Екатерина Владимировна Смолева
МолоКот и МалоКот
– Ну как, покушали? – издевательски спросил Молокот и одним движением взлетел вверх, в самую гущу колючих веток.
– Ах ты зараза! – крыса кинулась следом, но острые шипы вцепились в ее и без того драную шкуру, а котенок уже перепрыгнул с шиповника – на сирень, а с сирени – на высокую березу, где его было не достать.
– Ну погодите! – крыса погрозила Молокоту кулаком, развернулась и понеслась обратно. Время, конечно, ушло, но вряд ли птенец сможет спрятаться так, чтоб она его не нашла.
Однако же и тут крысу ждало горькое разочарование.
Едва она высунула нос из-под куста, откуда-то сверху на нее спикировала разъяренная мама сорока!
– Я тебе покажу! – надрывалась она, наскакивая на крысу и долбя ее плечи и спину острым твердым клювом. – Я тебе покажу, пошли со мной! Я тебе покажу, дам жука! Разбойница! Разбойница! Убирайся!..
И старой крысе ничего не оставалось, как убраться восвояси, пока цела.
Малокот и Молокот наблюдали за судом и расправой, сидя на ветке яблони. Конечно же, Малокот сразу разгадал военную хитрость брата, и, пока тот отвлекал злодейку, разыскал и позвал сорочью маму. Ведь взрослые птицы никогда не улетают далеко от подросших птенцов, пока те учатся летать: воспитывать в детях самостоятельность, конечно, нужно. Но без присмотра надолго оставлять их пока еще не стоит!
А рядом с братьями на ветке сидел гордый птенец. У него наконец-то все получилось.
– Ну, как жук-то, вкусный? – легонько подтолкнул его плечом Малокот.
– Еще бы, – отозвался тот и важно добавил:
– Благодарю вас. Но нам с мамой, наверное, пора лететь?.. А, мам?.. Пора?..
И он ловко оттолкнулся от ветки и вспорхнул, ровно и красиво хлопая крыльями, совсем как большой.
– Приходите к нам в гости! – прострекотал он, обернувшись к котятам на лету. – Полетаааааем!..
Чем опасны творог и кефир
Пришел июль. Листва на деревьях потемнела и запылилась, одуванчики сменили золотые платья на пуховые шубки. К полудню становилось так жарко, что разморенные котята дремали в кустах до самого вечера – даже шалить было лень. Но если Малокот с огромным удовольствием катался по траве, подставляя горячим лучам свой худой желтоватый живот, то Молокот что ни день, то глубже забивался под нижние ветки снежноягодника и что ни день, скучнел.
– Ты чего, – спрашивал его братишка. – Ты не заболел?
– Нет, – хмуро отвечал тот. – Но если так пойдет дальше, точно заболею.
– Да ладно тебе! Разве можно простыть в такую жару?
– Простыть нельзя! А вот скиснуть – очень даже можно!
– То-то я и вижу, что ты все киснешь и киснешь!..
– Да ты ж ничего не понял! Я же… я же от такой жары по правде скиснуть могу.
– То есть как?
– Очень просто, как молоко скисает от тепла! Превращусь в кефир…
– Ооооой!
– Да кефир еще что! Ну, буду рябой, не гладкий, настроение унылое… Потом, глядишь, дядя Пес меня потихоньку слижет, а старушка молочка подольет – выправлюсь… А вот если прохладнее не станет, тогда…
– Тогда что?
– Тогда все! Творогом стану, и конец! Творог – он же разный бывает, хорошо, если липкий, как пластилин – я из него обратно слеплюсь, хоть в котенка, хоть… в самосвал. А если нет? Если сухой?
– То что?…
– Рассыплюсь крошками, вот что! Воробьи вон… крошки склюют… и поминайте, как звали вашего Молокотика!..
Молокоту стало так себя жаль, что он едва сам не расплакался, а чувствительный Малокот уже всхлипывал в полный голос.
– Не переживай, Молокотик! Если и завтра дождик не пойдет, я что-нибудь придумаю! Мы тебя спасем!
Завтра дождик не пошел. Котята с тоской смотрели в небо, но по нему лениво скользили только прозрачные облачка, не обещавшие ни грозы, ни даже тени.
– Ну вот что, брат, – сказал Малокот очень серьезно. – Придумал я одну штуку… Правда, она опасная. Но мы же храбрые с тобой, правда? – и он зябко поежился. Но Молокот слушал внимательно.
– В общем, так. Я все продумал и утром проверил, план рабочий. Там, на углу, на улице, за тем домом, стоит сундук-холодильник с мороженым. Его там тетенька продает. Вкусное… – он мечтательно закрыл было глаза, но снова посерьезнел. – Мороженое – холодное, прямо ледяное. Мы с тобой подбираемся поближе и прячемся. Ждем, пока покупатели придут, и тетенька сундук свой откроет, чтоб выбирали. Тут я вылезу и начну к ним ласкаться – об ноги тереться, мурчать… Я так уже раньше делал, железно отвлекутся!.. Но раньше-то я мороженого выпрашивал… А теперь лишь бы они на дверку перестали смотреть! Как отвернутся – ты выскакивай и ныряй в холодильник!
– Брааааатан! Да ты гений!
– А я что говорю? План железный! За ночь ты остынешь, проморозишься даже. И еще день другой-точно протянешь, а там и жара спадет. Ну а не спадет – еще раз так сделаем! А то и вовсе живи в холодильнике пока, закопайся только поглубже под мороженое, чтоб не нашли…
Котята от радости немного попрыгали и поборолись, а потом помчались гуськом к заветному углу.
Но холодильника с мороженым на тротуаре уже не было.
– А где же он?.. – растерянно спросил Молокот. – Я не вижу…
– Я… я не знаю… – пролепетал Малокот испуганно. – Час назад был тут… я же бегал… я проверял… Может, тетенька уже все продала… и за новым пошла… давай немножко подождем!..
И они отошли на газон и подождали немножко. И потом еще чуть-чуть подождали. Тетенька с мороженым не приходила. А солнышко между тем пекло все сильнее. Здесь не росло спасительных кустов, молодые деревца, высаженные вдоль улицы после ремонта тротуара, давали совсем жиденькую, клочковатую тень, в которой невозможно было укрыться. От раскаленного асфальта маревом поднимался душный вязкий зной. Малокот ступил на дорожку и почувствовал, как лапка прилипает к горячей черной массе…
– Молокотик! Бежим скорее домой! – в ужасе закричал он, заметавшись по газону.
– Не могу… – простонал тот слабым голосом, – кажется, я уже… кисну…
– Ууууу, – над ними вдруг раздалось басовитое гудение, и на пожухшую траву опустилась толстая блестящая муха. – У… Плохо ваше дело, братцы. Он киснет. Я тут самая старая муха на районе, с прошлого года перезимовала. Повидала таких историй. Молоко на жаре не храни – вмиг сквасится! Что ж вы так неосторожно-то…
– Ну… вот… мы хотели как лучше… – рыдал Малокот.
Но муха его не слушала. Все ее внимание было приковано к Молокоту.
– Идти еще можешь, бедолага? – ласково спросила она. – Если тихонечко?
– Тихонечко, наверное, могу, – еле слышно прошептал тот.
– Ну вот и давайте. За мной, малышня! Только держитесь в теньке, и по травке, по травке! Она хоть и сухая, а все не такая раскаленная, как асфальт!..
Муха, руля в воздухе как опытный штурман, уверенно показывала котятам дорогу. Они свернули с раскаленной улицы в чужой двор, и Молокоту в тени сразу стало полегче, он даже приободрился и пошел быстрее. Вот только по пути то и дело нюхал лапки – не отдает ли кислым?.. Но пока не отдавало.
А муха все летела, все вела их дворами дальше и дальше от дома, через гаражи, через парк, через тенистую дорожку… И тут в воздухе потянуло настоящей прохладой, повеял легкий ветерок и за деревьями заблестела вода. Это пруд! В самом сердце парка притаился заброшенный пруд, заросший тиной и камышами. Над островками ряски поднималось нестройное кваканье.
– Ну, ждите тут, малыши, я быстро!
И муха устремилась к воде.
Ждать и правда пришлось недолго. Назад муха летела не одна – за ней, отдуваясь и шлепая влажным брюшком по траве, плюхалась большая упитанная лягушка.
– Вот, – прогудела муха. – Знакомься, Жанна, твой пациент!..
– Мдааа… – лягушка с понимающим видом почесала подбородок. – Киснет?
– Кисну, – вздохнул Молокот.
– Срочно требуются реани-ква-мационные меры! За мной!.. А ты тут сиди, маленький, а то свалишься в воду еще.
И она тяжело попрыгала к камышам, увлекая за собой Молокота.
– И что же это такое будет? – Малокот, приоткрыв рот, ошарашенно следил за происходящим.
– Ууууу, миленький, – пробасила муха. – Это давний способ. Не то что твой железный план! – Она потерла лапки и украдкой хихикнула в кулачок. – Слыхала я от моей бабушки, а та – от своей бабушки, а та – уж и не знамо, от кого, что в стародавние времена люди лягушками молоко сохраняли. У них кожа особое лекарство выделяет. Посадят такую вот квакушку в горшок или крынку – и даже в сенокос на жаре ничего не скиснет. Ну и мы с Жанной как-то про это разговаривали… Мы-то, мухи, тоже холодное молочко ой как любим!.. Мне интересно было: правда, нет ли? Давно ведь уж никто так не делает. У всех холодильники… А вот, видишь, пригодился старый способ-то! Ну, пошли, поглядим, как там у них дела – заодно и проверим!
Миски на берегу пруда, конечно, не нашлось. Молокот притулился в половинке резинового детского мяча, застрявшей когда-то в камышах. А вокруг него в импровизированной чашке плотно сидели лягушки и лягушата – коричневые, бурые, зеленые, блестящие, как новые ботинки, они обнимали молочного котенка за шею, прижимались к спинке, держали за лапки. Увидев друга, тот радостно вытянул вверх шею.
– Малокотик, – закричал он, – мне уже лучше! Мне уже почти совсем-совсем хорошо!..
Потревоженные лягушата завозились и задергали лапками.
– Осторожно, осторожно, – забеспокоилась лягушка Жанна. – Не взбейте из нашего гостя масло!
– Ну неет!.. – засмеялся Молокот. – Творог из магазинного молока еще получиться может, а вот масло – уже никак. Для этого сливки нужны! А их наша старушка сама пьет, с котами не делится!..
Похищение
Малокот сидел под березой и громко пел красивую песню, которую сочинял прямо по ходу.
– Оуоо, – пел он. – Аууааа!
Меня зовут Малокот, и я прекрасен.
Я сижу тут и смотрю, как с неба падают листья.
Мой брат Молокот спит в миске –
утром его вылакали вредные коты.
Но завтра он проснется, оуооооуоооо,
И мы вместе будем петь березе эту песню!
Жизнь вполне прекрасна, так же, как и мы!..
А вот летит воро…
Тут ему пришлось прерваться, потому что он вдруг заметил прямо перед собой чьи-то облупленные кроссовки, а потом его довольно бесцеремонно подхватили ладонью под мышки, и Малокот вознесся под облака. По крайней мере, так ему показалось. Но когда он решился открыть глаза, то увидел вытянутые в трубочку губы и нос в веснушках.
– Уууу ты мой харрроосенький, – сказали губы. – Уууу ты мой миласечный!.. Что же ты так плачешь? Ты, наверное, голодненький?.. Ну пойдем, пойдем со мной…
И прежде, чем Малокот успел сообразить, что происходит, его засунули в теплую тесную темноту под курткой и куда-то понесли…
Малокот так растерялся, что даже не пытался сбежать. Он прижал уши, впился всеми когтями в колючие нитки шерстяного свитера, и замер. Мысли в голове неслись наперегонки. Куда его несут? Что это за мальчик? Как он мог быть таким беспечным, что сидел и распевал в полный голос, посреди двора? От мальчишек братья обычно прятались… Эх, это все потому что Молокота не было рядом – он такой осмотрительный! Он ни за что не разрешил бы петь у всех на виду так громко! Аааа! А как же Молокот? Утром он проснется, а меня нет! Как же он меня найдет?!
Но Малокот не успел как следует испугаться последней мысли, потому что его потянули за шкирку из-за пазухи и, как ни цеплялся он когтями, вытянули на свет.
– Мамочка, смотри, какой котик! Давай его возьмем, а? Ну мам… Я его Тишкой буду звать…
– Ну я даже не знаю, Сережа… – высокая женщина в строгих очках скептически сморщила лоб. – Котенок, конечно, симпатичный, но ведь это обычный… А я хотела корниш-рекса…
– А я хочу этого! Ну мам… Ну ты ж обещала! Ну ты ж мне обещала котика, а не тебе!.. Ну пожалуйста…
– Ну что же, хорошо, милый. Пусть остается. Вот тебе… – женщина достала из кошелька деньги, – сбегай, купи шампунь от блох. Представляю, какой там зоопарк на твоем найденыше…
Дальше для Малокота все было как в дыму. Его мыли в тазу, он, перепуганный, кричал и вырывался, а все смеялись и не давали ему вылезать из воды. Его заворачивали в мохнатое полотенце и сушили страшной ревущей штукой, из которой вырывался горячий ветер. Его вычесывали щеткой и выбирали из шерсти блошек (которых, и правда, хватало). Его гладили, тискали, щекотали, целовали в нос и дули в уши, и когда, наконец, отпустили, – он даже не взглянул на предложенное блюдце с едой, а юркнул под диван и уполз в самый дальний угол…
Первое время он вылезал наружу только ночью. По стеночке крался на кухню, торопливо, не чувствуя вкуса, заглатывал из мисочки какие-то мясные кусочки, раскапывал песок в обнаруженном в туалете лотке и снова прятался под диваном. Один, сидя среди клубков пыли, он молча плакал от горя и бессилия… Приходил Сережа, ложился на пол на живот, заглядывал в щель, звал: «Тиш, Тиш, кис-кис-кис…» Малокот не обращал на него внимания. Он не просил забирать его с улицы! Никакие лакомства, никакие ласки не заменят для него его настоящей стаи…
Но время шло. Паника первого вечера понемногу отступала. Да и что толку сидеть без конца под диваном? Так точно не сбежишь.
Малокот начал осваивать новое место. Скоро он перестал шарахаться от незнакомых звуков и запахов. Да и люди оказались не страшными и не злыми, только очень уж надоедливыми.
Но еще через день кончились осенние каникулы, и Сережа стал уходить в школу. Дни Малокота стали совсем безрадостными. Долгие часы сидел он на окне, глядя с тоской на мокнущие под дождем кусты снежноягодника, и думал, думал, пока его не начинало клонить в сон.
Но однажды, когда он вот так задремал было на подоконнике, прямо над ним вдруг раздалось знакомое низкое гудение!
Не веря своим ушам, Малокот одним махом вскочил на все четыре лапы.
– Тетя Муха!..
– Ууууу, да, малыш, да, это я! Наконец-то мы тебя нашли!..
– Нашли? А вы меня искали? А где мой Молокотик?..
– Конечно же, мы искали тебя, дурачок! Я все домовое мушьё-комарьё, всех тараканов на уши поставила, да ведь квартир-то в домах воооона сколько! Пока все облетишь, оббежишь… И котята много где живут, а для тараканов-то вы все на одну мордашку, поди разберись, ты, не ты…
– А Молокотик-то, Молокотик где же?!
– Да ты вон туда смотри, тютя!..
И точно – на откосе за окном сидел его любимый дружок! Котята, не веря своему счастью, прильнули к стеклу. Впрочем, еще через минуту Молокот сообразил, что вполне может проскользнуть в оставленную для проветривания щель, и перетек в квартиру.
– Молокотик!
– Малокотик!
Названые братья крепко-крепко обнялись. А придя в себя от радости, сразу начали обсуждать план побега. Идеи сыпались одна за другой: поджечь дом, и пока все будут бегать за водой и тушить пожар, ускользнуть в открытую дверь. Выпрыгнуть с балкона. Забраться в Сережин школьный рюкзак под учебники…
– Погодите-ка, братцы, – тетя Муха, которая слушала их горячий спор, задумчиво потерла лапку о лапку. – А надо ли оно вам, сбегать-то?
– То есть как? – опешили котята.
– Да вот так. Зима скоро!.. Холодно будет, голодно. Уж я знаю… Я уж одну зиму прожила, на чердаке до весны проспала. Но осень – на всю жизнь запомнила! Ухххх, как запомнила!.. Нет, зимовать лучше в тепле…
– А может, и правда, дружище, останемся лучше тут? – спросил Малокот. – Сережа – он, в общем, хороший… Тискается только, да ведь он любя. Да и мама с папой у него ничего.
– Как же мы останемся? Разве они второго кота возьмут?
– А мы им про тебя не скажем, – объяснила муха. – Вон, в холодильнике у них бутылка молока почти пустая на дверке стоит. Ты в нее полезай, свернись на дне калачиком – они не заметят. Люди – они такие, никогда не знают, что у них в холодильнике есть.
– А если молока налить захотят?..
– Так ведь там еще есть, что наливать! А эту выпьют – другую принесут. В общем, пока кто-нибудь дома – прячься в бутылке, ночуй тоже там, а как одни останетесь – вылезай и будь собой. Все лучше, чем по морозу босиком…
Молокот все еще немного сомневался, но примерился к бутылке – и такой она ему показалось славной, такой удобной!.. Была не была!
