Екатерина Береславцева
Прошу любить и не жаловаться
ГЛАВА 17
– Белка, что же вы меня не разбудили? – воскликнула Дашка, заглянув утром в нашу комнату. Не буду описывать выражение её лица, когда она увидела меня, еле прикрытую клочком одеяла, лежащую рядом с её дочерью, и Мишу, скорчившегося в небольшом кресле.
– Мы замечательно выспались, правда, Женечка? – произнёс Миша, ухмыляясь при виде моей всклокоченной рожицы.
– Конечно! – горячо заверила я подругу. – И Сонечка спала на своём месте, так что всё хорошо!
– Ну как же хорошо! – не успокаивалась Дашка. Она присела на край дивана и погладила дочку по волосам. – Мамино наказание!
– Не мамино, а папино! – сонно пробормотала Сонечка и повернулась на другой бок. Мы тихо рассмеялись.
– Ладно уж, одевайтесь и выходите! Я пойду кофе поставлю!
Даша вышла из комнаты. Мы с Мишей переглянулись.
– Ты совсем не поспал? – обеспокоенно спросила я.
– Меня волнует другое, дорогая! – взгляд его скользнул по моим голым ногам.
– Тьфу, кто о чем, а вшивый о бане! – покраснела я и быстро натянула свои джинсы. Он тоже не стал ждать, и через минуту, так и не прикоснувшись друг к другу, одетые и сонные, мы вышли из комнаты. В доме было тихо. Зайдя на кухню, мы увидели Семёна, сидевшего в одних трусах и майке у стола и уплетающего оставшиеся с вечера картофелины. Холодные!
– Семён! – прикрикнула на мужа Дашка, зашедшая вслед за нами с кофеваркой в руке.
– Иду, иду, – облизнул он пальцы, улыбнулся нам и выскочил за дверь.
– Ох уж эти мужики! – покачала головой Дашка. – Никакого воспитания! Вас это не касается, Женя!
– Даша, давайте уже перейдём на «ты»! – взмолился Миша. – А то я чувствую себя каким-то стариком!
– Давайте, Женя! Давай, – поправила она сама себя и подошла к шкафчику. Достав из него банку с молотым кофе, она посмотрела на Мишу. – С Белкой всё понятно, а ты какой кофе любишь, Женя? Крепкий? С молоком?
– Крепкий и без молока. И сахара побольше, горькое я не люблю.
– Прямо как наша Белочка, – улыбнулась Даша. – Она всегда просила покрепче, но при этом засыпала полчашки сахара!
– Да, я такая! – ухмыльнулась я. – Давай помогу, Дашута!
– Сиди уж, гостья!
Несколько минут спустя, когда турка с ароматным кофе наполнялась пенными пузырьками, а на столе уже дымились подогретые пироги, в кухню вернулся Сёмочка. Одетый. В белой накрахмаленной рубашке, спортивных растянувшихся штанах, с бордовым атласным галстуком на волосатой шее и в тапочках на босу ногу. Сказка, а не мужчина! Я покатилась со смеху.
– Во что ты вырядился, Семён! – захохотала Даша. – Клоун!
– Папочка у нас самый красивый! – на кухню ворвалась Алиска и забралась на колени к Мише.
– Вот видишь! – поправил галстук Семён. – Красавец я! Даже невинный ребёнок это признаёт!
– С кем я живу! – счастливо улыбнулась Даша.
Мы с Мишей весело переглянулись.
– Дашка сказала, Соня дала вам ночью жару? – посмотрел на нас Семён.
– Сознаюсь, мы немного оторопели, когда увидели на пороге прелестную юную барышню! – произнёс Миша. – Впрочем, она нас, кажется, не заметила.
– Да, – грустно сказала Даша, – у Сонечки такое бывает. Редко, к счастью, но всё же. Врачи говорят, что это у нашей девочки возрастное, через несколько лет обязательно пройдёт, но я всё равно беспокоюсь.
– Соня опять ходила ночью с открытыми глазками? – спросила Алиска.
– Алиса, марш умываться! – не стала отвечать дочке Даша и потянула её за руку. Девочка нехотя слезла с Мишиных колен.
– Я к тебе ещё вернусь! – пообещала она. – Сиди и никуда не уходи!
– Как скажешь, дорогая, – улыбнулся Миша.
– Дашка, расскажи-ка мне, как ты собираешься отмечать свой день рождения? – спросила я у подруги, когда завтрак уже подходил к концу.
– А когда у тебя день рождения? – заинтересовался Миша.
– Завтра! – ослепительно улыбнулась Даша. – А наша партизанка тебе разве не сказала об этом?
– Увы, – скорбно развёл руками Михаил. – Я ничего не знал.
– Так что ты планируешь на этот день, Дашка? – не отставала я. – Ты вообще в курсе, что сороковник отмечать – плохая примета?
– Тебе сорок лет? – на полном серьёзе опешил Михаил.
– Пока ещё нет, Женя. Завтра будет. Мы с твоей Женькой ровесницы.
– И тебе сорок лет?! – ещё сильнее изумился он.
– Кажется, вечер обещает быть томным, – процитировал Сёмочка и замер в ожидании.
– Ну да, я не сказала Мише, сколько мне лет, что тут такого? – стала оправдываться я.
– Какому Мише ты не сказала? – не поняла Дашка.
Я обомлела. Проговорилась, идиотка! Ведь знала же, что добром это не кончится! Ладошки мои сразу же вспотели.
– Мы вам не сказали, друзья мои, – бросился мне на подмогу Миша, схватив мои пальцы в свою горячую ладонь, – что второе моё имя – как раз Миша. Мой папенька – долгих лет ему жизни – в своё время подсел на американские сериалы. Ну а у них, американцев-то, сами знаете, двойные, а то и тройные имена. Вот мой батюшка и решил, увидев новорождённого кроху за стеклом в роддоме, записать мне два имени в метрике. Так что я Евгений-Михаил Эдуардович Чернов. Прошу любить и жаловать!
Лихо закрутил! Я с уважением посмотрела на Мишу. Даже я бы так не смогла!
– То-то ты споткнулся на слове, когда знакомился с нашей Тамаркой! – вспомнил Семён. Я перевела свой взгляд на него. Глядите-ка, какой замечательный у меня друг! С виду – рассеянный интеллигент, а сам-то! Надо держать с ним ухо востро!
– А мне так понравилось, что у вас с Белкой одинаковые имена! – разочарованно вздохнула Даша. – Это так романтично!
– Ты можешь продолжать называть меня Женей, – не стал спорить Миша. – А Женька сразу сказала, что второго Женю она в доме не потерпит.
– То-то ты как-то нехотя выговаривала это имя! – прищурился Сёмочка, смотря теперь уже на меня. Вот зараза!
– Всё, разобрались и хватит! – махнула рукой Даша. – А насчёт дня рождения, Белочка, – мы будем праздновать его в ресторане. Сейчас закончим завтрак, и я позвоню в «Молочные реки», проверю, всё ли в порядке с нашим заказом.
– Круто, Даш! – присвистнула я. – Мы будем отмечать в «Молочных реках»?
– А то! – подала голос Алиска. Она сидела на стуле около Миши и всё это время молча ковырялась в своей тарелке. – Там такие смешные крокодильчики!
Она уморительно закатила глазки. Мы с Дашей многозначительно переглянулись.
– Помнишь? – спросила я.
– Ага, – кивнула она в ответ.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Семён. – Что у вас связано с этим злачным местом?
– Да! – присоединился к нему Миша. – Гляди-ка, Семён, глазки у обеих стали масляными-масляными! Не иначе, тут замешаны мужчины!
– Уверен! – бодро подтвердил Сёма. – Колитесь, девки! Теперь уже можно, срок давности, установленный законом, давно истёк!
– Да ну вас! – махнули мы с Дашкой на них руками.
– Нет, я попрошу! – стукнул по столу кулаком хозяин дома.
– Папочка, ты рубашку извазюкал! – закричала Алиска, увидев жирное расплывшееся пятно на белом рукаве. – Ай-яй-яй, мама ругаться будет! И с нами в ресторан ты завтра не пойдёшь! Да, мамочка?
– Спелись! – погрозил нам пальцем Семён. – Бабы, одни бабы кругом!
– Я ещё не баба, папочка! – возразила хитро Алиска. – Я только малю-ю-юсенькая бабочка!
– Коза ты, а не бабочка, – рассмеялся Семён. – Маленькая белая козочка с рыжими рожками на лбу.
– Ну всё, хватит! – расхохоталась Дашка. – А то сейчас договоришься у меня! Давайте, дорогие мои, поели и марш в комнату! Белка, а ты останься, мне с тобой обсудить кое-что надо.
– Знаю я, что они будут тут обсуждать! – буркнул Сёма. – Молочные реки и кисельные берега!
– Иди, дорогой, иди! – подтолкнула Дашка мужа в спину. – Умник!
Оставшись одни, мы с Дашей посмотрели друг на друга.
– Весело вы живёте, Дашка!
– Женька, как же я рада, что ты приехала! – она обняла меня. Я вдохнула запах её волос, такой знакомый и такой родной!
– Прости меня, Дашунь, – погладила я её по пушистой голове. Серебристая прядь мелькнула в рыжине. У меня дрогнули губы.
– Да ну тебя, Женька! – всхлипнула моя подруга. – Сейчас ты рядом, а всё остальное – ерунда!
– На постном масле? – улыбнулась я.
– На нем! – вытерла глаза Дашка. И отстранилась. – Ты стала такой красавицей, Женечка! Я вчера налюбоваться на тебя не могла! Помнишь, как говорила твоя мама?
– У каждого свой возраст? – вспомнила я. – Да. Наверное, так и есть. Только мы с тобой живём не по правилам, подружка! Наша неувядающая красота будет радовать наших мужчин вечно!
– О-о-о! – рассмеялась Даша. – Чувствуется влияние твоего Жени-Миши!
– Я люблю тебя, Дашка!
– И я тебя, Бельчонок!
– А что ты хотела со мной обсудить?
– Ничего, – хихикнула Даша. – Мне просто хотелось побыть с тобой наедине.
– Как раньше?
– Как раньше, – кивнула она. – А ещё я хотела послушать твою романтическую историю!
– Про Мишу?
– Про него, родная моя. Помнишь, как мы болтали у нас на этой кухне до утра, выкладывая друг другу самые сокровенные тайны?
– Такого не забыть, подружка!
– Ну, начинай же скорее, мне же интересно! – Дашка отставила грязную тарелку в сторону, оперлась подбородком о ладошки и замерла.
Я задумалась. Как бы так похитрее соврать, чтобы потом не было стыдно?
– Мы познакомились с Мишей несколько лет назад…
– Ты говорила, пять, – встряла Дашка.
– Да, пять, – кивнула я. – Это был небольшой ресторанчик на окраине Москвы, куда мы пришли с нашими сотрудниками отмечать Новый год. Нас было тогда достаточно много, человек двадцать, наверное, или даже больше. Впрочем, это не важно. Танька – это моя приятельница – повела меня в дамскую комнату попудрить носик, и вот там я и встретила Мишу.
– В женском туалете? – ахнула Даша.
– Да! – выпалила я. – Он работал тогда в этом ресторане поваром, заведение, кстати, оказалось принадлежащим его дражайшему батюшке. А в женский туалет его занесло случайно, сама понимаешь. Дикое стечение обстоятельств! – Я облизнула губы. Что бы такое замутить пострашнее? – Какой-то нервной дамочке срочно понадобилась помощь. Заклинило кабинку, и она никак не могла выбраться оттуда, прикинь?
– А при чём тут твой Михаил? – с сомнением в голосе спросила Даша.
– При том! Коллектив-то у нашего папаши женский! Он вообще не признаёт мужчин-поваров, он в своё время даже был категорически против того, чтобы Мишка учился на кулинара. Вот. И в свои рестораны Эдуард Горальдович нанимает только девушек! В гардероб, швейцаром, официантками – в общем, везде одни бабы!
– Как у нас дома, – кивнула Даша.
– Точно! – подтвердила я. – А в те дни по совершенной случайности на кухне ошивался Михаил. То есть, ошивался он там не случайно, он заставил-таки своего папашу принять его в коллектив на время, чтобы пройти практику у одной тётки. Там у них в то время работала всемирная знаменитость мадам Круассан! Мари Круассан, её наш папенька выписал специально из городу Парижу, чтобы порадовать московскую публику.
– Не знаю такую, – покачала головой Даша.
– Не переживай, Даша, – успокоила я и не думавшую переживать подругу, – я тоже её не знала, до того вечера, разумеется!
– Так что там с туалетом, Жека? – Дашкины глаза блестели. Я почувствовала невероятное вдохновение.
– А с туалетом бред полный! Сначала наша интеллигентная дамочка, стыдясь звать на помощь, пыталась открыть дверку сама. Билась она так полчаса, не меньше.
– И что, никто из её знакомых не забил тревогу?
– Как оказалось, эта дамочка в кругу своих друзей пользуется славой черепахи.
– Что это значит? – не поняла Дашута.
– Это значит, что она всё делает о-о-чень медленно! И долгое нахождение в туалете никого из её друзей не смутило нисколько! Так вот, полчаса эта клуша билась в одиночку. У неё с собой была сумочка, а в сумочке, как ты понимаешь, полно всяких штучек. Все они пошли в ход! Но даже пилка для ногтей ей не помогла!
– И что дальше? – Даша смотрела на меня заворожёнными глазами.
– А дальше эта тётка стала искать другой выход. И нашла-таки! Унитаз!
– Унитаз? – ошалела Дашка.
– Унитаз! – повторила я. – Она встала на него ногами!
– Уф-ф-ф, – вздохнула подружка, – а я-то подумала…
– Как на грех, в этот момент в туалете никого не было, иначе кто-нибудь да увидел бы бедолагу. Но!
– Но? – повторила Даша.
– Дамочка эта оказалась совершенно неспортивной особой. Я думаю, последнюю пробежку она осуществляла в далёком младенческом возрасте на столике для взвешивания в кабинете врача. Но это не важно, Даша! Важно то, что нога этой курицы соскользнула, и нетренированное тело, цепляясь слабыми пальцами за дверцу кабинки, рухнуло вниз.
– Она убилась? – ахнула Даша.
– Лучше бы убилась! Я думаю, так подумала сама женщина, когда поняла, что нога её каким-то невероятным образом проскользнула прямо в сливной бачок и там застряла. Намертво!
– Господи!
– Да, она в этот момент так и сказала. Господи, за что! В мой день рождения и такой подарок!
– У неё в тот день был день рождения? – хихикнула Даша.
– Да! Сорок лет!
– Ой, не могу больше! – залилась смехом Даша.
– Что у вас там происходит? – в дверь просунул голову Семён.
– Уйди! – шикнули мы на него, и тот быстренько ретировался. Я продолжила.
– Тут уж дамочке стало не до смеха. Больно же, а как ты думаешь? Она, сначала тихо, а потом всё громче и громче, стала звать на помощь. Вот тут и подоспел мой Миша, как единственный мужчина во всем ресторане.
– А среди гостей разве не было мужчин? – удивилась Даша.
– Ты что, Дарья! Какая слава о ресторане! Всё надо было сделать своими силами, чтобы не дай бог кто-то из клиентов ничего не заподозрил!
– Как же Миша умудрился вытащить ногу бедной женщины из унитаза?
– Он мне не рассказал об этом до сих пор! Как я его ни упрашивала!
– Я сама у него узнаю, – пообещала Даша.
– Ни в коем случае, Дашунь! Он и сейчас вспоминает эту историю болезненно.
– Ну ладно, – согласилась Даша. – Не буду спрашивать. Но всё-таки, как же вы с Мишей-то познакомились?
– Когда мы с Татьяной приблизились к туалету, дело уже было сделано. Мой Миша, подняв эту хилую, обливающуюся слезами, дамочку, тащил её в свой кабинет. То есть в кабинет своего папаши. Именно в тот момент, когда он распахнул дверь дамской комнаты, изнутри, конечно, мы с Татьяной собирались её открыть. А открывается она, надо тебе сказать, наружу!
– Неужели он задел тебя?
– Да, Даша! И не только задел, но и приложил хорошенько по лбу! Хорошо, шрама не осталось! – я пощупала свой лоб. Даша сочувственно посмотрела на меня.
– И что дальше, Белочка?
– Когда Миша увидел, что ещё одной бедняге в его ресторане стало плохо, он подхватил меня другой рукой и тоже потащил с собой.
– Силён мужик! – восхищённо протянула Даша.
– Ага! Когда приехали врачи скорой помощи, мы с этой дамочкой уже пришли в себя. И даже подшучивали друг над другом. Понятное дело, её врачи сцапали, рентген-то ноги надо было сделать, а я осталась. Вот так и началось наше с ним знакомство!
Я выдохнула. И устало облокотилась на спинку стула.
– Да-а-а… – произнесла Даша. – Триллер прямо какой-то!
– И не говори, подруга!
Интересно, как я теперь всё это Мише расскажу? Словесное возбуждение моё прекратилось, и мне очень захотелось пить.
– Даш, я поставлю чайник?
– Конечно! Знаешь, что, ты пока чаёвничай, а я пойду позвоню в ресторан.
– Хорошо, Дашут.
Я осталась одна. Но ненадолго. Через минуту в кухне стало очень весело, потому что Алиска, верхом на Мишиных плечах, визжа и крича, въезжала в тесное помещение. Следом за ними, пристроившись сзади паровозиком, тянулись Софико с Женькой, а замыкал разноцветный состав Сёмочка. Все они громко орали и что-то требовали от меня.
– Чаю, чаю! – наконец разобрала я слова.
– С баранками! – внёс свою лепту Миша.
– И с козлятками! – подхватила радостная Алиска.
– Будет вам чай с козлятками! – я поцеловала Алиску, сняла её с Мишиных плеч, чмокнула Сонечку, погладила Женьку по макушке, шлёпнула Сёмочку по плечу и остановилась.
– А нашего жениха поцеловать? – спросила внимательная Алиска.
– Неприлично целоваться при детях! – глубокомысленно изрекла Соня.
– Это где ты такое слышала? – удивился отец семейства.
– Ты, папочка, говорил маме, когда я была маленькая!
Семён смущённо развёл руками. Мы с Мишей рассмеялись. Я расставила чашки на столе.
– Чем же вы без нас занимались, ребята? – спросила я у мужчин.
– Твой Женька рассказывал мне, как он с тобой познакомился! – ляпнул Семён. Я застыла с поднятым чайником в руках.
– Да? – просипела я, глядя на Михаила.
– Да! – гордо воскликнул тот.
– Отпадное у вас первое свидание было, ребята! – хихикнул Сёмочка. Я нахмурилась.
– А я Дашке тоже рассказывала, как мы с тобой познакомились, – медленно произнесла я, глядя в глаза «жениху».
– Да? – в свою очередь хрипло спросил он.
– Да! – хмыкнула я.
– И про танец у шеста ты тоже рассказала? – округлил глаза Семён.
– Что?? – свела брови я. Миша покраснел.
– Не рассказала, – заключил Семён. – Стыдно стало!
– Дурак! – сквозь зубы прошипела я Мише.
– А мама говорила, что нельзя ругаться! – звонко пропищала Алиска.
– Это я ещё не ругаюсь, Алисочка, – добрым голосом произнесла я, глядя на Мишу.
– Семён, можно тебя попросить? – смущённо обратился он к Сёмочке.
– Валяй, друг! – облокотился на спинку стула Сёма.
– Ты Дашке не рассказывай про наше с Жекой знакомство, ладно?
– Я подумаю! – важно произнёс этот обормот и хитро прищурился. – Ладно, ладно, ребята! Что я, больной, что ли, такие вещи рассказывать?
– Спасибо, друг! – потряс Сёмину руку Миша. – Я этого никогда не забуду!
– А ты точно не больной, папа? – подозрительно осмотрела отца Алиска. – Может быть, принести тебе Тамаркины витаминки?
– Не надо, Алиска! – взвыл Семён и схватился за живот.
– А зачем за животик держишься? – не поверила бдительная дочь.
– Случайно! – дёрнулся в приступе смеха Семён.
– Раз так, тогда я выпью за тебя витаминки, ладно, папочка? – кроткими глазками похлопала девочка. – Ты разрешаешь мне? Я и Соне дам!
Две веснушчатые мордашки уставились на отца. Он всхлипнул.
– Разрешаю, дети! Попросите у Томочки коробку, только сначала мне принесите, я сам их вам раздам!
– Сейчас, папочка! Красавец ты наш! – обрадовалась Алиска и мигом исчезла из кухни.
– Невозможные дети, – вытер слёзы Семён.
– Я знаю точно: невозможное возможно! – фальшиво пропела Сонечка.
– Уйди! – опять взревел Семён и лёг головой на стол.
– Жень, можно тебя на минуточку? – Миша взял меня за руку и повёл в Сонину комнату. По счастливой случайности она была пуста.
– Ты хочешь рассказать мне про танец у шеста? – ядовито произнесла я, когда он закрыл дверь на ключ.
– Я хочу продолжить то, на чем мы остановились ночью!
Он без тени улыбки посмотрел мне в глаза. Я напряглась. И отошла подальше от дивана. К сожалению, сквозь стену мне пройти не удалось. Почувствовав за спиной её твёрдую поверхность, я остановилась.
– Ты невероятная женщина, Женя! И я знаю точно: невозможное возможно!
Он сделал шаг вперёд. Я вжалась в стену сильнее.
– Я потерял голову, Женя, ты видишь это?
Я кивнула. Он провёл рукой по моей щеке. Я неосознанно потянулась за его рукой и тут же покраснела. Он обхватил ладонями моё лицо, глаза его стали совсем чёрными, жгучими. Я зажмурилась, но опять распахнула глаза, не желая пропускать этот сладкий миг, и тихо застонала, когда он наконец коснулся моих губ своими.
– Женя, Женечка, – начал шептать он, покрывая моё лицо горячими поцелуями. – Господи, как долго я этого ждал!
– Полдня, – шепнула я.
– Всю жизнь! – ответил он.
– А где наш жених? – звонкий голосок Алиски разнёсся по всей квартире. Мы тихонько рассмеялись.
– Неудобно, пойдём, – сказала я, не делая никаких попыток вырваться.
– Пойдём, – кивнул он, не выпуская меня из своих лап. Его губы становились всё настойчивее.
– Сумасшедший! – выдохнула я.
– Сумасшедший, – согласился он.
Топот детских ножек раздался совсем рядом.
– Женя!! – кричала девочка. – Открой! Я скучаю по тебе!!
– Нельзя заставлять женщин страдать, – рассмеялась я.
– Нельзя, – со вздохом сказал Миша и отстранился.
– У нас впереди вся ночь! – погладила я его по щеке.
– У нас впереди вся жизнь! – ответил он мне.
– Как ты мог меня бросить, Женя! – укоризненно сказала Алиса. При виде наших смущённых лиц она тут же повернулась к нам спиной, сложила ручки на животе и надула губы.
– Что ты, солнышко! – Миша присел на корточки и заглянул ей в лицо. Алиска дёрнула плечом. – Просто у нас с тётей Женей был важный разговор!
– Важнее, чем маленький невинный ребёнок? – Алискина спина напряглась. – Я целых семь дней ждала тебя!
Она подняла вверх маленькие ладошки с вытянутыми пальчиками, четыре из которых были согнуты. Немного подумав, девочка разогнула ещё один и тут же опустила руки вниз.
– С моей стороны это непростительная ошибка, Алисочка! – Миша сделал ещё одну попытку заглянуть ей через плечо.
– Ты раскаиваешься? – слегка повернула голову к Мише девочка. Её глазки хитро блеснули.
– Да!
– Стопудово?
– Стопудово!
– Ладно, – развернулась к нам Алиса. – На первый раз прощаю! Но смотри у меня!
Она погрозила Мише тонким пальчиком.
– Что у вас тут происходит? – в коридорчик вышла Даша с телефонной трубкой в руке.
– Я немножко пожурила Женю, мамочка. Теперь он будет шелковистый!
– Шёлковый? – поправила Даша.
– И шёлковый тоже! – она потянула Мишу за руку. – Идём, мой козлёночек, я обломаю тебе твои рожки!
– О господи, Алиса! Что за выражения? – Даша прижала руки к щекам.
– А ты думала, мамочка, в детском саду легко? – философски заметила Алиса и потащила Мишу дальше.
– Да-а-а, – застыла с открытым ртом подружка. – Это всё садик. Не поверишь, Белка, чего она только оттуда не приносит!
– Со мной Настя пообещала вошками поделиться, говорит, у них дома их пруд пруди. Можно я принесу их домой, мамочка? – крикнула из комнаты Алиска.
– Нам только вошек не хватает в доме, – растерялась Даша.
– Я тоже ей сказала, что вошек у нас нет! Можно, да, мамочка?
– Сумасшедший дом! – рассмеялась Дашка. – А где главный хранитель этих традиций? Где мой муж?
– Папа, маме охранник нужен, иди к нам!
– Я сойду с этими детьми с ума!
– Кстати, а где Соня с Тамарой? – спросила я. – И Женька куда-то подевалась.
– Могу рассказать тебе подробно, кто чем сейчас занимается! – Дашка хмыкнула и потащила меня внутрь квартиры. Мы остановились перед первой дверью. – Это наша с Семкой спальня. Сейчас здесь Софья Семёновна, она сидит на моей кровати, уткнувшись носом в монитор ноутбука, и скручивает очередного человека-паука. Десятый уровень, дочка?
– Тринадцатый, мамочка! – выкрикнула с той стороны двери Соня.
– Видишь, и я, оказывается, не всей информацией владею! – усмехнулась Дашка и потащила меня к следующей двери. – Это комната нашей Тамары. Недавно мы с Семёном сделали глупость, купили трюмо. Затем мы совершили ещё одну глупость – поставили это прекрасное трёхстворчатое трюмо в Томину комнату. И последняя глупость, которую сделала лично я – отдала своей десятилетней дочери старую косметичку!
– А тушь для ресниц оттуда вытащила! – донёсся до нас укоризненный голос Томочки.
– Тебе это не мешает, дочь моя, потихоньку таскать её из моей тумбочки! – воскликнула Даша.
Через минуту молчание прервалось осторожным вопросом:
– А откуда ты знаешь, мамочка?
– Потому что я сама так делала, помнишь? – прошептала мне на ухо Дашка.
– Помню! – так же шёпотом ответила я. – Слушай, Даш, мне кажется, раньше ваша квартира была немного поменьше! Я, конечно, могла подзабыть кое-какие мелочи за пятнадцать лет…
– Балда ты, Женька! – хлопнула в ладоши моя рыжая подружка. – Мы же объединили две квартиры! Что ты так на меня смотришь? Несколько лет назад купили соседнюю трёшку, немного перестроили, и ага – каждому по комнате!
– Здорово! Значит, дела у вас с Семёном идут хорошо?
– Мы не жалуемся! – просияла Дашка и повела меня дальше. Выйдя из коридорчика, мы свернули за угол и тут меня как током ударило! Я увидела Дверь! Я увидела Свою Дверь! Я тихонько прислонилась к стене и жалобно посмотрела на Дашку.
– Дашка!
– Да, Женечка, – хихикнула Даша.
– Я ничего не понимаю… Это она?
– Она!
– МОЯ дверь?
– Твоя.
– Но как?? В последний раз я её видела в своей квартире за несколько километров от этого места! Вы что, стащили её оттуда?
– Нам отдала её твоя мама, Жень. По горячей просьбе Семёна и твоей покорной слуги. Твои родители тогда занимались продажей квартиры, а нам совершенно не хотелось отдавать этот шедевр в чужие руки! Тем более, что наши руки тоже приложили к этому произведению искусств толику труда!
– Это да! – восхищённо пробормотала я.
И было чем восхищаться! Настоящую деревянную дверь, стоящую когда-то в моей комнате, мы с Дашкой и Семёном расписывали втроём, и если я скажу, что у каждого из нас своя манера живописи и своё видение этого чудесного мира, то станет понятным, отчего этот нетленный, но легко воспламеняемый шедевр порадовал моих родителей. И не только их! К нам потом ходили толпы изумлённых поклонников, состоящие из студентов нашего института и их друзей.
– Чья же это комната, Даш?
– А ты догадайся! – хитро прищурилась подруга.
– Женькина, что ли?
– А то! – моя удивительная дверь распахнулась и на пороге показалась Женька, собственной персоной. – Тёть Жень, это же вы нарисовали этого гномика?
Она провела пальцем по жёлтому помпончику, весело торчащему на шапке маленького человечка.
– Я, Жень! – умилилась я. Надо же, я совсем забыла про смешных человечков, которых изображала на всем, что попадётся под руку!
– Это мой хранитель! – гордо произнесла девочка. – Он отгоняет злых духов от моей комнаты! И не надо, мама, так на меня смотреть! Я знаю, что говорю!
– А я разве спорю? – улыбнулась Даша и взглянула на меня. – Хороший сюрприз получился, Белка?
– А то! – повторила я любимое всеми членами этой квартиры выражение. – Надо Мишке показать!
– Какому Мишке? – подняла бровки Женька. – К нам кто-то пришёл в гости? А почему я об этом не знаю?
– Миша – это Женя, – очень понятно, на мой взгляд, пояснила Даша.
– А Женя – это Миша, – добавила я. Это для тех, кто не сразу понял.
– Вы уверены? – как-то странно посмотрела на нас обеих девочка.
– Стопудово!
– Женька, не тупи! – нетерпеливо воскликнула мать семейства. – Наш жених Женя, то есть Женин жених Женя оказался вовсе не Женей, точнее он Женя, конечно, но не только! Он ещё и Миша! Теперь ты поняла?
– Конечно, мамочка! – бодро воскликнула Женя. – Что же ты мне сразу не сказала? Теперь всё очень даже понятно! Женя и Миша – это одно и то же! Особенно, если он жених. Наш! И Женин! Я правильно тебя поняла, мамочка?
Женька склонила голову набок и мило улыбнулась.
– Ты у меня умница! – хмыкнула Даша. – В папу! Белка, может быть, ты объяснишь ребёнку?
– Легко! Короче, Жень, у моего жениха есть сумасшедший папаша. А у этого сумасшедшего папаши есть два друга детства, Евгений и Михаил. Когда-то в дни далёкой юности наш папаша, тогда ещё никому не известный чувак, пообещал назвать своих близнецов именами своих друзей.
– А откуда он знал, что у него родятся близнецы? Да ещё и пацаны? – удивилась Женька.
– Ему об этом когда-то сказала гадалка. Не перебивай, Жека, а то я с мысли собьюсь! Так вот, поскольку вопреки уверениям этой необразованной неудачницы родился всего лишь один мальчик, папаша встал перед выбором – каким именем назвать своего сына. Но, как человек добрый, он решил не обижать никого из своих друзей и дал первенцу сразу два имени! Теперь ты поняла, тёзка?
– Ага, – обалдело кивнула девочка головой – Я поняла. Что папаша у твоего жениха классный чувак!
– Жень, мне помнится, твой Миша как-то иначе объяснил происхождение второго имени, – с сомнением в голосе произнесла Даша.
– Э… – запнулась я. – На самом деле Эдуард Горальдович имеет в запасе дюжину разных версий и каждый раз придумывает что-то новенькое! Я просто повторила вам ту, о которой рассказал мне он сам. Наверное, ему неудобно перед Мишей за всю эту путаницу с именами, вот он и радует мальчика небылицами. Я же говорю, он очень добрый человек!
– Хотела бы я с ним познакомиться! – с жаром воскликнула Женька.
– И я! – раздался писк из-за угла и к нам, держась за руки, вышли – кто бы вы думали? – Алиска с Мишей. У Миши было красное лицо, а у Алиски ярко горели глаза.
– А мы подслушивали! – радостно сказал непосредственный ребёнок. Миша покраснел ещё больше.
– Я не хотел, меня заставили! – развёл он руками.
– И давно вы там стоите? – у меня пересохло в горле.
– Мы там на полу сидели! – поправила меня Алиска.
– И давно вы там на полу сидите? – повторила я.
– Давно, – виновато кивнул Миша головой. – Гномиков мы уже застали!
– Никаких гномиков мы не видели, – покачала головой Алиска. – Честное слово!
– И как мне вас теперь называть? – уставилась на Мишу Женька.
– Да! – поддакнула Алиска. – Кто ты теперь после этого?
– Называйте, как хотите! – махнул рукой Миша. – Только в душу не плюйте!
– Женя, мама не разрешает плевать в душе! Один раз я хотела немножко плюнуть на паука, который жил в уголочке, а мама мне сказала, что это хороший паук, он приносит в дом счастье! Ты не бойся, в твоём душе мы тоже не будем плевать!
– Какое облегчение! – выдохнул Миша. – Ты меня успокоила, милая Алиса! А можно, я теперь посмотрю на вашу дверь?
– Пожалуйста! – мы отступили назад. Миша подошёл к двери.
– Слушайте, это же целая картина! – он восхищённо рассматривал кусочек за кусочком нашего творения, то приседая на корточки, то вытягивая шею вверх. Когда глаза его столкнулись с глазами того самого гномика, он замер.
– У меня такое ощущение… – пробормотал он через минуту.
– Какое? – мне стало любопытно.
– Что этот малый похож на меня! – изумлённо закончил он.
– Что?? – опешила я.
– А ведь правда! – Даша перевела внимательный взгляд с гномика на Мишу, потом обратно и озадаченно почесала в затылке. – Как я сразу не заметила?
– Что за бред! – я оттеснила этих двоих от двери и села на корточки перед человечком. Нос, румяные щёчки, улыбка, чёрные брови – обычный гномик. Я всегда рисовала именно таких! Я склонила голову набок. Странно, как будто что-то знакомое мелькнуло в выражении этого плутоватого лица. Я не верила своим глазам!
– Ни капельки не похож! – громко воскликнула я и резко поднялась.
– Женя, да это же прекрасно! – схватила меня за руку Даша. – Ты понимаешь, что это значит?
– Ничего не значит, Даш!
– Дурочка моя, просто Миша – это твой Единственный, вот что это значит!
– Романтическая чепуха! – сказала я и пошла по коридору обратно.
– Что это с ней? – удивилась Даша. – Миш, вы поссорились, что ли? Уж за пять-то лет знакомства можно было понять, что перед тобой – твой Единственный, правда?
– Это можно понять и за одну секунду, Даш, – тихо сказал Миша и бросился меня догонять.
А к вечеру мне стало плохо. Меня рвало, голова болела невыносимо, встать я не могла, даже если бы случилось землетрясение и нужно бы было срочно выбегать из дома. Ребята всполошились. Все, кроме Дашки.
