Это чувствовалось. После вчерашнего не то банкета, не то театрализованного представления Алиса пыталась определить роль каждого в этой драме или трагикомедии, это с какой стороны посмотреть. Марта, в ее распределении, застряла где-то между. Она тут не хозяйка, но и не обслуживающий персонал. Но даже не в этом дело. Была в ней какая-то сердечность. И понятно было, подножку не подставит.
– И что вы тогда делаете? – задала вопрос Алиса. – Если все пошло кувырком?
Марта с живостью ответила. Видимо, в этом доме мало кто интересовался ее делами. Разве что Люся.
– Меняю сценарий, по возможности.
– И вы ничего не отменяете?
– Есть ситуации, когда что-то отменить уже невозможно. Но можно изменить дорогу события. Понимаешь?
– Не совсем.
– Это неважно. Слышала, ты вчера называла усадьбу дворянской деревней?
– Вам не понравилось?
– Напротив. Ты уловила суть. Вроде как по-деревенски, но с большой внутренней культурой. Раньше люди были заперты в своих усадьбах. Какую они жизнь вели? Съездят раз в два месяца в гости к соседям, раз в полгода – на бал. А в остальное время что? Поэтому много читали, учились пению, рисованию, музицировали совместно. Они были самодостаточны. Что мы имеем сейчас? Мы все время ждем одобрения своих поступков. Собственно, как и я сейчас. Я должна просто провести праздник. В удовольствие. А я все думаю, что люди скажут. Вот так-то. Ну ладно, девочки, поговорила с вами, и легче стало. Все, понеслась.
Марта легко спустилась с высокого табурета и быстро вышла из кухни. Алиса решилась задать главный вопрос. Кому еще? И потом, Люсе не страшно:
– А какой праздник? Что хозяин умер? Так отмечаете?
– Обалдела? Сегодня – праздник цветов! Самое большое ежегодное мероприятие. Марта придумала. Отменить невозможно! Таким образом туристов привлекаем. Билеты задолго раскупили. Все это нужно как-то содержать. – Люся развела руками, показывая конкретно, что все.
– То есть кто угодно может купить билеты на этот праздник? Я думала, такие мероприятия проводят только для избранного круга.
– Купить может кто угодно, лишь бы деньги были. Так что отчасти ты права.
– Значит, не задешево.
– Естественно. С одной стороны, хозяева хотели бы, чтобы люди сюда приезжали, гуляли по парку, смотрели на красоту, радовались. Но с другой – уборки после таких праздников ужас сколько. Ты же понимаешь, какой у нас народ? Где поел, там бумажку выкинул. Не, их – не жалко. Поэтому билеты и стоят дорого, чтоб кто попало сюда не заглядывал. И чтоб на уборку потом хватило.
– А обеспеченные люди не мусорят?
– Ты не поверишь, но мусорят значительно меньше. Да. Так вот, про праздники. По большому счету усадьба должна приносить доход. Этим у нас занимается Марта Павловна. Вот она и придумала экскурсии, концерты, будь они неладны, с этими певцами вечно пьющими. Всю дорогу она пытается деньги зарабатывать, лишь бы Григорий Андреевич был доволен.
– И что? Он был доволен? Я не думаю, что ему хотелось видеть тут чужих людей. Мне так на вчерашнем дружественном ужине показалось…
– Ну по большому счету тебе правильно показалось. Его идея была занять Марту чем-нибудь полезным. Она – сестра умершей матери Вероники. Марта и напридумывала себе и нам всем головной боли. Салоны, концерты, прогулки с фонарями. Черт-те что, короче. Апофеоз всему – праздник цветов! Хорошо хоть только раз в году. Какие-то сорта там они специальные выращивают. Потом обмениваются. Григорий Андреевич – мужик был мудрый. Все огрехи этих мероприятий видел, но закрывал глаза. Знаешь, есть такое выражение – бизнес по-русски. Вот это про Марту. Скорее всего, этот праздник – последний. Во всяком случае, в таком варианте. Как-то хозяин обмолвился: «После моей смерти будет по-другому, а при мне пусть еще попытается». Что-то я с тобой разоткровенничалась. Но ты и вправду вызываешь доверие. С тобой как в поезде.
– Наверное.
– Бутерброд съела? Пойдем поможем. Это дело общее. Все живущие в усадьбе обязательно принимают участие в празднике.
Глава 7. Пейзажный парк
Воскресенье
12:00
Марту кофе всегда приводил в чувство. Выпила чашечку и перезагрузилась. Сейчас она выйдет на улицу и еще раз свежим взглядом посмотрит на все происходящее.
Марта умела это делать, умела посмотреть на то, что хорошо знает, чужими глазами. Допустим, приехали в усадьбу частые гости, их обязательно надо удивить чем-то необычным, чтобы не заскучали. А вот люди приехали впервые. Да, естественно, усадьба все скажет за себя, но это неправильно. Сегодня праздник не усадьбы. Сегодня праздник тематический. Все должно быть посвящено цветам. Цветы сегодня главные.
Марта любила парк усадьбы. Клумбы, цветники, кустарники – это целиком и полностью ее заслуга. Когда она только начала заниматься ландшафтным дизайном, ее никто не понял, и Гриша в первую очередь:
– Постригла газон, и достаточно. Лучше в асфальт все закатать, дешевле встанет.
Марта убеждала Фролова медленно, но методично. Она не стала трогать парадную зону. Пара цветников по бокам, цветы в горшках у крыльца, этого было вполне достаточно. Большой парк она разбила за домом. Конечно, он не стал абсолютно классическим парком, скорее, это был пейзажный парк, где-то даже ближе к дикому. Тем самобытнее смотрелся, тем был оригинальнее. Она выращивала не только цветы, но и плодовые деревья.
В какое-то время ее творение полюбил и хозяин дома. Она частенько видела, как тот стоял у окна и наблюдал за ее работой. Марта любила работать сама, садовник Алексей без ее разрешения никаких растений не сажал, но давал идеальные советы профессионала. В сезон Марта нанимала одного-двух помощников. С годами разрослись яблони, требовали дополнительного ухода кустарники, ну и, конечно, прибавлялись новые сорта роз. Ради них, собственно, сад и существовал. Все остальное было лишь красивым обрамлением.
Марта еще раз зашла в большой шатер, который был разбит прямо за домом, проверила, как расставлены столы, уже полностью накрытые для фуршета. Все в порядке, все так, как и положено. Сонно двигаются официанты, нервно носился между столами садовник Алексей в ярко-зеленом костюме. Увидев Марту, Алексей немедленно подбежал к своей начальнице:
– Мария Павловна, да не волнуйтесь вы так! Все готово, ну подумаешь, один куст погиб!
Лучше б не напоминал. Марта изо всех сил старалась выкинуть это недоразумение из головы. Ну что за люди!
– Что значит «подумаешь»? Это лучший куст!
– Лучший куст тот, который мы купили у Артамоновых в прошлом году.
– Ты соображаешь, что сейчас сказал?! Погиб как раз наш куст! Вот как обрадуются Артамоновы.
– Но их сегодня не будет! Я лично выяснил, они на Мальдивах!
– Но фото появятся сегодня везде! И что мы им предъявим?
– Да они забыли! И потом, это же не так просто – сохранить куст при пересадке.
– Ну ладно, ты прав, перед смертью не надышишься. Сцену проверили?
