Екатерина Верхова
Проделки богини в академии магии
Вновь отскочила, так и не успев воспользоваться чарами. Бросила раздраженный взгляд на Феликса. Точно. Это он во всем виноват. Я почти на все сто была уверена, что мой божественный надзиратель подлейшим образом мухлюет! У него ведь нет сдерживающей силы каффы!
Лист сменил траекторию, и я совсем запаниковала. Так просто проигрывать Феликсу я не хотела. Пришлось побегать. Улепетывающая от какого-то там чистого пергамента богиня – кому скажешь, не поверит!
Наворачивая второй круг по аудитории, я приметила, что сокурсники подлейшим образом хихикают. Мастер Петэр комментировал:
– Латарина, вы явно перепутали пару по базовой магии с физической культурой! Но раз на то пошло, выше ноги-выше ноги!
Да они все издеваются! Я резко развернулась, в последний момент перехватывая бумагу и сминая ее комком. Этот же комок и направила в Феликса. Тот усмехнулся за мгновение до того, как скомканный пергамент коснулся его руки.
– Феликс, вы одержали победу, мои поздравления, – тут же прокомментировал мастер Петэр.
– Но я справилась с задачей! – тут же заспорила я, пытаясь отдышаться.
– А лист вы чем сминали? Ж-ж… зубами?! – рявкнул мастер Петэр.
Сегодня он никак не походил на того добродушного мужчину, с которым я играла в карты. Разве что ставки от остальных студентов принимал, пока я бегала с закинутым на плечо языком – но это не точно, я была слишком занята. Гадость какая, это ваше «бегать».
Мастер Петэр явно вошел в роль сурового преподавателя. Тут же вспомнилось его предупреждение, что он меня всему научит – теперь хотя бы понятно каким образом.
– Присаживайтесь, студенты, – наказал мастер Петэр. – С Латариной все ясно, теперь давайте разберем ошибки студента Хубера.
Я даже дыхание перевести не успела, как коротковолосая студентка с первой парты вернулась в аудиторию. Эмилис вроде. И как мастер Петэр всех запомнил?..
При этом она натурально светилась от счастья. Да, ей предстоит получить выговор от мастера Петэра, еще и объяснительную писать, но это ни в какое сравнение не идет с новостью о том, что ее брат пошел на поправку, несмотря даже на то, что все лекари на его болезнь рукой махнули. Я с трудом сдержала улыбку.
Ну и пусть Феликс лучше всех бумажку по кабинету пускает. Зато благодатью делиться не может.
Глава 9
Я искренне полагала, что после занятий у мастера Петэра день не сможет стать хуже. Верила в это до финального, пока не вернулась в нашу с Тари комнату.
– Меня твой принц за сегодня порядком достал! – тут же заявила она, вскакивая с постели и путаясь в подоле длинной юбки. – Сделай уже с ним что-нибудь! Это совсем не весело.
Глаза у соседки по комнате горели праведным гневом. Это было заметно даже сквозь толстые очки. Лицо покрылось пятнами. Интересно, что такого интересного сегодня учудил принц, и что мне придется выслушать, если я об этом спрошу?
– Придумаю что-нибудь, – постаралась улыбнуться, да пошире. Чтобы мои слова не прозвучали простой отмазкой.
– Я где-то уже это слышала! – проворчала Тарина. На секунду задумавшись, добавила: – Он меня сегодня поймал после пары. И при всех – повторюсь, при всех! – потащил в кладовую для важного разговора. Знаешь, что мне потом Эмбер и Кэмбер устроили?!
Хм… Удивительное дело. А что, если принц Адальберт – результат моего благословения? Если это действительно так, то слабенько я постаралась. Хотелось бы для Тари лучшей участи.
Жаль, что не всегда удается узнать наверняка. С сокурсницей и ее братом, к примеру, было ясно уже в тот момент, когда затрезвонил артефакт. А вот с Тари… Похоже, я все же перестаралась с божественными чарами: вектор судьбы постоянно сбивается, будто будущее еще не определено. Это возможно лишь в двух случаях: либо чары дают сбой, либо срабатывает тот пресловутый ГЗС – глобально значимое событие.
С этим следует разобраться до того, как я окажусь перед очами дорогого папочки. За это он вполне может наказать меня по тройной ставке. Но даже это не так страшно, как внезапное озарение – я совсем не улучшила жизнь девушки. А она это заслужила.
Бросила взгляд на временной артефакт. Если принц не оставил свои попытки меня найти, то в скором времени нагрянет в комнату. Вновь отсиживаться в шкафу совсем не хочется.
– Латарина, ты пойдешь на бал? – вдруг спросила Тари.
– Бал? – переспросила я.
– В честь начала учебного года, – соседка почему-то засмущалась.
Размышляла я недолго. Почти тут же ответила:
– Да. И ты тоже. – И чтобы не вникать в ее вялые попытки сопротивления, добавила: – Пойду пройдусь. Если что, меня тут так и не было. Ты знать меня не знаешь, и вообще…
С этими словами я вышла из комнаты. За дверью что-то грохнулось. Возвращаться не стала.
Мне следовало подумать.
Что я знаю о Тарине Скиф? Девчонка отличница, но не из тех, кто тянет руку на парах. Предпочитает отмалчиваться, сдавать письменные работы. С ораторством у нее в целом весьма не очень, судя по общению со сводными сестрами. Тари хороша собой, но при этом прячется за большими несуразными очками, предпочитает бесформенные вещи, с прической вовсе не заморачивается.
Волосы, одежда, ораторские навыки – это все легко поправимо. Куда хуже другое – в голове у Тарины целая прорва комплексов, и новая юбка вряд ли что-то серьезно исправит. Хм… раздобыть бы пару ягод самоуверенности, хотя бы часть проблем ушла в сторону. Но чего нет, того нет. Не просить же Феликса сгонять по-быстрому на Верхнее небо?
Я бродила по саду возле студенческого общежития. Густые зеленые кусты скрывали от свидетелей мой душевный раздрай. Я все никак не могла поверить, что накосячила с божественной благодатью. И потому помощь Тари Скиф для меня теперь играла первоочередное значение.
Уселась на скамейку и вытянула ноги. Прикрыла глаза и глубоко выдохнула.
Казалось, мы знакомы с этой девчонкой почти всю ее жизнь, но, пообщавшись с ней тет-а-тет, я осознала, что ни пегаса не знаю. Это удручало. Я приложила руку к ее судьбе, но сейчас отчетливо видела, что «жили долго и счастливо» в ее существовании даже близко не наблюдается. Если только не…
– Привет, – услышала я тихое сбоку.
Феликс уселся рядом и тоже вытянул ноги. Улыбнулся. Если бы не события последних нескольких дней, все происходило бы как обычно. Там, на Верхнем небе. Мы часто могли вот так вот… просто сидеть рядом. Теперь это казалось как-то непривычным, даже неправильным событием.
– Как дела? – вдруг поинтересовался он.
Я же просила держаться от меня подальше!
– Почему ты хвостом ходишь за этими невыносимыми курицами?! Эмбер и Кэмбер, – неожиданно для самой себя спросила я. А ведь хотела сказать совсем другое.
– А тебе какое дело? – Феликс совсем не по-феликсовски усмехнулся. Да что с ним происходит?! – Ревнуешь?
– Нет, – выдохнула слишком резко.
Парень рассмеялся, откровенно надо мной потешаясь. Еще вчера я бы разозлилась, но сейчас… засмущалась?
– Маленькая врушка, – показал язык. – Но так и быть, я расскажу. Благодаря этим двум, как ты выразилась, курицам, у меня окончательно проснулись божественные способности.
Я замерла, пораженная новостью. Искоса глянула на Феликса. Тот выглядел слишком уж довольно и даже не пытался скрыть свою совершенно хулиганскую усмешку.
– Какие? – тихо поинтересовалась я.
Честно? Я боялась услышать ответ. Понимала, что Феликс достоин любого уровня божественных способностей. С его навыками он явно не будет отсиживаться в стороне, как я. Вряд ли ему досталось нечто, что может ввергнуть в Хаос жизнь человека. Нечто, что я провернула с Тариной. От этой мысли все внутри сжалось.
– У меня предложение. Если угадаешь за три дня, с меня желание. Совершенно любое.
– С чего ты вообще взял, что мне настолько интересно, – вяло огрызнулась.
Настроения не было. Я чувствовала себя… странно? Отчего-то крутило желудок, а все тело налилось непонятной слабостью, будто силы меня оставили.
– А разве нет?
– Просто скажи, в какую часть пантеона ты попросишь моего папочку тебя пристроить, – фыркнула. – В светлую или темную?
Я знала, куда ударить побольнее. Вот только удовольствия от кривой улыбки Феликса не ощутила. Стало настолько стыдно, что я тут же произнесла совершенно мне несвойственное:
– Прости.
– Мир людей сильно на тебя влияет.
Феликс покачал головой.
– Кажется, ты впервые просишь у меня прощения. И явно не за то, за что стоило бы. Отчасти ты даже права. Еще пару лет назад, разбудив в себе божественные силы, я бы действительно просил о месте в пантеоне.
– Что изменилось? – глухо поинтересовалась я.
И… зевнула. ЗЕВНУЛА!
Глава 10
Я возвращалась в комнату в жутком смятении. Все никак не могла осознать простейший для людей, но почти нереальный для богов факт – я хочу спать. Ощущение было странное и настолько непривычное, что даже пугало.
Как в это вообще поверить?! Богам требуется отдых, да, но не столь бесполезное занятие, как сон. До сегодняшнего дня в человеческом мире я всего лишь притворялась спящей, на Верхнем небе и этого не требовалось.
Благо Феликс ничего не заметил. Либо просто не пожелал комментировать.
– Мир людей сильно на тебя влияет, – вспомнились его слова.
Но если мир людей на меня влияет, то должен и на него. Или дело в каффе, которую я собственноручно надела на ухо? В этом следовало разобраться. Я задумалась о прочих человеческих потребностях… Ужаснулась.
Прежде чем зайти в нашу с Тариной комнату, выглянула из-за угла. Никаких белобрысых монарших макушек не обнаружила. Подойдя к двери, прислушалась – уже готовая развернуться на все сто восемьдесят и двигать обратно в сад.
Но, не услышав ничего подозрительного, решилась войти в комнату. Видимо, Адальберт уже почтил нас своим присутствием и отправился по своим принцевым делам.
– Как успехи? – делано бодро поинтересовалась я, входя внутрь комнаты, хотя единственное, чего страстно желала, – завалиться в постель.
Тари сидела за своим столом и что-то писала. Ранее заваленная бумагами и учебниками деревянная поверхность сейчас выглядела подозрительно чистой. Да и вся комната преобразилась – никаких раскиданных вещей, валяющихся скомканных бумажек, сломанных артефактов и прочего барахла. Хм… Тари решила провести генеральную уборку?
Соседка медленно повернулась ко мне, в ее глазах промелькнуло чувство вины.
– Прости, – едва слышно произнесла она.
Я даже сориентироваться не успела, как вдруг ощутила, что все тело сковывает магической сетью. За мгновение до этого скрипнула дверца шкафа… Ах так?!
Рухнув на пол, болезненно зашипела. Запястье прострелило болью, голова закружилась.
– Ты напрочь двинутый? – возмутилась я, увидев довольного принца, нависающего сверху.
– Попалась! – торжественно произнес он.
А то я не поняла. Вот это новость!
– Какого беса, Тари?! – теперь зашипела уже на соседку по комнате. Такой подставы я от нее точно не ожидала.
– Он… – она опустила взгляд, щеки зарумянились. – Он сказал, что ты… возможно… шпионка. У меня не было выбора…
Ага, шпионка.
– Тарина! – осадил ее принц. И уже обращаясь ко мне: – Рассказывай все!
Что – все?! Как же раздражает. Вот на кой мне эти проблемы с венценосным? У меня и своих выше крыши. Интересно, дорогая сестра наблюдает сейчас за своим подопытным кроликом в лице Адальберта? Хотелось бы, чтобы у нее оказались куда более интересные дела.
– Я хочу знать все с самого начала, – повторил принц.
– Сначала была вспышка силы, – язвительно произнесла. – Эта вспышка разделилась на десять богов и наделила их магией…
– Не с этого начала.
– Развяжи, – потребовала я.
– Ну уж нет, – возмутился принц. – Я тебя несколько дней искал и больше тратить время не намерен.
– В целом на полу не так уж и неудобно, – сказала я, попытавшись растянуться с комфортном. С сеткой, покрывающей все тело, сделать это было весьма сложно.
– Я поставлю защиту на дверь, – предупредил принц.
– Да-да, – эхом откликнулась я, пытаясь сообразить, что делать.
– И на окно, – добавил он.
Да хоть на стены! Верни я себе божественные силы, меня ни одни людские чары не удержат. Но для этого надо избавиться от каффы и стать мишенью для дорогого папочки. Ну уж нет. Буду импровизировать. Правда, припорошенная толстеньким слоем вранья, посмотрим, что из этого выйдет.
Принц действительно потратил время на установку защитных чар и только после этого избавил меня от магической сетки. Незаметно лизнув палец, я мысленно обратилась к богине чистой удачи. Вряд ли поможет – она не особо на зов откликается. Да и привлекать лишнее внимание не хочется, даже под другой личиной. Но… Лишь бы сработало!
Влажным пальцем спешно, пока никто не заметил, нарисовала загогулину. Выдохнула, когда символ замерцал и впечатался в пол. После растворился. Проведя другим пальцем по месту начертания, осознала, что все сработало – от края уже невидимой руны исходило приятное тепло.
По сути, подобного рода символы были ближе к человеческой магии, чем к божественной, хотя сами люди редко обращались к столь древним чарам – пользовались усовершенствованными формулами. Вряд ли вообще знали, что именно обозначает то, что я нарисовала.
– Я не шпионка, – первое, что произнесла под тяжелым взглядом Адальберта.
– Тогда почему ты за мной следила там, в библиотеке? – тут же поинтересовался принц.
Следила?! Я… Да сдался ты мне! Трижды.
– Я не следила. Всего лишь готовилась к экзаменам, – сухо ответила я, ожидая самого опасного вопроса.
– И почему тогда скрывалась?.. Даже Тари подговорила! Ты ведь понимаешь, что это все выглядит очень подозрительно.
Мда, люди и правда обожают сами себе проблемы придумывать.
А еще страшно хотелось спать. Глаза слипались, не было ни сил, ни желания продолжать разговор. Но, увы, придется – зря я, что ли, руну рисовала? Ее действия хватит от силы на полчаса – зато благодаря ей я смогу избавиться от возможного наблюдения любого из богов, включая мою сестру.
– Ничего подозрительного, – пожала плечами. Ладно, нет никакого смысла тянуть. Надо поскорее закрыть вопрос и лечь спать, уже невмоготу. – Ты уж прости, высочество, но мне до тебя никакого дела. И была бы моя воля, я бы не смотрела сквозь личину.
– КАК ты вообще смогла?!
– Я полубогиня, – покривила душой. Никакого «полу» в моей биографии не наблюдалось. Была бы «полу», попала бы на Верхнее небо лишь после смерти. Не самый худший вариант, если так подумать. – На меня не действуют никакие иллюзорные артефакты.
– Ты… кто?.. – ошалело поинтересовалась Тари, вскакивая со стула.
– Это как?..
– Вы что, мифы и легенды не читаете? – фыркнула. – Спустился папашка с верхнего неба, погулял, а через девять месяцев появилась я. Я бы очень хотела не узнать тебя в библиотеке, но на меня такие артефакты не действуют.
В комнате воцарилась полная тишина. На лице Адальберта вырисовывалась активная работа мозга – он сдвинул широкие брови, поджал губы, посмотрел на меня изучающе. Сложно было понять, поверил ли.
– Бред какой-то, – тихо произнесла Тарина.
– Папа рассказывал, что боги спускаются на землю, но… – пробормотал принц. – Кто твой отец?
Этого вопроса я бы тоже хотела избежать. Сказать, что Гром? Не поверят. Я бы не поверила на их месте. Нужен кто-то значимый, известный в узких смертных кругах и в меру авторитетный.
– Фикус, – нашлась я.
А что… у него даже пара храмов в королевстве имеется, насколько я знаю.
Следующие минут десять можно описать парой предложений: «Нет, это невозможно. Или возможно?.. А чем докажешь?». Доказывать было нечем, кроме очевидности того, что артефакты, пусть даже подаренные отцом, на меня не действуют. Не рассказывать же про природу моих благословений?
– Ну, что-то ты еще умеешь? – напирал принц.
Прямо здесь и сейчас? Ногу могу тебе сломать. Зато от физической подготовки освободят… Не то чтобы великая удача, но почему бы и нет? Я даже к божественным силам ради того обращаться не стану.
– Я больше человек, чем бог, – соврала я и вновь зевнула. – Надеюсь, вы оба понимаете, что рассказывать об этом никому не стоит?
Интересно, а есть какие-то людские чары, которые не позволят им это сделать? Ладно после того, как мне придется покинуть человеческий мир, но до того… Не на руку мне это, ой как не на руку.
– Ты должна работать в тайной канцелярии! Я поговорю с… отцом! – начал торжественно, на финальном слове будто бы осекся. – Это подумать только, дочь бога! С такой способностью!
– Так, тп-р-р-р, – перебила я Адальберта. – Ни в какой тайной канцелярии я работать не буду. Не могу. Ну, сам понимаешь, за этим будут следить и посчитают, что мое прямое участие в жизни людей повлияет на глобально значимые события, что запрещено первым божественным законом о невмешательстве в социальное существование смертных.
Сочиняла на ходу. Изо всех сил старалась подбирать слова таким образом, чтобы звучало внушительно.
– Ну и, как вы сами понимаете, если будете болтать, боги тоже вмешаются. Почистят вам память. И честное слово, они не всегда делают это деликатно – могут ненароком отхапать пару лет воспоминаний. Оно вам надо? Для богов-то оно как? Годом больше, годом меньше, как пять минут прошло.
– А внешность ты как изменила? – поинтересовался принц.
В мое божественное происхождение он поверил сравнительно легко. Интересно, что ему наплел король, если Адальберту эта новость далась куда проще, чем Тарине, наблюдающей за нашей беседой с суеверным ужасом?
– Зачаровала артефакт, – не стала отпираться. – Сходила в храм к отцу и попросила наполнить его неисчерпаемой силой.
Продемонстрировала браслет на правой руке. Сдернула его и показалась в истинном облике – за вычетом стрижки. После надела обратно. Глаза принца засияли, он явно размышлял о том, как подобное можно использовать в личных целях. Как ни крути, но мой артефакт не сильно уступал монаршему. Только мой работал на чарах иллюзии, а его – и на отводе глаз, и на множественности личин.
Зачем Гром вообще подарил монарху подобную штукенцию? Все очень просто.
Нынешний монарший род весьма достойные правители, их всегда интересовало, как живет простой народ. Вот и выбирались они из замка в старой одежке, чтобы смешаться с толпой – традиция, переходящая из поколения в поколение. Но если лет пятьдесят назад это еще прокатывало, то с развитием магической иллюзорности – перестало.
Магические постеры с образом его величества на каждом углу, в точности до родинки над правой бровью – не узнать его пусть даже в лохмотьях невозможно, слишком уж лицо запоминающееся. Бедняка с такими правильными и красивыми чертами лица, как правило, и не встретишь.
Вот только прыгать вокруг правителя с поклонами и благодарностями народ не стал, пошел на хитрость. Изо всех сил старался сделать вид, что живет куда хуже, чем есть на самом деле. Было в хозяйстве с десяток кур, пара-тройка свиней и корова – но стоило величеству показаться в конце улицы, как это все прятали в сарае, на лицо надевали маску скорби и рассказывали, как наместник их обдирает с внутренними налогами.
Мы за этими развлечениями всем Верхним небом наблюдали! Но папочка вмешался – решил, что не дело так правителя обманывать.
– Да подарю я тебе этот артефакт, – не выдержав взгляда принца, произнесла я. – Когда академию закончу. Только оставь меня в покое, умоляю.
Академию я даже в самом лучшем из вариантов не закончу, а значит, и артефакт принц не получит. Не то чтобы он казался мне каким-то плохим человеком – нет. Просто из вредности.
Еще спустя минут десять мне все-таки удалось его выпроводить, стребовав клятвенное обещание, что он не станет об этом трындеть. Поклялась, что попрошу у Фикуса благословение какой-нибудь интересное, мол, дочке он точно не откажет.
Сама же размышляла о том, как бы Фикус удивился, узнав, что я его дочь. А как бы Гром удивился… хм. Хотела бы я увидеть лицо папочки, услышь он подобную новость.
– Рина, а… – вдруг начала Тари, когда я закрыла дверь за принцем. – А жизнь после смерти есть?..
– Жизнь? Нет. В ва… нашем человеческом понимании. Но есть существование на нижних уровнях Неба. Как… кхм, отдых от жизни. Это ведь непросто совсем.
– А потом?
– А потом, когда душа будет готова, она вновь начнет жизненный цикл.
– А преисподняя? Она существует? – также тихо спросила Тарина.
– Ты о том, куда грешников отправляют? – поморщилась. – Нет. Но есть Лес забвения. Там души перевоспитывают.
– А как? – с жадным интересом спросила она.
Мда, говорила я папе, что давно пора какой-нибудь справочник издать! С ответами на самые простые вопросы. Нет, храмовники что-то там издают, но большей чуши я в жизни не читала, мы со Злом в голос смеялись над некоторыми виршами.
По мнению храмовников, души грешников отправляют в огромную чугунную сковороду, чтобы целую вечность жарить их за собственные прегрешения. Мол, их страдания питают темных богов. А сами темные боги существуют лишь для того, чтобы портить людям жизнь. Ага, как же, а то им больше заняться нечем.
Впрочем, на Верхнем небе и правда нечем. Но светлые и темные нужны для равновесия, а не для борьбы друг с другом. И уж тем более не для того, чтобы облегчать или усложнять жизнь смертным.
– Показывают все грехи, которые душа совершила, разбивают на мгновения. После корректируют воспоминания с правильным посылом, чтобы отправить на нижний небесный уровень, – терпеливо ответила я. – Там люди наблюдают за своими родственниками, наслаждаются переосмыслением и готовятся к новому циклу.
Я понимала, что говорю лишнее, но… Но в то же время отчетливо осознавала, чем обусловлен интерес Тарины. В младенчестве она потеряла мать. Для людей родительская забота и участие в жизни многое значит.
Пусть свою маму я не знала, но понимала желание Тари понять чуть больше.
– А можно как-то… с ними пообщаться?
– С ними? – переспросила я.
– Ну, с душами, которые на нижнем небесном уровне, – неуверенно произнесла соседка по комнате.
Вообще, способ есть. Но стоит ли об этом знать Тарине?
– А с кем бы ты хотела пообщаться? – осторожно поинтересовалась я.
– С мамой, – с готовностью ответила она. После добавила: – …и с папой…
– А папа-то тут при чем?! – брякнула я и тут же прикусила язык.
Поздно.
Уж я-то знала, что отец Тарины жив, просто подлейшим образом слинял из семьи через год после второй женитьбы. Болтается по городам и весям, зарабатывает от бутылки к бутылке и знать не хочет ни новую жену, ни падчериц, ни даже собственную дочь. Но вот Тарина-то уверена, что если он не дает о себе знать, то мертв. И мою оговорку она услышала.
– Ты ведь не полубогиня, верно? – хрипло поинтересовалась она, склонив голову набок и окидывая меня оценивающим взглядом.
Я тяжело вздохнула. Язык мой – враг мой, так люди говорят? С каждым днем я все больше убеждалась в одном простом факте – к миру смертных невозможно подготовиться.
Уяснила и другое: не хочешь отвечать, как говорится, здесь и сейчас, не отвечай.
– Тари, у меня глаза слипаются, – добавила в голос жалостливости. – Давай все подробности моей биографии обсудим как-нибудь в другой раз.
А лучшее вообще не обсуждать. Но, увы, я слишком отчетливо понимала, что ни Адальберт, ни Тари теперь с меня не слезут.
