Елена Ронина Последняя гроза

Сидящие за столом забыли о ней ровно через минуту. Кто она такая? У них были проблемы поважнее. Умер человек, целое состояние осталось, нужно поделить. Каким он был, этот Фролов? Вот интересно, вроде кто-то что-то говорил, но все было монотонно и безлико, а вот про наследство ярко, тут же впечатывалось в память. Вот оно, значит, как? Она тоже может иметь отношение к этим несметным богатствам? То, что богатства значительные, она уже поняла. Иначе почему все так возбуждены? Вот это она попала…

Застолье шло своим чередом, много пили, изысканно ели. Через какое-то время практически забыли, зачем они тут собрались. Инициативу взял в свои руки Красилов, пытаясь вернуть присутствующих к теме собрания. Михал Михалыч сказал проникновенный тост в память об ушедшем, выразил ему свою любовь и почтение, даже пустил скупую слезу. Старый друг еще раз подтвердил статус Фролова как человека, высоко понимающего искусство и несущего культуру в массы, но в итоге и его проникновенная речь начала куда-то съезжать в сторону.

– Культура – это путь. Как всякий путь, он тернист. Не каждый деятель культуры может найти свою дорогу, некоторые вообще так всю жизнь и ищут… Ценителей искусства гораздо больше.

– А я с вами не соглашусь, – тут же перебил его Глеб. – Настоящих ценителей искусства – единицы. Посмотрите на наши выставочные и концертные залы. Сегодня они заполнены. Но кем? В основном женщинами. Иногда вытаскивают своих мужей, которым бесконечно лень, мужики засыпают на ходу, своим присутствием лишь делают одолжение. Кому? Видимо, своим женам. Отбывают повинность. Они, что ли, ценители искусства? Для того чтобы стать настоящим ценителем, нужно трудиться, нужно понимать.

– С этим я согласен. Это как разница между образованием и просвещением. И все же все люди, которые пришли прикоснуться к культуре, уже ценители. Есть просто разный уровень. Наш Григорий Андреевич – яркий тому пример. Хорошо помню, как он впервые пришел ко мне в галерею и спросил: а какая картина тут самая дорогая? Да, он не кривил душой, не делал вид, что умирает от восторга. Нет. Прямо сказал: «Хочу собирать картины, с чего бы начать?» В итоге же стал не просто владельцем прекрасной коллекции, но и тонким ценителем.

– Григорий Андреевич скорее исключение из правил. Я все же за профессионализм.

На землю всех вернула Василиса. Неожиданно она повернулась всем своим грузным существом к Алисе:

– А вы, простите, кто?

Алиса отложила вилку. Она и так себя чувствовала крайне неуютно, но это уже переходило все границы. Она ответила медленно и членораздельно:

– Меня зовут Алиса, меня пригласил вон тот господин.

– А вы всегда идете, если вас приглашают?

Это было уже чересчур. А с какой вообще стати? Натянутая струна лопнула:

– Не всегда, но, видимо, вам не нужно сейчас говорить в таком хамском тоне.

Василиса в недоумении обвела глазами стол:

– Мне показалось или мы действительно сейчас все это слышали?

– Вася, не начинай, – попросила Вероника. – Сегодня не до комедии. – Она повернулась к Алисе: – Алиса, извините, у нас тут всякое случается, но в чем-то Василиса Антоновна права. Скорее всего, пора уже объясниться.

Последние слова были уже обращены конкретно к ней. Нужно что-то отвечать? Но она и сама не знала что. И потом, Вероника еще раз подчеркнула, что, вообще-то, права голоса у Алисы тут нет. Емельян не реагировал, продолжал жевать, уставившись в тарелку. Вероника повторила свой вопрос еще раз:

– Емельян, может быть, вы нам всем что-нибудь объясните. Почему эта девушка находится здесь? И что это за магическая фамилия Фальк? Она имеет какое-то отношение к нашей семье? В конце концов, за столом находятся все свои. Или, скажем конкретнее, люди, упомянутые в завещании. – Вероника развернулась к мужу: – И не надо наступать мне на ногу. Я должна знать.

Емельян, привстав с чуть заметным поклоном, тут же сел обратно. Грызня грызней, а этикет должен быть соблюден всегда.

– Самое непосредственное, хотя в семье не принято было об этом говорить.

Веронику больно резанула фраза «в семье». Мог бы добавить «в вашей семье». Неужели и его отец добавил в завещание? Сегодня она всех считывала как потенциальных врагов. Виктору же, напротив, выражение «в семье» понравилось.

– О! Это про нашу семью. У нас тут много чего не принято. Мать права, мне тоже интересно узнать, как расщедрился дед и кого мать будет выкидывать из завещания, оспаривая оное.

Виктора тут же осадил отец:

– Виктор, мне кажется, ты выпил лишнего.

– Не более остальных. Не забывай, у меня одно из образований – юридическое. Кстати, дед считал меня неплохим юристом, в каких-то делах в последний год со мной советовался. Почему до сих пор дела семьи вел Емельян, мне отчасти понятно. Дед со свойственным ему перфекционизмом не мог доверить мне свои дела. Слишком мало опыта. Или были другие причины. Вот мы их как раз и узнаем.

Емельяна нисколько не смутило обсуждение его персоны.

– Дорогие друзья, хорошо, что тема затронута. Завещание будет зачитано завтра. Такова воля Григория Андреевича.

Вероника не отставала:

– А почему сначала была назначена сегодняшняя дата?

– Это моя вина, прошу прощения. Григорий Андреевич действительно ушел из жизни достаточно неожиданно, тем не менее он оставил все вводные, все же я решил еще раз перепроверить некоторые факты, согласитесь, дело серьезное.

Емельян обвел глазами присутствующих.

– Ваш отец был готов к уходу в любой момент, он чувствовал себя неплохо, но понимал шаткость ситуации. Его диагноз все-таки предполагал любую неожиданность. Мы с ним обсуждали этот вопрос, я сейчас просто передаю вам его слова. Григорий Андреевич понимал, что и усадьба, и бизнес не могут долго быть в подвешенном состоянии. Нужна надежная управляющая рука, поэтому его наказ: ровно через девять дней все должно заработать. Но не как прежде, а по-новому. Если вы не против, мы соберемся с вами еще раз по этому поводу завтра в 18:00. С вашего позволения я бы тоже сказал несколько слов об ушедшем.

Как и обещал, слов сказал мало, они были такими же казенными, но, правда, хорошо соответствующими моменту. Скорее всего, его уже никто не слушал. Присутствующие притихли, каждый смотрел в свою тарелку.

Голос Василисы вернул всех к действительности:

– А ужином после читки завещания накормят?

Виктор ответил тихо, но услышал весь стол:

– Я бы на вашем месте не рисковал. Во-первых, тут могут отравить, а во-вторых, никто же не знает, что там будет, в этом завещании.

Виктор был крайне удивлен, когда год назад дед зашел в его комнату и бросил на стол папку с надписью «Усадьба».

– Глянь, нужно разобраться.

Виктор про себя подумал: «Вот сам и разбирайся, не нанимался». К тому времени он уже вел как юрист и IT-специалист два стартапа, работа ему нравилась и приносила нормальные деньги. Да, жизнь изменилась, но он знал себе цену, чувствовал свою нужность, а еще практически не было ни одной свободной минуты.

Деда не простил, общался с ним крайне редко, встречались исключительно на общих застольях.

Уже лежа в кровати, все-таки потянулся за папкой. Содержимое увлекло и разочаровало. Как же так? Откуда взялись такие убытки? Виктор всегда считал, как все вокруг, что усадьба вполне себе рентабельна.

Через пару дней он точно так же, проезжая мимо кабинета деда, приоткрыл дверь и пульнул папку на стол:

– Глянул!

И тут же закрыл за собой дверь.

Так началась новая эра их общения. Посредством бумаг. Вроде как дед работал с искусственным интеллектом. Денег платить не нужно, благодарить тоже необязательно. И тем не менее Виктор отметил, что его советы применялись в жизни. Ему было приятно чувствовать свою полезность. И плевать, что никто был не в курсе. Зачем? Он же только начинал вникать. Еще непонятно, что из всего этого получится. И зачем все это нужно деду? Дед никакие вопросы напрямую с ним не обсуждал. Странно все это было. Сегодня он уже думал:

– А может быть, не успел? Хотел, но не успел?

– Виктор, прошу тебя! – Вероника умоляюще посмотрела на сына. – И все-таки. – Она снова обратилась к Емельяну: – За столом сидят две незнакомые девушки. И предполагается, что они останутся ночевать в нашем доме. Емельян, я настаиваю, чтобы вы дали какие-нибудь объяснения.

– Вероника, у вашего отца был брат.

Сидящие за столом, вроде как на мгновение расслабившиеся, опять напряглись, а Вероника начала истерически хохотать. Она сумела быстро взять себя в руки и отрезала:

– Быть того не может! Отец был единственным ребенком в семье.

– Это вы так всегда думали, и он сам так думал, а потом объявился некий господин, который представился его братом. Это случилось не так давно.

Емельян обратился к Алене:

– Алена, вы ведь знали об этом?

– Да, так получилось. – В голосе скорее сквозило извинение.

Вероника со злостью посмотрела в сторону Алены:

– Этого еще не хватало. А почему не знала я?

Емельян говорил все так же спокойно. Эмоции этому человеку, видимо, были несвойственны. Возможно, и за это тоже его так ценил и приблизил к себе Фролов.

– Я не думаю, что отец хотел от вас что-то скрывать. Скорее всего, для него самого тоже все было не так однозначно и до конца непонятно. Этот мужчина объявился года три назад? Алена, это так?

Алена замялась:

– Не помню, но, скорее всего, именно так.

– Алена, может быть, вы расскажете, как это произошло?

Алена прокашлялась и отложила в сторону салфетку, которую до этого постоянно теребила в руках:

– Позвонил мужчина, представился и сказал, что, скорее всего, он брат Григория Андреевича Фролова, причем, что самое смешное, они были ровесниками. Григорий Андреевич, понятное дело, не поверил. Он слушал его минут пять, а потом резко нажал на отбой. Он никак не комментировал, а я не спрашивала. Ну вы же знаете, с вопросами к нему лезть было бессмысленно.

Василиса не смогла промолчать:

– Понятное дело, у вас были другие задачи.

Вероника остановила ее взглядом.

– Молчу, молчу.

Вероника занервничала еще сильнее, голос срывался:

– Алена, ничего не понимаю, зачем чужой мужчина вам начал рассказывать свою биографию? Не склеивается как-то.

Алена попыталась говорить спокойно и уверенно:

– Давайте еще раз. Позвонил мужчина на мобильный телефон, номер неизвестный. Как правило, на такие звонки отвечала я. Мужчина хотел поговорить с Григорием Андреевичем. Я попросила его представиться. Он представился, причем полностью. Такой-то, такой-то, такого-то года рождения. Брат Григория Андреевича. Я передала трубку. Видимо, то же самое услышал и Григорий Андреевич. Слушал молча, а потом швырнул трубку со словами: «Бред». Но номер в памяти телефона остался, и я его на всякий случай записала. Мало ли, чего в жизни не бывает. Да, странно, невозможно поверить, но… Жизнь в принципе штука странная.

За столом воцарилась гробовая тишина. Алена продолжила:

– А через неделю он приехал в усадьбу. По просьбе Григория Андреевича. Григорий Андреевич через какое-то время попросил меня позвонить этому господину и пригласить его к себе в дом.

Вдруг подал голос Виктор:

– А я помню, пару-тройку лет назад приходил к нам достаточно странный тип. Почему странный? Одет непонятно во что, топтался в прихожей, шапку в руке мял, еще он мне напоминал кого-то.

Алена тихо произнесла:

– Он вам, Виктор, вашего деда напоминал, они были очень похожи.

– Да? А ведь правда…

Вероника никак не могла прийти в себя от услышанного:

– О господи, о чем вы говорите? Бабушка родила близнецов? Какой-то сюр! В любом случае я ничего не хочу об этом слышать! Даже если это так? Вы нас хотите запутать? Что это меняет? Мой отец все деньги заработал самостоятельно, он был из обычной семьи учителей из Тулы! Никто и никогда ему не помогал.

– Я, кстати, из Тулы, – вставила Алиса.

– Я, кстати, тоже, – подала голос Анна.

Вероника развела руками:

– Ну я не знаю… То есть моя бабушка родила близнецов, сама об этом не догадываясь, и сегодня за столом сидят две сестры, которые тоже друг друга видят впервые. Ну тогда я спокойна. С этой фантастической историей мы разберемся быстро.

Емельян подытожил как ни в чем не бывало:

– Дамы и господа, завтра я зачитаю завещание. Григорий Андреевич просил, чтобы завещание было прочитано именно в этом составе.

– Емельян, я ничего не поняла, – Вероника привстала из-за стола, голос звенел, – ты рассказывал про брата. Вместо брата предъявляешь двух девиц. Это адекватная замена, ты думаешь?

– Вероника Григорьевна, я вас очень прошу все же потерпеть до завтра. И кстати, я могу девушкам снять гостиницу. Наверное, так нужно было поступить с самого начала. Извините, что не подумал.

– Да! Именно так! Ты не подумал и в итоге всех нас поставил в дурацкую ситуацию.

– Анна вполне может остаться, – подал голос Валентин. – В конце концов, одну ночь она уже тут провела.

Со своего места поднялась Марта, подошла к Веронике, твердо положила ей руку на плечо и усадила:

– Милая, прошу тебя, успокойся. Лишняя спальня у нас найдется. Вероника, думаю, так всем будет спокойнее. – Марта подошла к Алисе. – Не волнуйтесь. Мы тут не звери. Если так хотел Григорий Андреевич, значит, так тому и быть.

Уже сильно подвыпившая Василиса подытожила:

– Молодец Григорий! Знает свою семью, хочет, чтобы были свидетели.

Александру надоело веселье соседки:

– Странно, что в свидетели он позвал именно вас!

– Почему же странно? Я могу охарактеризовать тут каждую персону. Вот я, например…

Вероника поддержала мужа:

– Ну хватит. В конце концов, сегодня девять дней. Давайте говорить о папе.