– Войдите!
В маленький тесный кабинет главного редактора стремительно вошла красивая рыжеволосая женщина. При виде незнакомки он улыбнулся приветливо, но даже не сделал попытки хоть чуть-чуть приподняться с кресла.
– Вы Олег Степанович?
– Я. С кем имею честь?
– Олег Степанович, будьте так добры, отпустите сегодня с работы Наталию Павловну Тропинину.
– А в чем дело? И кто вы такая?
– Ах да, я не представилась, но, согласитесь, когда мужчина сидит, а дама стоит, это как-то не располагает…
Главный редактор смутился. И вскочил.
– Простите, заработался. Садитесь, пожалуйста, – забормотал он. Черт ее знает, кто эта баба…
– Меня зовут Алиса Витольдовна Сухоцкая.
– Очень приятно. Дюжиков.
– Так вот, Олег Степанович…
– Я уже понял, вы хотите, чтобы я отпустил Тропинину. Что ж, я не возражаю, – неожиданно для самого себя пробормотал главный редактор. – Но только на сегодня.
– Разумеется. Я вам весьма признательна, – обворожительно улыбнулась Алиса. – Всего хорошего.
Женщина так же быстро покинула кабинет, оставив главного редактора в полном недоумении.
И почему я согласился, даже не спросил, по какому случаю… Черт, вот баба! Но хороша, просто зверски хороша… Представляю, как она командует мужем… Завтра спрошу у Натальи, кто она такая.
Но тут зазвонил телефон и мысли о рыжеволосой красавице вылетели у Дюжикова из головы.
Алиса буквально выволокла Тату на улицу и запихала в машину.
– Куда ты меня тащишь?
– В ресторан.
– Зачем?
– Зачем ходят в ресторан? Ты вообще что-нибудь ела в последние дни?
– Не помню… Только я в ресторан не могу…
– Почему это?
– Я в таком виде…
– Ничего, там полумрак, – усмехнулась Алиса. – Если уж ты в таком виде явилась на работу, то и в ресторан можешь, тем более днем.
– Алиска, а может, не стоит?
– Стоит, стоит. И потом я есть хочу, а дома у меня хоть шаром покати.
В ресторане было почти пусто. Их провели за столик, стоявший немного на отшибе, подали меню.
– Выбирай, Татка, тебе необходимо поесть.
– Не хочется.
– Мало ли что не хочется. Надо! Тебе сейчас силы нужны. У тебя, между прочим, дочь, а у дочери переходный возраст и распадаться на части ты просто не имеешь права. Подумаешь, большое дело, дорогой Илюшенька слинял…
– Ты не понимаешь… Я его люблю…
– Все я понимаю. Даже гораздо больше понимаю, чем ты думаешь. Но есть все равно надо.
И она заказала подошедшему официанту хороший обед.
– Выпить хочешь?
– Хочу! – неожиданно кивнула Тата. – Очень хочу! Но ты же за рулем.
– А я одну рюмку. Ну ладно, теперь рассказывай. Пока еще подадут…
– Он ушел… Подло, гнусно… И собаку забрал… Я вернулась с работы, а его нет. И еще, как назло, одна баба на работе в этот день сказала: счастливая ты, Татка, муж у тебя хороший, заботливый, летом ремонт сделал, когда ты в отпуске была… Ну я, дура, и вправду себя счастливой почувствовала… Прихожу домой, а Иришка вся в слезах. Лушка пропала. Как – пропала? Прибегаю, говорит, из школы, а ее нет, просто мистика какая-то. Я сперва решила, что Лушка спряталась. Стала ее по шкафам искать и вдруг смотрю – все Илюшины вещи исчезли. До единой. Я похолодела… Пытаюсь записку найти… думаю, не мог же он просто так нас бросить, ничего не объяснив…
– Нашла?
– Нет. Но он вскоре позвонил: «Тата, я ушел, прости, деньги на Иришку буду регулярно посылать. Сейчас оставил тебе пятьсот баксов, на первое время». И положил трубку, даже не дал мне слова вставить… И Лушку увел… Знаешь, меня это больше всего оскорбило. Что ж, выходит, собака ему дороже дочки, да?
Алиса с молчаливым сочувствием глядела на подругу. Поступок Ильи ее не очень удивил.
– И потом, он же знает, как Иришка любит собаку… Сволочь!
– Согласна! Последняя сволочь. Но к кому он ушел, ты в курсе?
– Нет. Понимаешь, – совсем тихо проговорила Тата, – мне приятнее думать, что он просто ушел… а не к другой женщине… Ну, может, устал…
– Устал? От чего, интересно, он устал? Наверняка у него какая-нибудь бабенка.
– Помоложе.
– Необязательно!
– Он любит молоденьких.
– По-моему, он всяких любит, ему без разницы.
Официант принес закуски.
– Тата, поешь, – проникновенно сказала Алиса. – И давай хлопнем по рюмашке. За нас!
– Давай! – вздохнула Тата. – За нас с тобой и за Соньку, конечно.
– Ну разумеется. А помнишь, мы в юности отдыхали в Сочи и какой-то пожилой дядька сказал про нас: три полуграции!
– Да, действительно… Ты тогда еще здорово обиделась, ведь ты была такая тоненькая, а вот мы с Сонькой были очень даже в теле. Я и сейчас не худенькая, а от Соньки половина осталась.
– И отлично! Ей так гораздо лучше. Но все равно, мы и тогда на трех граций не тянули, а уж почти в сорок хорошо хоть полуграциями можем считаться, согласна? Так выпьем же за нас!
– Ох, что бы я без вас делала, Алиска!
– Нет, что бы мы все друг без дружки делали? За нас, Таточка!
Тата залпом осушила рюмку и сразу налила себе еще.
– Ты поешь сперва, а то окосеешь, – грустно улыбнулась Алиса.
– Да-да, я вдруг так проголодалась…
Когда они уже приступили к десерту, к ним подошла немолодая женщина в каком-то весьма причудливом одеянии. На плече у нее сидел довольно большой попугай, светло-серый, с ярко-красным хвостом. В клюве попугай держал две бумажки.
– Какой красавец! – восхищенно проговорила Алиса.
– Милые дамы, узнайте свою судьбу! – таинственным голосом произнесла женщина. – Не пожалеете. Я предсказываю только хорошее. Вас ждет впереди много счастья, поверьте, иначе я бы к вам не подошла. Лека, золотко мое, отдай! – И она вырвала записки у попугая из клюва. – Прочтете, когда я уйду. – И она быстро удалилась.
– Странно, раньше тут никаких гадалок не было, – пожала плечами Алиса. – Они думают, что так привлекут клиентов? Что за фигня тут написана? – Она вскрыла записку и расхохоталась.
– Что у тебя? – заинтересовалась Тата, вертя в руках свою.
– Просто бред сивой кобылы. Интересно только, откуда она знает, что я Алиса? Ну-ка разверни скорее свою записку.
– Лучше ты… – Тата протянула бумажку подруге.
Та прочитала:
– «Найдет свое счастье Наташа с мужчиной по имени Паша».
– Паша?
– Паша, Паша. У тебя есть знакомые Паши?
– Алиска, а что у тебя?
– Да чушь. Вот. «Найдет свое счастье Алиса на пыльных дорогах Туниса». Но имя этого счастья почему-то не указано! Вероятно, что-то весьма экзотическое.
– Алиска, у меня плохо с географией. Тунис – это где?
– В Северной Африке. Но я туда не собираюсь.
– Кто знает… А вдруг?
– Это ты о Паше размечталась? Зря, подружка, глупости это все. Обыкновенная туфта.
– Дай мне твою записку, – протянула руку Тата.
– Возьми. Только зачем?
– А я сохраню. На всякий случай.
– Охота тебе всякую чепуху хранить? Странно только, откуда она наши имена узнала?
– Ты ведь здесь не первый раз? – спросила Тата.
– Но ты-то первый! И уж Наташей я тебя точно не называла. А Тата может быть и от Татьяны и даже от Тамары.
– Что ж, может, она и вправду ясновидящая?
– Поживем – увидим, – усмехнулась Алиса. Она была рада, что Татка наконец оживилась.
– Алиска, я со своими заморочками даже не поинтересовалась, как ты-то.
– Нормально. Правда, времени ни на что не остается. Кручусь целыми днями.
– Знаешь, вот ты приехала, и мне почему-то стало легче, просто удивительно…
– А Сонька?
– Сонька золотой человек, но так она не умеет.
– Умеет. Я же помню, как она меня выхаживала, когда с Эриком это случилось… Да и ты тоже…
– Нет, Сонька, она жалеет. А ты…
– Я тоже жалею.
– По-другому. Ты не просто жалеешь. Ты властная и хочешь, чтобы все сразу было по-твоему.
– Да? Может быть… А что это мы тут расфилософствовались? Нам надо многое решить.
– Что?
– Как жить дальше.
– Кому? Мне?
– Ну не мне же! Я буду жить как живу. А вот тебе необходимо начать совершенно новую жизнь.
– То есть? – испугалась Тата.
– Ну, ремонт у тебя в квартире сделан, – значит, тут ничего не обновишь. Тогда займемся тобой… Для начала нужно поменять имидж.
– Как?
– Элементарно, Ватсон! Первым делом постричься и, может быть, немного подкрасить волосы.
– Я не хочу стричься! Мне жалко…
– Совершенно не жалко! Со стрижкой ты будешь выглядеть лет на десять моложе. Погоди… – Алиса вытащила из сумочки сотовый телефон: – Алло, Тамара? Да, я. Тамарочка, у тебя сегодня все расписано? Нет? Очень удачно! Нет, это не мне, моей подруге. Ее необходимо подстричь. Договорились. Пока. Ну вот, начало положено. Через полтора часа она нас ждет.
– Алиса, это насилие! – со смехом воскликнула Тата.
– С тобой только так и можно! Силой!
– А если мне не понравится?
– Понравится, зуб даю!
– Алиса, что за выражения!
– Это наш завхоз всегда так говорит. Обычный блатной жаргон.
– Но тебе это как-то не…
– Не идет?
– Да нет, тебе, по-моему, все идет… Ой, Алиса, а сколько эта твоя парикмахерша стоит?
– Не бери в голову!
– Нет, я так не согласна!
– Могу я сделать тебе подарок? Могу. Имею полное право. Вот я и подарю тебе новый образ! Не хило, а?
– Ладно, дари новый образ, – сдалась Тата.
– И в этом новом образе ты встретишь своего Павла!
– Мужчину по имени Паша?
– Именно!
– Алиса, а что, если попросить эту тетку погадать на Соньку?
– Не смеши меня! Я и так знаю, что она нагадает. Найдет свое счастье Соня с мужчиной по имени Моня!
– Ну необязательно… – фыркнула Тата.
– Конечно, для разнообразия это может звучать так: найдет свое счастье Соня с каким-нибудь вором в законе!
– Спятила, да? – расхохоталась Тата.
– Найдет свое счастье Софа за чашечкой черного кофа!
– Алиска, прекрати!
– Найдет свое счастье Софья в объятьях мудилы Прокофья!
– Алиса, замолчи, умоляю! Если б мне кто-то сегодня утром сказал, что днем я буду ржать как ненормальная…
– Ты бы в рожу тому плюнула, я права?
…Все-таки Алиска – настоящее чудо, думала Тата, поднимаясь пешком на пятый этаж. Лифт опять не работал. И как у нее все получается? Интересно, Иришка дома? Наталия Павловна забыла взглянуть на окна. Но на площадке уже были слышны ужасающие звуки. Ясно, ребенок смотрит Муз-ТВ. Тата открыла дверь, и тут же в прихожую выскочила Иришка.
– Мам, ты где была? Я тебе звонила на работу… Ой, какая красотища! Мамулька, ты умница, тебе так идет! – верещала девочка, повиснув у матери на шее. – Мам, а ты что-нибудь ела?
– Ела, еще как ела. Меня Алиса потащила в ресторан. А ты?
– Я у Машки пообедала. Значит, это ты не сама постричься надумала, это все Алиса?
– Алиса.
– Круто. То-то я смотрю, стрижка у тебя классная.
– Тебе правда нравится? – спрашивала Наталия Павловна, глядя в зеркало.
– Я ж говорю – класс! Ты помолодела, мамулька! Молодчина! И вообще, у тебя совсем другой вид… Мам, мы ведь не пропадем, правда?
– Еще чего!
– Наконец-то! Я слышу нормальные речи. Подумаешь, не мы первые, не мы последние.
– Что?
– Ну я хочу сказать, не нас первых бросили…
– Ну тебя вообще никто не бросал. Это меня…
– Мама, не смей! И вообще, мы вот с Машкой разговаривали… Ее ведь тоже папашка кинул… ну так вот, мы с ней решили, что так даже лучше.
– Интересно.
– А что? Вот Машка считает, что им теперь куда лучше живется. Никто не напивается и вообще…
– Ну твой отец редко напивался.
– Неважно, все равно. Машка говорит, лишь бы бабки давал.
– Боже мой, – поморщилась Наталия Павловна.
– Мама, не строй из себя цацу! Сама знаешь, бабки в нашей жизни самое главное.
– Нет, не самое главное!
– Ладно, – махнула рукой Иришка, – пусть не самое главное, но все-таки это очень-очень важно.
– Бесспорно.
– Ну вот, а разве лучше было бы, если бы… если бы он жил с нами и ходил на сторону, а? По-моему, лучше по-честному. Ушел, и все.
– Если бы по-честному! А он… Лушку украл…
Глаза Наталии Павловны наполнились слезами.
– Мам, признайся, ты по Лушке больше скучаешь, чем по нему, да?
– Не знаю… ничего не знаю. И вообще, он еще, может быть, вернется, может, он просто устал…
– Нет, не вернется, – покачала головой Иришка.
– Почему ты так уверена?
– Мам, пообещай, что не будешь плакать!
– Что? Что случилось?
– Нет, ничего не случилось. Просто ты пообещай…
– Хорошо… обещаю. В чем дело?
– Мам, он бабник.
– Бабник? Ну и что? Да будет тебе известно, бабники часто бывают отличными мужьями. Такой вот парадокс, – тяжело вздохнула Наталия Павловна.
– Но он… Он был плохой муж.
– Да? С чего ты взяла?
– Я знаю, – насупилась Иришка, поняв, что сболтнула лишнее.
– Ах, Ирка, плохой, хороший – какое это имеет значение? Я его люблю, – тихо проговорила Наталия Павловна.
– И совершенно зря!
– Но он же твой отец!
– Никудышный отец!
– Неправда! Он хороший отец, он тебя обожает.
– Оно и видно. Даже любимую собаку стибрил. Папочка!..
Наталия Павловна внимательно посмотрела на дочь. Действительно, в последнее время, еще до ухода Ильи, она замечала, что Ирка как-то странно ведет себя с отцом, словно знает о нем что-то компрометирующее, но, занятая работой и домашними делами, она думала, что дочь с отцом просто поссорились из-за чего-то.
– Ну-ка, Иришка, скажи мне, что ты имеешь в виду? Из-за чего я должна плакать? Ты о чем-то догадывалась раньше, да? Про его женщину? Ты в курсе, к кому он ушел?
– Нет, мамочка, нет, клянусь, этого я не знаю! Честное благородное слово! – горячо заверила мать Иришка.
– Но что-то ты все-таки знаешь?
– Кое-что, – потупилась девочка.
– Ну говори, не томи душу. Худшее все равно случилось уже…
Ира внимательно смотрела на мать. Ей было ужасно ее жалко. Сказать или нет? Скажу, решилась она через минуту, глядя в испуганные глаза. Пусть знает, может, ей легче будет.
– Мам, я один раз видела…
– Что? Что ты видела? – воскликнула Наталия Павловна.
– Еще летом… Помнишь, перед отпуском у нас гости были?
– Ну?
– Я была на балконе, и вдруг в комнату вошла Алиса…
– И что? – замирая от ужаса, спросила Наталия Павловна.
– А за ней он. И он к ней… полез. А она…
– Что?
– Она ему по роже съездила, – с торжеством проговорила Ириша. – И сказала: если ты, сучий потрох, еще подойдешь ко мне хотя бы на пушечный выстрел, я от тебя мокрого места не оставлю… Вот!
– Фу, напугала… Я уж подумала…
– Ты могла подумать, что Алиса тебя предаст? Она не такая!
– Конечно, не такая, но… На этом свете все бывает.
– Мама, да как ты можешь так об Алисе?
– Знаешь, говорят, пришла беда – отворяй ворота. Вот я и испугалась. А что твой папаша, выпив рюмочку-другую, пристает к дамам, для меня никакая не новость. Я только не ожидала, что… Что это так кончится…
И она вдруг расплакалась.
– Мама, мамуля, не надо, не надо плакать… Ну пожалуйста, перестань. Он не стоит твоих слез.
Наталия Павловна улыбнулась:
– Звучит как в кино. «Он не стоит твоих слез»… Да, наверное, не стоит… Но иногда так приятно поплакать, как-то легче становится. – И она дала волю слезам. – Не мешай, Иришка, вот выплачусь, и все… Обещаю.
Девочка на цыпочках вышла из комнаты. Ей тоже хотелось разреветься, но должен же кто-то в семье быть сильным!
…Утром, проводив дочку в школу, Наталия Павловна замерла у зеркала в ванной. Тридцать девять лет – не шуточки уже. Но стрижка и вправду здорово молодит. А я еще ничего, вот только похудеть бы немного. Хотя как похудеешь с этой работой? Сидишь целыми днями, да к тому же вечно кто-то что-нибудь сладкое приносит, и авторы часто конфеты дарят, а я так люблю сладкое… Нет, надо себя ограничивать. Из трех полуграций я самая толстая. Но ничего, возьму себя в руки и с сегодняшнего дня сяду на диету. Всего-то и надо сбросить килограммов пять, не больше, совсем тощей я стать не хочу. Мое обаяние в некоторой полноте, мне всегда это говорили. «Ты такая уютная, Таточка», – восхищался когда-то Илюша. Но, видно, теперь его уют уже не устраивает… Сволочь, к Алиске приставал… Теперь я понимаю, почему она его недолюбливает. Конечно, ей за меня обидно. Надо же, даже по морде ему дала… Впрочем, ничего другого он и не заслуживает… «Ты такая уютная, Таточка». Да мне это многие повторяли! Нет, к черту, к черту, к черту! Похудею и действительно поменяю имидж. А там, может, и работу поменяю… На что, интересно знать. Уйду в другое издательство? А там что, чаи распивать не будут? Конфеты дарить перестанут? Нет. Значит, надо вырабатывать силу воли. Легко сказать… Но не ставить же на себе крест в тридцать девять лет? Ни за что! Муж ушел? Ну и черт с ним! Живет же Алиска уже десять лет совсем одна, и что? Вон она какая… Красивая, сильная, добрая и вовсе не несчастная. А я? Почему я должна обязательно быть несчастной из-за того, что прожила почти двадцать лет с таким? Я привыкла быть замужем. Мне одной будет плохо. Я не могу спать одна, мне как-то странно… Хотя одной, конечно, удобнее, можно раскинуться как угодно и вообще… Наверное, во всем можно найти хорошую сторону.
Ее глубокую задумчивость прервал телефонный звонок.
– Алло! Сонечка, привет!
– Татка, у тебя сегодня бодрый голос. До меня дошел слух, что ты постриглась. Надеюсь, не в монахини?
– Вот как раз размышляю над этим вопросом.
– Над каким?
– Как жить дальше? Монахиней или нет?
– Разумеется, нет! У тебя есть кто-то на примете? – деловито осведомилась Соня.
– Пока нет.
– Это потому что ты расслабилась от замужней жизни. А надо всегда быть в форме. Тебе не мешает похудеть.
– Я тоже так считаю.
– Кстати, имей в виду, Восьмого марта, как всегда, соберемся у нас.
– А Алиска?
– Естественно, придет.
– Отлично, я тоже буду. Только, Сонь…
– Что?
– Ты, надеюсь, не станешь приглашать для меня женихов?
– Нет, еще рано.
– То есть?
– Ты еще не годишься для сватовства, надо сперва обрести товарный вид, – засмеялась Соня. – Вот после праздника сядешь на диету. Согласна?
– Согласна, конечно, согласна. Сонька, а что будем готовить?
– Тоже еще рано. Ближе к делу решим. Ладно все, бегу на работу! Пока, Татка!
– Пока.
Да, с такими подругами не пропадешь, с нежностью подумала Наталия Павловна. Они дружили всю жизнь, с первого класса. И какие бы бури ни бушевали над каждой из них, они знали: в жизни есть надежная опора.
Придя в издательство, Наталия Павловна впервые за последние дни смогла наконец хоть что-то понять в тексте, который редактировала. Вот и хорошо, работа отвлекает, пришла в голову мысль, но тут в комнату вбежала молоденькая редакторша Вика:
– Наталия Павловна! Я хотела спросить… Ой, вы постриглись. Вам идет… просто класс!
– Вот моя дочка тоже так говорит, – улыбнулась Наталия Павловна. – А что ты хотела спросить?
– Да вот я Жихареву вычитываю…
– И что?
– У нее тут написано: «Он выглядел жалко, как нахлебник Достоевского. Но разве „Нахлебника“ Достоевский написал?
– Безусловно нет. Тургенев. И еще у Чехова есть «Нахлебники».
– Может, она что-то другое имела в виду?
– Да нет, думаю, просто забыла.
– А что же мне делать?
– Ничего, – пожала плечами Наталия Павловна.
– Но ведь это ошибка…
– Ошибка, конечно. Но это ее ошибка, а не издательская, верно?
– Ну да.
– Она желает печататься в авторской редакции? Так?
– Так.
– Ну вот, пусть печатается.
– Наталия Павловна, я так не могу. Я ей позвоню, а? Ну перепутал человек, с кем не бывает… Как вы считаете?
– Позвони, в конце концов, действительно, с кем не бывает. Это единственное, что тебя пока смутило?
– Вообще-то нет…
– Тогда ты уж собери все, что тебя смущает, чтобы не беспокоить мадам лишний раз. И будь предельно вежлива.
– Но я всегда вежлива…
– Это от неопытности, – улыбнулась Наталия Павловна.
– А что, опытные редакторы всегда невежливы?
– Бывает, – вздохнула Наталия Павловна. – Нервы, знаешь ли, не всякого автора выдержат. Я вот сейчас рукопись редактирую, так мне этого автора хочется убить… «Там сидело десять человек людей». Разве тут до вежливости?
– Десять человек людей? – ахнула Вика.
– Именно.
– Наталия Павловна, а вы Жихареву не любите, да?
В этот момент дверь распахнулась и на пороге возник главный редактор:
– Приветствую! Что тут происходит?
– Ничего, – пожала плечами Наталия Павловна. – Вика пришла посоветоваться…
Но Вики уже и след простыл.
– Как жизнь, Наталья? – спросил главный редактор, усаживаясь у стола.
– Нормально, – ответила Наталия Павловна. Она не хотела всех вокруг посвящать в свою личную жизнь. Надеялась, что в суматохе дней, когда в издательстве работала налоговая инспекция, всем было не до нее.
– Слушай, Наталья, а кто эта баба?
– Какая баба?
– Да вот вчера приходила тебя отпрашивать…
Наталия Павловна поморщилась, фраза была не слишком грамотной. Но внутренне она рассмеялась. Проняла его Алиса!
– Это моя подруга детства. Понравилась?
– Да не в этом дело… Что она за командирша такая?
– Командирша – да.
– Пришла, увидела…
– И победила? – улыбнулась Наталия Павловна. У нее с Олегом Степановичем были вполне приятельские отношения.
– Ну да, можно сказать и так. Слушай, а кто она? Чем занимается? Или только мужем командует?
– Нет, Олег, она не замужем.
– Шутишь?
– Нисколько.
– А где работает?
– На телевидении.
– То-то я гляжу… Но я ее никогда вроде бы не видел…
– Ну так она же на экране не светится. Она директор департамента развития сети, вот так!
– Директор департамента? Как-то по-иностранному звучит…
– Ну да. Частный канал с иностранным капиталом – «Виктория-ТВ».
– Ага, знаю.
– А ты почему интересуешься, Олег?
– Да я и сам не понимаю… Просто запоминающаяся дама. Но стервозина еще та, сразу видно.
– Ну что ты! Алиса удивительный человек…
– Удивительный – может быть, но стервозина – это точно, – тяжело вздохнул главный редактор. – Да, Наталья, тут у нас говорят, что…
– Что? – насторожилась Наталия Павловна.
– Ну что у тебя какие-то… неприятности дома… Это правда?
– Кто говорит?
– Да все…
– Черт, не скроешься. Но ты не волнуйся, на работе это не отразится, я уже оправилась.
Главный редактор внимательно на нее посмотрел.
– Действительно. Ты сегодня уже похожа на человека. Это твоя рыжая стервозина тебя в чувство привела?
– Представь себе.
– Понятно… Она что, феминистка?
– Ну феминисткой я бы ее не назвала, но…
– Но мужиков презирает, да?
– Есть немножко, – улыбнулась Наталия Павловна.
– Но она не лесбиянка?
– Боже упаси!
– Ясно. Ну ладно, трудись. А если нужна будет помощь, ты скажи. Чем сможем, поможем, ну в материальном смысле, конечно…
– Спасибо, Олег. Материальная помощь никогда не бывает лишней.
– Понял. Подумаем. Трудись!
С этими словами он вышел из комнаты.
Проняла его Алиска, засмеялась Наталия Павловна.
– Привет, Наталья! – воскликнула, появившись на пороге Рина, с которой они уже несколько лет работали в одной комнате. – О, да ты постриглась. Жалко. У тебя такие хорошие волосы были… Хотя стрижка тебя молодит. Волосы-то сохранила?
– Нет. Зачем?
– Зря. Пригодились бы. На парик или на продажу. Чудачка ты, Татка.
Наталия Павловна не успела ничего ответить, так как дверь вновь открылась и в кабинете возник довольно высокий мужчина:
– Можно?
– Илья? – ахнула Наталия Павловна.
– Приветствую, девушки! – нарочито веселым голосом поздоровался он. – Таточка, можно с тобой поговорить? – Он выразительно посмотрел на Рину.
Но та сделала вид, что не поняла намека.
– Тата, где тут можно поговорить? – стоял на своем Илья.
– Пойдем на лестницу, – обреченно произнесла Наталия Павловна.
– Татка, мне удалиться? – шепотом спросила Рина. – Только вам тут все равно не дадут покоя.
– Не стоит, мы сходим покурим…
С тяжело бьющимся сердцем она вышла в коридор. Илья шагал следом, теребя в руках меховую шапку.
К счастью, на лестнице никого не было. Они спустились на полпролета.
– Я тебя слушаю, – обернулась к нему Наталия Павловна.
– Тата, я хочу сказать…
– Зачем ты сюда пришел? Почему не домой?
– Дома… Дома неудобно.
– А тут, по-твоему, удобно? Ты, наверное, боялся, что дома я закачу истерику, да? А на работе уж как-нибудь сдержусь, да?
– Ну, в общем…
– Хорошо, говори. – От волнения у нее вдруг пропал голос.
– Тата, поверь, я очень долго думал, прежде чем решился на этот шаг… Но я больше не мог. И вообще, все так сложилось… Одним словом, я предлагаю в наших общих интересах и в интересах нашей дочери…
В одной фразе два «в интересах», машинально отметила она. Впрочем, здесь это служит для усиления эффекта, значит, можно. Недаром же считается, что профессиональные навыки отмирают последними. Господи, что за чепуха лезет в голову…
– Извини, что ты сказал? – подняла она на него измученные глаза.
– Я говорю, что в интересах нашей дочери нам следует сохранить нормальные отношения, ты не согласна? В конце концов, ты ведь тоже еще можешь устроить свою жизнь, правда?
– А ты? Ты ее уже устроил?
– Ну в известном смысле… Тата, ты же разумная интеллигентная женщина… Ну так случилось, я встретил другую… Так бывает. Мы ведь с тобой в общем-то неплохо жили и…
– А зачем ты Лушку увел?
– Что? Ах, Лушку… Но ведь с ней просто некому будет гулять. Кто ее выводил, может быть, ты?
– Я ходила с ней…
– Раз в год по обещанию! И Иришка тоже только тетешкалась с ней, а гулял почти всегда я. Собаку просто необходимо выгуливать как минимум два часа в день.
– Ты пришел, чтобы рассказать мне, сколько положено гулять таксам?
– Тата, не надо истерик. Я пришел сообщить, что вовсе не намерен исчезать из вашей с Иришкой жизни. Я буду регулярно с ней видеться, буду давать деньги, и вообще… если вам что-то понадобится, обращайтесь ко мне без всякого стеснения. Я вас вовсе не бросил, я просто теперь буду жить отдельно. Давай так считать, и всем станет легче.
– Илюша, ответь, когда ты делал ремонт, ты уже знал, что уйдешь, да?
– Ремонт? Нет, нет, – покраснел он. – Нет, все вышло спонтанно. Я и не думал…
Врет. Определенно врет, решила Наталия Павловна.
– Послушай, а ведь ты не умеешь врать, хоть и адвокат… Если адвокат не умеет врать, значит, он плохой адвокат. Я всегда считала, что ты профессионал. А теперь вот выяснилось… Это хорошо. Илюша, пожалуйста, разочаруй меня еще чем-нибудь.
– Знаешь, если бы ты была актрисой, я бы еще понял такие речи. Артисты же часто говорят словами из своих ролей. А ты, вероятно, выражаешься словами из какого-то идиотского романа… «Илюша, разочаруй меня еще чем-нибудь»! – злобно передразнил он ее.
– Пошел вон, – вдруг очень спокойно сказала она.
– Что?
– Пошел вон!
Она повернулась на каблуках и побежала вверх по лестнице.
– Тата, подожди!
Он догнал ее и схватил за рукав.
– Погоди, не надо сердиться! Мы еще не договорили.
– Я все поняла. Ты благородный, будешь давать деньги на дочку и по выходным встречаться с ней в каком-нибудь общественном месте. Что еще ты хочешь сообщить?
– Татка, ну зачем ты так? Ну мы же еще нестарые, можем начать новую жизнь, и потом, мы давно уже не любим друг друга. Так чего ради нам мучиться? Иришка уже большая, все понимает… Может, ты еще поблагодаришь меня когда-нибудь, что я разрубил этот гордиев узел…
Она застыла на месте. Давно уже не любим друг друга? Но я-то люблю его! А он, значит, давно… Только не смей говорить, что ты его любишь, не смей! – приказала она себе. Ты потом пожалеешь…
– Да, наверное, ты прав, – медленно произнесла она. – Я давно уже тебя не люблю. Просто, знаешь ли, неприятно, когда тебя так бросают. Я хотела ради Иришки… Терпела ради нее…
Он изменился в лице. Слышать, что его давно не любят было все-таки неприятно.
– Ну вот видишь… Стоило посмотреть правде в глаза – и все сразу прояснилось. Предлагаю остаться друзьями. Так будет лучше для всех.
– Хорошо.
– Я знал, что ты умница. И очень рад, что мы объяснились начистоту. Скажи, у тебя кто-то есть, правда?
– А тебя это совершенно не касается! И давай-ка поскорее оформим развод, я не хочу с этим тянуть.
– Таточка, золото мое!
Он поцеловал ей руку.
– Ну все, у меня много работы. До свидания!
И она бегом кинулась вверх по лестнице.
Илья Андреевич облегченно вздохнул и пошел вниз. Интересно, если у нее кто-то есть… Давно ли? Или она соврала? Да нет, вряд ли. Видно, сначала взыграло уязвленное самолюбие, а потом сообразила, что ей тоже нужна свобода… Вон я даже еще не заикался о разводе, а она уже потребовала… Любопытно!
…Во время «высокого сезона» Софье Давыдовне Штальман после работы хотелось обычно только добраться до дома и уставиться в телевизор. Но сейчас, в феврале, клиентов почти не было, поэтому она вполне могла позволить себе уйти с работы пораньше и прошвырнуться, например, по магазинам. Надо бы заранее купить подарок маме к Восьмому марта. Сама Соня, как и ее подруги, не считала этот день достойным внимания, но мама всегда ждала подарков и поздравлений. И очень обижалась на тех, кто позволял себе забыть о том, что она женщина. И гостей мама всегда собирала. Что бы такое ей купить? У нее вообще-то все есть… Куплю-ка я ей новые духи. Она их обожает.
Магазин парфюмерии располагался неподалеку. Небольшой, но шикарный. На улице было темно и промозгло, а в магазине светло, красиво и очень хорошо пахло. Из покупателей была только молоденькая девушка, которая с растерянным видом нюхала пробные флаконы. Немолодая, но элегантная продавщица обратилась к Софье Давыдовне:
– Добрый день. Что бы вы хотели?
– «Пятая авеню» есть?
– Да, конечно. Вот, туалетная вода…
Соня поднесла пузырек к носу. Не мой запах, как я и думала.
– Не нравится? – спросила продавщица.
– Не нравится, – ответила Соня. – Но я возьму.
– Знаете, я, конечно, понимаю, это модные духи, но если запах неприятен…
– Да нет, я не себе. Я маме. У нас очень разные вкусы, если этот аромат не по мне, значит, на нее обязательно произведет впечатление.
– А, ясно, – улыбнулась продавщица. – Берете?
– Беру, беру.
– Вот в подарок от фирмы вам еще косметичка.
– Спасибо, очень кстати…
В этот момент в магазин вошла пара, мужчина и женщина. Соня обомлела. Илья! Спутница его была совсем молоденькая, лет двадцати трех. Хорошенькая, но ничем не примечательная. Соня не хотела, чтобы Илья ее заметил, и, схватив покупку, шмыгнула к двери. А что это я удираю, как нашкодившая кошка? Нашкодил-то он… Ишь пришел духи покупать своей профурсетке. Соня взглянула на часы. Скоро шесть. Татка, скорее всего, уже ушла с работы. Надо к ней поехать, поддержать подругу. А про Илью я ей ничего говорить не стану. Да и что говорить? Что он к почти девчонке ушел? Нет. Промолчу.
Дверь Соне открыла Иришка.
– Давыдовна! Как здорово! – взвизгнула она, заключая ее в объятия. – А мамы еще нет. Вы договорились?
– Нет, я просто была неподалеку и решила заскочить.
– Чудненько, дивненько! Раздевайся!
– Дай тапки, Ирина… Ну как жизнь?
– Нормально, – пожала плечами девочка. – Ты ведь уже все знаешь.
– Знаю, – вздохнула Соня.
– Только давай не будем об этом говорить, ладно?
– Ладно.
– Ты мне лучше расскажи про твое агентство. Как дела идут?
– Мертвый сезон. Можно считать, никак не идут.
– И ничего такого интересненького?
– Какого интересненького? – улыбнулась Соня.
– Ну раньше у тебя вечно что-то интересненькое случалось. То бандиты наедут, то партнеры кинут…
– Действительно, очень интересненько! – засмеялась Соня. – Хотя вот недавно одна кретинка подала на нас в суд.