У меня живет жирафа – Екатерина Вильям-Вильмонт

А он там спасает людей. Он вообще такой, спасатель… И меня спас. Ее вдруг залило теплом. Миша… Я, кажется, скучаю по нему… Господи, при чем тут Миша? Я же люблю Владислава Александровича, моего Влада… Но у нее никак не получалось говорить ему «ты», даже в постели. А он смеется и требует, чтобы я говорила ему «ты». «А то я чувствую себя каким-то почтенным старцем!»

И я совсем больше не боюсь, когда он снимает очки. У него такие добрые, близорукие и такие красивые глаза, в них отражается такая нежность, когда он на меня смотрит. Мне так хорошо оттого, что он со мной. И немножко оттого, что где-то далеко есть Миша… Неужели можно любить двоих? Эх, поговорить бы с Марией Евграфовной. Но звонить ей мне неудобно. Что я ей скажу? Знаете, я переспала с Голубевым, я его люблю, но еще немножко люблю Мишу? Бред! Но если я буду держать это в себе, меня просто разорвет! А может, поехать к Авивке? […] Я так и слышу, как она мне говорит своим удивительным низким голосом, похожим на звучание контрабаса: «Тут все элементарно, мадемуазель! Ты просто сучка в период течки!» Авива работает ветеринаром, и все ее сравнения из мира животных.Во-первых, я хотела еще немного сократить цитату, но не потерять ее смысл. Как видите, у меня это не получилось, так что вы можете заранее окунуться в сюжет этой книги. Во-вторых, мир животных оказывается очень социальным и человеческим.Вообще я уверена, что когда-то читала что-то из работ этой писательницы, но это было очень давно и это было чем-то из её «детских» работ. По крайней мере я точно помню, что в библиотеке, которую я ходила в школе, были её книги, но не могу точно говорить о том, что брала их. После этого опыта желание экспериментировать уже как-то исчезло, хотя на первый взгляд ничего не предвещало беды.Назвать это современным любовным романом можно с очень большой натяжкой. Не в том плане, что книга довольно-таки старая, это так, но это не становится ключевой проблемой, а в том отношении, что эта книга скорее просто похоже на устаревшее мыло. Так что называть эту историю хорошим любовным романом я тоже не смогу. Просто старая мыльная мелодрама, которая «местами бред» (эта оценка есть в тегах у этой книги на лайвлибе). Чем-то похоже на слезливые остросюжетные мелодрамы тех времен, когда эту книгу публиковали (у меня это ассоциируются с «Дояркой из Хацапетовки», которую я эпизодами была вынуждена смотреть давным-давно, но варианты могут быть и другие).Насколько много чего-то бредового? Слишком много, слишком. И в любовных линиях, и в характеристике героев, и в каких-то описаниях, поворотах, и форме повествования.– Нет, Ийка, ты его не знаешь. За месяц он угомонится. Но этот месяц… Короче, все куда серьезнее, чем вам, девчонки, кажется. Отмазку Аня клевую придумала, но все-таки ты должна бесследно исчезнуть.

– Но что он может ей сделать? – спросила Аня.

– У него есть своя схема. Девушку увозят, он ее прячет, насилует, потом запирает в подвале без еды дней на пять, а потом, вколов ей снотворное, перевозит на своем самолете на юг Франции, где у него вилла, и там, несчастную, сломленную, ослабевшую, начинает всячески обхаживать, кормить деликатесами, дарить брюлики, одевать у лучших дизайнеров, но документов у нее нет, удрать она не может… Короче, надо линять, Ийка.

– Господи, Леха, это звучит как…

– Ага, все как в дурном кино.

– А что потом с этими девушками? – дрожа от ужаса, спросила Ия.

– По-разному. На моей памяти было пять таких историй. Когда девушка ему надоест, он возвращает ее на место с солидной суммой в кармане. Но две из них… Знаете, что такое стокгольмский синдром?К форме повествования у меня вопросы из-за того, что здесь нет глав, есть только части, которые не заменяют главы, а просто делят книгу на пять отрывков. Если б эта история была от лица одной героини, то это было бы терпимо. Но здесь повествователей больше одного, так что это проблема. Плюс в печатной версии переходы обозначаются пустой строкой. Вроде нормально, но только пустой строкой не всегда обозначается смена повествователя, иногда она вообще не выполняет любую функцию.Из разраждающего здесь ещё и огромное количество восклицательных знаков и слишком ванильный и наивный стиль повествования. Так что да, мне не понравилась и внутренняя и внешняя характеристика этой книги.В общем, не советую эту историю

Всему приходит конец. Порвав все отношения с Марининой, сегодня я порываю с Вильмонт. Ох, как надоели ее героини – чертовски красивые, умные, гиперсексуальные, обязательно от своего благородства во что-то вляпывающиеся и легко, без особых последствий, выныривающие из этого. Если после первых ее романов я была согласна с термином критиков «вильмонтотерапия» (отвлечься, зарядиться оптимизмом), то теперь я низвела ее книги до поездно-самолетной литературы, а последняя книга заставила меня сравнить уважаемого автора с поваром, что стряпает для нетребовательной публики, которой все равно, что жевать, лишь бы полегче переваривалось и скорее выветривалось из головы. Причем повар стряпает очень быстро и оперативно, охотно используя новые специи и свежие рецепты. Так в этой книжке уже упоминается наводнение на Дальнем Востоке и.... Сноуден.

С автором я знакома очень давно, ещё со школьных времен, когда зачитывалась ее детскими детективами серии «Черный котенок». И из всех писателей данной серии Вильмонт выделяла сильнее всех. О, это ностальгические воспоминания, когда в библиотеке видишь привоз новых книг, среди которых видишь на корешке именно ее имя..

Я выросла. Автора успела подзабыть. Пока чисто случайно не наткнулась в книжном на творчество ее пера, правда на этот раз были не подростковые детективы, а женские романы с претензией на иронию и юмор. Схватила парочку, ожидая того самого ностальгического трепета, как это было в детстве и… единственной моей мыслью в ходе чтения было: «это что?»

Диалоги, диалоги, диалоги, сплошные диалоги. И картон, много картона. Это я о главных героях, да и второстепенные не лучше. Кстати, вы можете вообще не знать о них ничего, кроме их имен на протяжении всей книги. Ну и ещё то, что один персонаж может влюбиться, пожениться, развестить, опять влюбиться, состариться и умереть за одну страницу. Описания природы, обстановки и прочего для автора – это who?

Вот прочитала я, обплевав всю книгу и потом долго думала.. Над тем, что то, что было в детстве, пожалуй, стоило оставить там.