Екатерина Ёлгина
Солнце в чашке
Как бегемот
Я смотрела на неё и не понимала, о чем она говорит своим красивым фиолетовым ртом. И тени были фиолетовыми, и, чего греха таить, бельё под шифоновой блузкой и короткими модными джинсами тоже было таким же. Должно было быть. Она засмеялась, а я кивнула и сказала: «да, это точно», хотя понятия не имела, о чем речь. Скорее – о ком. Ведь мы с ней обсуждали исключительно человеков – только так их и называли. И без имен. Человеки отдела маркетинга, человек-придурок с первого этажа, человек-придурок в клетчатой рубашке, жена человека-тупицы со второго блока и другие обитатели нашей необъятной рабочей вселенной.
– И я говорю: «а не жирно ли тебе будет, милая?», хаха, так и сказала, представь! Ну и она такая вся пятнами пошла, ну, как бегемот, а её подружка такая: «на себя посмотри, дура!», а я такая: «в зеркале у тебя дура, поняла?»…
Фиолетовый рот открывается и закрывается, фиолетовые глаза моргают, а я сижу напротив и думаю, неожиданно вникнув на пару секунд в бессмысленный бред новой сплетни. Думаю, почему, собственно, бегемот?
– Почему бегемот? – Тупо спрашиваю я, прерывая словесный фонтан из фиолетового отверстия.
Она теряется, спотыкается на слове и хлопает ресницами.
– Что, – говорит, – что-что?
– Ну, ты сказала: пошла пятнами, как бегемот. Почему?
Она пожимает плечами и морщит носик.
– Ой, да какая разница, ну потому что толстая она, понятно?
Я киваю, а сама думаю: нет, не понятно. Ну хоть, как жираф, сказала бы, в самом деле. Она же не настолько тупая, она же не как все те человеки, которых мы поливаем из шланга своих уязвленных высокоморальных источников?
– Бегемоты могут покрываться пятнами, вероятно? – Невпопад спрашиваю я и снова получаю растерянное молчание. Она прищуривает глаз и внимательно смотрит на меня:
– Тебе что, неинтересно? Или тебе Ларис… человек-полсекрета рассказала уже?
– Нет, никто кроме тебя, можешь не сомневаться. Просто бегемот…
Она стала походить на фиолетового злобного гоблина, который вот-вот замахнется стопудовой дубинкой. Или это тролли ходили с такими орудиями?.. Отогнав видения выстроившихся в ряд гоблинов, орков, троллей, эльфов, гномов и прочих занимательных существ, коими населен мир кинематографа и литературы, я понимаю, что вновь упустила нить жаркого повествования, что называется, с пеной у рта: она пила капучино и не заморачивалась с салфетками.
– Так вот это и учти, говорю. Потому что если ты не послушаешь, что я тебе говорю, то будешь разговаривать с другими, и уже не будет возможности вот так запросто слушать, понимаешь, говорю? А она говорит – ну и что. Нет, ты даже не представляешь, как я разозлилась! Говорю ей – сиди и молчи лучше, здесь вообще надо постоянно двигаться, общаться, иначе не сможешь работать как следует. А она – молчит. Сидит и молчит, нахалка!
– Так ты же сама ей сказала…
– Что сказала? Кому?
– Ну… ладно, ага. Молчит, значит.
– Да! – Радостно воскликнула она, продолжая трёп. Я смотрю на часы – обед закончился, пора лететь в улей, прямиком к королеве-матке на совещание. Официант мило улыбается, пока ждет расчета. Он новенький, симпатичный, нервничает за маской вежливости. Улыбаюсь ему в ответ. Она потянулась, наконец, за салфеткой и опрокинула недопитый кофе на свою легкую блузочку и красивые модные джинсы.
Удивительно, но она пошла багровыми пятнами, прямо как тот несчастный бегемот!
